Нина Алексеевна подошла к парадной и позвонила в домофон.
- Кто?
- Это я.
Дверь открылась. Старушка поднялась на второй этаж и вошла в квартиру. Ее встретила внучка Оля - молодая женщина, уже который год находящаяся в декретном отпуске по уходу за ребенком. Точнее, за детьми: их у Оли было трое. Старшему сыну, Пете, было пять. Среднему, Паше, три. Младшей, дочке Юле, чуть больше года. Петя и Паша ходили в садик, но в те дни сидели дома, потому как еще не до конца выздоровели после очередного ОРВИ. Юля в силу возраста в садик еще не ходила. Оля каждый день наряжала дочку в симпатичные платья. Платьев было много. Некоторые из них Оля купила сама, другие отдали друзья и знакомые. Новый день - новое платье на девочке. Мама Оли Татьяна говорила, что дочка таким образом "играет в куклы", разве что вместо куклы у нее был живой ребенок. Такая "игра" была Оле в радость: после двух мальчиков она была несказанно рада рождению девочки. Нина Алексеевна прошла в детскую. Она села в кресло, и правнуки сразу "атаковали" ее.
- Бабушка, расскажи сказку! - потребовали они.
И Нина Алексеевна стала рассказывать.
- Вот и сказки конец, а кто слушал - молодец. А теперь давайте я научу вас делать птичек из бумаги, - предложила она.
- Давай! - мальчики с большим энтузиазмом относились ко всему, чему учила их бабушка.
- Оля, дай нам бумагу! - попросила Нина Алексеевна.
Оля зашла в детскую и подала бабушке несколько листов бумаги. Закончив заниматься с правнуками бумажными поделками, старушка пошла на кухню, где на тот момент находилась Оля.
- Скажи мне прямо: ты что, снова беременна? - требовательно и строго спросила она у внучки.
- Да.
- Оля, ты что...ты вообще...Ты что, совсем мозгами не думаешь?! Ты теперь каждый год рожать будешь?!
- Не знаю. Как Бог даст.
- Бог? При чем тут Бог?! Головой думать нужно, а не на Бога ссылаться! Ты не крольчиха и не кошка!!!
- Многие люди поступают хуже, чем кошки и кролики. Животные, в отличие от людей, детей своих абортами не убивают.
- Что за чушь?! Абортами не убивают...Учись предохраняться, чтобы аборты не делать! Сколько ты еще рожать собираешься? Нарожаешь кучу детей, а кормить их кто будет?!
- А родители на что? Их задача - трудиться, чтобы содержать своих детей.
- Пока в вашей семье трудится только твой муж. Ты бы хоть его пожалела! А ты вместо того, чтобы на работу выйти, лишние рты на свет производишь!!!
На кухню зашел Паша.
- Баба, ты чего кичишь? - спросил он у Нины Алексеевны.
- Да так, не обращай внимания...Мы тут о своем...- ответила старушка.
- Пашенька, иди, поиграй пока. Мы тут разговариваем с бабушкой. Ты хотел что-то?
- На гашок...
- Ну, пойдем, пойдем на горшок.
