Начало: http://www.proza.ru/2016/10/16/2248
Предыдущий эпизод: http://www.proza.ru/2016/12/11/699
После ужина мы все перешли в кабинет. Марта с Ростиславом Петровичем устроились в креслах перед камином (дом его уютно осветил имитацией пламени), Влада с собаками забралась на диван, а я сел в кресло за столом и осторожно извлек первый листок рукописи. Почерк был разборчивым, и я начал сразу читать вслух.
«Поздним вечером почтовая карета остановилась на развилке двух дорог.
- По левой дороге дальше прямо идите, господин, - махнул рукой возница. – Отсюда с час ходу до деревни и замка. Все время прямо, не сворачивая…. Нно! Пшли!
Карета загрохотала дальше, а я пошел по протоптанной копытами тропке левой дороги. Глубокие колеи показывали, что тут возили грузы. Прямо по пути начинали подниматься сизые склоны далеких гор, в придорожных кустах что-то шуршало. Светила полная луна, и дорогу было хорошо видно. Я перехватил поудобнее свой фанерный чемодан, в котором, помимо моего белья и пары книг, лежал сверток от магистра ложи для передачи владельцу замка и рекомендательная записка к нему. На полпути мне встретился всадник на богато убранной лошади. Он осветил меня фонарем. Я молча поклонился.
- Куда путь держим? – осведомился всадник.
- К деревне, Ваша светлость, - на всякий случай, как бы невзначай, отодвигаясь в тень, ответствовал я. – Назначен сюда учителем.
- На моей памяти, учитель – это тот, кто за собой связку книг еле тащит, а вы, как понимаю, налегке. – Всадник спрыгнул на землю. Он оказался молодым человеком почти одного со мной роста. Держался он очень просто.
- Будем знакомы, учитель. Барон Фраймер.
Это был сам владелец замка, к которому я ехал. Я с поклоном пожал протянутую мне руку условным жестом, как мастеру, и назвал себя.
- Имею поручение к Вашей светлости, - сказал я, складывая пальцами условный знак.
Барон попросил мой чемодан и ловко приторочил его к седлу.
- Держитесь за седло с другой стороны, и быстро добежим. Вы, как вижу, бегать умеете.
Когда он это смог разглядеть во мне, не знаю. Я подумал, может, сразу попросить его помочь забрать при оказии из гостиницы при городской таверне пару оставшихся там ящиков с книгами, но барон меня опередил.
- А за вашими книгами в таверну я завтра пошлю человека, - продолжил он, словно читая мои мысли. – Ну, побежали?
Чувствовалось, что умное животное было привычно к такому способу передвижения с человеком. Я быстро нашел ритм и стал получать удовольствие от того, как летит под ноги земля, как тело само рвется вперед и не падает… Барон бежал с другой стороны. Промелькнули заросшие изгороди маленькой деревни, и дорога начала подниматься. Вскоре мы стояли у моста к замку. Его охраняла огромная белая собака.
- Свои, Шенди, - сказал барон. От бега он совсем не запыхался. Пес послушно отошел в сторону и открыл нам путь. Мне вернули чемодан и провели по железному настилу моста, затем по небольшому, но чисто выметенному внутреннему двору к башне, в которой барон открыл малозаметную боковую дверь. За ней был спуск вниз, освещаемый странными трубчатыми светильниками. Я нигде таких не видел раньше. Таким холодным светом зимой луна светит.
- Нам сюда, - сказал барон.
Я кинул взгляд назад. Кроме нас и белого пса у ворот никого заметно не было. Лошадь никто не спешил забирать, она так и стояла, опустив к земле морду. Вслед за хозяином я начал спускаться. Мы пришли в комнату с низким потолком и большим диваном. Там же стоял низкий стол, заставленный закрытой полотенцем посудой. Барон откинул полотенце, взял один из котелков и протянул мне вместе с вилкой.
- Подкрепитесь сперва с дороги. Вести могут подождать.»
Я остановил чтение. Сначала читал медленно, привыкая к почерку и старому написанию, а потом все быстрее. Ростислав, Марта и Влада меня слушали с большим вниманием.
- Влада, а ты не помнишь в нашей башне в замке такую малозаметную боковую дверь и такой ход вниз на ней? - спросил я.
Влада покачала головой. Нет.
