"БОРОТЬСЯ И ИСКАТЬ. НАЙТИ И НЕ СДАВАТЬСЯ..."
(девиз Егора в юности, которым он руководствуется и сейчас)
Эти строки были вырезаны на надгробном кресте, который был поставлен (январь 1913) в Антарктиде на вершине «Обсервер Хилл» в память английского полярного путешественника Роберта Скотта (1868— 1912).
Егор не заметил как быстро пролетели три года жизни на Дальнем Востоке. Со всей неотвратимостью приближались выпускные экзамены за 11 класс, а после них надо было решать где учиться дальше. Но Егор ещё с самого далёкого детства выбрал свой путь. Он знал, что будет летать, весь вопрос только — где и на чём?. Но после книги Каверина «Два капитана» и одноимённого двухсерийного фильма всё больше и больше склонялся к полярной авиации. Но для этого надо было сначала закончить лётное училище Гражданской авиации. После наведения справок он выбрал Бугуруслан.
Собрал необходимые документы, написал заявление и всё отправил заранее заказным письмом. Через три недели пришёл ответ, что его кандидатура рассмотрена положительно и такого-то числа ему надо прибыть на вступительные экзамены, при себе иметь следующие документы согласно списка. Егор начал действовать по этому плану, но в один день всё изменилось после риторического вопроса лейтенанта Володи, который служил у отца в полку, и с которым они дружили: «Егор, ты что, хочешь всю жизнь пролетать на «кукурузниках?»
«Почему?» - спросил он, - «Сначала на них, а потом перейду в большую реактивную авиацию». «Это ещё не факт», - ответил Володя. «Сначала на АН-2, ЯК-12 и прочих подобных типах надо налетать 5000 часов (до сих пор не знаю, откуда он взял эту цифру), потом, если повезёт, тебя возьмут вторым пилотом на ЛИ-2 или ИЛ-14, а до большой авиации ты так и за всю жизнь можешь не добраться. Зачем тебе рисковать? Иди в военное училище. Во-первых, их сделали высшими, т.е. ты сразу получаешь квалификацию лётчика-инженера, а во-вторых, там сразу начинают летать на реактивных». Этот довод Егора сразил наповал и пересилил его нежелание идти в армию. Он тут же по новой начал собирать все документы, и сам чуть было не подписал себе крест на лётной карьере.
Они с ребятами выпили шампанское по поводу окончания сдачи экзаменов, и на следующий день он поехал в село Барабаш, где располагался военный госпиталь проходить медкомиссию. Всех врачей прошёл нормально, а женщина-терапевт ему сказала: «У Вас повышенное давление, Вы в лётчики не пройдёте». Но увидев, что у Егора на глаза навернулись слёзы, поменяла решение: «Молодой человек, я вижу для Вас это серьёзно, и я не хочу, чтобы Вы меня потом проклинали всю свою жизнь. Поэтому я пишу Вам «ГОДЕН, ЗДОРОВ», но в училище Вы не пройдёте. Вас там спишут». Нет слов, чтобы описать, насколько Егор был благодарен этой женщине за такой не шаблонный подход к решению его судьбы. Он собрал все документы и отправил заказным письмом в Оренбургское лётное на имя начальника училища, и не потому, что его заканчивал Юрий Гагарин. Просто оно тогда было ближайшим к Дальнему Востоку, где Егор проживал, но главное, он точно знал, что Гагарин был истребителем. А у Егора тяга к этим машинам возникла сразу и навсегда.
Кстати, надо отметить такую деталь. Когда Егор по весне проходил мед.комиссию как призывник, то поинтересовался в военкомате из спортивного интереса, могут ли они его направить в лётное училище. Ответ был такой, в лётные авиационные училища из военкомата не направляют, т.к. они далеко, но могут послать Егора в Красноярское или Ачинское авиационно-технические училища. Мол, сначала закончит его, а потом перейдёт в лётчики, типа того, что с Дальнего Востока все так делают. У Егора хватило ума ответить категорическим отказом.
