Я проснулся в бесцветном дне с уставшими глазами и слегка обугленным сердцем. Почему сердце нельзя прокурить? Даже у заядлого курильщика лёгкие не так болят, как сердце. Я дышу – мне тяжело, я люблю – мне больно. Сладкое предвкушение страдания змеится в моём сгоревшем по краям сердце. Или в моей душе? Как их различить, если везде что-то щиплет. Будто всё нутро купают в кислоте. Но я всё ещё не осознал. Я только ощущаю, как тени заполоняют меня. Если тени заполнят меня совсем, я сам стану тенью. Я буду истерично смеяться. Но смех теней слышат только стены. А стены никто не слушает! Как можно проснуться с такими мыслями?
На моих белых стенах всегда проезжают машины и кружат вальс ветки, а по потолку ходят незнакомцы. Иногда я лежу и считаю их. Считаю их своими гостями. Незнакомцы на потолке – гости, а машины на стенах – их транспорт. Как логично, а главное – я не одинок!
Почему душу нельзя прокурить? Или можно? Душа имеет цвет? Кому я задаю вопросы? Чёрт возьми, мне никто не ответит! Душа имеет цвет! Я это знаю. У некоторых она многоцветная. Многочувственная. Многогранная. У некоторых… А есть я. И, выходит, я прокурил свою душу, ибо на кой чёрт она такая чёрная? Всё от никотина! Точно вам говорю! Кому я говорю?.. А! У меня же много гостей. Например, меня разбудил женский голос. Я живу рядом с вокзалом. Однажды я пытался уехать в никуда… Но мне не дали билет. Ай, скучная история. Но женщина! Я пережил тысячу микросмертей из-за голосов, доносившихся с вокзала. Этот голос не был исключением. Я проснулся от многозвучного эха, которое будто било мою голову, говоря металлическим голосом: «доброе утро», «повторяю, доброе утро». Столько добрых утр мне ещё никто не желал. Как вы поняли, утро я начал с микросмерти.
Я встал и осознал, что страдания разъедают мою оболочку. Я начал смеяться! Мне было так хорошо! Я прям-таки испытал экстаз. Я чувствовал, как ядовитые субстанции проникают в ту дыру, что я прокурил. Я разбил зеркало, которое она когда-то купила. Улыбка теперь и в отражении была кривая. Какая чистая картина! Кровь на пальцах, искривлённая улыбка в разбитом зеркале… Мне стало ещё веселее. Ещё и ещё! Какое адское блаженство! Я танцевал и капли крови капали на кафель. Дома стало слишком пусто и грязно. Ну и кому теперь до этого есть дело?
Ох уж эти законы… Чёрный цвет закрасит все другие цвета! И будь ты хоть самым многоцветным и ярким существом при соприкосновении с чёрным ты потеряешь свои краски! Как это забавно! И любови эти, любята, любёнки – всё в бездну, потому что у каждого есть чёрная краска в душе. Я встретил самого многоцветного человека. Снаружи она рисовала, а внутри цвела. Снаружи она пела для меня, а внутри писала песни. Она была искусством. Как обращаться с живым искусством? Я умел им лишь любоваться. Я испугался очернить это искусство своими демонами. Она казалась такой юной и невинной, что, только почувствовав запах её тела, мне хотелось испить её. Выпить всю юность и невинность. Любить её до тех пор, пока мы не растворимся. Я испил всю её молодость и невинность! В последний раз я видел её уставшей и с сигаретой. Руки, некогда державшие кисть, стали подставкой под сигареты. Она прокурила свои лёгкие, как я прокурил её душу. В тот день я понял, что я вандал. Я испортил искусство. Поэтому я попросил её уйти. Она ушла. Так я лишился искусства.
03:40.
05.06.16.