Утро началось для Саши в шесть часов. Он случайно во сне повернулся на спину и проснулся от боли. Тихо встал и спустился в душевые. Горячая вода больно, но приятно, обжигала израненное тело. Думать, стоя под ласковыми струйками, было лучше, чем рядом с человеком, так жестоко истязавшим его.
"Что сказать ему, а надо ли вообще говорить что-нибудь? Я его интересую только как объект для понукания или средство для мытья полов и посуды. Он не знает меня, я тоже не знаю его и знать не хочу. Любой чужой человек интереснее ему и важнее меня. Вот пусть и живет, с кем хочет, а я уйду к Свете. Хотя и ей я нужен только как нянька для Ромки. Интересно, отец матери расскажет когда-нибудь, как избивает меня. Кот – какая сука-то на самом деле. Илья тоже далеко от того не ушел, но он хоть постарался сгладить ситуацию. Прощение просил".
Когда вернулся, отца в комнате уже не было. Саша перестелил постель и улегся на живот. Через часок опять захотелось спать. Сон прервал визг сирены скорой помощи. "Интересно, кому плохо?" – с усилием поднялся и, выглянув в окно, увидел Котика и санитара скорой, выносящих его отца на носилках. Морозов лежал неподвижно, без признаков жизни. Сашку пронзил страх, и он, не помня себя, прямо в белье бросился вниз, схватив по дороге спортивные брюки и майку. Только перед самым выходом в фойе обнаружил, что майка отцовская. Котик пробежал мимо и, махнув рукой, крикнул:
– Кто со мной? Гога, ты за малышами пригляди.
Саша, Илья и Женя рванулись вслед за Константином. Они ехали прямо за каретой скорой помощи. По дороге Саша узнал, что Алексею все утро было нехорошо и в какой-то момент он просто отключился.
– Рухнул, как подкошенный, с высоты своего роста, – поведал Илья. – Надеюсь это не инсульт. Коть, он ведь жить будет?
– Конечно, – спокойно, положив руку на плечо другу, ответил Константин.
Саша заметил, как подрагивает рука молодого тренера.
– А что с ним, как ты думаешь? – спросил Саша.
– Сам довел отца, а теперь интересуешься. Дай Бог, Алеша выкарабкается, поговорим еще.
Саша смолк. "Значит, если б я сознание потерял еще вчера или вот сейчас грохнулся бы от боли, то сам виноват. А если отец взвинтил себя до обморока, то опять негодяй я ".
Сидеть действительно было до невозможности больно, но Саша терпел, сдерживая слезы.
Остальные ребята подъехали чуть позже вместе с Анной.
В приемном отделении медсестра сообщила, что еще по дороге в больницу Алексей пришел в себя. У него случился гипотонический криз. Нередкое заболевание среди спортсменов. Сейчас он в палате, и к нему может войти только один самый близкий посетитель.
Саша отошел от стены, на которую опирался, собираясь подняться к отцу на второй этаж, но к нему подскочили Илья и Котик.
– Сань, он в обиде на тебя. Короче, может, я войду? – опередил Кота Илюша.
– Или я? – все же вставил свое слово Котик.
– Ребята, – растерялся мальчик. – Я уже и не самый близкий для него? Да делайте, что хотите. Котик отпихнул Илью и помчался вверх по лестнице.
Первый раз в жизни видел Константин своего учителя в больничной палате. Вспомнил себя с переломом и обеспокоенное лицо тренера. Слова, что тогда говорил Алексей ему, еще совсем юному спортсмену.
– Алексей Родионович, как ты?
– Кот, мой мальчик. Ты один? – напряженно спросил больной.
– Нет, все здесь. Но только одного впустили.
Котик увидел, сколько эмоций пронеслось по лицу учителя. И гримаса боли исказила его.
– Он не приехал?
– Кто?
– Не делай вид, что не понимаешь. Сын мой.
– Он здесь. Хотел войти, а я не пустил. Подумал, ты не захочешь его видеть.
– Дурак.
Котик выбежал и позвал Сашу.
– Иди к нему. Он тебя ждет. Смотри мне, – Котик помахал перед носом юноши кулаком, – нервы ему не трепи.
Саша, отпрянув от кулака, обошел Котика и нерешительно приоткрыл дверь. Не узнал отца сразу, настолько тот был бледен. Подсев к кровати, взял отцовскую руку.