В общем, когда он уже потерял надежду на положительный ответ, вдруг пришла бумажка в военном конверте, что Егора ждут на экзамены к 9 июля, т.е. через неделю с Владивостока уже надо вылетать на Куйбышев, там делать пересадку и вылетать на Оренбург. Тот, кто улетал, с дальних регионов страны в это время, подтвердит, как непросто всё это было. Авиации катастрофически не хватало, а позволить себе лететь самолётом могло большинство граждан нашего великого Советского Союза, включая студентов и пенсионеров. Так что тем, кто «хает» СССР, «коммуняк» и говорит, что при Союзе всё было плохо, пусть заткнётся и «сопит в дырочку». Бесплатное образование, медицина, работа, квартиры молодым специалистам и много чего ещё хорошего можно было перенять от строя, который себя изжил. Но не будем о «грустном»…
Отцу пришлось включить все свои связи, обаяние, плюс коньяк с шоколадкой, и не одну бутылку, но билет на рейс ТУ-104 Владивосток-Уфа-Куйбышев, вылетающий 9 июля, он смог Егору купить. Возможно, там были ещё промежуточные посадки типа Новосибирска, но Егор их не запомнил от обилия впечатлений. А чтобы долететь до Оренбурга, он должен был договориться сам по прилёту у диспетчера по транзиту в Куйбышеве. Была тогда такая должность.
Когда он вылетал с аэропорта Владивостока Кневичи, (потом Егор узнал, что это был аэродром совместного базирования с Морской ракетоносной авиацией Тихоокеанского флота), как раз шли полёты. Глядя на взлетающие стройные силуэты бомбардировщиков ТУ-16, Егор любовался ими и думал: «Какие они красивые эти военные истребители». Дело в том, что поскольку он готовился стать гражданским лётчиком, в мечтах – непременно полярным, то самолёты ГВФ он знал хорошо, а в военных почти не разбирался. Кто бы мог подумать, что на бомбардировщике-ракетоносце ТУ-16к-10-26, к-26, ЗЩ, которых Егор принял за истребители, ему доведётся полетать 14 лет, из них крайние 5, подлётывая параллельно на ТУ-22м3,2 , а потом ещё полтора года на корабельном вертолёте КА-27.
Пока летели до Куйбышева Егор познакомился с соседом, студентом Серёгой, у которого пересадка была в Киев, и они вместе любовались красивыми стюардессами в их ТУ-104. Тогда отбор на эту работу был не только по здоровью, но и по внешним данным, и это сразу поднимало пассажирам настроение ещё до взлёта. Промежуточная посадка в Уфе запомнилась страшной жарой. А в аэропорт Куйбышева Курумучи они прилетели около 9 вечера. Час Егор штурмовал кассу у диспетчера по транзиту, а когда пробился, наконец, к заветному окну, кассирша огорошила его новостью, что свободных мест на ближайший день нет. У Егора на глаза навернулись слёзы: «Как же так, я уже опаздываю на сутки, а если задержусь на двое, то меня не примут в лётчики». Его тон так подействовал на кассиршу, что она сказала: «Стойте здесь, молодой человек», - куда-то позвонила, и минут через пять подошёл мужик в форме ГВФ.
«Я тебе ничего не обещаю, но пойдём, попробуем». Они подошли к служебному входу на лётное поле, он же выход с него, и стали ждать. Минут 15 народ только входил. Наконец показались 5 человек, и Егор как-то сразу понял, что это экипаж, и его мужик шагнул сразу им навстречу: «Командир, тут вот какая ситуация сложилась. Вот будущий курсант, из которого вырастет как минимум «Коккинаки», а если повезёт, то и сам «Чкалов». У него есть билет на самолёт, но нет места. Вы бы не могли его завтра захватить до Оренбурга». Командир испытывающе посмотрел на Егора. И Егор на интуиции почувствовал, что от этого взгляда зависит всё.
Тогда он ещё не знал старинную армейскую заповедь: «Когда на тебя смотрит или обращается начальник, вид у подчинённого должен быть лихой и слегка «придурковатый», дабы разумением своим не смущать внимание начальства». Не знаю, как насчёт «придурковатости», но видно, лихой вид Егору удалось принять, потому что Командир, почти не замедляя шага, (сразу видно, люди в столовую идут) бросил: «Так, пацан, в пол шестого утра быть у этого входа, и учти, ждать не будем», и все пять человек продефилировали мимо них как на параде. «Ну, теперь всё зависит от тебя», - произнёс мужик, который Егора привёл к этому входу, и, не поворачиваясь, скрылся за дверью какого-то служебного кабинета.
Весь на воодушевлении Егор разыскал студента Серёгу, взахлёб ему всё рассказал, и он вдруг его огорошил: «Егор, раз всё устроилось, а поехали хоть город посмотрим, а то когда ещё сюда попадём». А к зданию аэровокзала как раз подошёл автобус-экспресс «Курумучи-город». Егор посмотрел на часы, 21.05 местного. Подумал: «Час туда, час обратно, час на осмотр центра Куйбышева, к 12 ночи будем на месте», - «Погнали», - сказал он, хотя сам даже примерно не представлял, какое расстояние от аэропорта до города. Прыгнули они в автобус, предварительно сдав вещи в камеру хранения, и поехали. Дорога до Куйбышева (сейчас Самара) заняла около двух часов, кто ж знал, что до города 80 км.
