За взаимопонимание
Щелкнул отпираемый замок.
Наташа успела только подумать: «Дверь в комнату не закрыли».
– Ма... – раздался голос дочери из прихожей и тут же оборвался – она пробежала к себе в комнату.
Опустившись на грудь Владимира, Наташа прошептала:
– Оля...
– Да, я видел, как она посмотрела.
– Она не должна была так рано прийти.
– И что теперь?
– Не знаю...
– Мне уйти?
– Ну, уж нет. Надо всё сразу поставить на место, – Наташин голос обрел привычную решительность. – Ты одевайся и прибери кровать.
Наташа встала, взяла со стула приготовленное полотенце, аккуратно вытерлась, надела халат.
– Пошла. Побудь здесь.
Она постучала в дверь Олиной комнаты.
– Олюш, я войду?
Дочь сидела на кресле перед компьютером. Наташа видела, как дрожат ее пальцы.
– Олюш, я хочу сразу… Чтобы не было недоразумений. Прости, что так вышло. Я не ожидала тебя так рано. Но ты же уже взрослая.
Наташа взяла Олю за плечи и повернула к себе лицом, потом присела перед ней на корточки и, взяв ее руки в свои, посмотрела, улыбаясь, в глаза дочери.
– Прости нас. Мы так больше не будем.
– А как будете? – неожиданно вырвалось у Оли.
Наташа засмеялась:
– Так, чтобы ты не видела.
– Прости, ма! Я не смотрела, – торопливо заговорила Оля. – Я просто сначала не поняла... Прости…
– Олюш, тебе не за что просить прощения. Ты-то не виновата. Давай, на этом и закончим. Не надо притворяться и делать вид, что ничего не было. Что было, то было. Просто не будем придавать этому значение. Ладно?
– Ладно.
– Ну, вот и хорошо.
Наташа встала и поцеловала ее в голову.
– Я сейчас чай приготовлю.
Вернувшись в свою комнату, быстро пересказала разговор Владимиру.
– В общем, не надо притворяться, но и не надо заострять на этом внимание. Всё понял?
– Понял, Наташенька, в очередной раз, что ты можешь решить любую проблему.
– Вот! – засмеялась она. – И не забывай об этом.
Наташа прошла на кухню, налила и включила чайник, быстро обшарила холодильник: масло, сыр, оставшаяся еще от Нового года нераспечатанная баночка красной икры. Слава богу, Владимир принес свежий батон. Пока чайник закипал, приготовила маленькие бутерброды, извлекла из буфета коробку конфет, которую тоже в свое время принес Владимир. Потом заварила свежий чай. Позвякивая чашками, блюдцами, тарелочками, расставила их с трех сторон кухонного стола. Достала чайные ложки, потом, на мгновение задумавшись, заменила их на другие – серебряные, бабушкины. Хотела уже звать к столу, но достала еще вазочку и розетки, и налила в вазочку крыжовенное варенье. Громко скомандовала:
– А ну-ка быстро все к столу. Чай остынет.
Владимир Иванович и Оля столкнулись в коридоре.
– Добрый вечер!
– Здравствуйте!
Они встретились глазами и оба покраснели.
Владимир Иванович посторонился, пропуская Олю.
Наташа быстро взглянула на обоих.
– Усаживайтесь!
Она посадила их лицом друг к другу, а сама села посередине.
Оля опустила взгляд в чашку и упорно размешивала ложечкой пустой чай.
– Олюш, тебе сахар дать?
– Не надо.
– Тогда бери варенье. Всем взять бутерброды. Икру оставлять нельзя.
Наташа положила на тарелочку перед каждым по бутерброду. Оля автоматически взяла свой.
Наташа посмотрела на того и на другого.
Владимир Иванович тоже сосредоточенно ел бутерброд.
– Значит, так, дорогие мои. Что было, то было. Не надо теперь из этого устраивать ненужную проблему. Мы – взрослые люди. Никто не подстраивал специально, чтобы так случилось.
Владимир Иванович и Оля, глядя на стол перед собой, жевали бутерброды.
