Дуркин дом. Глава 46

               
               

   
        Закрывая тетрадь, Виталий в очередной раз не мог расстаться с мыслью, чего не успел, из намеченного. И тут еще мать опять ворчит на беспорядок, так на своем же столе устроил, не на чужом. И не беспорядок, а сложены тетради таким образом, чтобы легче было отыскать нужную. Непосвященному не понять. – Мама, мне так удобно, пойми. И потом, я ведь не собираюсь из комнаты музей устраивать.
Недавно овдовевшая Ольга Сергеевна более всего на свете любила своего сыночка «самого умного, самого красивого, самого правильного и ненаглядного» и от окружающих требовала незамедлительного признания всех его заслуг. Горе тому, кто посмеет усомниться в его правоте.
Смахнув упавшую на глаза прядь поредевших и поседевших волос, старшая Аносова сокрушенно покачала головой. Надо ж, куда-то на ночь глядя собирается, а завтра на работу. – Виталик, может тебе лучше выспаться, как следует?
- Высплюсь, не переживай. Мама, ложись спать, не жди меня. Приду поздно.
Напоследок он чмокнул ее в щечку и поспешил скорее ретироваться, пока у матери не нашлось доводов повесомее, к тому, чтобы удержать его дома. Вся трудность их совместного существования заключается в том, что мама его слишком сильно любит, безмерно опекает. Будь его воля, с удовольствием бы разделил бы бремя любви с братом или сестрой. В ее возрасте мама, вряд ли, выйдет замуж.
А, может быть, ему жениться? Однако, стоило ему лишь припомнить измученный вид Норкиной, и желание  что-либо менять в своей жизни, моментально отпадало. Жениться надо в молодости, до тридцати лет, когда любые перемены в жизни воспринимаются, как должное. С возрастом появляется страх перемен, кроме того, женятся, когда лишены иной благой цели. Невидимый оппонент тут же поправил: «Смотря, что рассматривать, как благость».
Зарождающаяся ночь обещала быть самой темной. На небе ни звездочки, даже долька Луны не занимала своего привычного места. Смахнув упавшую на глаза челку, Виталий уставился по сторонам, близоруко щурясь. Удивляло то обстоятельство, что, несмотря на одиннадцатый час вечера, на улице было многолюдно. Не успел Аносов удовлетворить свое любопытство, как ощутил собственную востребованность. Из стоящей неподалеку группы людей прозвучали крики: «Врача вызвали?», «А тебе известно, сколько его можно ждать? А потом, у  нас свой доктор есть, наш самый лучший», «А вдруг он нам откажет?», «Такого быть не может», убеждал другой голос: «Врачи некому не отказывают».
- А вот и наш доктор.
Какие-то неведомые силы подхватили пребывающего в растерянности Виталия. Спустя пару секунд он очутился в центре людского внимания. Почти незнакомые женщины крепко ухватили его под руки, и тараторили все разом, словно встревоженные сороки. Тщетные попытки высвободиться ни к чему не привели. Он по-прежнему был лишен свободы выбора. – Извините, что происходит? – робко начал он, в поисках путей к отступлению.
В ответ ему прозвучало: «Больной ребенок в третьем подъезде, помогите! Врача вызывали, сказали: «едут». Полчаса прошло, а мальчику все хуже и хуже».
Чужие руки в отчаяние тормошили его. Бежать от этого растревоженного улья было почти нереально. – Если вы обращались в скорую, ждите. Машина сейчас придет.
- Виталий, прошу прощения, не знаю, как вас там по отчеству. Посоветуйте что-нибудь.
Проигнорировать просьбу соседки сверху у Виталия не вышло. Из-за этого внеочередного осмотра планы Виталия будут нарушены. К началу торжества он, вероятно, опоздает. Жаль, поскольку будет упущен самый удачный повод к знакомству. У пациента, маленького мальчика, наблюдались сильные, приступообразные боли в животе, чередующиеся с приступами удушья. Ребенок плакал, указывая руками на горло. Измученная тревогой его мать с надеждой взирала на Виталия, безуспешно пытающегося хоть чем-то помочь маленькому страдальцу.
