Деда по Маме Николая Николаевича, мы не знали.
Даже фотографии ни одной не сохранилось.
Воевавший в гражданскую за красных, партийный, он увёл Бабушку из зажиточной “кулацкой” семьи. Трое дочек - сестёр: 1924 года рождения - тётя Маруся, 26 – Тамара - моя мама и 28 - тётя Рая родились в годы относительно сытые. “Обострение классовой борьбы” на селе, точнее бой с НЭПом, раскулачивание и коллективизация, в которых партийный дед принимал активное участие, были ещё впереди.
Перед войной дед работал на заводе “Металлист” комендантом. Не знаю, что входило в его обязанности, но эвакуацией завода в первые недели войны (немцы в Пскове были уже 9 июля) он занимался непосредственно. Вывезти тогда, считай, ничего не удалось. Оборудование демонтировали, упаковали, выставили на бульвар Пролетарский, бывший Кохановский - ныне Октябрьский проспект. Но, сорвалось, то ли с автотранспортом, то ли с вагонами.
За час до отъезда дед забежал домой. Зачем-то принёс четыре противогаза: “Мы уезжаем. Вы остаётесь. Никуда, слышите, никуда не уходите из Пскова. Ждите нас”. - Это были последние слова, которые услышали от него жена и дети.
Через несколько месяцев после окончания войны вернулся дядя Сеня. Ему посчастливилось пройти до конца войны. Дядя Сеня привёз бабушке похоронку на брата. Дедушка погиб при первой, неудачной попытке прорыва блокады Ленинграда, похоронен в братской могиле, Рабочий посёлок № 5. Торфоразработки в болотах на южном берегу Ладоги.
Дед и ещё около трёхсот заводчан, большинство, оставив семьи в Пскове, уехали тогда последним поездом. Добрались до Свердловска, строили там завод. А потом дед, вместе с братом, дядей Сеней, председателем колхоза, который ухитрился пригнать колхозное стадо аж на Урал, попали на фронт, в один истребительный батальон под Ленинград. Дед пропал. Похоронка не пришла. Да и некуда ей, через линию фронта, было приходить. И если бы не брат, который всю войну пронёс и сохранил второй экземпляр похоронки, то дедушка так и остался бы "без вести пропавшим". Отца потеряли. Но теперь он уже не без вести пропавший. Бабушке назначили пенсию.
Сейчас, через годы, когда и сам уже стал четырежды дедом, всё обостряется чувство вины. Даст ли Бог найти ту, единственную, Братскую могилу (сколько их там!), где похоронен мой Дед...
"Если в человеке живёт чувство вины, из него невозможно сделать поросёнка", Герман Кант. - Однако, слабое утешение.