Что-то там про подростков. 2 глава

Александр Федоров 2
Унижение первое.

Сидя в закутке второго этажа, где обычно проходит дежурство, одна дверь ведёт в кабинет химии, другая – в кабинет директора, третья – на лестницу, четвёртая – в коридор. Прямо напротив – вход в столовую.

Смотрю на лампу, что висит под потолком. Прикидываю шансы повеситься на ней. Проникаюсь осознанием совершенной бессмысленности задумки. Думаю, что, когда она оторвется, будет много грохоту, за что меня вздёрнуть ещё сильнее.

Мама сейчас в кабинете директора. Сегодня она надела свои парадные брюки со стрелками. Не то чтобы она часто их надевает – только на похороны.

Никогда раньше не задерживался в школе так долго. На лестничном проходе перила таят от солнечного света.

К этому времени я уже должен быть в пучине веселья.

К этому времени мать должна быть на работе.

Сегодня всё наперекосяк.

Я совсем не жалуюсь на происходящее. Ведь в случае чего, во сне мне предложили помощь. Интересовались уровнем довольства. Спрашивали: где та грань, за которой начинается нытьё.

Если что, заявили мне, сообщи, я помогу. Когда станет совсем скучно.

Но меня всё устраивает.

Кроме одного.

Остаётся чуть больше месяца до экзаменов.

Сейчас самое время, чтобы вылететь из школы.

На самом деле нет. Слишком мало аргументов в пользу отчисления. Оправдание есть. Оно донесено до нужных ушей. Думаю, шансы выйти сухим из воды – сто процентов. Просто тут нет воды.

Сарказм – лекарство на все случаи жизни.

Не на все.

Дело обойдётся куда проще, чем может показаться. Но не легче.

Сейчас она выйдет, и мы молча прошагаем до выхода. Снаружи она посоветует изучить словарь на наличие понятия «безответственность». Все аргументы разобьются о стену родительского непонимания, хотя я только пытался защитить честь сестры. Дома сестрёнка пошлёт меня на занятия группового секса с мужчинами. Отец по телефону скажет, что не того он от меня ожидал. И всё это при условии, если меня не убьёт Марти по пути от школы до дома.

Мне срочно нужен тот, кто скажет, что делать добро – это хорошо. Самое безотлагательное дело на данный момент – уничтожить одного из таких ублюдков.

На телефон приходит сообщение от Киры.

Кира – идеальный для этого вариант.

Не знаю почему, но мне ужасно хочется вмазать ей за её правильность. За безосновательную веру в лучшее. За её постоянную улыбку.

Хотя…

Нет, улыбка у неё чудесная.

Но за всё остальное непременно нужно!

С другой стороны, будь она рядом, возможно могла бы даже помочь сейчас. Заболтала бы своими глупостями про добро, счастье, ванильные облака. А потом спросила бы, сколько раз мы переспали с Дашей.

Чисто ради интереса.

Чёрт, это в её стиле.

Не то чтобы я влюбился, но нельзя слишком много думать о посторонней девушке, когда у тебя есть собственная.

В связи с тем, что Кира у нас в классе самая ответственная, её очень волнует жизнь нашего коллектива. Поэтому сейчас она заваливает меня тоннами вопросов на мобильный.

Нет, это вовсе не потому, что мы с ней очень славно общаемся. Не потому, что наши компании довольно часто соприкасаются в своей аналогичности. И уж точно не потому, что наши компании – это одна единая большая компания с маленькими подкомпаниями.

Просто её очень волнует жизнь класса.

И мы совсем не друзья.

Отвечаю в её стиле: убеждаю, что всё у меня будет хорошо. С каждым сообщением она прибавляет в волнении. Пытается веселить глупой лестью – «кто же будет защищать меня, если ты уйдёшь…».

Наконец о себе даёт знать Даша – любовь моя.

Избранница.

Не то чтобы я имел какой-то выбор, чтобы называть её избранницей, но зато я имел её: бюст – 92, талия – 63, бёдра – 92. Рост – 176-177. Всё на столько неправдоподобно, что я восторгаюсь этим каждый раз, когда встречаюсь с ней снова.

Нос прямой, снизу чуть подогнута перегородка; ноздри расширены. Глаза сужены в обе стороны. Улыбка заурядного аниме производства. Волосы русые, волняться к краям, длинна колеблется от груди до таза. Кожный покров лица в меру нежен, при касании ощущение, будто пудра – есть мнение, что это на самом деле пудра. Ноги длинные, почти идеально стройные. Пальцы рук не забиты жиром. Волосы на теле удаляются раз в две недели.