- В вашем случае нужен специалист – реаниматолог, а я …, - Виталий демонстративно развел руками, - Я могу только передать его специалисту с рук на руки.
Сказал и пожалел. Придется теперь исполнять обещанное. Такая боевая мамаша, как эта, вряд ли, отпустит его ранее.
- Хорошо еще, что у нас собственный врач под боком живет, - заметил кто-то из инициативной группы.
- Замечательно, конечно, но его не допросишься. Верка с соседнего подъезда говорила, что мамаша у него с приветом, и трубки бросает и перед твоей физиономией может дверью хлопнуть.
Виталия так и подмывало спросить: «А вы перед каждым двери распахиваете?»  Но пусть с опозданием, но все-таки, заметив его, кое-кто из знакомых поспешил уверить: «Не принимай близко к сердцу, Виталий. Люди всякое наговорить могут».
Пропустив комментарий мимо ушей, Аносов, как мог, попытался оттянуть тот момент, когда прибегали к помощи медикаментов. Опасения Виталия были не напрасны, любые противопоказания, несоответствие сроку годности могли спровоцировать всевозможные осложнения, поэтому доктор Аносов, прежде, чем брать на себя ответственность за чужое благополучие, желал удостовериться, что лекарства не подкачают.
- А я ему уже дала таблеточку баралгина …
- Наташа, ты об этом врачам скорой скажи обязательно.
Если она не воспользуется советом, за нее это сделаю я, решил Аносов. Стоя у окна, Виталий видел, как рядом с подъездом притормозила машина с красным крестом. Виталий облегченно вздохнул. Ну вот, наконец, явилось и к нему избавление.
- Ой,  а врачи-то в соседний подъезд направились, - разочарованно констатировала случайная свидетельница происходящего.
Как кролик за удавом наблюдал Виталий за перемещением медперсонала. Бывает же такое невезение, хоть бы кто-нибудь пришел ему на выручку.
- Ой, а за окошком дождик, - заметил кто-то из незваных гостей.
Этого еще не хватало, с досадой подумал Аносов. Придется домой за зонтом заходить, начнутся ненужные расспросы.
- Что же с моим мальчиком? – сокрушалась убитая горем мать.
Взгляды присутствующих были локализованы на капризничающем ребенке. Его плач объединял таких разных людей, как заведующая библиотекой, торговка с рынка, контролер из метро, неистово размахивающую руками для того, чтобы развлечь страдающего мальчика. Малыш смолкал лишь на время, короткий отдых в несколько секунд, затем детские стенания возобновлялись с новой силой.
- Вам недолго осталось ждать. Сейчас уже приедет скорая, - в голосе говорящего не хватало уверенности. А ведь люди надеялись….
Стрелки часов перешагнули одиннадцатичасовой рубеж. У него совсем не оставалось времени в запасе. И вновь не повезло. У самых дверей ему перекрыли выход, отказываясь выпустить.
- Нет, пока врачи не пришли, не уходите. Вы обещали!
Да… Попробуй таких обмани. На него смотрели, как на исполнителя чуда. Неприступная стена решительно встала у него на пути ближе остальных – мать мальчика. Достаточно было взглянуть в ее глаза, и вопросы отпадали сами собой. Его не выпустят, чтобы он ни говорил.
В небольшой, двухкомнатной квартире крупногабаритные вещи располагались в проходах, коридоре, создавая видимость перемещения, тем самым еще больше зрительно урезая жилое пространство. Жильцы ютятся в состоянии ремонта, со всеми этими неудобствами приходилось мириться его юному пациенту.
- Вы комнату, когда последний раз проветривали?
