«Здравствуй, новый мир! Ты опять не прежний.
Где твои герои и кто пророк?
Что мы в этот раз наречем надеждой?
Это я спрошу у последних строк.» © Йовин — У последних строк
— Нэтли, — позвал голос Онирэна. — Э… ты ушла… зачем-то… — Облачённый в синюю мятую рубашку и повседневные чёрные брюки, Рэн выглядел совсем не по-королевски. Он сильно похудел и ещё сильнее изменился.
— Ты только что заметил? — Я вскинула бровь, стараясь выглядеть непринуждённо.
— Да, я… Нэтли. — Онирэн выдохнул, сел рядом и вцепился руками в свои волосы. Странно было видеть в них седину. Внезапно жалость к людям проснулась в сердце, но я сразу же подавила её. — Прости меня. Я должен был следить за тобой, чтобы ты не… чтобы ты не натворила бед. Я не смог. Прости.
— Вот за что ты извиняешься, — равнодушно протянула я, глядя на восходящее, сине-фиолетовое солнце и щурясь от его яркости.
— Э… да. Кстати, тебе не стоило вставать. Ты выглядишь… не очень хорошо…Откуда у тебя столько шрамов? — Я не сдержалась от хохота и снисходительно, как старый ветеран, объяснила Онирэну:
— Война, понимаешь ли. Она меняет всех, чаще всего не в лучшую сторону. Никогда не знаешь, каким она сделает тебя. Но пару-тройку шрамов добавит. — «И не только снаружи», — хотела было мрачно добавить я. Полный горечи взгляд короля был устремлён на меня, и я решила дальше не мучить издёвками и около философскими речами дядю.
— За то, что ты не остановил меня, я благодарна. А вот за то, что хотел сделать это… — наконец проговорила я и потянулась в карман за сигарой, но вспомнила, что Хаглэс ещё давно забрал её.
— Я бы… ещё хотел сказать тебе, Нэтли, — проговорил Онирэн торопливо, — что теперь… Да, теперь я по-настоящему верю в тебя. Ты не должна была уходить, но Хаглэс…
— Хаглэс спас меня, чёрт возьми! — хриплым голосом вскричала я и улыбнулась, совершенно не обращая внимания на то, что манерами становлюсь похожа на изумрудноглазого демона, который сначала казался безнадёжно сумасшедшим.
Я вскочила с места и вскинула руки:
— Это благодаря ему я сейчас здесь не в виде запуганного кролика на убой. Благодаря им всем, а не тебе! — Я вдохнула поглубже и, подметив, каким грустным стал взгляд сбитого с толку Рэна, села обратно и закинула ногу на ногу.
— Так это… — Онирэн запнулся. Долгое время мы молчали.
— Но я просто хочу, чтобы ты не сомневалась в том, что мы верили в тебя. Мы верили, что ты, ну, понимаешь, сильная. Вся в маму. Э… прости. Просто ты бы погибла, если бы сражалась, такая неопытная и ранимая, среди умелых воинов, понимаешь? И погибла бы первой.
— Но я сражалась среди безумцев. Да, Ящер их возьми, безумцев! — Почему-то я улыбалась. — И я жива-здорова. А вот умелые воины — многие из них… мертвы.
— И в меня не надо верить. Я прекрасно справилась с этим сама. Странно, что только теперь я понимаю, кому всем этим обязана. — От переизбытка эмоций глаза снова стали влажными.
— А сейчас мне надо побыть одной, — вежливо добавила я. Онирэн вскинул голову.
— Когда ты… когда ты снова придёшь домой? — От этого вопроса я содрогнулась.
— Не знаю. Оставь меня, пожалуйста. — Король молча ушёл, не оборачиваясь.
— Кажется, моя очередь подошла, — откуда ни возьмись появился Хаглэс.
— Ага. Ты опоздал на целый час, солнце уже давно встало.
— Знал, что всё равно ты будешь ждать, — хохотнул Ворон. Я неодобрительно покосилась на него.
— Какие вдохновляющие, однако, речи ты тут читала перед бедным дядюшкой. Не стыдно? — Хаглэс оттаскал меня когтями за ухо. Я вырвала из объятий смерти несчастную часть тела и с облегчением убедилась, что та цела.
— Мне нужно возродить Хаос. Заодно посмотреть ещё раз на то, как наш дракоша пролетит по небу и всё резко станет хорошо, как здесь было с Фениксом.
— Значит, ты из Хаоса?
— Только сейчас догадалась? — Ворон хмыкнул. — Да я ещё и не самый последний человек там. Я прынц, дорогая моя.
