Графоманство – зло.
Не следует копить зло в себе.
От него необходимо избавляться.
Когда толстые тётки мечтают о мужских ласках, они абстрагируются от собственного веса.
Ворона горестно вдохнула, забыв, что стоит на весах. Как известно, блондинки при взвешивании втягивают живот. Ворона была брюнеткой. И знала, что выдыхай – не выдыхай, это не поможет. Безучастные весы всё равно неумолимо констатируют, что лишнего веса вагон. А безжалостное зеркало подтвердит.
Стройность Вороне нужна была не для любовных похождений. Лишний вес делал её в собственных глазах настолько уродливой, что становилось совсем уж тошно.
Чтобы помириться с собой и со своим не заполненным радостью и светом существованием, нужно было похудеть.
Одна вороньина знакомая не допускала выражений «похудеть» и «потолстеть». Что это за мерзость - похудание? – вопрошала она. Этож такое про себя сказать – я похудела! Это равносильно признанию в том, что ты стала хуже, «похудела – похужела», созвучие налицо. Допустимо только – «сбросила излишний вес». Либо «избавилась от лишнего веса». В той же степени неприемлем термин «потолстела». Следует говорить «поправилась», что означает - получшала. Или похорошела.
Подобные филологические изыскания Вороне претили. Она твёрдо знала, что толстая и безобразная. Соблазнительной стройняшкой ей быть не светило, в её-то почти полтинник. И в более нежном возрасте относительная худоба позволяла скрадывать не особо удачную фигуру. Или хотя бы не усугублять.
С тем чтобы похудеть, сбросить, избавиться – да пофигу, как это назвать, лишь бы не быть противной самой себе, требовался стимул. В отсутствие которого процесс был безрадостным и утомительным. Неоднократные попытки Вороны применить ранее приобретённые и проверенные на себе приёмы ни к чему не приводили. Настырный вес неуклонно прибывал.
У Вороны было хреново с воображением. Когда-то миллион лет назад – на самом деле около тридцати,– её первый недомужчина наставительно изрёк: «Воображение нужно иметь. Объёмное и цветное. А не серое и плоское, как у некоторых штатских».
В то время его утверждение было далеко от действительности. К упомянутым им штатским Ворону тогда невозможно было отнести. Она была ещё Галкой, и мощное ярчайшее воображение, задвигавшее тусклую действительность на периферию сознания, мучило её так, что она едва не помешалась.
С тех пор она уяснила, что отталкиваться в своих грёзах она может только от реальности. Поскольку реальность тоже была не радужная и выпуклая, её следовало надстраивать и расцвечивать по мере возможности.
«Я слышала, что любой человек рано или поздно приходит к настоятельной потребности написать автобиографию. Совершенно неожиданно такое желание овладело и мной». Замечательная Агата Мэри Кларисса Мэллоуэн, более известная как Агата Кристи, малость хватила насчёт любого человека. Это, может, в её среде – любой. А вокруг Вороны таких любых человеков днём с огнём не сыщешь. Ей не приходилось слышать, чтобы кто-то из её знакомых не то чтобы затевался на подобное, но даже испытывал таковую потребность.
Адекватные люди знают, что в их заурядных жизнях не происходит ничего, заслуживающего быть зафиксированным на бумаге. И уж тем более ничего такого, что могло бы хоть кого-нибудь интересовать. Если вдруг кто таковым занятием и промышляет, у них хватает здравого смысла об этом не распространяться во избежание резонного обвинения в кичливости.
Посему Вороне тоже надлежит проделывать это втихаря, коль уж неймётся.
«Настоящая автобиография обязывает слишком к многому. Подразумевается скрупулёзное исследование жизни, с именами, местами и датами в строгой хронологической последовательности. Мне же хочется наугад запустить руку в собственное прошлое и выудить оттуда пригоршню воспоминаний».
Слово «воспоминания» в приложении к ней самой Вороне казалось смехотворным. Тоже мне, гранд-дама выискалась, воспоминания у неё, видите ли! А тогда чего? Да так, вспомнила кое об чём.
Автобиография! Держите меня семеро! Это однозначно перебор. Писанина для Вороны не является насущной потребностью, а так, одна из разновидностей времяпрепровождения. И то, что результат со временем разросся в толстую папку, свидетельствует о том, до какой степени она бездельная баба.
Нехай тогда сие творение для солидности именуется у Вороны как «мэмуар-р». С уточнением – в целях личного потребления.
Мало того, что бездельная баба, так вдобавок мелочная и придирчивая. Свою способность неизбежно натыкаться на грамматические погрешности в текстах Ворона знала давно и в последние времена тотального игнора корректуры буквально проклинала.
Её корёжило от россыпей безграмотных пёрлов, сплошь и рядом пестривших даже в солидно изданных бумажных фолиантах, а что уж говорить про интернетовские библиопорталы! Вот и сейчас она уныло отметила для себя, что «обязывает слишком к многому» - это не по-русски, надо «ко многому». Вот тебе и автобиография классика… неизвестно какой грамотей переводил…
Дико представлять себе, что кому-то захочется ласкать заплывшие жиром тучные телеса. Посему надлежит выстраивать в воображении хрупкое, изящное и вследствие этого нежное создание.
Нежный бегемот – это нонсенс.
Глава 2. Лавбургеры и красота
http://www.proza.ru/2016/10/07/389