Его вопрос вызвал бурное обсуждение среди собравшихся. «Наташа, ты окно уже два года не открывала». «Она через другую комнату проветривает помещение», «здесь под окнами вечно какой-то гадостью воняет, не до проветриваний».
- У меня муж бензин пролил, может от него такой едкий запашок, - в свое оправдание промолвила хозяйка дома.
Кроме бензиновых паров в комнате витал аромат еще чего-то токсичного, вызывая у собравшихся головокружение и резь в глазах. Для того, чтобы не упасть, Аносову пришлось ухватиться за первое, подвернувшееся под руку. Подталкивая нужного гостя вперед, хозяйка все дальше уводила Виталия от входной двери.
- Еще одна скорая, - радостно воскликнула соседка снизу.
Через пару минут к юному пациенту уже входил медицинский патруль.  Очутившись на улице, Аносов замялся в нерешительности. На часах – почти полдвенадцатого ночи, возможно в гостях его давно уже не ждут. Однако, дома ему покоя не будет, несмотря на время позднее. Удивительно то, что он совсем не чувствовал усталости, невзирая на богатый событиями день, настроение у него сейчас было вполне боевое, вот только к чему приложить собственные способности, он не знал. Спать ему не хотелось. Прохаживаясь по чужому двору, Аносов выжидал, сам не ведая, чего.
Казалось, природа вместе с ним пребывала в ожидании. Деревья: березки, осины, тополя, лишенные своего зеленого убранства, стояли беззащитные перед порывами ветра, испытывающего запоздалых прохожих на выносливость. Порой, в поисках защиты, не в силах противостоять разгулявшемуся ветру, Виталий прижимался к стенам домов, в утешение моргающих желтыми глазницами окон. За каждым из них текущая своим чередом жизнь, проносилась, будто кадры из бесконечного сериала. И он мог при желании очутиться на месте актера одного из них. Причина кроется в том, что не было у него такого желания, приземленного и однообразного, как тот многочисленный перечень ежедневных занятий ложащихся на плечи примерных семьянинов. Не мог он представить себя в роли мужа либо отца семейства, не для него все это. Мать часто корила его: «нужно жениться. Годы бегут, молоденькие девушки замуж выходят, а те, что в возрасте, тебе самому уже не нужны. Смотри, дождешься момента, когда стакан воды некому будет подать». Виталий молча выслушивал предупреждения о грядущих проблемах в старости, мысленно выстраивая веские аргументы: «за» и «против».  Нельзя забывать о том, что в семейной жизни, есть, как плюсы, так и минусы. Большинство из тех, кто создает семьи, действует, согласно общепринятому порядку. Среди населения давно бытует мнение: 
«Одинокий человек – человек, наделенный скрытыми и явными изъянами». Вероятно, в нем, как в любом есть и то, и другое, но сей факт никак не принижает цель, которую он для себя поставил: облегчить жизнь душевнобольных, реабилитировать их в глазах обывателей. Обидное определение «псих» лишает человека всяческих перспектив. Психические недуги могут поражать внезапно, и, если вовремя не спохватиться, не привлечь к пострадавшей стороне, как можно больше союзников, случиться непоправимое. Наглядное подтверждение тому – история Толмачева Виктора, который из врача превратился в пациента. Все это: появление навязчивых идей, мания преследования, провалы в памяти молодой доктор Толмачев недавно еще сам проводил исследования на других, стараясь быть, как можно беспристрастнее в оценке психического состояния. Теперь пример деградации личности постоянно крутился перед глазами, являясь демонстрацией одного из возможных вариантов пути, по которому течет жизнь, увлеченного научной карьерой человека.
К своему бывшему коллеге и подчиненному Виталий испытывал противоречивые чувства: от жалости до пренебрежения, столь несвойственного ему самому.