Оля удалилась с кухни. Пока она помогала сыну благополучно осуществить поход на горшок, у нее было несколько минут, чтобы перевести дух, собраться с мыслями и морально приготовиться к дальнейшей словесной баталии с бабушкой. Нина Алексеевна привыкла считать, что вся жизнь человека должна подчиняться строгому распорядку. Все должно быть продумано и спланировано. Прежде, чем решаться на что-то серьезное, необходимо все рассчитать до мелочей и много раз спросить себя: готова ли я к этому и если у меня все необходимое для осуществления своих планов? И, конечно, такое ответственное дело, как рождение детей, тоже должно идти строго по плану. Рождение "незапланированных" детей были в ее понимании уделом безответственных и легкомысленных людей. Когда у Оли и ее мужа Виктора родился Петя, она была очень рада. Все естественно и логично: молодые поженились, а через год родился сынишка. Когда Пете было полтора года, Оля отняла его от груди и вскоре снова забеременела. Узнав об "интересном положении" Оли, Нина Алексеевна принялась упрекать внучку, полагая, что со вторым ребенком они с Витей поторопились: можно было и подождать. Впрочем, сетования длились недолго: в конце концов, случилось - значит, случилось. Зато Оля быстрее "отстреляется", родив второго ребенка вскоре после первого. Так ведь многие делают: рожают вторых сразу после первых, а затем закрывают детородную тему. Некоторые, конечно, решаются еще на третьего, но Нина Алексеевна считала, что такие случаи - исключение, а не правило. И правилом для всех или большинства становиться не должны. Лично ей хватило одного ребенка. Если же в семье - двое детей, то этого, в ее понимании, было более, чем достаточно. После того, как Оля родила второго ребенка, сына Пашу, Нина Алексеевна стала ждать, когда он пойдет в садик, а Оля - на работу. "У вас теперь двое детей, и вам с Витей надо их поднимать. Ты должна помогать мужу зарабатывать деньги", - говорила она внучке. Оля старалась поменьше спорить, однако жизнь ее семьи явно не соответствовала бабушкиным представлениям о том, как надо жить и поступать. Вскоре после того, как Паше исполнился год, Нина Алексеевна заметила, что у внучки снова округлился живот. Сколько же возмущения вызвало крохотное существо, живущее под сердцем молодой матери! Оле пришлось вынести жуткий скандал, устроенный бабушкой. За скандалом последовали регулярные упреки, лишающие молодую женщину душевного покоя, вселяющие в нее чувство вины перед бабушкой за свою беременность, истощающие ее нервную систему. Оле пришлось услышать много обидных слов и неутешительных прогнозов на будущее. По мнению Нины Алексеевны, при таком "производстве детей" Олю и всю ее семью неизбежно ждет нищета. Дети будут голодными и заброшенными, а когда до семьи доберутся органы опеки, не видать будет Оле своих детей, как своих ушей без зеркала.
- Юра, ну хоть ты поговори с дочерью! Ты отец в конце концов! - взывала Нина Алексеевна к сыну. - Жена твоя не научила ее предохраняться, так хоть ты вправь ей мозги. А то что же это такое! Твоя дочь нищету собралась плодить, а тебе по боку!
- Мама, они взрослые люди, - отмахивался Юра. - Пусть они сами решают. Это их дело.
- Я вижу, как они решают! Кто кормить-то их будет?!
- Сами прокормятся. Они молодые и здоровые, живут отдельно. Ну, что ты пристала к ним?
- Да не могу я на это спокойно смотреть!
Такие разговоры с Юрой Нина Алексеевна вела неоднократно, но всякий раз не находила должного понимания со стороны сына. Пробовала она "достучаться" и до невестки.
- Тань, ну повлияй ты на дочь, в конце концов! Она теперь что, каждый год рожать будет?
- Она еще до замужества твердила, что хочет много детей. Если Витя ее в этом поддерживает, пусть рожают.
- Ну, конечно, пусть рожают, пусть нищету плодят.
Таня молчала. Она, как и Оля, старалась поменьше спорить со свекровью, с которой у нее всегда были натянутые отношения.
- Плохая ты мать: не научила дочь предохраняться, - не унималась Нина Алексеевна. - Все, что она умеет, и на что у нее хватает ума - так это размножаться.
- Вы все сказали? - спокойно поинтересовалась Таня.
- Да что с вами говорить...Я же для вас - главный враг. Зачем вообще меня слушать? Живите, как знаете.
И вот, теперь Оля снова была беременна. Это, по мнению старушки, уже не лезло ни в какие рамки. После того, как Паша благополучно справил нужду, Оля вернулась на кухню.
- Если у тебя нет денег на предохранение, скажи - я тебе дам. Сейчас же есть таблетки какие-то. Это у нас ничего такого не было, и мы были вынуждены аборты делать. А сейчас вон - куча всего!
