НИКА ЛАВИНИНА - http://www.proza.ru/avtor/natanetta684 - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В УЧЕБНОМ КОНКУРСЕ ПЕРЕЛОЖЕНИЯ СТИХОВ В ПРОЗУ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
А ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.
Печален я: со мною друга нет,
С кем долгую запил бы я разлуку,
Кому бы мог пожать от сердца руку
И пожелать весёлых много лет.
Я пью один; вотще воображенье
Вокруг меня товарищей зовёт;
Знакомое не слышно приближенье,
И милого душа моя не ждёт.
Я пью один, и на брегах Невы
Меня друзья сегодня именуют…
Но многие ль и там из вас пируют?
Ещё кого не досчитались вы?
Кто изменил пленительной привычке?
Кого от вас увлёк холодный свет?
Чей глас умолк на братской перекличке?
Кто не пришёл? Кого меж вами нет?
Он не пришёл, кудрявый наш певец,
С огнём в очах, с гитарой сладкогласной:
Под миртами Италии прекрасной
Он тихо спит, и дружеский резец
Не начертал над русскою могилой
Слов несколько на языке родном,
Чтоб некогда нашёл привет унылый
Сын севера, бродя в краю чужом.
Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лёд полуночных морей?
Счастливый путь!.. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул, шутя,
И с той поры в морях твоя дорога,
О волн и бурь любимое дитя!
Ты сохранил в блуждающей судьбе
Прекрасных лет первоначальны нравы:
Лицейский шум, лицейские забавы
Средь бурных волн мечталися тебе;
Ты простирал из-за моря нам руку,
Ты нас одних в младой душе носил
И повторял: «На долгую разлуку
Нас тайный рок, быть может, осудил!»
Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он, как душа, неразделим и вечен –
Неколебим, свободен и беспечен,
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина
И счастие куда б ни повело,
Всё те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.
Из края в край преследуем грозой,
Запутанный в сетях судьбы суровой,
Я с трепетом на лоно дружбы новой,
Устав, приник ласкающей главой…
С мольбой моей печальной и мятежной,
С доверчивой надеждой прошлых лет,
Друзьям иным душой предался нежной;
Но горек был небратский их привет.
И ныне здесь, в забытой сей глуши,
В обители пустынных вьюг и хлада,
Мне сладкая готовилась отрада:
Троих из вас, друзей моей души,
Здесь обнял я. Поэта дом опальный
О Пущин мой, ты первый посетил;
Ты усладил изгнанья день печальный,
Ты в день его Лицея превратил.
Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе – фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Всё тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай просёлочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.
Когда постиг меня судьбины гнев,
Для всех чужой, как сирота бездомный,
Под бурею главой поник я томной
И ждал тебя, вещун пермесских дев,
И ты пришёл, сын лени вдохновенный,
О Дельвиг мой, твой голос пробудил
Сердечный жар, так долго усыпленный,
И бодро я судьбу благословил.
С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали;
С младенчества две музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел;
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты, гордый, пел для муз и для души;
Свой дар, как жизнь, я тратил без вниманья,
Ты гений свой воспитывал в тиши.
Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво;
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты…
Опомнимся – но поздно! И уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?
Пора, пора! Душевных наших мук
Не стоит мир; оставим заблужденья!
Сокроем жизнь под сень уединенья!
Я жду тебя, мой запоздалый друг –
Приди; огнём волшебного рассказа
Сердечные преданья оживи;
Поговорим о бурных днях Кавказа,
О Шиллере, о славе, о любви.
Пора и мне… пируйте, о друзья!
Предчувствую отрадное свиданье;
Запомните ж поэта предсказанье:
Промчится год, и с вами снова я,
Исполнится завет моих мечтаний;
Промчится год, и я явлюся к вам!
О, сколько слёз и сколько восклицаний,
И сколько чаш, подъятых к небесам!
И первую полней, друзья, полней!
И всю до дна в честь нашего союза!
Благослови, ликующая муза,
Благослови: да здравствует Лицей!
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию, и мёртвым и живым,
К устам подъяв ликующую чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.
Полней, полней! И, сердцем возгоря,
Опять до дна, до капли выпивайте!
Но за кого? О, други, угадайте…
Ура, наш царь! Так! Выпьем за царя.
Он человек! Им властвует мгновенье.
Он раб молвы, сомнений и страстей;
Простим ему неправое гоненье:
Он взял Париж, он основал Лицей.