Заказываю булочку в столовой, работница говорит, что они закрыты. Не то чтобы я тупой, но, обычно, закрыты, это когда двери не нараспашку.

После выхода матери из кабинета, всё происходит так, как я загадываю за пару минут до этого. За исключением отца, который поощряет бескорыстное стремление защитить честь семьи.

Дома мать жалеет дочь за то, что той якобы ужасно досталось, а её любимого сейчас обхаживают толстые медсёстры в заведении, где последние года три не удосуживались провести косметические реформы интерьера.

Всем как бы плевать на то, что моя сестра теперь шлюха.

Семье. Маме, папе, бабушке, дедушке, другой бабушке, другому дедушке. Родственникам – просто те не особо лезут в наши дела, поэтому ничего не знают.

Да и бабушки с дедушками ни черта ещё не знают.

Но всё равно всем безразлично.

Незнание проблемы не освобождает от наказания за безучастность.

То есть, раньше всё было как в комедии. Я шутил по этому поводу, но никогда не придерживал злого умысла в своих шутках. А сейчас всё взаправду. Теперь не только я называю её так, нынче все мы отлично осведомлены в солидарности района. Только район действует на полном серьёзе в отличие от моих дурацких шуточек.

Унижение второе.

Марти бьёт меня по печени, почке, хребту, ногой в живот, ногой в лежачего. Я думаю: «слава богу, лицо не задел». Дополняю думы: «хорошо, значит завтра можно будет снять очередной эпизод».

Это не тот момент, когда нужно дать ответ. Я балансирую на тонкой грани добра – единогласия со школьными «отбросами» – и зла – дружбы с Марти. Поэтому, теряя равновесие, заваливаясь на одну из сторон, всегда получаю сопутствующий провалу результат. Ситуация самая что ни на есть привычная. Кроме, разве что, того, что Марти впервые меня избивает.

Спустя бесконечные полминуты он проявляет заботу и протягивает руку.

Он информирует:

– Мы в расчёте.

Я бы так не сказал, поэтому я так не говорю.

Трава на школьном поле спасает от серьёзной грязи. Руки помогают доделать уборку на штанах. Зауженные чинос цвета слоновой кости не так хорошо маскируют песчаные пятна, как хотелось бы на самом деле. 

Хватит унижений на сегодня.

Вечером гуляем по аллее. Нас тут не меньше пятнадцати. У меня не хватает сил, чтобы провести более точный подсчёт.

Главная тема этой сумеречной прогулки – драка.

Не то чтобы я хвастун, но бахвальство так и прёт из меня.

Говорю, что своих родных в обиду не дам. Жалуюсь на их неблагодарность. Упоминаю о верной оценке отца. Целую пристающую ко мне Дашу. Марти пытается устроить спарринг с кем удастся. Толстый спрашивает о готовности сценария.

– Всё почти готово.

Ничего не готово.

Немного недовольства изливается в ответ:

– Не забудь, пожалуйста!

Дело такое. Однажды случается, что я чувствую себя одиноким, разбитым, использованным. Это происходит примерно чуть меньше пары лет назад. В бесконечной неисчерпаемости постоянных кликов по пабликам немаловажной социальной сети довожу до своего сведения информацию о возможности вступить в анонимный контакт с человеком.

Ни имён

Ни лиц.

Ничего.

После смерти сотни тысяч нейронов нахожу собеседника, способного идти на взаимопонимание. Веду себя вежливо, советую второму участнику переговоров отвечать более развёрнуто. Через десять минут завязывается спор. Не я давит вопросами, я защищаюсь аргументами. Через тридцать – мне оглашается вердикт: «ты не привёл ни одного аргумента». Пытаюсь напомнить о том, что их было множество. Заостряю внимание на факте, гласящем, что именно второе лицо диалога ничем не подтвердило свою правоту, постоянно засоряя экран вопросами.

Несмотря на то, что человек с противоположной стороны монитора невероятно бесит, начинаю сбавлять напор, признавая некоторые свои ошибки. Вердикт номер два: «но ведь ты и вправду не привёл ни одного аргумента».

Предлагаю завершить спор. Предложение уходит во вселенское никуда. Во рту начинает формироваться пена, стул нагревается от возмущённости.

