ГЛАВА 8
Отаки и я выдерживаем священный пост.
— На этот раз, я не стану возвращать эти вещи! Я изрежу и разорву все эти подарки на мелкие кусочки и лоскутки! — Кричала Отаки.
— Нет! Я возьму эти подарки вождя янктонаев, как приманку для самого Дымного Орла. — Сказал Отаки мой отец.
Когда мы вернулись в свою палатку, отец сказал мне и моей матери: «Этим ухаживаниям Дымного Орла за Отаки, нужно положить конец раз и навсегда. Его навязчивое сватовство заставляет её слишком нервничать и даже пугает. Такое напряжение может привести к тому, что она утратит решительность и веру в себя. Я хочу помочь ей и далее остаться такой же храброй и решительной, какой она является сейчас и не склоняться ни перед какими вызовами и опасностями. Сейчас мы должны упаковать и спрятать подарки Дымного Орла, когда он вновь проберётся в наш лагерь и увидит, что перед палаткой Отаки нет его подарков, он решит, что она приняла их, а это значит, что она согласна стать его женой. Второй его мыслью и желанием будет тут же убедиться в этом и, проникнув в палатку Отаки попытаться убедить её бежать вместе с ним. Если же он получит отказ, то наверняка попробует добиться своего силой или даже попытается похитить Отаки! В любом случае, такой стойкий поклонник и ловкий воин как Дымный Орёл, представляет собой реальную угрозу. Да что там говорить? Он просто опасен! А значит, мы будем с вечера следить за палаткой Отаки и положим конец его притязаниям!»
— Ай-и! Хороший план! Но ни слова о нём Отаки! Не нужно, чтобы девочка весь день думала об этом и только зря переживала. — Сказала моя мать.
— Но, чтобы мы смогли наверняка захватить этого янктоная, я всё же пойду и не вдаваясь в подробности нашего плана, предупрежу Отаки и всех её братьев и сестёр, чтобы они были осторожнее. — Сказал я и отправившись в палатку Отаки, так и сделал.
Было уже позднее утро, когда мы снялись с лагеря и только уже далеко за полдень оказались у реки, а поскольку следующий водный поток был слишком далеко, мы снова остановились для отдыха и разбили временный лагерь задолго до захода солнца. Вечер для меня и моего отца, казалось, тянулся бесконечно долго. Мы ждали наступления ночи, чтобы воплотить в жизнь наш план по поимке влюблённого вождя янктонаев. Мы боялись только одного, что Дымный Орёл не придёт. Первой нашей мыслью было просто убить вождя янктонаев, для меня было верхом надежд посчитать ку на знаменитом вражеском вожде, но моя мать говорила иное: «Для него самым страшным наказанием будет, если его поймают в палатке Отаки, а затем отпустят на волю с предупреждением для всех мужчин племён сиу – перерезающих горло, что девушки племени черноногих презирают их». И я с отцом согласились с ней, мы только попросили маму, чтобы она собрала побольше сухого легко воспламеняющегося хвороста, чтобы у нас было много огня и света, когда он нам понадобится.
Когда в палатках большого лагеря начали гаснуть костры, мы с отцом вышли из нашей палатки и залегли за ней так, чтобы иметь хороший обзор подходов к оокова Отаки. Из оружия у нас была только боевая дубинка, которая висела на ремённой петле на запястье правой руки отца, для того чтобы обе руки были свободны для борьбы с противником. Погода была хорошая, на ясном безоблачном небе сиял полумесяц молодой луны, благодаря которому было достаточно светло. Мы с отцом, чтобы нас не заметил любой сторонний наблюдатель, накрылись бизоньей шкурой шерстью наверх, а к головам для маскировки прикрепили стоящие торчком пучки травы и ветки кустов и так снарядившись, мы лежали не шевелясь, в ожидании незваного, но можно сказать долгожданного гостя. Мы готовились к долгому и утомительному ожиданию, но ещё далеко не все костры в лагерных палатках погасли и многие оокова стояли красиво светящимися изнутри конусами, между которыми всё ещё то тут, то там можно было увидеть движущиеся тёмные фигуры жителей нашего лагеря. И вот тут-то, мы увидели идущего между палатками человека, почему-то мы с отцом сразу поняли, что это он – Дымный Орёл, вождь янктонаев. Он шёл не скрываясь, уверенным быстрым шагом так, как будто был одним из жителей нашего лагеря, а поскольку он был плотно закутан в одеяло, трудно было понять, вооружён он или нет. Не заметив нашей засады и пройдя мимо нас, влюблённый янктонай направился прямо к палатке Отаки. Мы же с отцом, дав незваному гостю пройти мимо нас, потихоньку выбрались из-под бизоньей шкуры и стараясь ступать без лишнего шума, крадучись поспешили вслед за ним. Настигнув его, мы с отцом набросились на пришельца, одновременно схватив его с