– Вы – два самых близких мне человека, и я хочу, чтобы между нами не было никаких недоразумений, – Наташа улыбнулась. – Ты – моя любимая дочь, а Владимир Иванович – мой близкий друг.
Оля неожиданно вынула бутерброд изо рта и, явно сама не понимая, как это получилось, громко сказала:
– Ближе не бывает.
На мгновение воцарилась тишина, а потом Наташа, а за ней Владимир Иванович, а за ними уже и осмелевшая Оля залились громким смехом. Владимир Иванович чуть не поперхнулся чаем, Наташа уронила на пол бутерброд, а у Оли от смеха на глаза навернулись слезы.
Когда, наконец, все кое-как успокоились, Наташа решительно (как все, что она делала) встала из-за стола, достала из буфета рюмки, а из холодильника початую бутылку вина. Сама разлила вино по рюмкам, посмотрела на Олю и Владимира Ивановича и сказала:
– За взаимопонимание, дорогие мои!
Свадьба
Наташа достала мобильный телефон, чтобы посмотреть время (она не любила носить часы, как и браслеты): двадцать минут одиннадцатого. Свадьба, слава богу, близилась к завершению. Молодежь еще танцевала, но уже не так активно, а пожилые гости – кто задрёмывал, а кто уже уходил.
Сидевшие рядом с ней Марина и Виктор (старая ее подруга с мужем) тоже поднялись.
– Пойдем мы, Наташенька. Пока доедем… А молодые хорошо вместе смотрятся. Красивые. Дай бог им счастья!
Марина поцеловала Наташу, и они ушли.
Наташа посмотрела на танцующую дочь. Видно было, что она уже устала, но лицо было счастливое. «Действительно, красивые. Счастливый человек всегда красив».
Наташа тоже поднялась, взяла рюмку и подошла к родителям Алексея.
Отец сразу встал и тоже взял рюмку.
– За новое наше качество! – сказала Наташа. – Пусть всё у них, да и нас будет хорошо!
– Пусть!
Они чокнулись. Мать Алексея тоже привстала и чокнулась с ними.
Выпив вино и оставив у них на столе свою рюмку, Наташа подошла к танцующим молодоженам. Они остановились.
– Ну, будьте счастливы, ребятки! Хотя вы уже и не ребятки. А я пойду потихоньку.
– Ма, мы тебя в такси посадим – там специально заказанные ждут.
– Не надо, Олюш, тут две минуты до метро и две остановки до дома. Вечер хороший. Хоть две минуты подышу. А вы танцуйте. Позвони завтра – расскажешь, как всё закончится. А было очень хорошо. И вы оба – молодцы!
Оля обхватила Наташу за шею и, прижавшись щекой к ее щеке, зашептала ей на ухо: «Спасибо, мамочка! Мне так хорошо!».
– Спасибо Вам за Олю, Наталья Борисовна!
Наташа поцеловала зятя в щеку.
– Ну, танцуйте, а то все уже на нас смотрят.
Наташа подтолкнула их друг к другу и, не оглядываясь, пошла к выходу.
Вечер был теплый, но не душный.
Наташа достала телефон.
– Володя! Ну, я, наконец, сбежала. Встретишь меня у метро? Я минут через десять буду.
В метро было свободно. Она села. «Ну, вот и всё. И Оли уже не будет дома…» Наташа грустно усмехнулась: «И дверь можно уже не закрывать». Она представила пустую квартиру, и тут же подумала: «Без Володи я теперь не смогу».
Выйдя из метро, она поспешно оглянулась по сторонам. Владимир Иванович возник перед ней, как из-под земли. Наташа даже не поняла, с какой стороны он подошел. Она почти судорожно схватила его за руку, а он движением фокусника протянул к ней другую руку. В ней была роза.
– Володя!...
Наташа задохнулась, и на глазах почему-то показались слёзы.
– Что ты, Наташенька!?
Она смахнула слёзы, глубоко вздохнула и, крепко прижавшись к нему, стала целовать его глаза, щеки и, наконец, прильнула к губам, не обращая внимания на редких прохожих, с удивлением оглядывавшихся на вроде бы немолодую пару.
Успокоившись, она взяла у него розу.
