Бои уходили всё дальше на запад, очищалась земля от вражеских полчищ, многим хотелось вернуться в родные места. Василиса тоже, получив письмо от сына, засобиралась ехать домой. Там в её уходе нуждался Матвей. Пётр написал о гибели Павла и их последней встрече. Боль разрывала сердце. Ушла далеко в степь, упала в стог сена и кричала в полный голос.
Матрёна стала отговаривать от опрометчивого шага. Сроднились, жизнь с Василисой была спокойной, хотелось прожить рядом до дня последнего.
- Ты, Василисушка, погодь спешить на родину. Дом сгорел, жить негде, а у тебя на руках будет муж обезноженный и дочка малая. Здесь дом просторный, своя еда есть. Работа и почёт среди селян. Председатель наш, Григорий Павлович, болен шибко. Давеча приходил ко мне блинов поесть, о тебе долго говорил. Хочет он тебе передать управление колхозом, уже и документы начальству положил на стол в районе. Пораскинь мыслишками и оставайся. Поезжай, привези мужа сюда, вдвоём справимся. Вареньку за собой не таскай, она здесь в догляде будет. Прикипела я к вам всем сердцем, вы для меня роднее всех родных стали. Вернёшься, то я на тебя и домик свой перепишу, не дожидаясь смертного часа. Поживу рядом с десяток лет в тепле и радости. Душа у тебя тёплая.
От возвращения домой и председатель стал отговаривать:
- Правильно Матрёна Ивановна тебе присоветовала, здесь вам надо обосновываться. Жить есть где, а это сейчас главное. Огород есть, корова, всегда прокормится можно. Поезжай, забери мужа. Сына с войны дождёшься, не на пустом месте жизнь свою налаживать будете. Из тебя толковый председатель получится. Дела все наши знаешь, ко всему с разумом подходишь, начальство районное одобрило моё предложение. Пока ты в отъезде будешь, всё и решится.
За три дня добралась до Ржева, сперва до Москвы, а там на перекладных.
Домик у реки сыскала быстро. Подошла к дому поздним вечером, постучала.
Послышались шаркающие шаги. В проёме открывшейся двери стояла согбенная старушка неопределённого возраста, разглядывая гостью.
- Здравствуйте! Я жена Матвея, Василиса. Можно войти? - прошептала Василиса.
- Опоздала ты, голубушка. Забрали твоего Матвея, в госпитале он где-то теперь. Погоди, мне тут его адресок записали на всякий случай по его просьбе. Ждал он и надеялся, что будут его искать родные. Шибко надеялся. После встречи с сыном воспрянул духом, даже шутить иногда стал. Что тебя Василисой зовут, наслышана. Он в беспамятстве всегда тебя звал. А меня Агриппиной зовут. Ты заходи, не стой у порога. В ногах правды нет, - ответила Агриппина, пропуская в дом, освещённый скудным светом керосиновой коптилки.
- Мне бы адресок и я поспешу на станцию. Скоро поезд ночной уходит. Вот гостинца вам с Матвеем привезла. Мы за Уралом обосновались, давайте я вам адресок свой запишу. А может вы сразу со мной поедете? - ответила Василиса.
Агриппина наотрез отказалась срываться со своего места. Рассказала об их жизни с Матвеем, всё без утайки, о трудностях, пережитых ими. На прощание всплакнула. Василиса уехала ночным поездом. Госпиталь находился в Кокчетаве.
Кто же знал, что так рядом с ними.
Дорога заняла четыре дня. Сердце вырывалось из груди от радости предстоящей встречи. Главный врач сразу согласился отдать Матвея, подчеркнув, что раны затянулись и надо было что-то решать с ним. С фронта приходили новые эшелоны с ранеными, мест в госпитале катастрофически не хватало.
Василиса спешила за медсестрой, но казался ей этот короткий путь по коридору госпиталя самым длинным в её жизни.
Матвей лежал в палате выздоравливающих, укрытый под подбородок байковым серым одеялом, с закрытыми глазами. В палате было сумеречно и прохладно.
- Матвеюшка, родной, проснись, это я, твоя Василиса, - громко разрыдалась Василиса, глядя на сильно исхудавшего мужа. Кости и кожа, впалые глаза.
Матвей открыл глаза, всматриваясь в наклонившееся лицо жены, из глаз неудержимо потекли слёзы.
- Дождался я тебя! Значит нашёл вас Пётр, нашёл сынок! - тихо прошептал Матвей, протягивая руку к любимому лицу.
Дорога домой заняла один день. Василисе помогли довезти мужа в Петропавловск на санитарном поезде, снабдив носилками. На станции её ожидал Григорий Павлович, бросившийся им навстречу со словами:
- Сердцем почувствовал вчера - пора ехать за вами! Мои домашние и Матрёна отговаривали, мол не пришло время, а я на своём настоял. Запряг лошадку покрепче в розвальни, сеном устелил, пару тулупчиков прихватил. Тут всё рядом. Я попросил мужика присмотреть за моими санями, а то, неровён час, стибрят тулупы и помёрзнем по дороге домой. А ты не гляди так на меня, Матвей! Домой и не иначе! Мне легче стало на сердце, как сына своего встречаю. Ты одногодок с моим старшеньким, - тараторил Григорий Павлович, помогая нести носилки.- Ты не пужайся жизни будущей. Я тебе сколотил кресло хорошее на колёсиках, раздобыл их как-то по случаю, не знал для чего, а они вот и пригодились. Не только лежать, но и сидеть будешь и, пока зима, по комнате раскатывать, а лето наступит, то и по улице. Научу тебя ремеслу всякому, завсегда сможешь копейку в дом заработать. Где сбрую для колхоза сделать, где сети рыбацкие плести. Вот передам Василисе колхоз и откроем с тобой мастерскую. Не журись, Матвей, жена тебе от Бога досталась.
К вечеру подъехали ко двору Матрёны. Варенька выскочила в накинутой шали и кинулась обнимать отца, приговаривая:
- Родненький ты наш! Как же я соскучилась! Мы с бабушкой Матрёной пирогов сладких напекли с морковкой, щей наварили. Давайте в дом быстрее, вы замерзли в дороге.
О многом было говорено в этот вечер. Матрёна угощала приехавших сытным ужином, поила травным чаем, радуясь за Василису и Вареньку, сама больше молчала.
Хотелось дать им наговориться. Григорий Павлович тоже сразу ушёл.
Матвей, выбритый, переодетый в чистую одежду, сидел в удобном кресле, дивился обжитому дому. Любовался подросшей Варенькой. Василиса не стала ему рассказывать про Павла. Надо повременить, потом, пусть немного поправится, - думала она, убирая со стола.- Пусть порадуется жизни.
Так, в далёкой от родной Волги-матушки сторонке, собрались вместе осколки когда-то счастливой семьи, обретя новый дом. Впереди были трудности и беды, радости и огорчения. Шёл декабрь одна тысяча девятьсот сорок четвёртого года.
До конца войны оставалось менее полугода.
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2016/12/17/1072