двух сторон за руки, при этом одеяло и ружьё, которое он прятал под ним, упали на землю, а вождь янктонаев забился в наших руках как дикий конь, пойманный петлёй лассо. Дымный Орёл был сильным человеком, отец крепко держал его за правую руку, а я повис на его левой руке и он, пытаясь освободиться, несколько раз даже отрывал меня от земли, но я намертво вцепившись в его руку, как мог помогал отцу, сковывая движения врага. Мы довольно долгое время боролись молча, только напряжённо сопя и задыхаясь от прилагаемых усилий. В это время моя мать быстро разожгла костёр в нашей палатке и пришла нам на помощь. Теперь мы имели заметный перевес и общими силами затащили Дымного Орла в нашу палатку, а там силой усадили его на покрытое бизоньей шкурой ложе, а моя мать отправилась к Отаки. Когда мама вышла из палатки, мой отец строго, но спокойно сказал Дымному Орлу: «Попытаешься бежать и я убью тебя!» — При этом мы отпустили его руки и отец повторил свои слова на языке жестов, чтобы янктонай наверняка его понял. Дымный Орёл сидел не двигаясь и напряжённо смотрел перед собой. Я же впервые смог рассмотреть его как следует. У него было довольно красивое мужественное лицо, хорошие умные глаза, длинные и тяжёлые опрятно заплетённые косы и одет он был в самое красивое военное одеяние, из всех которые я только видел в своей жизни. Но это всё заставило меня ещё больше злиться на него, я мысленно говорил себе: «Ха! Он так вырядился в надежде соблазнить Отаки!»
Вскоре вернулась моя мать и с нею пришли Отаки, все её братья и сёстры, пришла с ними и хранительница их палатки Суйяки и как только все расселись, Отаки вспыхнула: «Тут все думают и даже советуют мне отхлестать этого человека плетью! Нет, я так не поступлю! Я просто скажу ему, что я думаю о нём и о его подарках, а после этого вы позволите ему свободно уйти! — Сказав это, Отаки на языке жестов обратилась к вождю янктонаев: «Почему ты прошлой ночью, снова положил свои подарки перед входом в мою палатку, после того, как я однажды уже вернула их тебе?! Я скорее бы умерла, но никогда не согласилась бы стать твоей женщиной!
После того, как Отаки закончила свою речь на языке жестов, лицо Дымного Орла вытянулось от удивления и он хлопнул себя ладонью по губам, а вслед за этим он стал так быстро жестикулировать, что я даже не успевал следить за движениями его рук, которые можно было истолковать, так: «Ты, подумала, что я хочу взять в жёны тебя девочка?! Я хочу, чтобы моей женой стала настоящая женщина! Эта женщина!» — И он указал на Суйяки.
Теперь пришёл черёд удивляться нам! Поражённые тем, что он нам сообщил, и от удивления онемев на время, мы все уставились на Дымного Орла, а он ещё раз подтвердил то, что он только что сообщил нам. Он снова указал на Суйяки и жестами сказал: «Эта женщина. Я хочу её!»
Теперь все повернулись к Суйяки, которая сидела потупившись и скромно смотря вниз, но вдруг она вскинула голову и смело воскликнула: «Я тоже хочу его! Я хотела стать его женщиной с того момента, как только увидела его в форте Длинных Ножей! Но я тоже думала, что он хочет взять в жёны Отаки!
— Нет! О, нет! Ты не выйдешь замуж за врага! Ты не можешь стать женой врага! — Закричала Отаки.
— Но я стану! — Ответила ей Суйяки и жестами сказала Дымному Орлу, — Я очень рада! Я буду твоей женщиной!
— Я тоже очень рад! Моё сердце взлетает к небу! — Улыбаясь, ответил он жестами.
— Но как? Как мы могли так ошибиться?! — Воскликнул мой отец.
— Это моя ошибка. — Сказал я. — В тот день, когда мы были в торговом посту Длинных Ножей и Дымный Орёл сообщил мне языком знаков о своём желании жениться, я подумал, что он имел в виду Отаки, а не Суйяки, которая стояла с ней рядом!
— Хорошо, теперь всё понятно. Однако эта женитьба с мужчиной из чужого племени, не в нашей власти, судьбу этого союза мужчины и женщины должен решить совет вождей. — Сказал мой отец и на языке жестов тоже самое повторил Дымному Орлу.
— Я буду рад выступить перед ними. — Так же жестами ответил вождь янктонаев.
Мы предложили Дымному Орлу провести остаток ночи под кровом нашей палатки и я вернул ему его ружьё. Отаки же, со своими братьями и сёстрами и с Суйяки, отправились в свою оокова. До нас доносились упреки, которые Отаки высказывала Суйяки: «Ты же всегда говорила, что тебе не нравятся мужчины, что теперь, когда ты стала свободна, ты больше не собираешься отдавать свою свободу какому либо мужчине и собираешься оставаться свободной всегда! И вдруг, ты заявляешь, что хочешь выйти замуж, да ещё за мужчину из вражеского племени! Не делай этого, Суйяки!