- Таблетки обладают абортивным действием - они убивают уже зачатых детей. И спирали тоже.
- Что за чушь? Кого они там убивают? Каких зачатых детей?! У тебя просто не наступит беременность!
- Детей, которые зачинаются в утробе матери.
- Ерунду какую-то несешь! Дети - это те, которые рождаются. А при зачатии образуется зародыш. Ребенка там еще нет. Ты что, в школе не училась?
- Зародыш - это уже человек. Жизнь человека начинается с момента зачатия. Так говорят ученые-эмбриологи и многие врачи. Я своих детей убивать не буду.
Нина Алексеевна глубоко вздохнула.
- Ну, и дальше что? Давайте, плодитесь, как кролики, раз вы такие умные. Да, хоть десятерых родите, мне-то что? Дело ваше. Только дети вам потом "спасибо" не скажут, если будут голодать и ходить в обносках. Вот тогда ты и вспомнишь меня и мои слова.
- Почему ты считаешь, что они будут голодать? Мы с Витей не допустим, чтобы наши дети голодали.
- А по-другому и не будет. Где вы возьмете деньги, чтобы содержать кучу детей? Вы же не миллионеры.
- С тремя справляемся, справимся и с четырьмя. А миллионы детям не нужны. И нам тоже.
- Живите, как хотите. Только помощи у меня не просите. И у родителей тоже. Раз такие умные, справляйтесь сами - и материально, и физически.
Нина Алексеевна пошла в прихожую. Одевшись, она молча покинула квартиру, не сказав ни слова.
- Пока! - попрощалась Оля.
Нина Алексеевна в дурном настроении побрела домой. Она страшно злилась. Злилась из-за того, что ее не слушают: никому нет дела до ее мнения. Из-за того, что ее не уважают как пожилого, умудренного жизненным опытом человека, всяко лучше молодого поколения знающего жизнь. Из-за того, что Оля и Витя не подчиняют свою жизнь какому-либо распорядку, а вместо этого "бездумно" рожают детей одного за другим и непонятно, зачем, "плодят нищету". Недалеко от ее дома находилась женская консультация, и по пути домой она часто видела беременных женщин. Обычно она спокойно реагировала на женщин с большими животиками, но теперь, когда она возвращалась к себе после неприятного разговора с внучкой, и беременные, и молодые матери с колясками почему-то вызывали у нее раздражение. Придя домой, Нина Алексеевна сразу уселась в кресло и включила телевизор. Она хотела отвлечься от мрачных, раздражающих ее мыслей и стала смотреть все подряд: сериалы, фильмы, рекламные ролики, какие-то передачи, в содержание которых она не особо вникала. Вечером она выпила двойную дозу "Корвалола"и легла спать. Она долго не засыпала, и уснула уже ближе к утру. А когда спала, увидела сон.
Нина Алексеевна очутилась в длинном коридоре. Стены были неровными, покрытыми старой, местами облезшей краской. Линолеум, покрывавший бугристый пол, был старым и сносившимся, с дырами и выцветшими пятнами. На потолке красовались большие желтые разводы и трещины. Кое-где были дыры, образовавшиеся из-за обвалившейся штукатурки. В самом коридоре было тускло, прохладно и очень неуютно. Какая-то мрачная, зловещая атмосфера царила в этом помещении. На душе у Нины Алексеевны было тревожно. Она не понимала, как и зачем она там оказалась. Ей хотелось найти выход из здания, но вместо этого она побрела вперед по коридору. Справа и слева располагались двери - некрасивые и такие же старые, как и все остальное. Как, видимо, и само здание. Нина Алексеевна шла вперед. Коридор казался ей бесконечно длинным. Вдруг она услышала знакомые голоса и веселый смех. Она пошла быстрее. Голоса и смех становились все громче, и наконец, Нина Алексеевна дошла до помещения, откуда они доносились. Дверь, за которой находилась комната, сильно отличалась от остальных: она была новой, современной, красивой. Дверь была приоткрыта, и старушка заглянула внутрь. В уютной детской комнате она увидела счастливую, улыбающуюся Олю, которая возилась со своими детьми. Детей было уже четверо. Пете на вид было уже лет семь или около того. Они вместе с пятилетним Пашей строили большую и сложную машину из конструктора. Юле было годика три-три с половиной. А еще одному ребенку, тоже девочке, было около двух. Оля щекотала сидящую на ее коленях Юлю, а та весело смеялась. Смеялась, глядя на них, и младшая девочка. Интерьер комнаты, ее атмосфера и обитатели никак не сочетались ни с коридором, ни со зданием, в котором она располагалась. Контраст был настолько сильным, что казалось, будто речь идет о двух разных измерениях, о параллельных мирах, не имеющих ничего общего и лишь случайно оказавшихся рядом.