Наплевав на то, что собеседник продолжает пороть своё мнение, сообщаю о положительном отношении к произошедшему опыту общения. Доброжелательно предлагаю завершить на том. 

Ему всё ещё плевать.

Я, как бы, учусь быть вежливым, чтобы люди учились у меня. Чтобы, в конце концов, все мы стали вежливыми.

В итоге, выплюнув всё, что нужно, оно советует почитать правильных книжек, и отключается, не дав нормально попрощаться.

Так я окончательно решаю ввязаться в жёсткую игру ненавистного мне соперничества. На просторах интернета.

Купив камеру, я говорю людям, что они тупые. Основываясь на той самой переписке, стараюсь донести до них, что не помешало бы стереть своё самомнение в порошок, если ты безмозглый школьник.

Зрители не рады заявленному.

Но куда сильнее смотрящих задевает очернение старшего поколения.

При записи, из моих уст выходят такие невежества:

– Если это дряхлое существо ничем не лучше меня, то какое право оно имеет на поучения?

Вспоминая своего деда, отдавая ему должное за труд на благо своей семьи, страны, человечества, я отнюдь не разделяю ту позицию, которой он придерживался во время воспитания меня и моего отца. Не отрицая собственных наглости и вины, обвиняю именно его за подобное моё отношение к старикам и людям вообще.

Вопрос, должен ли маленький ребёнок извиняться за свои слёзы перед взрослым, который эти слёзы и вызвал же собственной мерзостью, невоспитанностью и прочей гнилью, мучает меня до той поры, пока я не начинаю выдавать белое за белое, обливая грязью всех тварей, что заслуженно поимели на это право.

Таким образом, в первый год пребывания на просторах видеохостингов я ищу повод, чтобы в очередной раз запятнать чистоту любого из поколений. При этом вся критика строится на консервативности каждого отдельно взятого возрастного слоя. Если в Советском Союзе не было пошлости, осуждаю пошлость того, кто в нём жил. Тогда как своих современников обвинить в подобном не считаю честным.

Сперва людям это не нравится, затем они прикидываются, будто речь не о них. Чуть позже – уже смеются над самими собой, думая, словно говорится о ком-то другом.

На протяжении года мы, я с Толстым, не делаем чего-то великого. Не изобретаем свою идею. Даже не даём критику, и не показываем настоящее мнение народа. Мы просто пытаемся напомнить о своём существовании за счёт всем известного геморроя.

При возможности, чтобы не нарваться на злобную очевидность, стараюсь раз в два выпуска напоминать людям о том, что я бездарность, а всё моё шоу полнейший вздор. Треть думает, будто я шучу. Оставшаяся часть смотрит именно по причине необоснованности существования проекта.

Однажды, сидя на лавочке всё той же аллеи, говорю Толстому:

– Люди не хотят учиться. Они не планируют слушать что-то нудно-заумное. Им не нужны советы – вместо этого они ищут побольше сопливых цитат из каких-нибудь умных книг, чтобы потом просто залепить их в статусе вместе с указанием имени автора.

Смотрите, я, типа, прочёл что-то стоящее.

Нет.

Убедительно жестикулируя руками, объясняю ему:

– Мы не будем менять формат шоу. Их позиция совпадает с моей, и только поэтому мы на плаву. Им нравится верить в бред, что, если мы думаем одинаково, значит я оскверняю не их, а тех, кто им не по душе.

Подвожу итог:

– Как только мы начнём стараться, нас перестанут смотреть. Сейчас они верят в то, что, ничего не делая, как я, можно стать знаменитым. Но когда мы начнём стараться, им станет неинтересно, ведь мы обозначим простое правило: хочешь чего-то добиться, нужно трудиться.

В итоге первый год наливает мне целых восемьсот сотен подписчиков. Цифра баснословная, но всё же реальна. Происходящее позволяет выйти на уровень выше, и я начинаю – нет, не снимать тупые вызовы, резко втискивающиеся в моду интернет-видео сообщества – задумываться о будущем.

Чуть меньше полугода назад, шагая по осеннему тротуару вместе с Толстым и Марти, стараясь умерить пыл самого дерзкого из нас, вдруг слышу шедевральную мысль Толстого:

– Если ты так любишь всех бить, то почему бы не начать зарабатывать на этом?

Он думает о боксе, да и вообще любых видах боевых искусств. Советует Марти заняться делом, способствующем выпуску пара.

