Человек имеет право на счастье. Человек рожден для счастья, как птица для полета. Эти фразы были когда-то у всех на слуху. Сегодня они звучат реже.
- Самый страшный грех, - говорила мне в раннем детстве моя мудрая неграмотная бабушка-крестьянка, - заесть чужой век и чужую жизнь. Бывают такие жены у мужей, которые пилят своего мужика с утра и до вечера. Все не так! Все не этак! И не так встал и не так сел. И не так слово сказал. А он терпит. Окорота не дает. И вот точит она его, как ржа железо. И он все ниже и ниже опускает голову. Как будто в чем-то виноват. А в чем его вина? Смирный человек. Другой бы и руку поднял. А он отмалчивается, да все в себе копит. А она верх возьмет и властвует. К мужу нужно относиться почтительно. На нем вся тяжелая работа. Он пашенку пашет, он хлеб растит, он за конем смотрит, за хозяйством. А баба – она что? Силы то в ней нет никакой. Так, одна брехливость. Языком, как помелом метет. И заедает мужику век.
Эти слова моей старенькой бабушки так запали мне в душу, что я сочинила стихотворение.
И если сам ты человек,
И носишь званье человека,
Не заедай чужого века!
Мне было восемь лет. В это лето, когда я сочинила это стихотворение, я перешла во второй класс. Свои стихи я записывала в обыкновенную школьную тетрадь. Деревянной ручкой со стальным перышком первый номер. Торопилась. Писала крупными буквами. И откуда у такой маленькой девочки была тяга к такому поэтическому слову?
Не говори неправду, нет!
Будь честным и правдивым!
И помни, что с неправдой жить
На свете некрасиво!!!
А сейчас и тетрадь та давно потерялась, а стихи остались в памяти. И я вспоминаю их с удовольствием и думаю, что эти мои детские стихи говорили о том, что стану я учительницей. Потому что они были поучительными.
Мое детское стихотворение о том, что не нужно «заедать» чужой век я вспомнила в зрелые годы, когда встретила странную семейную пару. При всех мог Валерий Семенович сделать замечание своей жене. А ведь они прожили в браке тринадцать лет! Старший сын у них учился в классе, где у меня было классное руководство.
- Галя, ну как ты стоишь? Подтянись, голову выше держи! Смотри веселее.
А Галя после дня, проведенного на ногах за прилавком продовольственного сельского магазина, единственного на весь большой поселок, действительно имела усталый вид. А дома её ждали дети. Сыновья были погодками. Старший учился в пятом классе, а младший – в четвертом.
По дому они помогали мало. Брали пример с отца, который громко говорил, что он женскими делами не намерен заниматься! И вот бедная Галя пласталась от зари до зари и смотрела на мир грустными глазами. И как-то так получалось, что все дела в доме были женскими.
В доме у Коробкиных было центральное отопление. Они занимали благоустроенный коттедж в центре поселка. Ни топить печки, ни рубить дрова, ни носить воду было не нужно. Вот и полеживал вечерами Валерий Семенович на диване возле телевизора. Золушкой в доме была Галя. Напоить и накормить семью, одеть и обуть, распределить семейный бюджет, сходить на собрание родительское в школу, проверить выполнение заданных в школе уроков у сыновей – все заботы были на Галиных плечах. И как она только все успевала? Женщина она была на вид очень хрупкая. И после рождения сыновей она сохранила девичью талию, стройность и легкость необычную.
Если бы она одевалась ярче, то многие бы мужчины засматривались на неё. Но муж и здесь был повелителем. Он даже не позволял жене пользоваться косметикой.
- Куда вырядилась? А ну-ка, сними это немедленно? Для кого нарядилась? Ты – замужняя женщина. Платье голубое в белый горошек она одела. Девочка нашлась! Сними и подари племянницам, а на тебе я таких вольных нарядов чтобы больше не видел! И смой губную помаду. Для кого ты накрасилась?
Галина подчинялась с грустным вздохом.
Валерий Семенович работал главным зоотехником в селе, но на работе не перегружался. Слыл он человеком ленивым.