- А, защекочу-защекочу! - приговаривала Оля. - А кого сейчас кушу за носик? Можно носик укусить?
- Нееет! - сквозь смех отвечала Юля.
- Ты мое солнышко! Люблю мою девочку!
- А я либлю мамичку! - ответила девочка и поцеловала маму.
К Оле подошел Паша.
- Мам, я когда вырасту, тоже буду машины чинить, как папа, - заявил мальчик.
- Очень хорошо. Значит, автослесарем будешь?
- Да, автолесарем.
- Авто-сле-са-рем.
- Автосесарем...
Нина Алексеевна хотела войти в комнату, но не могла сделать ни шага.
- Оля! Оленька! - обратилась она к внучке.
Но Оля не отреагировала.
- Оля! - снова позвала старушка, и снова безуспешно.
- Оля!!! - закричала она, что есть сил. Но Оля по-прежнему не реагировала на бабушку. Она не слышала голоса Нины Алексеевны.
Нина Алексеевна догадалась, что Оля, должно быть, и не видит ее. Старушка осталась стоять в дверном проеме, продолжая смотреть на внучку и правнуков. Вдруг на нее посмотрела младшая дочка Оли. Девочка сначала пристально глядела на Нину Алексеевну, а затем подошла к ней.
- Я знаю, что ты не любишь меня. Ты хочешь, чтобы меня не было, чтобы я умерла. Но я живу и буду жить! - сказала девочка очень четко. Ее тон был непривычно взрослым и серьезным - слишком серьезным для такого маленького ребенка.
- Вика, ты куда? - обратилась к девочке Оля. - Иди сюда! Там нет ничего интересного.
Вика послушалась и вернулась к маме.
Нина Алексеевна отошла от комнаты и пошла дальше по коридору. Она не хотела идти, но была не властна над своим телом - ноги сами вели ее - куда и для чего, она не понимала. Но чем дальше она заходила, тем тревожнее становилось на ее душе. Наконец, она дошла до конца коридора и остановилась. Вдруг из самой дальней комнаты один за другим стали выходить дети. Мальчики и девочки. Их было много - как в небольшой группе детского сада. Они окружила Нину Алексеевну и молча смотрели на нее. Они смотрели так пристально, что та догадалась: дети знают ее. Смотрели прямо в глаза, и от этих взглядов Нина Алексеевна хотела раствориться в воздухе или провалиться сквозь землю как можно скорее. Внутри у Нины Алексеевны все похолодело. Ее охватил панический страх. Она была согласна на все - сесть в тюрьму, болеть, голодать, лишиться всего своего имущества и жить на улице, лишь бы поскорее покинуть это жуткое место, уйти из этого ужасного коридора, не видеть этих детей и их взглядов. В глазах ребятишек не было ненависти. Если бы все эти мальчики и девочки смотрели на Нину Алексеевну с ненавистью, ей было бы легче. Намного легче. Но это было нечто другое - более страшное, чем ненависть.
- Мальчики, девочки, кто вы такие? Что вам от меня надо? - собравшись с духом, спросила она у ребят.
- Ты нас не знаешь, а мы знаем тебя, - ответил один мальчик.