- Ну, это ни о чем не говорит, - сказал Ростислав Петрович. – Если она есть, то может быть хорошо замаскирована. Вполне возможно, что ею команда Меера пользовалась, зачем им все на виду держать? Наводка есть, надо искать.
- Пока я не вижу подтверждения, что это именно наша башня, где у нас тут мост? - с этими словами я взял в руки следующий листок и продолжил чтение.
«Еда была очень вкусной и сытной. Когда я отодвинул опустевшую посуду, хозяин с улыбкой заметил:
- Вот вы, мой дорогой, за десять минут проглотили то, чем тибетские монахи могут питаться месяц. А еда, знаете ли, отбивает просветление, что и сказывается на европейцах.
Мне спорить не хотелось, жутко захотелось спать, но я крепился.
- Вот, выпейте вот это, - протянул мне бокал барон.
В нем оказалась бесцветная и необычайно вкусная жидкость, мгновенно прогнавшая сон.
- Что это? – спросил я, ставя бокал на стол.
- Вода, дорогой мой, обыкновенная вода. Сок первоистоков. – Барон опустошил свой бокал. – Теперь, рассказывайте, с чем вас ко мне послали братья?
Я открыл свой чемодан и передал ему посылку и записку. Он внимательно прочел записку, потом провел по ней пальцами, словно принимая скрытый текст, хмыкнул и при мне развернул посылку. В ней оказалась вырезанная из блестящего черного камня фигурка – пирамида на шестигранном основании. Барон крепко сжал ее руками и закрыл глаза. Свет сразу потускнел. Он сидел долго, потом быстро вновь завернул фигурку в прежнюю упаковку и протянул мне. Я только успел заметить, что она стала совсем прозрачной.
- Сейчас вам дадут лошадь, отвезите это магистру с моим глубоким почтением, - попросил он. – а потом возвращайтесь сюда учительствовать. Заодно заберете свои книги из таверны. Я вас уже встретить не смогу. Вот деньги на дорогу, - он пошарил в кармане и достал несколько серебряных монет.
Я не придал его словам о встрече особого значения, сделал то, о чем меня просили. А когда вернулся, то узнал, что молодой барон со своей белой собакой были раздавлены упавшим на них мостом во время ремонта его подъемного механизма. Глубокая печаль вошла в мое сердце.
Похороны были скромными. А когда ставили памятную доску на стену замка, то не могли установить дату рождения молодого человека, и некоторое время на ней значилась только дата смерти. Несколько позже я посетил его могилу и вдруг увидел обе даты жизни, но не поверил своим глазам – между ними было 450 лет.»
- Ну, не особо верящие в чудеса историки могут сразу сказать, что если он был последним в своем роду, то могли указать дату начала рода и дату его завершения, - сказал я, осторожно разнимая пинцетом следующие листки рукописи.
- Библейский Ной вообще, по преданию, шестьсот лет до потопа жил и триста лет после, - вставила Марта. – И проверить это тоже никто не может. А современная наука определяет энергетический предел человека в 1200 лет. Да и мы с вами не по 60-70 лет уже живем.
- Мам, а, может, он из нащего времени, или из будущего вообще?
На Владин вопрос никто не ответил. Я тем временем расцепил слипшиеся листки и был готов продолжить чтение, благо совсем немного там оставалось разбирать…
«Думаю, что не один я видел начальную дату, поскольку все разговоры о почившем господине в деревне и маленькой пивной, где по субботам собиралось все взрослое мужское население, прекратились. На годовщину только один я посетил его могилку в углу крепостного двора, больше никто не пришел. А я видел-то его всего раз в жизни!
В скорбной задумчивости перед таинством нашего бренного бытия я обошел кругом башню, а, когда повернул назад, то почти сразу увидел ту самую потайную дверь. С сильно бъющимся сердцем я приоткрыл, а потом и совсем открыл ее. Над ведущим вниз ходом так же светились странные трубчатые фонари. Я перекрестился и решил все-таки спуститься. На полпути вниз дверь за мной сама собой закрылась, но свет не погас, и это прибавило смелости. В той комнате с низким потолком и диваном, где я тогда был, на столе никаких кушаний не было, а лежала стопка фолиантов в кожаных переплетах, один из них был открыт. Я посмотрел на страницу – она была испещерена непонятными мне рельефными значками, с правой стороны по краю тянулась темная, отливавшая металлом полоса. Помимо книг на столе лежала плоская дощечка с прорезью в боку, покрытая сверху матовым стеклом. Оно было окантовано голубой рамкой, очень красивой. И стояло зеркало на высокой витой ножке, в котором я увидел свою небритую уже пару дней и испуганную физиономию. Я все это еще потрогал, чтобы убедиться, что мне не мерещится.