Ответ Суйяки я уже не расслышал, но поскольку Отаки, выслушав его, заплакала, я достаточно хорошо понял, каким он был.
На следующее утро, когда весть о том, что произошло ночью, быстро разлетелась по лагерю, он встревожено загудел, как рой диких пчёл. Люди кричали, что такой брачный союз недопустим, а некоторые молодые воины выкрикивали угрозы убить одного из вождей вражеского племени. Чтобы не допустить этого, наши вожди приказали следившим за порядком в лагере членам воинского сообщества Все Друзья, выделить своих воинов для охраны нашей палатки и Дымного Орла, который в ней находился. Мой отец, ещё ранним утром, отправился к Одинокому Ходоку и в скорее все вожди и старейшины собрались в оокова верховного вождя, чтобы разобраться в этом странном деле. А пока вожди совещались, Дымный Орёл попросил меня отвести его в палатку Отаки, чтобы он смог поговорить с Суйяки. Я отвёл его к палатке Отаки и остался у входа вместе с охранявшими его воинами. А пока Дымный Орёл находился в оокова Отаки, я рассказал воинам о событиях прошедшей ночи и о том, как сильно мы были удивлены, когда узнали, что Дымный Орёл хочет взять в жёны не Отаки, а смотрительницу её палатки Суйяки. Воины долго смеялись над этим, но всё равно все твёрдо были уверены, что ни один мужчина из вражеского племени не может взять в жёны женщину нашего великого народа черноногих.
Вскоре, от вождей прибыл посланец, который принёс нам весть, что я должен привести Дымного Орла на совет вождей. Отаки и Суйяки последовали вслед за нами и, войдя в палатку совета, сели на места, на которых могли сидеть женщины, то есть у входа в палатку. Когда я сел возле своего отца, он сказал мне: «Мы совещались и решили сказать этому человеку, чтобы он возвратился к своему племени и никогда больше не приближался ни к нашим палаткам, ни к нашим женщинам».
И Отаки и Суйяки услышали эти слова моего отца, Суйяки после этого накрыла голову одеялом и заплакала. А Отаки сказала: «Одинокий Ходок, вожди, могу ли я сказать вам несколько слов?»
— Ты можешь говорить, девушка, посчитавшая ку на врагах нашего племени. — Сказал Одинокий Ходок и все вожди улыбнулись.
— Да это так, я посчитала ку на вражеских воинах, — начала свою речь Отаки. — Но теперь я хочу говорить о Суйяки и Дымном Орле. Сегодня утром, я говорила с ними и поняла, что они сильно любят друг друга. Очень сильно. Дымный Орёл обещает, что если ему разрешат взять Суйяки в жёны, то он вернётся к своему племени только для того, чтобы забрать свою мать, свою палатку, вещи и своих лошадей, а потом вернётся к нашему народу, чтобы стать членом племени черноногих. Я очень люблю Суйяки и вот теперь она сидит тут и плачет. Я хочу видеть её счастливой. Я думаю, что Дымный Орёл хороший человек, не смотря на то, что он из враждебного племени янктонаев. Если вы позволите ему поступить так, как он хочет, я думаю, что вам никогда не придётся об этом пожалеть. Путь он возьмёт Суйяки в жёны!
— Ха! Её слова заставляют взглянуть на это дело иначе. — Воскликнул один из вождей.
— Ай-и! — Да, она хорошо сказала! — Правильно просит за свою подругу! — Раздались голоса других вождей.
— Дайте мне поговорить с ним, — сказал Одинокий Ходок и обратился к Дымному Орлу: «Если мы позволим тебе взять в жёны эту женщину, ты действительно станешь черноногим?»
— Да!
Прежде, чем Одинокий Ходок успел задать ещё один вопрос, раздался голос перебившего его Красного Птичьего Хвоста, вождя клана Чёрных Занавесей на Входах в Жилище: «Если мы примем тебя в наше племя, ты поможешь нам воевать с янктонаями?
— Нет! — Тут же ответил знаками Дымный Орёл. — Я буду вместе с вами воевать против кроу – ворон и против всех других ваших врагов, но только не против моего народа, с ними я сражаться не смогу!
Красный Птичий Хвост открыл было рот, чтобы сказать ещё что-то, но тут вновь заговорил Одинокий Ходок: «Красный Птичий Хвост, ты уже достаточно говорил! Ты задал вопрос и тебе дали правильный ответ. А теперь, прошу меня больше не перебивать и позволить мне задать ещё один вопрос. Дымный Орёл, если мы примем тебя в наше племя, будешь ли ты помогать другим людям воевать против нас?
— Никогда и никому! Я призываю Солнце в свидетели, что я, Дымный Орёл, никогда не причиню вреда племени черноногих! — Ответил знаками вождь янктонаев, и все вожди одобрительно закивали головами.