— Чего?! В жизни не поверю, что такое хамло может быть…
— Быть хамлом — это у нас семейное. И ты туда же, между прочим. — Ухо пострадало второй ещё раз от щелчка по нему. Я взвыла, а потом уставилась на Хаглэса, захлопав глазами.
— Если ты не хочешь возвращаться домой… Да что там, какая разница, что ты хочешь. Как насчёт того, чтобы навестить отца?
— …У меня есть отец? — Я перевела дыхание. — И этот гадёныш ещё жив? Да как он…
— Выскажешь ему всё это в лицо. Когда мы его найдём, — немного уныло добавил Хаглэс и пригладил волосы, выпрямившись, чтобы торжественно и громогласно воскликнуть:
— Пойдёшь ли ты со мной на твою истинную родину, Нэтлиен? — Я медленно непонимающе кивнула.
— Значит, физическое насилие не понадобится. Славно.
После молчания и непонимания, выраженного на лице, Хаглэс сел рядом и как-то грустно заговорил, понизив тон:
— Знаешь, я не так представлял себе мою сестру. Думал, что ты будешь кем-то покруче сопливой пятнадцатилетки. Но с другой стороны, в твоём возрасте я был таким же.
— Ну да, ну да, хочешь сказать, что ты мой брат. Не поверю. Неужели у мамы с этим, — я приложила усилия, чтобы назвать его, — папой было только два ребёнка за много тысяч лет? И за проклятые пятнадцать лет он ни разу не поинтересовался, есть я или нет?
— У них было три. Но кому нужно много детей? Наплодишь их, а потом убирай за ними да присматривай. А людям, у которых есть хоть какая-нибудь цель в жизни, вряд ли нужны эти маленькие ползающие… Но зачем-то нашим с тобой родителям понадобились такие как мы. — Хаглэс пожал плечами.
— А что насчёт отца… Я понятия не имею, где он. И фактически… сейчас я король, но не хочется верить, что сразу два твоих предка оказались мёртвыми. Я расскажу про дальнейшие планы, когда придёшь в лагерь. Мы всё ещё там. У нас очень большие потери, но среди командиров все живы… — Тут Хаглэс осёкся и мрачно добавил, что «почти». Мы переглянулись.
***
Я иду по осколкам. Красные лучи, красное солнце, красное небо, красный огонь — всё стало кроваво-красным на эти несколько секунд.
Весь мир под моими ногами. Весь мой маленький мир. И пыль в руках горячая. И эта пыль в руках превращается в кровь, и стекает по запястьям, и всё это кружится в огненном танце. Танец на костях, как она сказала. Мы с ней одной породы, сказала она. Я тоже уничтожила свой маленький мир. Я тоже хотела стать сильнее, чем все они.
Я стою на осколках мрамора, таких очаровательно нелепых, таких бесполезных и таких вдохновляюще мёртвых. И раны снова открываются — просила же зашивать аккуратнее, — и я чувствую силу.
— Вы видите теперь, кто я?! — надрываясь, кричу в небо. — Я могу рушить города. Это я рушу. — Багровый камень блистает в лучах полуденного солнца.
— Посмотрите на меня. Посмотрите на меня! Я знаю, кто я такая! И я уничтожу любого, кого захочу! Уничтожу! Уничтожу! — Голос становится до предела хриплым и глухим, но я пытаюсь орать ещё громче.
— Я вытащу вас всех из коридора холода, чтобы ещё раз убить! Убью и Мекоар, и Войль, и Галгона! Я хотела мстить, но мне не дали. Мне не дают убить.
— Но теперь все увидят, кто я. Теперь все поймут, что я не чьё-то оружие и не чья-то игрушка. Я…
Хаглэс, снова появившись за спиной как из воздуха, снимает с шеи камень. Становится спокойнее, но в сердце ещё бушует притуплённая злость. Рано или поздно я бы сделала что-то такое. Это нервное напряжение. Чем больше у тебя силы, тем больше последствия твоей безрассудной злости.
— Я уничтожила весь город, — с гордостью произношу я и заливаюсь слезами. Объятия Хаглэса такие, как будто бы он просто хочет быстрее от тебя отвязаться и покончить с утешениями. Надеюсь, что это не так.
— Ещё много городов уничтожишь. Но не здесь и не сейчас. Дома ещё есть, что исправить.
От этих слов я содрогаюсь, но возразить — язык не поворачивается. По венам течёт ненависть, но я заталкиваю эту ненависть поглубже, внутрь разума.
— Через две недели мы отбываем в Хаос, — говорит Ворон, глядя на ярко-золотое небо, и от этой фразы почему-то мне становится тепло.