– Малиной пахнет, правда?...Прости, я – сумасшедшая, наверное. Какое счастье, что ты у меня есть. Господи, какое счастье!
Они шли, держась за руки.
Когда уже подошли к дому, Наташа засмеялась.
– А знаешь, что я в метро вдруг подумала?
– Что?
– Я подумала: как же так – Оли больше не будет дома, а потом вдруг неожиданно подумала: теперь и дверь в комнату можно не закрывать. Глупо, но почему-то подумала.
– И вправду можно не закрывать, – улыбнулся Владимир Иванович.
– Дай бог, чтобы ей с ним было так же хорошо, как мне с тобой.
Разговор
– Ма, ты где? Дома?
– Дома.
– Одна?
– Пока одна. Владимир Иванович приедет через час.
– Я зайду к тебе? Я тут рядом.
– Конечно. Жду.
«Что-то не так», – подумала Наташа, кладя мобильный в карман халата.
Пошла на кухню, включила чайник. По дороге отперла входную дверь. Всегда оставляла прежде дверь незапертой, когда ждала Олю из школы или из колледжа.
Через пять минут Оля вошла без звонка – заметила, что дверь приоткрыта.
– Ма!
– Я – на кухне. Тапки – на месте.
Услышала, как дочь прихлопнула дверь, бросила сумку на столик, скинула туфли и зашаркала тапками.
– Привет! – Оля подставила щеку для поцелуя.
– Привет! Чай будешь? Или что-нибудь посущественнее? Ты обедала?
– Обедала. Да я ничего не хочу.
– Ну, без чая какой разговор?!
– А какой разговор?
– Это тебе лучше знать. Ты же пришла о чем-то поговорить?
– В общем-то, да… А как ты догадалась?
– Ну, это не так уж сложно.
Шумевший уже чайник щелкнул, выключаясь. Оля уселась за стол, глядя, как мама достала чашки, ложки, сахарницу, извлекла откуда-то из шкафа печенье, банку с вареньем, вазочку, розетки. Все расставила, разложила, налила варенье в вазочку и разлила в чашки чай.
– Здо'рово, ма! Мне всегда нравилось смотреть, как ты готовишь на стол.
Пили чай и молчали. Наташа не хотела задавать вопросы, а Оля, явно, никак не решалась начать. «Видно, серьезно», – подумала Наташа. Наконец, дочь вздохнула и поставила чашку.
– Ма, мы с Алексеем, наверное, разойдемся.
– Наверное или уже решено?
– Ну, я так уже больше не могу…
– А в чем дело-то?
– Да, понимаешь, он всё решает сам... И за себя, и за меня. Ну да, сначала мне даже нравилось. Еще когда мы встречались, я даже не думала, что мы будем делать. Сегодня идем в кино, он уже и билеты купил. В следующий раз едем на пароходике кататься – он уже решил. Всё замечательно. Но теперь он уже решает за меня всё… вплоть до того, что надеть, как постричься… Естественно, к кому в гости пойдем, тоже решает он. И не то, чтобы он как-то приказывал… Нет, он сразу начинает объяснять, почему именно так, а не по-другому… Меня он выслушает, но тут же объяснит, почему я не права. И спорить бесполезно. Я уже больше не могу. У меня уже – комплекс неполноценности.
– А что детей у вас нет, это кто из вас решил? Два года уже женаты.
– Нет. Это мы вместе решили, что надо сначала устроиться материально как следует. Хотя, действительно, разговор об этом завел он… Но я как раз с этим была согласна.
– Прости, а вы сейчас еще вместе спите?
– Да. Он же не знает, что я хочу уйти.
– Хочешь уйти, но спишь с ним?
– Ну, а то он сразу догадается…
– Просто, чтоб он не догадался или не только поэтому?
– Ну, ма…
– Понятно. Так, может быть, еще рано расставаться и можно попытаться что-то изменить? В постели можно во многом убедить.
– Нет… Он и в постели тоже все решает сам… а если я что, он и тут начнет объяснять, почему я не права… всякое желание пропадает.
– Да, это уже похоже на клинический случай… Прости, а ты не беременна?
– Нет, а что?