Не заметил Виталий, как очутился около дома своего бывшего  школьного приятеля, от которого получил приглашение на юбилей. Его темно-зеленая Хонда была припаркована у подъезда многоэтажки. Громов звал его не просто так, по-дружески, да и какие могут быть приятельские отношения между людьми со столь различными жизненными устремлениями? Среди торгашей или, как это принято в новых экономических условиях называть их модным определением «предпринимателей», ему, скромному, лишенному амбициозности медработнику будет неловко.
Из окна одиннадцатого этажа донеслось: «Эй, Виталий, заходи, ко мне в семьдесят вторую». Аносов поднял голову кверху. Итак, свершилось, его все-таки заприметили, и не кто-нибудь, а сам Славка. С нехорошими предчувствиями поднимался к нему домой Виталий. Но, чему быть, тому
миновать. На пороге озвученной квартиры, кроме хозяина стояла Латушкина, - А мы тебя заждались. Домой звонили, мама твоя беспокоиться начала, после того, как мы пристали к ней с расспросами, куда ты запропастился?
Виталий помрачнел, - Могли разобраться без моей мамы.
Одобрительно кивнув стриженной головой, Громов широким жестом пригласил Аносова следовать за собой. Шествие замыкала Лариса. Когда их взгляды с Виталием в очередной раз пересеклись, она слегка улыбнулась, вот только приветственная эмоция оказалась немного натянутой. Двойственность со стороны близкого человека вызвала отчуждение у Аносова, но в отличие от Латушкиной, он не стал демонстрировать свои чувства. Перезвонив домой, Виталий успокоил мать, заодно, пообещав вскоре вернуться. Для того, чтобы сдержать собственное слово, ему следовало выяснить в подробностях, в чем заключалось его участие в новом начинании? Кроме Громова, предлагающего проект, участие в его рассмотрении принимали Рязанов, Краснов, Иванов.
- На каждого из нас будут возложены конкретные функции, и от того, насколько успешно вы с ними справитесь, будет зависеть конечный результат. Надеюсь, в нем все из вас заинтересованы? – уверенный в поддержке Громов продолжал, - Трудности будут не только в начале, когда Виталий займется вербовкой. Важный этап – обучение персонала строительным навыкам, что целиком возьмут на себя Игорь и Виктор. На Владимира будут возложены обязанности контролировать снабжение бригад стройматериалами. Запомните, все мы с вами – предприниматели, взаимозависимые. Опыт приобретем в процессе деятельности. Более остальных рискуем мы с Виктором, отсюда, дивиденды будут распределены соразмерно вложенному труду и степени риска.
- Я не согласен. Рискуют все одинаково. Делить прибыль надо поровну.
Заявление Краснова породило паузу в разговоре, но ненадолго. Недовольных оказалось гораздо больше, чем мог себе вообразить инициатор затеи. Сколотить из пациентов психоневрологического диспансера строительную бригаду, которая будет успешно осуществлять строительство, согласно принятому заказу, должно быть экономически выгодно, как заказчику, так и исполнителям. Об этом разглагольствовал Громов, увещевая потенциальных партнеров всеми правдами и неправдами. С ним соглашались не сразу, находились и такие, кто был не прочь поспорить, о чем Аносов догадался по лицам слушателей. То ли оппонентам не хватало решимости, то ли аргументов оказалось недостаточно – спор не состоялся.
Позже, когда Краснов, Иванов, Громов вышли на кухню покурить, Рязанов вдруг разговорился, - Средств вкладывать много придется, стройматериалы недешевые, кроме того, затраты на рекламу, - полные губы говорившего сомкнулись, бегающие глаза на выкате уставились на слушателей: Виталия и Ларису, не спешащих с комментариями. Безмолвие потенциальных партнеров озадачило Рязанова. Как он должен расценивать их позицию? – Вы не согласны? – широкое лицо Владимира стало еще более серьезным, почти хмурым. Настороженность во взглядах оппонентов вызывало сомнение, разрешить которое могло всеобщее участие в обсуждении.