Я думаю о том, чтобы выйти за рамки дозволенного.

Тут же реагирую:

– Нужно начать снимать то, как ты разрушаешь всё, что нарушает закон.

Схватив толстого за плечи, потряхивая его, сообщаю о его гениальности.

Такое временное помутнение.

В данный момент Марти на спор клеится к двум красоткам, что через лавку от нас. На них чёрные обтягивающие, короткие платья, с наименьшими потерями в идентичности. Чёрные колготки, чёрные волосы, чёрные ботильоны на одной, чёрные босоножки с каблуком на другой. А также они прихватили с собой неплохие фигуры.

Чёрные.

Шутка.

Кто-то говорит, ставка на то, что у него ничего не выйдет, доросла до отметки в тысячу сто рублей. Не то чтобы я нуждаюсь в деньгах, но лишними они никогда не бывают. Лишней не бывает и поддержка друга. Недовольство обществом, резонирующее в амплитуде от простых слов до психического расстройства, оно, конечно, плохо, но даже друг с таким букетом – друг.

Зная удачливость Марти в подобных делах, решаю воспользоваться своей популярностью. Хочу предложить им автограф в обмен на то, что одна из них уйдёт с моим другом на прогулку.

Подхожу к девушкам. Наблюдаю за тем, как одна из них целует неадекватного типа рядом. Осознаю ошибку. В итоге сижу на прежнем месте, пытаясь заглушить стыд, возникший от такой самоуверенности.

***

Я написал трём шкурам. И все меня проигнорировали. Эдакая мотивация. Они как бы подразумевают: иди пиши свою книжонку, а не болтайся интернете. Сообщишь, когда сможешь на этом заработать. Возможно, проблема в том, что я пишу не девушкам, а шкурам. Либо проблема в девушках, которые стали шкурами.

Сегодня Кира решила перестать стремиться к славе. «Я не бросаю читателей – тех, кому это может быть интересно; но вот… у меня внезапно пропало всякое желание набрать побольше просмотров. Написала это, наверное, для себя лично, чтобы уже точно не было пути назад – когда я вдруг, не дай бог, начну звездиться, у вас будет подготовлен отличный повод пристыдить меня моими же словами». Поздновато уже. Поздно стыдить, потому что звездиться она начала с самого детского сада. Как только вокруг неё появились люди, она начала выпендриваться.

Хочу сообщить, что скоро наши ребята станут взрослыми. Выйдут из школы и вступят в глобальную жизнь. Никто не рассказывал им, что ничего не изменится. Детей всегда кормили сказками об ответственности, но вместо этого они получат только пять лет, выкинутые в мусорное ведро. Диплом для того, чтобы мама была довольна. И только потом у них будет шанс слить своё блестящее будущее. В честь этого Кира устраивает вечеринку на даче.

Из-за чего всё началось? Девочку бросил парень. Хорошо. Не будем так сильно унижать нашу королеву. Она бросила парня. Поэтому недостаток внимания всплыл крайне вовремя. Для его устранения Кире пришлось собрать кучу народу.

«Уезжая, они со всей своей родительской уверенностью полагали, что я не соскучусь со своим любимым. Никому ведь и в голову не могло прийти, что я могу расстаться с прекрасным, полюбившимся всем родственникам принцем. Моя первая, любовь, длившаяся целых три года… и вот, теперь она исчезает так неожиданно. Сколько планов настроили родители, сколько всего хорошего наговорили о нём разные родственники, да и я сама верила в чудо – ещё чуть-чуть и можно было играть свадьбу. Всё было как в сказке.

А теперь, после последней строчки милой девичьей истории, я открываю то, о чём никогда не напишут до финального поцелуя – странное чувство неизбежности произошедшего, отсутствие хотя бы малюсеньких предпосылок к ночам без сна и рыданиям в подушку. Мне просто грустно: четвёртый вечер подряд я провожу в тоске, изредка сменяя её (я бы даже сказала – скуку) на разговор с подругами в сети. Ещё немножечко опробовала себя в искусстве. Только не ругайте сильно.

Любовь ушла – её, быть может, не было совсем,
Но я устала ждать ответа.
Она хозяина достойнее нашла – так будет проще всем,
А я согреюсь в нежной ласке лета.

В общем, всё, что я сохранила от наших отношений – только скорбь по трём годам, потраченным впустую».

