"Быстрый взлёт!!!
И вот уж словно козы
Под крылом несутся облака.
Тут на все проблемные вопросы
Ты, как Бог, взираешь свысока".
Не забыть ребят, которых списали по "не лётной". Это одно из самых жестоких испытаний, которое может придумать жизнь - пройти все медкомиссии, психанализ, полтора года учёбы, экзамены, приступить к полётам и, взяв по три вывозных программы, услышать страшный приговор: "Лётчика из тебя не получится". Ребята со слезами на глазах делали свой большой портрет в шлемафоне, и уходили, понимая, что они уже никогда не сядут за штурвал самолёта. По человечески их было очень жаль, хотя некоторые проучившись 1,5 года уходили вдруг сами, "прозрев", что профессия военного лётчика - это не то, о чём они мечтали в жизни.
Штангист Коля Занкин, флегмат Петя Петухов (по кличке "Петушок"), перворазрядник по волейболу Лёша Зубрицкий и другие) - всего 7 человек на нашем курсе, кто не смог освоить профессию лётчика. Курсант Егор ничего не знает об их дальнейшей судьбе, но ему хочется верить, что они смогли найти себя в этой жизни, ведь она так прекрасна и многогранна...
Наконец настал тот долгожданный день, когда его инструктор старший лейтенант Иванов Виктор Фёдорович сказал фразу: "ЗАВТРА ПОЙДЁШЬ САМ". До этого Егор уже слетал на контроль с командиром звена капитаном Дубровским, впоследствии ставшем командиром полка. Потом с командиром эскадрильи подполковником Зубаревым, оба дали "добро" на полёты с командиром полка полковником Букотиным.
И надо же такому случится. После того, как Виктор Фёдорович дал Егору ЦУ ("крайний инструктаж") - "Ничего не выдумывай - летай, как учили", ему навстречу попался курсант (фамилию он уже не помнит), который уже только что отлетал на контроль с командиром полка. А Егор возьми, да и спроси: "Что он любит, а что не любит?" И тот ему ответил: "Страшно не любит, когда курсант после взлёта идёт в набор, не набрав скорость".
Информацию Егор принял и пошёл докладывать полковнику Букотину, что курсант "такой-то" к полёту готов. "Раз готов, садись в кабину", произнёс командир полка, не прерывая разговора с кем-то из лётчиков-инструкторов. В общем, запускает Егор двигатель, выруливает на полосу, запрашивает взлёт - всё как учили. Добро получено, отпускает гашетку тормозов, побежали... отрыв. И вдруг - "блин" — он не собирался этого делать, - руки, ноги неожиданно для него отдали ручку слегка от себя, и его "Элка" пошла "брить" над землёй на высоте 1-1,5 метра. Всё в точности, как взлетал подполковник Струбалин месяц назад, когда он напросился к нему полетать в составе экипажа.
Егор сам не верил своим глазам, что у него получается, но факт остаётся фактом - его самолёт взлетал, как будто его пилотировал матёрый пилотяга, а не "зелёный"курсант-желторотик, который сам ещё в воздух не поднимался. Егор услышал как в задней кабине командир полка "замурлыкал " от удовольствия и "гордости" за него. Это придало ему окрылённости в собственных силах, захотелось ещё больше совершить что-то "героическое", чтобы командир полка полёты с ним ставил в пример другим "учлётам, как надо летать, и представьте себе, у Егора "получилось".
Когда полоса заканчивалась, и Егор уже готовился лихим набором уйти в небеса, как вдруг с ужасом ощутил, что правым колесом его "Элка" чувствительно пристукнула землю-матушку, глазомера-то ещё никакого, и дальше, как ни в чём не бывало резво пошла вверх. Что тут произошло в задней кабине словами описать невозможно, только эмоциями. Оттуда раздался не просто мат, а мат "трёхэтажный". Я думаю те, кто когда-нибудь его слышал, подтвердят, что перепутать его или ошибиться в "количестве этажей" невозможно, настолько это законченное "фольклёрное" произведение русского языка. Егору до этого всего раз приходилось слышать, как боцман портового буксира во Владивостоке воспитывал таким матом молодого матроса. Удивлению Егора не было предела. Он от восхищения чуть не выучил полностью весь такелаж парусной шхуны "Товарищ", на которой боцман проходил плавпрактику, когда учился ещё в Херсонской мореходке. Егор чётко помнит, что третий "этаж от второго" отделяли магические слова "бом-брам-стеньгу туды т тебя растуды..." А вообще все названия парусов, шкотов и прочих снастей только служили словами-связками между самим матом вообще, а также "мамой, папой и всей роднёй до 7-го колена" провинившегося матроса.