— Мы принимаем этого человека в нашу великую семью? — Спросил Одинокий Ходок, обводя взглядом членов совета вождей.
— Ай-и! Ай-и! — Ответили все вожди и тогда Одинокий Ходок обратился к Дымному Орлу: «Теперь ты - черноногий! Возьми свою женщину!»
Как же мы все были рады, когда Одинокий Ходок разослал по лагерю глашатаев, чтобы они всем сообщили весть о том, что янктонай Дымный Орёл отныне стал одним из нас, а значит, никто из нашего народа не должен был причинять ему вред.
Дымный Орёл привёл двух верховых лошадей, которых он заранее спрятал в лесу неподалёку от нашей стоянки. После непродолжительного разговора с Суйяки, он пошёл за ними, а когда мы свернули лагерь, Дымный Орёл и Суйяки отправились в лагерь янктонаев, чтобы забрать оттуда мать, имущество и лошадей, принадлежавших Дымному Орлу. Они догнали нашу колону через пять дней и все мы были удивлены, когда увидели, каким большим табуном владел Дымный Орёл, какой красивой и хорошо обставленной оказалась его палатка и какой любезной и приятной оказалась его доброжелательно улыбающаяся старушка мать.
Вечером, в день их возвращения в наш лагерь, Дымный Орёл пришёл в палатку Отаки и сказал ей на языке жестов: «Ты не стала хлестать меня плетью, как советовали тебе. Ты, наоборот, уговорила вождей изменить их решение и вместо позорного изгнания, к которому они приговорили меня, ты уговорила их разрешить мне стать членом вашего племени и счастливым человеком, которым я теперь являюсь. Поэтому, я принёс тебе этот щит, после моей жены это самая дорогая вещь, которая есть у меня. Он не раз спасал мне жизнь. Этот щит обладает большой магической силой, береги его, а он отныне будет оберегать тебя». Это был прекрасный щит, очень большой и толстый, сделанный из нескольких слоёв дублёной бизоньей кожи, красиво украшенный орлиными перьями и белыми шкурками ласки.
— Я рада стать владелицей твоего священного щита и я буду его хранить с честью! — Ответила ему Отаки, а потом пригласила нас, чтобы показать нам этот щит и устроила небольшой пир в честь Суйяки и Дымного Орла.
Так случилось, что вождь Янктонаев из союза племён Перерезающих Горло, или сиу, стал членом племени пикуни из великого союза племён черноногих. Вы можете подумать, что я слишком много внимания уделил этому случаю, рассказывая историю Отаки. Но, подождите! Сейчас вы всё увидите и поймёте!
Три наших племени черноногих и союзное нам племя гровантров, не могли долго перекочёвывать вместе, слишком много людей было собрано вместе и всем было нужно есть, а значит охотиться, чтобы добыть мясо для пропитания. Огромным табунам лошадей была нужна трава для прокорма, а также было необходимо много дров, или сухого бизоньего навоза для костров, которые ежедневно разжигались в каждой палатке огромного объединенного лагеря четырёх племён. Рано или поздно, но наши племена должны были разойтись к местам своих постоянных мест охоты и кочевья. Поэтому, когда мы подошли к Волосатой Шапке – высокому холму с восточной стороны Волчьих гор, вершина которого, как щетиной густо поросла соснами, здесь мы решили разделиться. Северные черноногие направились зимовать к рекам Старика и Чрева, кайна и гровантры отправились в долину у Малой реки, а мы пикуни, разбили свой лагерь у Магической Скалы, в низовьях Медвежьей реки.
Когда мы прибыли на место стоянки, с деревьев уже начали опадать листья, и утром после установки палаток, когда наше племя нашло себе приют под сенью уютной тополиной рощи, Отаки и я отправились на охоту. Мы выехали на тропу, ведущую прямо к Магической Скале. Подъехав к подножью Магической Скалы, мы спешились и принесли жертвы духам этого священного места; я пожертвовал четыре свинцовых пули, а Отаки сняла с руки браслет и положила его на большой камень, у основания скалы. Затем мы помолились, прося богов послать нам благоприятные сновидения. Наша охота в этот день была недолгой, едва мы выехали на край равнины, как сразу же подстрелили двух жирных самок бизона и оставили их братьям и сёстрам Отаки, которые следовали за нами, чтобы заниматься разделкой добытых нами животных и доставкой мяса в лагерь, а мы сразу же отправились домой.
На следующее утро, Отаки пришла к нам. Она очень тихо вошла в палатку и села у горящего костра, не говоря ни слова. Отаки сидела и смотрела на огонь; казалось, что она сосредоточено о чём-то думает. Моя мать спросила, будет ли она есть с нами, но Отаки покачала головой и коротко сказала: «Нет».
Спустя какое-то время, мой отец обратился к ней: «Что гнетёт тебя нынешним утром, дочь моя? Отбрось эти тяжёлые мысли!