Слух пошел по поселку нехороший. Стали поговаривать, что Валерий Семенович стал погуливать от жены. Что видели его у дальнего озера с дояркой, которая прибыла в село по переселению недавно. Была она очень бойкой и крикливой. Мужа у неё не было. Одевалась Лидия безвкусно, крикливо. Цыганские пестрые юбки, кофточки с люриксом, красные босоножки, длинные серьги в ушах и химическая завивка волос совсем её не украшали. Лидия говорила, что муж застрял на стройках коммунизма. Сын служил в Армии.
Новой доярке дали кличку – ширпотреб. Трикотажные маечки ничего не прикрывали, а наоборот, бесстыдно выставляли все напоказ. И поведение у Лидии было совсем не строгим. И некоторые скотники уже могли говорить о её женских достоинствах со знанием дела. И некоторые жены уже приходили воспитывать доярку.
- Держите крепче своих кобелей! – смеялась Лидия, - на цепь посадите. Что же вы за бабы такие, от которых мужья на сторону ходят? Не живые, что ли? Был бы у меня муж, я бы ему и пикнуть не дала. Ужом бы вокруг него крутилась! Он бы куда ни глянул, а со всех сторон только одна я и была бы! А мне – одинокой – не грех когда никогда с мужичком побаловаться. Вы то можете всегда. Товар под боком! А я бедная – щипком жива!
Её пытались пристыдить. С ней разговаривали добропорядочные женщины на работе. Никакой реакции на это у неё не было! Даже пожилой директор совхоза разговаривал с дояркой, но она и его вогнала в краску.
- А что, соколик, а может быть, и ты меня во сне видишь? У тебя жена больно пресная на вид. Может быть, и тебе молодость вспомнить хочется. Так давай, приходи под вечерок! Я напомню!
- Да нужна ты мне была! Запомни, я на очередь не хожу! У меня другие установки. И ты не строй из себя королеву! Скромность украшает женщину!
- Хватит, уже украсилась. Живу в горьком женском одиночестве. Не хочу больше! Я тут уже присмотрела себе кобелька в красной косынке. Уведу у жены легко!
- Как от тебя невежеством и грязью несет. Хочется умыться после разговора с тобой.
- А что еще остается? Благочестивый ты наш человек.
- А ты все-таки приосанься. Прошу тебя, как человека.
- Ладно.
Лидия пообещала приосаниться, но слова и дела расходились. Бессовестно, на глазах у всего поселка, закрутилась эта грязноватая интрига доярки и главного зоотехника совхоза. И пошли гулять слухи по селу. И стали доходить до Гали. Какие разборки были в семье Коробкиных, никто не знал. Только часто покупатели видели, как Галя уходила в подсобку якобы за товарами, а возвращалась за прилавок с заплаканными глазами. В происходившем она винила только себя. Она чем-то не угодила своему мужу.
Валерий Семенович уходил из семьи медленно. Собирал чемодан и переходил жить к Лидии. Потом возвращался к жене, а через месяц опять уходил к Лидии. А однажды, когда муж ушел к другой, Галя вдруг вытерла слезы, поменяла замки в дверях и не пустила мужа домой после его очередного ухода, подала документы на развод и на алименты.
- Ушел, так иди! Скатертью дорога!
Почти полгода длилась эта печальная история ухода от жены и детей отца семейства.
Младший сын относился к происходившему в доме легко. Жалел мать, конечно. Сочувствовал и отцу. Настоящей трагедией развод родителей стал для моего ученика – Миши.
На него невозможно было смотреть без сострадания. В больших его серых глазах стояла такая грусть и тоска, что от его взгляда каждому становилось не по себе. Мальчик как бы спрашивал всех взрослых, а почему отец с ним так жестоко поступил? Почему уходит? Что ему Миша сделал плохого? Он развод родителей воспринимал как личное страшное несчастье. Ему казалось, что все шушукаются за его спиной и смеются над ним.