Лариса взяла инициативу на себя, - Вова, для нас многое внове, особенно для меня, но главное, желание, а …
- Нет, главное – финансирование. Любопытно, сколько в Славкином бюджете заложено на приобретение стройматериалов?
Как он заволновался, когда разговор денег коснулся. Можно подумать, от успеха финансирования зависит чья-то человеческая жизнь. На беспристрастной физиономии Виталия обозначился легкий сарказм. Под давлением чужого взгляда Аносов посоветовал, - Ты у него сам поинтересуйся.
Теперь уже ни один Рязанов буравил его взглядом. Латушкина словно гипнотизировала его, приглушая в нем иные посторонние импульсы. Чего им от него надобно? Душа скромного доктора взбунтовалась. Ясно, ему здесь делать более нечего.
Курящие на кухне настолько увлеклись, что не услышали, как хлопнула входная дверь. Ошибкой было то, что он сюда пожаловал. Ударив со всей силы ногой по ни в чем не повинной двери подъезда, Виталий едва не столкнулся с незнакомкой, пострадавшей от дверной атаки. Вслед ему неслись негодующие выкрики, на что Аносов не обратил никакого внимания. Более всего ему сейчас хотелось, чтобы эти хапуги, именуемые себя предпринимателями, забыли о нем раз и навсегда. Для того, чтобы Славке с его компанией сделать такой решительный шаг, нужны веские основания. Есть более опрометчивый вариант, как-то разругаться с ними, но против скандала бунтует его душа, не терпящая склок и всего, что с ними связано.
Остаются уговоры, в этом у него практика большая.
Путь домой, темными дворами и закоулками, показался ему короче. Благая цель всегда ближе, если во главе ее идеалы добра. Рассчитывать на то, что Громов станет их придерживаться, глупо. Не стоит позволять Громову использовать его, Виталия благие намерения, в собственных, корыстных целях. Завтра, и ни днем позже, Виталий сообщит ему об этом.
- Понимаешь, мама, они хотели, чтобы я превратил больных в рабов, используя их непонимание, это, иначе, как подлостью не назовешь. Подлость по отношению к беспомощным, доверчивым людям, - объясняя матери собственную горячность, Виталий  словно лишний раз убеждал себя в своей правоте. – Самое ужасное, что мой отказ их не остановит. Нарушить их планы может либо стечение обстоятельств, либо непреодолимое препятствие. Обстоятельства мне неподвластны, но преграду им обеспечить в моих силах.
Какой он взрослый, ее сыночек, а так хотелось, чтобы Виталий нуждался в ней, как прежде. Вздыхая украдкой, Ольга Сергеевна была готова во всем поддерживать сына. Но к чему ему лишние проблемы, которые он сам же себе и создает, недоумевала любящая мать. – Милый, не стоит никого провоцировать, - она гладила его по голове, ласково взъерошивая мягкие вихры, совсем, как в детстве.
Ничего другого от матери Виталий и не ожидал услышать. Не все люди умеют, а главное желают отстаивать собственную точку зрения. – Непременно воспользуюсь твоим советом.
Разбирая постель, Виталий рассчитывал, что скоро сможет отдохнуть, хотя спать ему не хотелось. Последнее время его мучила бессонница, несмотря на интенсивный график работы. Плохо спят обычно те, у кого совесть нечиста, или страдающие рядом неврологических либо психиатрических заболеваний. Усмехнувшись, Виталий покачал головой. А ведь ни тот, ни другой вариант к нему отношения не имеет.  Вероятно, причина его плохого сна кроется в другом. Жизнь его однообразна, ему не хватает семейных хлопот.
Листая учебник по психиатрии, Виталий переводил блуждающий взор со страницы на страницу. Все хорошо знакомо, и в то же время, у него создавалось впечатление, будто он открывает для себя нечто новое. Познать до конца нервную систему человека невозможно. Лежащий в ее основе мозг, является, пожалуй, самой сложной из живых структур во Вселенной. Весьма непривычно ощущать себя каждый раз малоопытным юношей, бьющимся над вопросом: почему и как люди делают то, что они делают?