Полковник Букотин морских терминов не упоминал. У него шло конкретное название всех лётных качеств Егора как лётчика: « Я таких "взлетальщиков" в гробу видал. И как тебя мама, такого недоумка в лётчики отпустила???» Это Егор по памяти пытается сделать "литературный перевод" того, что высказал тогда ему командир полка в течение его первого, а потом и второго полёта. Его рот не закрывался даже во время руления. (Читателям для эрудиции - тогда существовала научно "обоснованная" теория, что мат инструктора в полёте закаляет психику курсанта. Якобы, он потом меньше теряется при отказах авиационной техники в воздухе). И некоторые инструктора пользовались этим методом превосходно. Это Егор знал чисто теоретически из рассказов тех курсантов, кому такие инструктора достались. Его Виктор Фёдорович "слова-связки" использовал крайне редко, только тогда, когда все методы убеждения курсанта сделать то-то и то-то были исчерпаны.
Так вот, дав "козла" на взлёте и услышав реакцию на него командира полка, Егор как-то сразу понял, что вылететь самостоятельно сегодня его уже никто не пустит, какую бы супер совершенную технику пилотирования он дальше не показывал. И именно непоправимость случившегося сделало его враз спокойным, как наевшаяся до отвала корова... Сразу унялись мандраж и волнение, и если первые минуту - две Вася ещё как-то воспринимал "фольклёр" командира полка, то в дальнейшем всё его "красноречие" ему стало просто "по барабану". Егор просто наслаждался предоставленными ему двумя полётами. Выполнил посадку, потом взлёт и ещё посадку, даже не особенно стараясь показать чистоту полёта, и тем более не слушая, что там произносит вслух полковник Букотин относительно его "прабабушки с дедушкой".
После отлично выполненной второй посадки (так Егору показалось со "своей колокольни") командир полка наконец замолчал. Егору даже непривычно как-то стало. Он зарулил на стоянку, выключил двигатель и быстро покинул кабину, т.к. несколько раз приходилось видеть, как инструктор вместо разбора полётов с нерадивым курсантом сразу начинал его "воспитывать кислородной маской" по голове прямо из задней кабины, что тому не оставалось ничего другого, как шустро отбежать подальше, дав инструктору остынуть и взять себя в руки после очередного "недотёпы-курсанта". К самолёту сразу подошёл его Виктор Фёдорович, который без сомнения наблюдал курсантский первый "геройский" взлёт. Егор как-то сразу успокоился, при инструкторе бить не будут...
Командир полка, не торопясь, вылез из кабины. По науке курсант должен был проглаголить: "Тов. полковник, разрешите получить замечания". Но у Егора язык присох к горлу. Он боялся услышать: "Лётчика из него не получится". Зато получилось другое. Ещё со времён Петра первого воинский устав гласил: "Когда обращается начальник, подчинённый должен иметь вид лихой и слегка придурковатый, дабы разумением своим не смущать внимание начальства". Именно такой вид Егору похоже удалось принять. Поскольку пауза в молчании затянулась, его инструктор произнёс за Егора: "Командир, разрешите получить замечания за курсанта Иванова". Полковник Букотин посмотрел на курсатский"образцовый" вид и произнёс фразу, которая и по сей день стоит у Егора в ушах: "Дай этой жопе ещё два полёта для отработки взлёта и пускай летит сам", - после чего пошёл, не оглядываясь, в сторону столовой. Так у нас называлась будка, в которой лётчикам привозили так называемый стартовый завтрак прямо на аэродром.
Слетал Егор с инструктором два полёта - без всякого напряжения и волнения он делал то, чему его научил Виктор. Даже со взлётом не "заморачивались", как это потребовал командир полка. Зарулили на стоянку, Виктор Фёдорович без всякого разбора полётов произнёс: "Заправляй самолёт и дальше лети сам". После чего оставил Егора одного и пошёл в курилку, где коротали время инструктора и свободные от полётов курсанты. Только многие годы спустя, когда Егор сам стал "заматерелым инструктором", он понял, какого хорошего правильного "пендаля" Виктор Иванов, его первый инструктор, дал ему в самостоятельную лётную жизнь...
Закончили заправку, Егор сел в кабину. Техник как-то особенно тщательно проверил как он пристегнул плечевые ремни, всё ли включил в кабине... Запустив двигатель, Егор выруливает, взлетает. Волнения никакого, полковник Букотин выбил его в Егоре раз и навсегда. Чувства чего-то необычного тоже нет, хотя где-то в глубине его головы под шлемафоном теплится - "блин", я же лечу один. Выполняется первый разворот, и вот тут до Егора доходит во всей полноте, что больше нет инструктора, который может подсказать или исправить его ошибку. Он один в воздухе. Чувство неописуемого восторга захватило Егора секунды на три-четыре. Чтобы в этом убедиться, в нарушение положенной схемы он вывел самолёт из разворота, сделал несколько покачиваний крыльями влево-вправо и лишь затем продолжил первый разворот. Его первый в жизни самостоятельный разворот на 180 градусов. "Чудеса" - ему никто не сделал замечания за его "отсебятину" в воздухе.