– Пока нет детей, проще расходиться. Когда мы с твоим отцом разошлись, то оба еще не знали, что ты должна родиться. Я об этом узнала, когда уже сюда вернулась. В общем, Олюш, что я могу сказать? Подумай хорошенько, но если всё действительно так, как ты говоришь, то, может быть, надо и расстаться, пока не поздно. Во всяком случае, твоя комната не занята.
– Спасибо, ма! – Оля поднялась. – И за чай спасибо!
– Пожалуйста! – Наташа засмеялась: – А дверь в мою комнату мы будем закрывать.
Оля тоже засмеялась, и целуя мать, шепотом спросила, покраснев: – А вы …?
– Врачи говорят, что в нашем возрасте это полезно для здоровья… Ну ладно, иди, а то мы что-то не о том заговорили.
– Счастливая ты, ма!
Оля ушла. Наташа вернулась на кухню, сполоснула и снова поставила на стол чашки, достала мобильный телефон.
– Володя, ты где?
– Подхожу уже.
– С Олей не столкнулся случаем?
– Нет. А что?
– Заходила, только что ушла.
– А что такое?
– Приходи – расскажу.
Возвращение
Оля прошла по квартире, проверила, везде ли выключен свет.
Владимир Иванович тем временем вынес на лестничную площадку два ее чемодана и большую спортивную сумку, ожидая, когда она выйдет.
Оля вышла, прихлопнула дверь, заперла оба замка – и верхний, и нижний. Хотела автоматически сунуть ключи в сумочку, но усмехнулась и оставила их в руке.
– Вот и всё.
Владимир Иванович вызвал лифт, они спустились, и Оля опустила ключи в почтовый ящик.
Сырой осенний ветер встретил их за порогом подъезда.
Таксист вышел из машины, открыл багажник.
– За ожидание придется доплатить, что-то вы долго.
– Заплатим. Спасибо, что подождали.
Владимир Иванович достал телефон, позвонил Наташе.
– Едем. Встречай.
Наташа стояла у окна кухни. Она увидела, как подъехала машина. Вышел Владимир Иванович, открыл багажник и стал доставать вещи. Оля вышла погодя – вероятно, расплачивалась с шофером. «Конечно, не позволила Володе платить, это точно». Наташа пошла открывать дверь.
Прошумел и остановился лифт. Оля вышла и вдруг, взглянув на мать, бросилась к ней, выронив сумочку, и уткнулась лицом в Наташину шею, как-то неловко обхватив ее руками. Наташа почувствовала на шее её слёзы. Погладила Олю по спине.
– Ну, будет… будет. Теперь ты дома, и всё хорошо.
Владимир Иванович вынес из лифта багаж, подобрал уроненную сумочку. Они переглянулись с Наташей.
– Пойдем, а то тут и сквозняк, и … соседи начнут любопытствовать.
Наташа отступила в квартиру, увлекая за собой Олю. Владимир Иванович внес вещи и запер дверь. В этот самый момент они услышали, как открылась дверь соседней квартиры.
– Не успела Анна Павловна, не успела, – засмеялась Наташа. Засмеялись и Оля с Владимиром Ивановичем.
– Иди умойся и на кухню. Отметим возвращение. Вещи потом разберем. А то Владимиру Ивановичу надо скоро уходить.
Стол был уже накрыт. Наташа разлила вино.
– За возвращение! У тебя столько всего ещё впереди! Будешь счастлива!
– Спасибо, ма!
Они дружно чокнулись и выпили, но Владимир Иванович тут же снова наполнил рюмки.
Наташа с удивлением посмотрела на него.
– Хочу сказать, что вы удивительно похожи. Это я подумал, пока смотрел, как Оля собиралась. Хочу выпить за вас обеих, таких замечательных!
Наташа чокнулась с Владимиром Ивановичем и, потянувшись к нему, поцеловала его в щеку. Оля встала с рюмкой, обошла стол и, тоже чокнувшись, поцеловала его в другую щеку.
Наташа засмеялась:
– Ну, Владимир Иванович, повезло тебе сегодня.
Через несколько минут Владимир Иванович попрощался и ушел.