Главврач больницы Александр Яковлевич уже ни раз намекал Виталию, что пора ему подумать о докторской диссертации, как говорится, положение обязывает. Последнее время у него в отделении появилось много пациентов  с диагнозом болезнь Генингтона, причины возникновения которой до сих пор не выяснены. Вид судорожно поддергивающего конечностями человека, иногда сопровождается гримасами на лице, что производит на неискушенных людей нередко пугающее впечатление. Подобное состояние, неподвластное  больному, вызывает испуг на начальных стадиях и у него самого. Позже, когда возникают признаки слабоумия, больной нередко замыкается в себе, и доктору, пытающемуся помочь страдальцу, с ним бывает нелегко. Пока пациент не признает в докторе союзника, думать об облегчении состояния больного, без толку. Не менее интересно для клинического психиатра изучение болезни Альцгеймера, значительно помолодевшей за последние два – три десятилетия. Прогрессирующее слабоумие, свойственное этому недугу, вызвано дегенерацией мозговой ткани. Последствия ее чудовищны. Человек утрачивает не только интеллектуальные функции, но и способность говорить, есть, одеваться, опорожнять мочевой пузырь и кишечник. Из-за утраты способности полностью себя обслуживать, больные лишаются социализации, и это понятно. Мало найдется желающих возить грязь, нечистоты за деградирующим созданием. Самые тяжелые последствия возникают, когда больные озлобляются по малейшему поводу, становятся совершенно безразличными к нуждам членов семьи и близких друзей.
В памяти характерный пример тому, больной К., двадцати девяти лет, госпитализированный в отделение после обращения его родственников.
Молодой парень, в прошлом наркоман, вбил себе в голову, что его желают отравить и потому караулил окружающих с ножичком. Болезнь Альцгеймера – одна из важных медицинских проблем, вот уже на протяжении двух столетий, решение ее зависит целиком от успехов в исследовании мозга. Отчего бы ему не заняться природой маниакально-депрессивного психоза? Расстройства в поведении не всегда регистрируются, как болезнь. Был у него такой знакомый, Владислав Р., человек, различающий около девяносто оттенков синего цвета. В его любимый цвет, избранником которого считал себя пятидесяти однолетний мужчина, было окрашено почти все, что его окружало. Виталий назвал бы его изысканным эксцентриком, подобная оригинальность вносит особый индивидуальный привкус в полноценную профессиональную и личную жизнь этого человека. «Странную» привычку – любовь к синему цвету можно отнести к чудачеству, множество из которых, при желании можно отыскать у каждого из нас. Случай с Владиславом Р., не исключение из правил, изучив обратившегося к нему за советом человека, доктор Аносов пришел к выводу, что Владислав Р. имеет расстройство поведения, которое необязательно является признаком болезни.
Зачастую, пытаясь пообиднее задеть потенциального недруга в споре, склоках многие обзывают врага шизофреником. Порой враждующие не осознают значения этого слова. Шизофрения является одним из самых тяжелых и, одновременно загадочных нарушений психики. Загадка этой распространенной болезни кроется в ее нередко эпизодическом характере. Многие больные шизофренией могут нормально вести себя и длительно работать, лишь изредка впадая в тяжелое состояние дезориентации.
Единственная яркая звездочка за окном мигнула ему, словно старому знакомому, напоминая, что пора спать. Если не отдохнуть сегодня, об отдыхе он будет думать вовремя работы. Какое счастье, что он проживает в отдельной комнате и может делать в ней все, что угодно. Когда неохота, можно не стелить постель, просто прилечь и укрыться пледом. Вполне уютно и экономия времени одновременно.
Из зеркала в ванной комнате на Виталия смотрело усталое лицо еще молодого мужчины. Как сказала бы новая нянечка, Людмила Федоровна, у него «несколько потрепанный вид». Все из-за того, что он не ухаживает за собой. – Пожалуй, я скоро стану похож на бомжа.