- Откуда? - недоумевала Нина Алексеевна.
- Ты наша мать. И ты убила нас, когда мы находились еще в твоей утробе.
- За что ты с нами так? Что мы тебе сделали? - спросила одна из девочек.
- Расскажи: хорошо тебе живется без нас? Ты счастлива? - задал вопрос другой мальчик.
- Мы тебе этого не простим! - крикнул третий мальчик.
- Не надо. Я, вот, уже простила маму, - вмешалась вторая девочка. - Она уже сама себя наказала. И все-таки, она - наша мама.
- А я не прощаю! Я бы стал ученым и работал над созданием эффективного метода лечения рака, включая его тяжелые формы. Но я уже никогда не появлюсь на свет! - ответил тот же мальчик.
- Ты будешь навеки проклята! Ты - наша убийца! - послышался голос третьей девочки.
- Ладно, пойдем, ребята...- снова сказала вторая девочка.
Дети стали один за другим покидать коридор и возвращаться в комнату. Нина Алексеевна смотрела им вслед. Одиннадцать ребятишек. Семь мальчиков и четыре девочки. Оказавшись снова в комнате, дети снова посмотрели на Нину Алексеевну. На этот раз раз их взгляды были совсем другими. Ребята смотрели на нее отчасти с жалостью, отчасти с обидой и болью, а отчасти - с недоумением. Их глаза были наполнены слезами, а взгляды, казалось, спрашивали: "Почему? За что?..."
Нина Алексеевна проснулась в холодном поту. Слава Богу! Как хорошо, что это был всего лишь сон! Ни обшарпанного коридора, ни тех детей. Вот, она лежит в своей кровати, в окружении родных и знакомых стен. В комнате было светло и царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем стоящих на тумбочке часов. Все было привычно и по-старому. На одной стене еще с советских времен висел календарь с изображениями Маркса, Энгельса и Ленина. Нина Алексеевна очень дорожила этим, давно выцветшим и устаревшим календарем и не желала с ним расставаться. На телевизоре стояли старые, давно не работающие часы с красной пятиконечной звездой на циферблате. Занавески, мебель, другие предметы интерьера - все было по-прежнему и без изменений.
Придя в себя, Нина Алексеевна стала в вспоминать свой сон. Одиннадцать ребятишек. Да, она сделала одиннадцать абортов. Четыре девочки. Семь мальчиков. За что?...
На следующий день, ближе к вечеру, Нину Алексеевна позвонила Оле.
- Оленька, здравствуй!... Скажи, я могу зайти к тебе сегодня?...Хорошо. Скоро приду.
Нина Алексеевна снова пришла в гости к внучке. Оля заметила, что взгляд и голос бабушки сильно изменились.
- Оля, - тихо произнесла Нина Алексеевна. - Скажи, а у тебя девочка будет, да?
- Да, девочка. А как ты догадалась? - удивленно спросила Оля.
- Просто...просто спрашиваю...Я не могу объяснить тебе, как я догадалась. А имя еще не придумали?
- Мы рассматриваем как вариант имя Виктория, но это еще не окончательное решение.
- Внученька, прости меня. Прости за все, что наговорила тебе. Я была неправа.
- Бог простит. Ничего, все нормально, - немного растерянно ответила Оля.
- Да нет, не нормально...Ты молодец, что детишек рожаешь и не слушаешь меня. Вот и эту девочку вынашивай и рожай.
- Ну, я и собиралась рожать. Я никаких других вариантов не рассматривала, ты же знаешь.
- Вот и молодец. Рожай, а я уж буду помогать, чем смогу. Буду приходить, нянчиться с правнуками. Что еще я могу сделать?
- Хорошо. Спасибо!
Оля была приятно удивлена и не могла понять: что случилось с бабушкой? Что заставило ее так резко изменить свое отношение к ней и к событиям, происходящим в ее семье? Но это была тайна. Тайна, которая навсегда останется между Ниной Алексеевной и Тем, кто является Источником жизни временной и вечной.