Когда приехали, оказалось, что в расписании автобусов сейчас перерыв, и ближайший рейс будет в 4.20 утра, т.е к 5.30 попасть к служебному входу Егор никак не успевает. Начали искать такси, но водители называли такие заоблачные цены ехать после 12 ночи, что они сразу поняли, им это не по карману. Серёга сразу сдался, сказал: «У меня рейс на Киев в 11.30 дня, я буду ждать первого автобуса». Ясно – Егора такой вариант не устраивал, и тогда он пошёл по периметру привокзальной площади, опрашивая водителей каждой машины, не согласится ли он отвезти двух студентов в аэропорт? В большинстве случаев ответ был отрицательным или называли суммы, соизмеримые со стоимостью авиационного билета от Владивостока до Куйбышева.
Егор уже потерял всякую надежду, т.к. не опрошенными оставалось машин десять, как из «Скорой помощи», которую он обошёл, не тратя время на опрос, раздался голос: «Что, пацан, ехать надо?» «Да, в аэропорт», бросился Егор на «зов фортуны» с загоревшейся надеждой.
«Ну, так поехали», - сказал водитель, зевая. «А за какую цену?» - дрожащим от волнения голосом спросил Егор, боясь поверить своему счастью. «А за сколько не жалко», - произнёс второй мужчина, сидевший рядом с водителем, которого Егор сначала не заметил. «Я не один, с другом», - произнёс он с испугом, вдруг они передумают. «Дуй за другом», - сказал водитель, - «но учти, через пять минут мы отъезжаем». Егор стремглав бросился в здание вокзала. Растолкал Серёгу, который калачиком спал, свернувшись на одном кресле. Пока волок его к выходу, заставил его раскошелиться «на сколько не жалко», потом добавил своих. Получилась сумма в половину той, которую запрашивали таксисты.
Прибежали, машина «Скорой помощи» стоит уже с работающим мотором. Дрожащими руками Егор просунул в кабину деньги. Водитель небрежно бросил их в «бардачёк», не пересчитывая. Как только ребята запрыгнули в салон, машина резко взяла старт. По городу они ехали быстро, но почти не нарушая правил. Когда выехали из предместий Куйбышева, водитель «утопил газ» до отказа. Скорость не падала меньше 100 км/час даже на поворотах. Только тут Егор обратил внимание, что у водителя с его напарником отрывистая, достаточно бессвязная речь, румянец на щеках, который виден был даже при ночном освещении кабины, и лихорадочно блестящие глаза. «Господи, да они же пьяные», - мелькнула испуганная мысль.
Хотя, значительно позже, когда Егор «вживую» увидел наркоманов, он понял, что эти двое, что их везли, были не пьяные, а «обкуренные». Но деваться было некуда. Любое их замечание: «Дяденьки, мы передумали, высадите нас здесь», - могло лишь усугубить ситуацию. Оставалось только молиться, но тогда Егор делать это не умел. Они с Серёгой вцепились в борта салона, где сидели. Между ними на полу лежали носилки, и ребята с ужасом ждали, что будет дальше. Но через пол часа такой гонки Егор вдруг на интуиции почувствовал, а ничего не будет. На машину «Скорой помощи» сажают водителей-асов, и их водила, хотя явно был не в себе, но он был прежде всего профессионалом.
Не знаю, как у Серёги, но к Егору вдруг пришло спокойствие. Он даже стал замечать красоту намечавшегося рассвета и природы, что лежала вдоль несущейся под колёса дороги. Местами она шла вдоль Волги. Зрелище, как они мчались, стоит в памяти Егора, как будто это было вчера. Они проехали уже две третьих пути, как выехав на пригорок, увидели стоявшую у обочины дороги «Волгу», рядом мотоцикл с коляской и двух милиционеров. Один из которых, завидев их, вышел на дорогу и жезлом стал показывать знак остановки.
«Дави», - сказал мужик, сидевший рядом с водителем, нервно хихикнув. Водила нажал на газ, и их машина рывком устремилась на милиционера. В последнюю долю секунды он успел отпрыгнуть и упасть. Егор повернулся назад и увидел, как оба милиционера прыгнули на мотоцикл и помчались за нами в погоню. Водителя и его напарника это только позабавило: «Ну, что ж, посмотрим, чья броня крепче», - произнёс водила. Дальше скорость ещё увеличилась, хотя они и до этого ехали «не слабо». Егор сидел ни жив, ни мёртв, и никак не мог поверить, что это не голливудский блакбастер, а именно они с Сергеем изнутри участвуют в этом «спектакле».