Ну вот, теперь он сам с собой разговаривает. Обернувшись, Виталий улыбнулся. Его никто не видит, как это хорошо, и … в то же время, грустно. Грустно, что он кроме мамы некому не нужен. Неосторожное движение, и по на половину очищенной щеке поползла крошечная алая капля. Сам виноват, надо было сходить в комнату за электробритвой, а не рассчитывать на ловкость рук и безопасность бритвенного станка. Еще несколько минут старательного выскабливания, и щеки, подбородок его стали гладкими. Жаль, что с темными кругами под глазами так легко не справиться. Умывание холодной водой немного взбодрило одинокого полуночника. Теперь спать. Лишь он затворил за собой дверь комнаты, один за другим раздались два коротких, и в то же время, требовательных звонка.
Первой выглянула мама, но узнать, кому они понадобились в столь поздний час, направился Виталий.
- Это ваша соседка, из квартиры напротив. Извините, что разбудила вас. У меня что-то с дочерью. Помогите, умоляю.
Мольба встревоженной женщины никого не оставила равнодушным, но, прежде, чем рука Виталия повернула ключ в замке, он услышал назидательный шепот, - Будь острожным, сынок. Пусть они вызовут скорую помощь.
Что лучше, он выяснит на месте, но мать снова опередила его. Отстранив Виталия, Ольга Сергеевна громко заявила, - Виталий Вячеславович уже спит.
Вызовите скорую помощь.
Виталий постарался по-своему убедить мать, - Я только узнаю. Пойми, мама, так нельзя, - решительно отстранив недовольную женщину, Аносов открыл дверь. Лестничная площадка была пуста, зато дверь сто двадцать четвертой квартиры была распахнута настежь. Войдя в коридор, Виталий услышал жалобные причитания. В первой комнате, куда он вошел, его взору открылась страшная картина. На кровати, в судорогах извивалась молодая девушка. Руки и ноги ее совершали беспорядочные движения, остановить которые пыталась ее растерянная мать. Ей это с трудом удавалось, но силы явно были неравны. Дочь хватала ее за волосы, плечи. Сброшенное одеяло обнажило красивые, стройные ноги. На глазах у онемевших свидетелей неведомого недуга по белоснежной поверхности измятой простыни расплывалось неровное желтое пятно.
- Господи, да что с моей дорогой девочкой? Как же мне помочь тебе?
Виталий старался говорить спокойно, но голос его звучал неуверенно, - У вашей дочери эпилептический припадок.  Обычно он длится несколько минут.
В ответе матери послышалось сомнение, - Не было у нее никогда припадков. Доктор, что делать, как Дашеньку в чувство привести?
Теперь ее извивающееся в судорогах тело держали двое встревоженных людей. Потерявшую покой мать можно было понять. Любимая дочь мучается и даже врач не в состоянии облегчить ее страдания. Аносов ругал себя, надо было настоять на вызове скорой помощи.
- Бедняжечка моя, ведь вчера все нормально было. Поужинали, как обычно, Дашенька позанималась, она у меня к сессии готовится, и спать легла. Ей больно, да? 
Ну что ей ответить, когда он сам не знает? Прижимая к себе девичьи ноги, Виталий перебирал в уме всевозможные варианты. Ну, есть же, есть какой-то способ облегчить ее мучения!
Кажется, прекращаются девичьи страдания. Измученное тело постепенно обретало покой. Черты молодого лица разглаживались, и, словно под тяжестью неведомых воспоминаний, распахнулись затуманенные очи. Наполненные слезами, они были прекрасны, - Мамочка, что со мной? – недоумевающая девушка переводила затуманенный взор с родного человека на постороннего.
- Все хорошо, все нормально, Даша. У тебя сильно … болела голова, и, наверное, тебе приснился нехороший сон.