Из комнаты вели две арки. За одной из них я обнаружил огромную деревянную кровать с атласными перинами и богатыми покрывалами с вышитыми на них гербами. Около нее на маленьком низком столике стоял подсвечник с тремя витыми свечами, они не горели, а свет шел откуда-то с потолка. Потолок тут был пирамидальный, сходящийся в центре четырьмя своими гранями. Вторая арка мне показалась интереснее – за ней был большой круглый зал со сводом, но едва я просунул в нее голову, как на меня обрушится сильнейший удар и я потерял сознание, проваливаясь в какой-то колодец…
Очнулся я под потолком свода зала от ощущения яркого света. Внизу у стены я с удивлением заметил свое скорченное тело и шесть фигур с ритуальными фартуками и большими деревянными циркулями, ножки которых они аккуратно устанавливали на вершины нарисованного внизу шестиугольника. Внутри него находилась ярко светящаяся трехгранная прозрачная пирамида. С тихим пением фигуры начали медленно смыкать вытянутые руки, в которых были зажаты головки циркулей, перемещаясь вовнутрь шестиугольника. Как только они сомкнулись над вершиной пирамиды, все они исчезли. Пирамида исчезла тоже, от нее я видел только нарисованный на полу контур.
Зрелище настолько поглотило меня, что я не заметил еще одну фигуру, которая склонилась над моим скрюченным телом и надевала на мою голову изогнутую проволоку, кучка таких проволок лежала тут же. Потом фигура легко потащила меня и положила в центр рисунка на полу.
- Мы не возьмем тебя, шепчущий, - зазвучало в моей голове, - ты вернешься обратно в мир…
Селяне нашли меня у стены башни с разбитой головой, но еще живого, через день. Я полностью потерял слух и речь, но постепенно обнаружил, что могу писать и через это общаться с миром. Всевышнему было угодно не покинуть меня своей милостию, он дал мне жену и приработок, но детей у нас нет. Я постарался записать по памяти случившееся со мной, но показать кому-либо не могу, ибо боюсь, что сочтут невменяемым. Я уже не так молод, но это письмо я попрошу прочесть только через двести лет после окончания моего земного пути…»
- Если у него не было детей, то как он мог быть дедом Кобелевича? – прервала наступившее после чтения молчание Влада.
- Вопрос о потомстве резонный, - усмехнулся Ростислав. Влада при этом немного смутилась, хотя смутить ее было вообще крайне сложно. – Но дед у Кобелевича был, и этот исторический факт легко доказывается существованием самого приват-доцента. Его потомок же был в компании нашего Меера. Даже два потомка.
- А кто это? – поинтересовался я. – Наужели сами братья?
Ростислав довольно кивнул.
- Они вполне могли носить славную фамилию своего предка, но предпочли сценический псевдоним бабки, провинциальной и малоизвестной актрисы, которая бежала из России со своим мужем во время мировой войны в начале двадцатого века.
- Жалко… - тихо пробормотал я.
Но Ростислав услышал и вопросительно взглянул на меня.
- Андроидами они выглядели бы интереснее, - пояснил я.
- Они и стали андроидами, - вмешался в нашу беседу голос Вебсика. – Озвученное Юрием сообщение подтверждает это.
Мы непонимающе переглянулись.
- Отдав свои разумы, они все стали андроидами, - пояснил Вебсик.
- А те шестеро с циркулями, что это? – спросил я.
- Мой экспресс-анализ текста показывает, что там была одна фигура – барона Фраймера. Остальное – оптические или психические иллюзии этого учителя. - сообщил Вебсик. – Вы знаете, что такое возможно.
- Вебсик, - вдруг спросила Марта. – Если на Славу надеть обруч, то его можно будет услышать?
- Он будет «шепчущим», - согласился Вебсик. – Вы можете его не понять. Не рекомендую, но пробовать можете.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/12/18/421