Поначалу они оторвались примерно на километр, но потом мотоцикл стал их нагонять, медленно, но расстояние между ними стало уменьшаться. Через минут 10 гонки показался аэровокзал и все прилегающие к нему здания с диспетчерской вышкой. «Значит так, пацаны», - произнёс водитель спокойным будничным тоном, - «Останавливаться полностью мы не будем, притормозим, и прыгайте на ходу. Если боитесь, поехали с нами дальше». С этими словами он сбавил скорость километров до 20, может быть 15, и вписался в поворот на какую-то просёлочную дорогу. Егор понял, что другого шанса не будет. Открыл дверь и кубарем выкатился на обочину, за ним выскочил Серёга. «Скорая помощь» рывком увеличила скорость, дверь сама закрылась, а мимо ребят тут же, обдав пылью, промчался милицейский мотоцикл. Вася посмотрел им вслед. Зрелище было из разряда не забываемых. Ралли «Париж-Дакар», наверно, смотрите? Так вот, здесь было то же самое - на бешенных скоростях и безо всяких дублей. Егор так и не узнал, чем закончился финал этой гонки. Хотелось бы, чтобы эти обкуренные мужики всё же ушли от погони, т.к. свою часть уговора они выполнили, доставили их в аэропорт, причём даже раньше установленного срока. Правда, последний километр им с Серёгой пришлось бежать бегом, постоянно оглядываясь, но кого волнуют такие «мелочи»?.
В общем, Егор успел схватить свой ярко рыжий чемодан в камере хранения и в 5.25 утра добежать до служебного входа. Всё «абге махт», вот только с Серёгой-собратом по этому «приключению» попрощаться не успел. Интересно, как сложилась его судьба, и вспоминает ли его память хоть иногда эту призрачною гонку? Ровно в 5.30 подошёл командир экипажа, и с ним ещё двое, как потом оказалось штурман и второй пилот. А борт-техник и механик были уже на самолёте. Пока шли, Егор пытался угадать, на каком самолёте придётся лететь: ТУ-104, ТУ-124, ИЛ-18, АН-10, АН-24 ? Действительность оказалось прозаичнее. Они прошли весь ряд больших машин и подошли к старому зелёному ЛИ-2 – на подобном типе Егор летел с острова Сарема в Балтийском море в Таллин, когда батю перевели служить на новое очередное место службы, хотя, возможно, это был ИЛ-12. Только там были кресла как в нормальном самолёте, а здесь грузовой салон был забит мешками с почтой.
В общем, Егору взмахом руки показали «залезай», что он незамедлительно и сделал, а спустя 10 минут они уже рулили к началу взлётной полосы. Егор лежал на каких-то брезентовых тюках, дверь в кабину пилотов была полуоткрыта, и его правый глаз смотрел в иллюминатор на местность под крылом, а левый на спину командира и часть приборной доски, которую он мог видеть со своего места. Когда взлетели, Егор подумал: «Как здорово у меня начинается путь в лётчики!!!» В общем, после заруливания на стоянку в аэропорту города Оренбурга, командир корабля пожал ему руку и пожелал успешного поступления в училище, которому полёт Юрия Гагарина создал такую славу, а Егор сбивчивыми словами пообещал, что он поступит.
В аэропорту Егор сел в такси, небрежно бросив таксисту «В ОВВАУЛ», пытаясь казаться старожилом, и что он совсем не волнуется. Но тот его сразу раскусил и три раза провёз мимо здания с колонами Оренбургского драматического театра на улице Советской, каждый раз проезжая его с разных сторон. Но это Егор определил только месяца через три, когда, поступив в училище, стал ходить в увольнение. Дальше сам процесс поступления в «лётчики» Егор решил пропустить, а сразу вспомнились некоторые моменты курсантской жизни, но он сам себе не раз задавал вопрос, как бы сложилась его судьба, если бы он сдался обстоятельствам и улёгся спать на лавке как Серёга, или что было бы, если бы милиционеры догнали обкуренных водителей «Скорой помощи»? Оно понятно, что ответ на этот вопрос знает только господь Бог, но одно Егору ясно, «кто-то» очень сильно хотел, чтобы он пошёл в авиацию, и его ангел-хранитель всё сделал, чтобы мечта сбылась.