— Сегодня ночью у меня было очень странное и необычное сновидение: мне привиделось, что Магическая Скала надвигается на меня, а когда она стала совсем близко, камень вдруг превратился в скрюченного горбатого старика! Он подошел ко мне ещё ближе, между нашими лицами было расстояние не более вытянутой руки! Глаза его горели зелёным огнём, как горят глаза зверей в ночи. Ничего не говоря, он всё смотрел и смотрел на меня, а мне было так страшно, что я не могла ни пошевелиться, ни вымолвить ни слова. Наконец, он произнёс: «Девочка, у тебя нет магической силы! — Он снова замолчал на какое-то время, а потом сказал: «Хорошо! Теперь для тебя пришло время обрести её! — И вслед за этим, он вдруг исчез, будто растворившись в воздухе, а я проснулась.
— Да? — Спросил мой отец.
— Да! — Ответила Отаки. — Это было моё видение! И я, конечно же понимаю, что он хотел сказать, это означает, что я должна в ближайшее время уйти из лагеря и поститься, пока не найду духа покровителя и не обрету магической силы. Но вы же знаете, что девушки этого не делают!
— А ты должна! — Сказал отец. — Да, твоя почти мать и я часто об этом говорили. Что с того, что раньше никто из девушек этого не делал? Всегда, что-то в жизни случается в первый раз! Каждый, кто живёт такой жизнью, какую ты избрала для себя, должен иметь духа- помощника и покровителя. И вот теперь пришло время для тебя, моя почти дочь и для моего сына пройти через испытание священным постом и обрести магическую силу. Мы осмотрим округу и выберем места, где вам нужно будет уединиться для прохождения поста.
— Ах, как я рада, что я смогу пройти через это испытание! — Воскликнула Отаки, вскочив на ноги и буквально танцуя, выскользнула из нашей палатки. Я тоже был рад. Я давно уже чувствовал, что пришло время и мне пройти через священный пост.
Несколько дней спустя, мой отец сказал мне, что они вместе с матерью, нашли подходящие места, где я и Отаки сможем поститься. Мы все оседлали лошадей, Отаки и я взяли своё оружие, тёплые бизоньи шкуры, чтобы устроить из них удобные ложа для сна и мы все отправились вверх по долине к скалам. Гора, на которой нам предстояло пройти испытание, была как раз настолько удалена от большого лагеря, чтобы до места нашего уединения не долетали звуки с лагерной стоянки и сами эти места располагались так, чтобы оттуда даже не было видно нашего лагеря. У подножья утёса, отделённая от него только узким песчаным пляжем, протекала река и в скале, на высоте до которой поднимались воды реки в половодье, находилась небольшая пещера с плоским полом, как раз такого размера, чтобы в ней мог лёжа поместиться один человек. Моя мать застелила пол пещеры бизоньими шкурами, устроив там удобное ложе для Отаки. Меня же, отец повёл вокруг утёса на его вершину, которая была расколота и показал мне хорошее сухое место под скалой, нависающей козырьком над разломом, где я и устроил своё ложе. Отец и мама, после этого сразу же отправились назад в лагерь, а мы с Отаки остались, каждый на своём месте для поста и молитв, с надеждой обрести помощь и покровительство духов земли или неба, а может быть и от обитателей тёмных водных глубин.
Всё время, когда мы не спали, мы молились, обращаясь в наших молитвах ко всем духам природы и просили их о помощи. Моя мама навещала нас, ежедневно принося воды, чтобы мы могли утолить жажду и узнать, как мы себя чувствуем. Если мы спали, она, оставив воду, тихо уходила, а если она заставала нас бодрствующими, мама поддерживала нас, призывая быть смелыми и стойко и даже весело переносить одолевавшие нас слабость и голод.
На пятую ночь моего поста, мои молитвы и обеты, даваемые духам, были услышаны и я, наконец, обрёл духовного помощника. Дух одной из высоко парящих птиц явился мне во сне и пообещал мне свою помощь и покровительство. Он, так же, научил меня молитвам и ритуальным действиям, подробности о которых я, конечно же, не могу вам рассказать, а затем он улетел, скрывшись в высоких небесах. Проснувшись я обнаружил, что уже наступило утро. Я был слаб и чуть ли не впадал от голода в обморочное состояние, но я был счастлив и радостный лежал там, пока не пришла моя мама. Когда я рассказал ей, что нашёл сильного помощника и покровителя, она радостно вскрикнула. А я спросил её, как дела у Отаки.
— Я забрала её домой ещё вчера. Она тоже обрела духа- помощника. Боги на вашей стороне, сын мой! — Радостно ответила мама и дала мне выпить несколько глотков воды и съесть небольшой кусок свежеподжаренного мяса. Утолив голод и жажду, я почувствовал, как силы вновь возвращаются ко мне, мы с мамой собрали шкуры, служившие мне постелью, моё оружие и отправились домой.