– Он не из-за меня ушел? – спросила Оля.
– Конечно, из-за тебя, – серьезным голосом сказала Наташа, но тут же улыбнулась: – Да у него сегодня ночное дежурство. Пойдем-ка вещи разбирать, а то уже поздно.
Всё когда-нибудь кончается
Всё произошло неожиданно быстро, через полгода после возвращения Оли.
Однажды, в конце февраля, Наташа вдруг пожаловалась Владимиру Ивановичу на усталость, чего никогда прежде не бывало. Правда, тут же перевела всё в шутку. Но на следующий день он понял, что за этим – что-то серьезное. Он заметил, как она с усилием делала самые обычные вещи: одевалась, доставала посуду из буфета, и настоял, чтобы она сходила к врачу.
Вечером Наташа пошутила, что в поликлинике ее приняли за симулянтку и, чтобы вывести на чистую воду, назначили кучу анализов.
Улучив минуту, когда Наташа что-то делала в своей комнате, Оля спросила:
– Владимир Иванович, что с мамой? По-моему, она нездорова.
– Нездорова – это определенно. Но боюсь, как бы это не было что-то серьезное. Только, чур, вести себя так, будто ничего не произошло. Подождем, что скажет врач.
– А она… простите… не… не беременна?
– Нет, Оленька, к сожалению, нет.
Через два дня Наташу направили в стационар на обследование. Проводив ее до приемного покоя, Владимир Иванович дождался, пока выйдет врач.
– Вы – муж Соколовой?
– Да.
– Не хочу Вас пугать, но и не хочу скрывать. У нее – опухоль. Пока не знаю – доброкачественная или злокачественная. Думаю, что операция в любом случае неизбежна.
Пересказывая это Оле, Владимир Иванович добавил:
– Будем надеяться на лучшее. Операция сама по себе – это не страшно. При посещении мамы – никаких сомнений в благополучном исходе.
– Я понимаю… А может быть, действительно, опухоль доброкачественная?
– Я очень на это надеюсь. Всё, что мы можем с тобой сейчас делать, –поддерживать своей верой.
– Я понимаю.
Через три дня была операция. Опухоль оказалась злокачественной, со многими метастазами.
Наташа таяла на глазах.
Она понимала серьезность своего положения, но, в свою очередь, пыталась успокоить дочь и Владимира Ивановича, пыталась шутить над собой. Они тоже делали вид, что верят в ее скорое выздоровление.
Наконец, однажды, при посещении Владимира Ивановича, Наташа долго лежала молча, с закрытыми глазами, держа его за руку. Потом открыла глаза и сказала тихо:
– Спасибо, что ты у меня был.
Он вздрогнул от этого «был».
– Ну, что ты, Наташенька?
– Не надо, Володя. Я все понимаю. Поверь, я не боюсь. Просто жалко расставаться.
Владимир Иванович наклонился и поцеловал ее руку.
– И еще, Володя... Оля уже, слава богу, взрослый человек, но все-таки не теряй ее из виду. У нее же никого из близких родных нет, а в друзьях ее я не слишком уверена.
Владимир Иванович молча кивнул и опять поцеловал ее руку.
Когда Оля сменила Владимира Ивановича, Наташа тоже взяла ее за руку.
– Олюш, я, конечно, постараюсь выздороветь, но знаешь – всё когда-нибудь кончается.
– Ма, ты обязательно поправишься.
Глаза Оли наполнились слезами, и она не могла с ними ничего поделать.
– Я постараюсь, Олюш. Но если что-то случится, если понадобится помощь… Конечно, я надеюсь, что ты еще встретишь хорошего человека. Но пока этого не случилось, верь, что Владимир Иванович всегда будет рад тебе помочь. Я понимаю, что у тебя к нему непростое отношение, но ты же знаешь, что он – хороший человек. Всем, что было у меня хорошего в жизни, я обязана тебе и ему.
Через два дня Наташи не стало.
Женщины с Наташиной работы помогли Оле организовать похороны и поминки. Владимир Иванович присутствовал на них просто как один из приглашенных.
Всю повесть - см.:
http://www.proza.ru/2016/03/26/1854