Село наше стоит на резко выраженной речной террасе. У нас есть верхние улицы и нижние. А на самом высоком месте был построен новый поселок для переселенцев, который почему-то прозвали «Простоквашино». Он был разбит на крошечные кварталы правильной прямоугольной формы. На одной из первых улиц этого поселка жил теперь с новой женой своей Лидией Мишин отец.
Зима миновала. Наступил месяц март. А снега и не думали покидать землю. Огромные снежные сугробы уже проседали, но таять не собирались. До весенней капели было еще далеко.
Третья четверть подходила к концу. В школе проводились родительские собрания. Задержалась я в этот день на работе до самого позднего вечера. И после общего разговора о дисциплине и успеваемости в классе, мамочки моих детей, а на собрания школьные вот именно они и ходили, хотели услышать о своих ребятишках что-то особенное.
Уже школьный завхоз стал выразительно греметь ключами, давая понять мне, что во всех других классах уже давно нет света, а в нашем он все горит.
Собрав в рабочий свой портфель конспекты уроков и учебники для подготовки к урокам на завтрашний день, я оделась и тихонько поплелась домой. Путь был не близкий. Я тоже жила в Простоквашино. До моего дома был почти километр пути.
Снег скрипел под сапогами и звук этот разносился далеко по округе. Дорога была пустынной. Только тень какая-то двигалась мне навстречу по дороге. В женском поношенном пальто, в огромной рыжей женской шапке навстречу мне шла какая-то девочка.
Вдруг меня обогнала легковая машина и осветила фигурку ребенка, который шел по обочине дороги мне навстречу. Я его узнала сразу же. Это был мой ученик Миша. Но к чему этот маскарад? И платком закрыто лицо. Я хотела его окликнуть, но он так быстро стал проходить мимо, отворачиваясь от меня и кутаясь в платок. Он хотел быть неузнаваемым.
Я не стала беспокоить мальчика. Прошла мимо и сделала вид, что я его почти не заметила. Когда я пришла в поселок и пошла к своему дому, в одном из переулков увидела пламя. Я свернула с дороги и бегом побежала к тому двору, в котором что-то горело!
Это был дом Лидии. Горела входная дверь на веранду. Веранда была пристроена из досок. Она была некрашеной. И дверь была сухая и дощатая. Пламя растекалось по ней красноватой волной. Еще чуть-чуть – и запылает вся веранда.
Снегом я стала сыпать на пламя. Стала сбивать его рукавичками и шарфом. Я заметила при свете огня следы маленьких ног на подтаявшем снегу. Я их затоптала. Большой сугроб снега был рядом с крыльцом. Неподалеку стояла лопата для уборки снега. Она то и помогла мне справиться с огнем. От снега языки пламени с шипением угасали.
- Да что же это такое творится на белом свете! Вот беда какая! – бормотала я громко. И только после того, как огонь был сбит, я громко постучала в окно.
- Кто там нас беспокоит в такое позднее время? – услышала я недовольный голос Валерия Семеновича.
- Конь в пальто! Открывайте! Золу выносили вечером?
- Выносили!
- Что же так неаккуратно? Иду, вижу – дверь входная горит!
И я напустилась на незадачливого нового хозяина этой усадьбы с громкой бранью.
- Так Вы и поселок наш весь сожжете!
Выскочила и ненавистная разлучница и стала кричать и визжать, что дверь не могла сама загореться, что это поджог, и она догадывается, чьих рук это дело.
Я помогла Валерию Семеновичу снять дверь с петель, и мы отнесли её подальше от дома.
- Может быть, зайдете погреться? – спросил он меня.
- Нет! Я уже погрелась. Да и мой дом близко.
Мои дети уже спали. Муж приготовил мне ужин.
- А что у тебя за вид?
- Пожар тушила. От золы дверь загорелась у молодоженов наших.
- У Валерия Семеновича?
- У него.
- Надо же. Он с золой всегда осторожно обращается.
- Да поземка метет вон какая. Ветром все раздуло.