Ну и, конечно же, в лагере и на этот раз было много разговоров об Отаки. Она вновь совершила неслыханное и невозможное для девушки дело — она ушла в горы, чтобы выдержать пост, как это делают молодые люди перед тем, как отправиться на первую тропу войны и обрела магического помощника и покровителя. Конечно же, и теперь мать Волчьих Глаз ходила по лагерю от палатки к палатке и кричала, что Отаки бесстыжая и своевольная девчонка, которая подаёт дурной пример всем девочкам и девушкам племени, которые следуя её дурному примеру, тоже будут своевольничать и повторять любые капризы Отаки. Наконец, крича так и бродя по лагерю, мать Волчьих Глаз оказалась у палатки Одинокого Ходока; услышав её вопли, вождь вышел из своей оокова и, в свою очередь, закричал на неё: «Замолчи, женщина со злым языком! Стыдись! Что сделала девушка, о которой ты говоришь плохие слова? Я скажу тебе, что она сделала: она отомстила за смерть своего отца, сама проникала во вражеский лагерь и уводила лучших коней, привязанных у палаток их хозяев, а потом спасла весь табун, добытый воинами военного отряда! А тот вражеский воин, которого она убила, быть может, именно этот кроу убил когда-то твоего мужа! А теперь, я хочу сказать несколько слов о твоём сыне. Он старше Отаки, но я что-то не слышал, чтобы он присоединился к какому- нибудь военному отряду, хотя бы в качестве слуги и оруженосца предводителя! Нет! А эта девушка идёт в бой и мстит не только за смерть своего отца, но и за твоего убитого воронами мужа и отца Волчьих Глаз! И теперь, я ещё скажу тебе мои слова о твоём сыне. Если он не изменится в ближайшее время и не докажет своими поступками, что он мужчина, мы заставим его носить женскую одежду! А теперь ступай домой и хорошенько обдумай мои слова!»
И эта скандальная женщина, после таких слов вождя быстро, почти бегом отправилась в свою палатку. Её сердце было переполнено великим страхом: вождь угрожал, что совет вождей заставит её сына ходить в женском платье, тем самым навсегда заклеймив его этим, как труса и позор всего племени! Ворвавшись в свою палатку, она набросилась на своего сына с упрёками, теперь уже она ругала его с не меньшим жаром, чем до этого поносила Отаки. Обитатели соседних палаток и те обитатели лагеря, которые случайно оказались поблизости, потом рассказывали, что среди прочих упрёков своему сыну она выкрикнула: «Ты, целыми днями сиднем – сидишь в оокова и только поедаешь еду, которую я готовлю! А девушка в это время сама охотится и добывает мясо для себя и своих младших братьев и сестёр, а потом ещё идёт в военный поход, захватывает лошадей во вражеском лагере и считает ку на вражеских воинах!» — Услышавшие такие её слова, соседи так громко рассмеялись, что их хохот был слышен даже в дальних концах лагеря.
Основное же мнение об Отаки в нашем племени сложилось такое: значит, так было угодно богам, чтобы в нашем племени родилась девушка, настолько отличающаяся от остальных девушек и женщин которые, когда-либо рождались и жили среди нашего народа. Её героические поступки заслуживали уважения и почитания, но никоим образом не должны были влиять на законы и обычаи нашего народа, которые касались образа жизни и поведения наших женщин.
С приходом зимы, большая и уютная палатка Отаки стала излюбленным местом сбора молодежи и по вечерам там часто устраивали пиры и танцы. И мы бывали там, мой отец сидел на почётном месте в оокова своего погибшего друга, курил трубку и беседовал с воинами пришедшими посмотреть на танцы и веселье молодёжи, а мама помогала Отаки готовить угощения для гостей и вообще, в подготовке и проведении праздников.
Зима - время ухаживания и сватовства. Многие молодые люди, да и воины тоже, приходили в палатку Отаки с предложениями стать их женой. Молодые парни- ровесники Отаки, обычно просили её согласия смело и прямо, более опытные поступали в соответствии с обычаями и присылали в качестве сватов своих друзей, или родственников, но всем им Отаки дала один и тот же ответ: «Нет!» Однако, не смотря на отказ, многие из отвергнутых соискателей продолжали свои попытки склонить Отаки к замужеству. Наконец, она однажды сказала моей маме: «Сделайте мне большое одолжение, сообщите всем окружающим меня мужчинам, что я никогда и ни за кого не выйду замуж, у меня другое предназначение в жизни, чем просто стать хозяйкой палатки какого-нибудь мужчины. Скажите им, что я просто хочу быть для всех другом. Так же, я хочу, чтобы все мужчины нашего племени видели во мне только сестру и ничего более».