Оправдание матери звучало неубедительно, об этом первой она же и догадалась. Жалкое подобие улыбки не успокоило растерянную девушку.
- Вам нужно выпить таблетку успокоительного средства, и завтра, советую вам, Даша, остаться дома, а еще лучше посетить врача невропатолога.
- Мама, а почему у меня все руки и ноги болят? Мышцы крутит, - ощупывая себя, Даша добралась до лица. Когда на тонких пальцах появился кровяной след, девушка онемела от ужаса. Что с ней такое? Неужели она сама себя искусала?
Вместо ответа мать ласково гладила любимую доченьку по головке. Виталий решил не мешать близким людям, но только он направился к выходу, как пострадавшая окликнула его. – Доктор, а со мной такое больше не повториться?
Что ответить, сказать правду – испугается, а утешать обманом, не в его правилах. На него в упор смотрели две пары серо-голубых глаз. Они не просили, а требовали. Врач не должен скрывать истинное положение вещей от пациента, каким бы страшным оно не было. Но человек, живущий в нем человек, терзался вместе с Дашей, пытаясь найти для нее подходящее утешение. – Понимаешь … любая болезнь непредсказуема. Прежде, чем делать прогнозы, нужно пройти обследование.
Переведя подозрительный взгляд на мать, Даша спросила, - Я что, ненормальная?
В ответ ей раздалось дружное «нет». И вновь звучали слова утешения. Естественно, мать с дочерью быстрее поймут друг друга. А он здесь третий лишний.
Дома его поджидала рассерженная мать. – Почему так долго? Уже почти три часа ночи.
Теперь уже в пору недовольство выражать самому Виталию, но глядя на обеспокоенную мать, он сдержался. Она же за него волнуется. – Неотложное дело. У Даши, молодой девушки, нашей соседки эпилепсия. Ее мать одна бы не справилась, нужна была помощь.
- Но тебе завтра на работу. Ты свалишься, сынок. – Вытирая блестевшие на глазах слезы, Ольга Сергеевна, жалея, одновременно упрекала сына.
- Мама, я – врач, и остаюсь им в любой обстановке. Я хочу спать, - захлопнув дверь своей комнаты прямо перед лицом возмущенной матери, Виталий улегся на кровать и укрыл голову подушкой. Не помогло. В ушах звучал назидательный голос матери. «Ты опять не повесил свою куртку в шкаф, и вещи разбросаны, где попало. На столе полный бардак. Когда ты приведешь комнату в порядок?! Как можно быть таким неряхой? Виталий, ты меня слышишь?» Картины из его далекого школьного детства закрутились у него в голове, мелькая будто кадры из многосерийного сериала. Вот он, стоит, смущаясь перед матерью, а рядом она, девочка, с которой он мечтал дружить и даже более, но об этом Виталик некому, никогда не скажет, потому, что настоящее чувство надо держать в тайне.
Как стыдно, как горько слышать столько упреков из уст родного человека. Ну да, он не прибрал в комнате, вчера было много дел. Он обещал Наташе набросать план работы пионерского отряда, кого выбрать в совет дружины, в каких мероприятиях принять участие. А еще у Наташи не ладилось с математикой, как тут не помочь?
Ему подбросили две записочки, и обе от девчонок, это по почерку было понятно. Ровный такой и написано без ошибок. Кажется, он кому-то нравится. Любопытно, как его будут делить? Записки без подписи, но они не от Журавлевой, значит, все равно, от кого. Ему, кроме Наташи никто не нужен. А вот, когда он станет хирургом, ой, нет, сначала простым врачом, а для этого надо упорно учиться, ему будет не хватать очень многого, и прежде всего, преданных друзей. Они у него будут обязательно, у врача должно быть много друзей, и не только из числа тех, кого он спасет от верной смерти, но и обычные встреченные им люди. Они тоже могут в нем нуждаться, и он их не подведет. Вот и будут все счастливы и любимы, а сейчас пора спать.