Пируйте же, пока ещё мы тут!
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто дальный сиротеет;
Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему…
Кому ж из нас под старость день Лицея
Торжествовать придётся одному?
Несчастный друг! Средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой…
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведёт,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провёл без горя и забот.
Роняет лес багряный свой убор
А.С. Пушкин
Каждый год, когда наступает осень, я вспоминаю вас, мои лицейские товарищи. За окном падают листья, первая изморозь серебрит окрестные поля. Вечереет – и я сажусь перед камином с бокалом вина. Отрадное похмелье, минутное забвение горьких мук.
Мне грустно оттого, что нет рядом верного друга. Пущин, как хотел бы я сейчас пожать твою славную руку и пожелать тебе… Но это будут лишь слова! Я пью в одиночестве, и напрасно воображение рисует моих былых товарищей. Я никого не жду и не питаю иллюзий.
Я пью один. А в это время где-нибудь на Невском проспекте, возможно, меня вспоминают друзья. Те, кто остался верен нашим лицейским привычкам. Горько думать, что некоторых из нас уже нет в живых…
Коля Корсаков! Милый наш певец, любимый Аполлоном! Мне передали, что ты умер и похоронен во Флоренции, под сенью цветущих мирт. Больше никогда ты не порадуешь нас романсами под гитару и блеском весёлых глаз. Как грустно умирать вдали от друзей…
Федя Матюшкин! Поражаюсь твоей несокрушимой силе духа! Сидишь ли ты в приятельском кругу или штурмуешь экзотические моря? Счастливого пути! Шутя, ты шагнул на корабль странствий прямо с лицейского порога. И с тех пор не сбиваешься с курса. Но смог сохранить в душе наши юношеские привычки и не забываешь нас.
Друзья мои, наш союз прекрасен! Нерушим, вечен и свободен. И куда бы ни забросила нас жизнь, мы всё те же. Весь мир нам чужд, а отечество наше – Царское Село…
Я не могу обрести покой. Всюду меня преследуют роковые предзнаменования. Я искал и находил новых друзей, но не видел в них ни тепла, ни участия. Как же горько вспоминать об этом!
И вот, когда я уже вконец отчаялся найти единомышленников, судьба улыбнулась мне. Здесь, в Михайловском, я встретился с вами, дорогие мои друзья! Ты, Пущин, навестил меня первым – и прогнал мою хандру. Помнишь, как мы вспоминали тогда Лицей и смеялись нашим мальчишеским проделкам?
Друг мой Пущин! Ты помнишь наши мечты? Как мы горели жаждой жизни, как отчаянно любили! Теперь только и остаётся вспоминать. Пора проститься с наивными заблуждениями юности. Но я жду тебя по-прежнему, чтобы воскресить былое – и счастливые дни, и бурные ночи, и Шиллера, и славу, и любовь.
Потом приехал Горчаков – и мы с ним обнялись, как будто не было меж нами пропасти минувших лет. И наконец, милый Дельвиг посетил приют моих печальных муз и очень воодушевил меня. Он ведь тоже поэт, но не столь тщеславен, как я.
Служенье муз не терпит суеты... Неужели это я сказал? Ай да Пушкин! Всё-таки, от призвания не уйдёшь. Прекрасное должно быть величаво. Но юность слишком нетерпелива и порывиста…
Надеюсь, вы, друзья, сейчас пируете. Через год я буду с вами. Выпьем же за нашу будущую встречу! Благословенная муза, спасибо, что не оставляешь меня. Да здравствует Лицей! И вы, наши мудрые наставники, – всегда в наших сердцах.
Давайте выпьем, друзья, за того, по чьей прихоти я здесь, в Михайловском. Да-да, вы не ослышались. Выпьем за царя. Простим ему досадную несправедливость. Это великий человек! Хотя бы потому, что он заставил капитулировать Наполеона и основал Лицей.
Пируйте, веселитесь, мои дорогие друзья! Увы, многих уже нет с нами – Ржевский, Корсаков, Броглио… Кто следующий? Дни бегут. Когда-нибудь останется лишь один из нас. Несчастный! Ему придётся торжествовать в одиночку. Среди чуждых людей, старый и одинокий, он будет вспоминать Лицей и всех нас. Пусть, как и я сегодня, он поднимет бокал и выпьет за то лучшее, что было. И его осенит мой игривый и беззаботный дух…