Моя мать сделала то, что просила Отаки. Услышав о её отказе стать женой кого-либо из мужчин, одни решили, что она посвятила себя богам, другие восприняли это, как очередной каприз взбалмошной девчонки, но всё же и мужчины, и молодые парни прекратили свои ухаживания за Отаки. Думаю, что многие из них надеялись на то, что пройдёт время и Отаки изменит своё решение и они снова начнут свои ухаживания. И вот тогда, она скажет кому-то из соискателей её любви – да. И, конечно же, каждый из них надеялся на удачу и молился богам о том, чтобы избранником Отаки стал именно он.
Эта зима, к нашей радости, выдалась мягкой и приятной, снега выпало не много и мороз был небольшим, как раз настолько, чтобы только снег не таял и не было грязи. Для того, чтобы добыть мясо, нам не нужно было далеко ходить, поскольку дичи в окрестностях лагеря было достаточно, вражеские военные отряды не появлялись на наших землях и никто не посягал на табуны наших лошадей. Весной, как только реки и ручьи вскрылись ото льда, мы свернули лагерь и снова двинулись на север, чтобы вновь торговать с Красными Мундирами. По пути, мы часто и надолго останавливались у встречавшихся на нашем пути водных потоков, чтобы заняться ловлей бобров и выдр и к тому времени, когда мы пришли к торговому посту, трава поднялась уже довольно высоко и наступило лето. У Отаки и её братьев, было всего три капкана, но они довольно ловко с ними управлялись и смогли добыть достаточно мехов для того, чтобы купить ружьё для старшего из них. Они, так же купили новую одежду и много полезных и необходимых в хозяйстве вещей, в том числе топор, стоивший пять бобровых шкурок и большой медный котёл стоимостью в десять бобров. В то время, ещё многие из наших людей варили мясо древним способом, а именно, срезав слой дёрна, выкапывали в земле круглую ямку. Затем застилали ямку сыромятной кожей и наливали в эту образовавшуюся полость воду и клали куски мяса и корни камаса, а потом, раскалив докрасна в костре камни, подхватив их двумя палочками, или рогами антилопы опускали камни в ямку с водой и мясом. Камни приходилось накалять и опускать в воду много раз, прежде чем вода доходила до кипения и ещё больше проходило времени, пока мясо можно было назвать сварившимся. Это была долгая и утомительная работа и не удивительно, что наши женщины из всех товаров, которые можно было купить у белых торговцев, больше всего ценили котлы.
Прибыв к торговому посту Красных Мундиров мы, как и договаривались наши вожди несколько лун назад, встретились у форта с нашими братскими племенами. Вожди вновь собрались на большой совет и снова подтвердили решение охранять восточные и южные границы наших земель и решили, что каждое племя должно будет кочевать этим летом в своих обычных пределах. Торговля прошла как обычно и все племенные лагеря, снявшись с места, направились к местам своих кочевий и охоты, наше же племя пикуни, переправившись на другой берег Большой реки, двинулось к горам с заснеженными вершинами. Вечером, после переправы через Большую реку, мы разбили лагерь на берегу Глубокого ручья и как только мы установили свои палатки, начался ужасный ливень. Он лил всю ночь, продолжался он и утром, сопровождаемый сильными порывами холодного ветра. Но стоило нам проснуться и выбраться из своих палаток, как весь лагерь был переполошен тревожными криками; оказалось, что воспользовавшись разгулявшейся бурей и дождём, в наш лагерь проникли враги и украли наших лучших лошадей, которых мы привязали внутри лагеря у своих оокова. Мой отец и я лишились девяти коней, Отаки потеряла шесть лошадей и другие семьи тоже утратили кто больше, кто меньше лошадей, но не осталось почти ни одной семьи в нашем клане Коротких Накидок, наших соседей из клана Никогда не Смеющихся и клана Одиноких Едоков, кто бы не потерял своих лошадей этой ненастной ночью. Общим числом у наших трёх групп, враги увели семьдесят семь лошадей. Дождь и ветер ещё не прекратились, но мы всё равно разбрелись в поисках вражеских следов, которые, конечно же, были смыты дождём. И всё же, один из наших следопытов, ведя поиск всё расширяющимися от лагеря кругами, довольно далеко к северу от лагеря нашёл аккуратно завёрнутые в кусок кожи мокасины, их наверняка потерял один из тех, кто украл наших лошадей. Когда он принёс свою находку в лагерь, то по узорам из игл дикобраза на мокасинах мы поняли, что они принадлежали воину из Речного Народа ! После четырёх зим, в течение которых Речной Народ не совершал враждебных действий против нашего племени, они вновь решились причинить нам неприятности. Было решено задать им такой урок, который они не скоро забудут и совет вождей поручил Видящему Чёрное возглавить большой военный отряд, чтобы наказать коварных Речных Людей.
Как только Отаки узнала о том, что Видит Чёрное набирает отряд для похода против Речных людей, она тут же отправилась в его палатку и попросила, чтобы ей разрешили примкнуть к отряду.