Дальше восторг кончился, пошла работа. Сосредоточенно Егор замкнул круг захода на посадку, построил расчёт, начал выравнивание. Посадка получилась нормальной, но он может лучше. Надо учесть, немного резковато работает ручкой в процессе выравнивания. Взлетел снова. Мозг как компьютер, хочется показать самому себе лучшее, на что курсант способен как лётчик на данном этапе. Егор притёр "Элку" точно у "Т" очень бережно и мягко. Всё получилось. Доложил: "321, полосу освободил". РП в ответ: "На стоянку", - и после паузы, - "Поздравляю!" Егор нутром понял, как улыбается сейчас его комэск подполковник Зубарев, он сегодня руководит полётами... СТРАНА ПОЛУЧИЛА ЕЩЁ ОДНОГО ВОЕННОГО ЛЁТЧИКА!
. После заруливания на стоянку подошли ребята с экипажа, ещё кто-то и его инструктор старший лейтенант Иванов Виктор Фёдорович. Егор чётко доложил: "КУРСАНТ ИВАНОВ ДВА ПЕРВЫХ САМОСТОЯТЕЛЬНЫХ ПОЛЁТА ВЫПОЛНИЛ. РАЗРЕШИТЕ ПОЛУЧИТЬ ЗАМЕЧАНИЯ?»
"НОРМАЛЬНО", - ответил ему Виктор Фёдорович и крепко пожал руку: «ПОЗДРАВЛЯЮ!» Потом Егора поздравили ребята. После чего он бегом помчался за своей сумкой и трясущимися от волнения руками достал "ВЫЛЕТНЫЕ" - 12 ПАЧЕК ПАПИРОС "Герцоговина Флор" и " Три богатыря". Раздал: инструктору, технику, механику - солдату, командиру звена капитану Дубровскому, ребятам с экипажа, замкомэске, комэске, замам командира полка, полковнику Букотину, ещё кому-то, кто оказался рядом.
СВЕРШИЛОСЬ –- ОН ЛЁТЧИК!!!
Пару слов об этом обычае, неизвестно кем придуманным в авиации, но во все времена соблюдавшемся свято. Вылет курсанта самостоятельно - это всегда праздник, причём не только для самого курсанта, но и для всего большого коллектива людей, кто помогал этому рождению нового лётчика. Праздник - это, как у нас на Руси, да и в других странах то же, отмечают крепкими напитками. А лётчику, технику ещё летать и самолёт обслуживать в этот день. Вот и пошла традиция - покупать самые дорогие папиросы (сигареты во времена Егора не "катили") и потом раздавать всем, кто причастен к твоим полётам, чтобы они выкурили за твою удачу, как лётчика. Кто-то из курсантов написал песню..
"Вылетные".
В квадрате задымились вылетные, всё стихло в ожидании команд.
Ещё одну затяжку и на вылет, так дай нам накуриться, лейтенант.
Так дай нам насмотреться в бездну неба, на шапки одиноких облаков.
Почувствовать, как пахнет жарким летом разбросанная радуга цветов.
Фонарь закроет техник, перед взлётом протрёт чуть запылённое стекло.
И со стоянки дружеской заботой до полосы проводит за крыло.
Инструктор не докурит папиросу, комэск не оторвёт от неба глаз.
Сегодня свои первые полёты им пережить придётся ещё раз.
А мы вернёмся в тёплые объятья, и ощутим пожатья крепких рук.
И выкурим ещё одну на счастье за небо и привыкших ждать подруг.
Инструктор не докурит папиросу, комэск не оторвёт от неба глаз.
Сегодня свои первые полёты им пережить придётся ещё раз...
На фото: 13 июня 1967 года Вася вылетел самостоятельно на учебно-тренировочном самолёте Л-29 "Дельфин". И этот день стал для него навсегда праздником.
P.S. Со всей убеждённостью человека, прошедшего через горнило разных методик лётного обучения, Егор, ставший полковником Ивановым, подтверждает - "слова-связки", вовремя и к месту сказанные в воздухе педагогом-инструктором, но в меру, закаляют психику курсанта, да и любого лётчика-"солопеда", помогая ему проявлять стойкость и "героизм" во всех случаях полёта, когда что-то идёт не так, как было запланировано на земле... Опять же родню лишний раз курсанту напомнишь… Так что польза безусловно есть, только бы не перегнуть палку, а то «обидится»...