Немного о любви. Раз уж изначально история глобально пошла в сторону отношений, нельзя просто закрыть глаза на эту тему. Не бойся, сказка не закончится одними соплями. У нас подготовлено много неожиданных событий. Но как же без любви в художественной сфере? Теперь придется высказаться.

Первая любовь. Знаешь, что наша героиня подразумевает под понятием первая любовь? Нет. Ни хрена не первые отношения. Она имеет в виду, что первая любовь – это когда ты встречаешься с человеком больше полугода. По сути это гениально. А ты чего хочешь? Будешь говорить, типа твоя первая любовь принесла тебе до хрена счастья. Мне она принесла только короткий отсос. Не будем распространяться, кто виноват в скоротечности этого процесса.

Хорошо, сделаем скидку на тех, кому повезло, и они протянули больше нескольких месяцев. Припомним того, кто до сих пор испытывает свои первые отношения. И успешно забудем о них всех. Потому что у нас совсем другая ситуация. Три года, имитирующие твою жизнь. Так же бесполезно выкинутые на свалку.

Почему Кира рассталась с парнем своей мечты никто не знает. Кроме них двоих. А возможно, они и сами не в курсе. Почему так? Ты в курсе, почему твой старый знакомый потерял нормальную сексуальную ориентацию? Вот и не спрашивай про отношения Киры. Мы не обсуждаем её жизнь до данного момента. Не задеваем бесполезную информацию. Её разлука с любимым никак не продвинет сюжет. И если этих объяснений тебе мало, отвали. Я не буду ничего больше объяснять. Важно только то, что теперь она переключилась на ГГ. Чтобы восполнить утрату.

Читай блог:

«Очевидным будет предположение, что такие, похожие на влюблённость эмоции могут быть связанны с нашими хорошими дружескими отношениями. Возможно, это просто детская привязанность, начавшаяся ещё с садика, в которой теперь трудно разобраться. И очень сложно смириться с тем, что вскоре мы просто перестанем общаться из-за различия миров, с которыми каждому из нас придётся столкнуться. Поэтому единственным, на мой раздутый, эмоциональный, девичий взгляд, выходом остаётся – думать о том, чтобы стать парой.

Только не начинайте потом писать, что про расставание – это какая-то глупость. Не говорите мне, что можно спокойно продолжать общаться и после школы. Нет. Нельзя. Парень и девушка просто не могут быть друзьями. Пока мы однокашники, одноклассники мы в силах держаться рядом, но, когда мы не связаны тоненькой ниточкой социальности, мы никто друг для друга. Мы можем быть девушкой его хорошего друга, либо он будет парнем нашей лучшей подруги, но в остальных случаях мы уже мимолётное воспоминание друг для друга. И осознание этого меня угнетает…

Самое ужасное, что я совсем ничего не делаю, чтобы предотвратить неизбежное. Даже не так – ужасно то, что он не делает ничего. Наверняка, он даже не задумывается об этом – просто верит в глупость про дружбу после выпускного. Для них, парней, всё просто: у них словно нет никаких чувств, они отпускают их на прогулку и даже не волнуются о том, что эти чувства могут покусать кого-нибудь из-за того, что кто-то не удосужился надеть ошейник и не повёл их гулять на поводке.
Простите, если сегодня было слишком эмоционально. Очень надеюсь, что хоть кто-нибудь меня поймёт».

Как красиво льёт. Аж плакать хочется. Найти себе девочку и болтать с ней о чувствах. Только не говори, что думаешь, якобы я про ребёнка. Девочку – значит милую девушку!

Что можно написать в завершении. Вечеринка удалась. Почему, узнаешь позже. И не спорь. Мне лучше известно. Можно конечно поспорить, для кого удалась, а для кого нет. Но мы не будем этого делать. Потому что я в курсе, чем закончится история с вечеринкой. Моя проблема в том, что я знаю всё немного наперёд. Радуйся, что ты не в курсе, чем закончится твоя история. Радуйся, что не знаешь, чем закончится эта история. Это пока что. Пока что тебе везёт. Ты просто не представляешь, как скучно жить с персонажами, судьба которых тебе известна. Пускай и не на много. А мы ещё хотим научиться заглядывать в будущее. Не идиоты ли? Я бы вздёрнулся сразу после того, как увидел бы свою судьбу. Посмотрел и хватит. Серьёзно, ради этого ведь и живём.