— Конечно, ты можешь идти с нами! — Сразу же ответил ей Видит Чёрное. — Ты счастливый и удачливый воин и человек! Я буду только рад, если ты и твоя удача будете с нами!
— А Ап-Ах тоже может пойти с нами? — Спросила Отаки.
— Да, конечно! — Ответил ей Видит Чёрное и Отаки тут же побежала в нашу палатку, чтобы сообщить мне, что мы приняты в отряд Видящего Чёрное и чтобы я начинал готовиться к походу.
Наш отряд не сразу выступил в поход, мы решили подождать, пока установится хорошая погода и солнце с ветром подсушат землю на размокших равнинах. Все эти дни мы проводили в занятиях, обычных перед выступлением на тропу войны: мы молились, знахарь-шаман проводил с нами очищающую церемонию священной палатки-потельни, мы приносили жертвы богам, прося их послать нам удачу и избавить от опасностей, ожидающих нас в походе. Наконец, поздним вечером третьего дня после той дождливой ночи, когда враги украли у нас лошадей, с наступлением темноты, мы выступил в поход. Наш отряд был велик – нас, включая Отаки и двух слуг-оруженосцев вождей отряда, насчитывалось сто десять воинов, одним из военных слуг был решившийся наконец-то ступить на военную тропу, Волчьи Глаза. К отряду присоединился и новый член нашего племени, бывший янктонай Дымный Орёл, а поскольку он был славным воином и вождём в племени янктонаев, Видит Чёрное назначил его вторым вождём нашего отряда и приказал, чтобы Волчьи Глаза стал на время похода военным слугой Дымного Орла.
На берег Большой реки мы пришли ещё затемно и при свете луны соорудили плоты из прибитых к берегу брёвен и плавника. На эти плоты мы, чтобы сохранить их сухими, сложили наши вещи и оружие, а Отаки снова переправилась через реку на большом плоту. Когда рассвело, мы уже совершали свою утреннюю трапезу, удобно устроившись среди тяжёлых поваленных бурей древесных стволов в устье реки Груды Поваленных Скал, неподалёку от её впадения в Большую реку. Когда я и Отаки сидели бок о бок, у одного из костров и поджаривали для себя по куску мяса, нанизанному на срезанные ивовые ветки, я обратил внимание на то, что Отаки сидела, плотно завернувшись в накидку из бизоньей шкуры так, словно ей было холодно. Припомнив, что она уединялась в зарослях после переправы через реку, а теперь куталась в шкуру, я подумал, что возможно она заболела и спросил её, как она себя чувствует, не больна ли она, или просто замёрзла, но Отаки ответила: «Нет, я не замёрзла и чувствую себя хорошо. Просто я не хотела, чтобы вы все видели меня до времени».
Я не понял, что она имеет в виду, но Отаки встала с бревна и сказала: «Хорошо, наверно уже пришло время показать вам это…» и она потянулась, чтобы подбросить в костёр свежую ветку хвороста, при этом она приоткрыла накидку, в которую куталась до этого, а потом вдруг дала шкуре упасть к её ногам. Все обратили на неё взоры и поляна огласилась возгласами удивления и одобрения. Отаки оказалась одетой в красивую военную рубаху из оленьей кожи и леггины, украшенные вдоль швов широкими кожаными лентами, расшитыми узорами из раскрашенных игл дикобраза и бахромой из белых шкурок ласки. Из- под рубахи свисали фартуками широкие и длинные концы набедренной повязки из красного сукна, купленного у белых купцов, завершали же её новое одеяние мокасины, расшитые узорами из яркого разноцветного бисера, так же приобретённого в форте Красных Мундиров. И без того красивая, Отаки стала ещё краше, когда стояла там в своём боевом одеянии, которое ещё больше подчёркивало красоту её стройной, прекрасно сложенной фигуры.
Глаза Отаки были скромно опущены вниз, было видно, что она ужасно смущена, но вдруг она, отвернувшись от костра, с вызовом обвела всех взглядом, а затем громко и решительно сказала: «Вы все не должны смеяться! Я просто была вынуждена это сделать! Никто не сможет свободно ходить, а уж тем более бегать или ездить на коне в женском платье, вот я и решила сшить себе мужскую одежду, чтобы быть свободной в движениях, как и все вы, ну и конечно, я попыталась сделать свой новый наряд красивым. Как вам нравится моё военное одеяние?
— Оно прекрасно! — Самое красивое боевое одеяние во всём нашем племени! — Ты всё правильно сделала девушка- воин! — Кричали все мы, а Отаки, получив одобрение боевых товарищей, отбросив смущение, вновь занялась поджариванием своего куска мяса.
— Ты не сказала им вторую причину своего преображения, — сказал я ей.
— Да, я не сделала этого, но придёт время и они поймут, — ответила она.
А сделано это было ещё и для того, чтобы не выделяться из общей массы воинов и чтобы враги не поняли, что она девушка и не пытались бы захватить её в плен.