Глава 21. В которой у Салехарда Бейбаклушина чуть не стала квадратной голова, а директор музея распахнул свои объятия.
Дальнобойщик ловко спустился в колодец, положил японца в подмышку и доставил на поверхность. Тот, надышавшись на жаре выхлопными газами, был без сознания. Лейтенанты, ещё минуту назад носившиеся, как бегемоты и пытавшиеся перекапывать обочину, теперь пребывали в отупелой задумчивости и уже не мешали дальнобойщику приводить японца в чувство.
Он наклонился, двумя пальцами, размерами каждый больше человеческого кулака, пару раз надавил на грудь и уже хотел дыхнуть "рот в рот", как Какуко неожиданно открыл глаза. К нему приближались огромные, жирные, обросшие трехнедельной щетиной, с застрявшими по углам чикенбургерами и бутылочкой с кетчупом, вытянутые в трубочку губы. Противоестественные действия, которые эти губы могли произвести с ним, пробудили навыки самурая, дремавшие последние тридцать пять лет. Не произнеся и слова, он резко ткнул одним средним пальцем в район солнечного сплетения, нависшей над ним туши. Из дальнобойщика со всех сторон начал выходить воздух, он на несколько мгновений замер, раскорячившись над японцем на полусогнутых руках, затем руки подкосились и он рухнул.
В этот момент на Сахалине сейсмологи зафиксировали землетрясение силой где-то 3-4 балла по шкале Рихтера. Но до того, как это произошло, самурай ловко выскользнул из ловушки, кубарем выкатившись из-под двухсоткилограмовой глыбы из костей и сала.
-Ты... чего... убил его?.. - В один голос завопили толстые лейтенанты.
-Некася... вырубила...
-Надолго?..
-Пакака лунака не взашлака...
Так долго ждать вознаграждения они бы не смогли. Тем более, что японцы уже не были диковинной редкостью на острове и любой другой мог бы попытаться получить причитающуюся им наличность. В это время мимо проезжала скорая помощь, толстый старший лейтенант тормознул её и, взвалив на медиков неподьёмное тело дальнобойщика, на себя взвалил дело о получении кругленькой суммы денег.
На всякий случай, приковав Какуко к себе наручниками и усадив рядом на заднее сиденье, толстый старший лейтенант вытер подолом кимоно японца свою потную лысину и дал команду трогать:
-Валим отсюда...
Толстый просто лейтенант дал по газам и уже через пятнадцать минут они прибыли к зданию местного краеведческого музея, расположенного чуть наискосок от противотуберкулезного диспансера, где дежурил Салехард Бейбаклушин.
Он как раз сидел на корточках и пытался разгадать устройство мироздания и проникнуть за пределы своего разума, разглядывая замысловатые линии садика камушков, оставленные ему в наследство, вместе с деревянными сандалями. Ничего не получалось - камушки не складывались ни в какие фигуры, как бы их Салик не передвигал прутиком:
-Вот ведь!.. Уже голова квадратная!.. Так и отупеть можно!..
Скорее всего этим бы и закончилось, но тут подъехала полицейская "Лада" и из неё, помогая друг другу выйти, выкатились два толстых полицейских, держа на привязи маленького японца в коричневом халате, как две капли воды похожего на того, что прогуливался здесь час назад, а так же и на кузнеца из далёкого прошлого.
-Опять!.. Вот... ведь... где они их берут?.. Всё же на одно лицо...
Полицейские ещё раз сверились с фотографией, остались довольны, дали друг другу "пять" и весело потащили самурая к служебному входу.
-Исидор Давыдович... где?.. - Хором спросили они у охранника, зевавшего во весь рот.
-Зак-ы-ы-то...
-Мы... что... похожи на экскурсию?.. По личному!..
Охранник перегнулся через ограждение своей будки и уставился на Какуко, как на чучело своего доисторического предка.
-Сегодня уже трое таких приходило... Двое местных и один приезжий... мангол...
-И?..
-Не прошли фейс-контроль... У меня не забалуешь!.. Местных... в их же интересах... с трудом удалось убедить покинуть помещение добровольно... не прибегая к моей физической силе...
-А... мангол?..
-Тоже... ушёл... - Охранник потрогал, на месте ли его квадратная челюсть, пошевелив ею туда-сюда. Дискомфорт от отсутствия пары коренных зубов ещё ощущался, но общее состояние было уже удовлетворительным: Поэтому... Исидор Давыдович просил его больше не беспокоить...
-Нас он примет... - Толстые лейтенанты сунули под нос охраннику снимок японца, в экстазе достающего из огня девушку, и самого японца, который не ел уже много часов и мечтавший лишь о тарелке хоть чего-нибудь, но желательно из риса. Охранник минут десять переводил взгляд с японца на снимок и обратно, не решаясь вторично за час вызывать гнев директора, если и этот окажется не тем, кого ждали.
Толстый старший лейтенант пощёлкал пальцами, сперва, слева, затем, справа от его лица, привлекая внимание:
-Проснись... родной... Давай... звони Исидору Давыдовичу... куда нам топать за вознаграждением...
Окулярский ждал их в зале "Восточных соседей". Высокий, импозантный, в дорогом костюме, золотых очках и с телохранителем за спиной. Увидев японца, приподнял бровь, измеряя на глаз размер вознаграждения, в зависимости от роста и веса, остался доволен увиденным и снисходительно позволил себе широко улыбнуться.
Он распахнул объятия и пошёл на встречу японскому гостю.
-Дорогой... бр-р-рат!!! Позволь... от всего моего ш-ш-широкого сердца... обнять тебя и выразить безгр-р-раничную щ-щ-щедрость к тебе!..
Толстые лейтенанты за спиной Какуко подмигнули друг другу, опять дали "пять" и непременно пустились бы в пляс, если бы не самурай-кузнец.
Какуко, сперва абсолютно равнодушно наблюдавший за приближающимся дядькой, вдруг, широко раскрыл глаза и потащил толстого старшего лейтенанта, прикованного к нему наручниками, куда-то вперёд. За старшего лейтенанта, как за буксир, ухватился просто лейтенант, но Какуко вёз их за собой, не обращая внимания.
-Куда ты... б-б-брат?!. - Приподнял вторую бровь Исидор Давыдович.
Какуко нырнул под раскинутые его руки, таща по идеально гладкому мраморному полу за собой прицеп из хохочущих полицейских, похожих на смешариков на льду, весело размахивающих руками для равновесия и радующихся, словно два ослика Иа, разом нашедших свои хвосты. Проезжая мимо Исидора Давыдовича, толстый просто лейтенант, в последний момент попытался выдернуть из цепких пальцев директора конверт с вознаграждением, не смог и потащил Окулярского за собой, за которого в свою очередь зацепился телохранитель.
Какуко добежал до стенда и опустился перед ним на одно колено, наклонив голову в поклоне.
Остановить прицепные вагоны смогла только стена зала, перед которой и располагался этот стенд с единственным экспонатом - старинным японским самурайским мечом, блестевшим до рези в глазах в свете прожекторов, словно гладковыбритая лысина колобка после обработки себя лезвием "Джилет".
Глава 22.http://www.proza.ru/2016/12/17/692