О поздней и странной встрече с Мишей я не сказала мужу ни слова. Тайна, которую знают двое, очень быстро может перестать быть тайной. И про следы детских ног, тщательно затоптанных мною, я тоже ни слова не сказала.
На следующий день ко мне прямо в школу пожаловал наш участковый и стал писать протокол моего допроса. Почему я так поздно оказалась в чужом дворе? А кто может подтвердить, что я так поздно шла с работы? Дверь явно подожгли. На неё плеснули бензином.
- Да не пахло от неё никаким бензином. Рядом ведро с золой стояло. Не нужно искать криминал там, где его нет и быть не может. И никого подозрительного я не видела по дороге. И следов никаких во дворе не было. Почему я так топталась сама во дворе? Снег лопатой на огонь бросала. Почему сразу не постучала в окно? Растерялась.
Я и сама не знала, что умею так правдоподобно говорить неправду.
Самое трудное было – дать понять Мише, что я все знаю, и что я его не выдам.
Я пришла на урок в свой класс. Мальчик стоял за партой и смотрел на меня умоляюще.
- Вчера вечером пожар тушила во дворе у твоего отца, - сказала я Мише громко, - так сегодня участковый приходил и спрашивал меня, не видела ли я чего-нибудь подозрительного по дороге домой. А я ничего не видела. Дорога была пустынной. Только машина обогнала меня, и все.
Вздох облегчения вырвался из груди бедного мальчишки.
- Участковый думает, что кто-то поджег дверь. Да, помилуйте, какой поджег? Ветер искры раздул. Вот и все. А поджег – дело страшное. Это настоящее уголовное преступление и наказания за него такие строгие! Кто же пойдет на такое плохое дело? Нужно уметь прощать ошибки взрослых людей. Они же вам прощают ваши!
Я стала вести урок, а Миша все смотрел и смотрел на меня с тревогой. И тогда я подошла к его парте и положила руку на мальчишеское плечо. Молча.
Так все и обошлось. Миша сейчас взрослый человек. У него свой бизнес. Крепкий достаток в доме. Одно плохо, что он ушел из семьи в ту же пору, что и его отец. Старший сын его учился в пятом классе, младший – в четвертом.
Забыл свою боль? Говорят, что брак у него был неудачным. И было ему просто невмоготу жить в семье дальше. От детей откупается деньгами. Да разве в достатке дело?
Два начала у человека в жизни – отец и мать. И они, как два берега реки, должны быть рядом с детьми, как опора, как направляющая сила. А иначе растечется вода и заболотится.
Мама Миши проработала в магазине до пенсии. Потом ушла нянчить внуков. Их у неё было трое. Двое сыновей вырастила она и троих внуков.
-Доля такая - мальчишек растить. Мечтала о внучке. Так мечта мечтой и осталась.
Иногда Галя говорила о своем муже с горьким сожалением.
-Мы с ним в одной школе учились. Он на год старше меня. Он меня присмотрел в юности. Ходил, смотрел издалека, вздыхал. В старших классах мы уже дружили. Он подарки мне дарил, в кино водил и на концерты. На танцах я должна была танцевать только с ним. Ревновал меня ко всем, хоть я повода и не давала никакого. А армию отслужил и сразу пришел свататься. И я пошла. Поверила ему, что он так сильно меня любит. Он в институт поступил, я за ним в город переехала. Жили на съемных квартирах. Я курсы продавцов закончила.
А я ведь в школе хорошо училась! Но он сказал, что его образования хватит на всех. Он будет семью обеспечивать сам. Я и послушалась.
Я верила, что жизнь с ним будет моей радостью. А что так у нас все получится - я и думать не могла! Выходит, он испортил мне жизнь. Заел мой век. Вы говорите, можно попытаться выйти замуж второй раз? Нет. Никогда и ни за что! Мне хватило и первого моего замужества. Говорите, что есть хорошие мужчины? А сами то таких встречали? В реальной жизни? Вот и не говорите, чего не знаете. Вам повезло - вот и радуйтесь.
Она замолкала. Молчала и я. Что тут скажешь? Остается только руками развести и посочувствовать. Молча.