Алексей молчал и только пристально смотрел на мальчика. Миллион мыслей пронеслось в его наболевшей голове. Вспомнил своего Санечку годовалым карапузом, пятилетним веселеньким мальчуганом, и вот теперь перед ним бледный юноша с синяками под глазами, совершенно мертвыми, как у старика. Легкий пушок на верхней губе выдает возраст. Что это с ним? Почему он так изменился? Может, я виноват? Нет, – мысленно убеждал себя Алексей. – Я очень его люблю и не могу быть причиной этих перемен.
Все то время, пока Алексей думал, глядя на сына, тот держал его руку и только сейчас, отвлекшись от мыслей, отец понял, что Саша прижимает его ладонь к своему лицу. Он увидел, что по щеке сына катится слеза.
– Не плачь, сын, – тихо сказал пожилой человек. – Не бойся. Это просто старая контузия. Сужение сосудов.
– Я не плачу, – отпуская отцовскую руку и утирая слезы, спросил: – Ты не умрешь? – Его вопрос прозвучал как-то уж очень по-детски.
– А разве ты не хотел этого? – улыбнулся отец. – Я много раз слышал, как ты клял меня, желая смерти.
Парень встал и, повернувшись к отцу спиной, подошел к окну.
– Неправда.
– Пусть сдохнет старый садист! Разве это не твои слова? – продолжал добро улыбаться Алексей, давно простивший этот тон сыну.
Но Саша не видел отца. Он смотрел в окно, за которым шныряли кареты скорой помощи и бегали возбужденные люди.
– Мои, – напряженно ответил сын. – Но тогда я был зол.
– А сейчас? Боишься моей смерти? – почти смеялся отец. – Не бойся. В детдом не попадешь. Тебя Котик усыновит. – Он видел, как нервничает мальчик, и ему становилось смешно. Сам-то он прекрасно знал, что мозговой спазм пройдет через несколько часов, и все будет ещё лучше, чем до него.
Мальчик так и не повернулся. Напряженная спина подростка выдавала его общее состояние.
– Ты, – тихо заговорил сын, – не хочешь слышать мой голос?
– Что за глупый вопрос? Конечно, хочу.
– Давай я лучше пойду, пап, – юноша наконец повернулся лицом к собеседнику. – А то мы опять поссоримся. А Кот обещал меня придушить, если нервы тебе потреплю. Ты же не хочешь, чтоб он меня придушил? Или хочешь? – невесело улыбнувшись, спросил Саша.
Алексей поманил сына, и тот склонился над ослабевшим отцом. Алексей притянул его за шею и поцеловал в щеку, совсем еще детскую с нежной кожей, не знавшей бритвы. Перед глазами подростка в мгновение промелькнули вчерашние моменты наказания, он отстранился и вышел, не прощаясь.
В тот день к Алексею больше никого не пустили. В больнице он пробыл три дня и ни разу больше не позвал сына, да и сам Сашка не проявил желания повидаться. Алексея проведали все, даже малознакомые люди, например, родители Котикиных учеников. Илья и Анна дежурили у его постели. Анна рассказывала ему все, что происходило в зале и что делал Саша. Грустно было слышать Алексею, что сын не только обходится без него, но даже не интересуется его здоровьем. "Я потерял его", – стучало фоном к любой информации в голове больного.
Не знал он, да и никто не знал того, что все дни во время болезни отца Саша не спал. Не мог уснуть. Тревога за отца, страх и тупая бессонница изводили его. Приставать же с расспросами он не хотел, знал что, получит в ответ:
"Мог бы и сам сходить, эгоист". А не шел он, чтобы не волновать отца разговорами. Решил дождаться родителя дома.
И дождался. Отец вернулся. Он был полон сил и рьяно взялся не только за работу, но и за воспитание сына. Теперь, решил для себя Алексей, уроки будут под его личным надзором. Отвлечься или увильнуть у Саши не получится. На столе раскладывались книги, тетради и как необходимый элемент для укрепления знаний – металлическая линейка. Чуть ли не ежедневно слышал Мишка противный звон и вскрики товарища. Сашке доставалось то по рукам, то по спине. Зависело от местонахождения Алексея в момент допущения сыном ошибки или запинки во время проверки урока.
Часто, ночами, стало казаться Саше, что отец бесшумно, как обычно, входит к нему и хочет убить. Мальчик просыпался от этого навязчивого сна и, не будучи в состоянии уснуть заново, выходил в фойе. Досыпал там, примостившись около радиатора и повыше подобрав ноги .
Глава 68: http://www.proza.ru/2016/03/15/26