Человек из ниоткуда. Глава 30. Дорога в никуда

               

    

         В подземелье было сыро и холодно, но с этим Ланселот еще мог смириться. Темнота скрывала неприглядную обстановку и, может быть, он, наконец, задремал бы, но отвратительные существа сновали мимо. Взмахнув рукой, прогоняя, прочь непрошенных гостей, Ланселот случайно задел плечо и поморщился, но не от боли, а от случайного соприкосновения с одной из этих ненасытных тварей, которыми кишело подземелье. Ему, во что бы то ни стало, нужно было выбраться отсюда. Напоминала о себе ноющей болью поврежденная нога, кровоточило задетое плечо. Ланселоту удалось извлечь из него наконечник стрелы, но полученная рана была слишком серьезной, чтобы надеяться на спонтанное выздоровление. Прилагая немалые усилия, он пополз в ту сторону, где, как ему казалось, должен был располагаться выход. Глаза начали привыкать к темноте. Неожиданно перед ним возникло препятствие в виде лежащего человека. Ланселот коснулся его ноги, но никакой реакции не последовало. Тогда он осторожно перевернул его с груди на спину, и в изумлении отпрянул. В убитом он узнал принца Джона. Вчера, во время штурма Сент-Олбани, он одним из последних проник в подземелье. К тому времени противник не мог оказать достойного сопротивления и бежал. Мертвое тело полностью опровергало этот тезис, в чем Ланселот справедливо усомнился. Йорки затаились, может быть, даже не обошлось без предательства. Принц Джон не мог умереть накануне своей свадьбы. Ланселоту оставалось совсем немного до выхода, когда в яркой полоске света, ворвавшейся в подземелье, он увидел несколько вооруженных людей, один из которых был похож на убитого принца.
- Здесь никого не осталось, ваше высочество.
Тот, к кому обращались, молча указал вперед. Ланселот услышал приближающиеся шаги. Когда кто-то из подошедших нагнулся к нему, раненый задержал дыхание.
-  Мертв, - для пущей убедительности, говоривший толкнул ногой Ланселота, задев больное плечо.
Через минуту Ланселот вновь остался один. Его мучила жажда, но желаемое он мог получить, лишь выбравшись из подземелья. Как быть с мертвым принцем? Кто из них является настоящим Джоном?  Ланселот не знал, что ему делать? Вновь послышались шаги, но на этот раз они были легкими, казалось, что кто-то крадется вдоль сырых стен. Ланселот затаился. К его удивлению, неизвестный направился к нему, не обращая внимания на лежащего принца. Волна душистого розового масла заглушила все остальные запахи.
-  Он жив, ваша светлость.
Голос принадлежал Элен, значит, та другая, к которой обращалась придворная, его любимая Сильвандир. 
-  Я боюсь обмануться. Прислушайся, дышит ли он?
Ланселот почувствовал, как над ним склонились. В следующее мгновение на его широкую грудь легла голова Элен.
-  Он дышит, ваша светлость.
Ланселот продолжал лежать с закрытыми глазами. Как сильно он страдал сейчас, ведь возлюбленная видит его в беспомощном состоянии!
-  Живой он или мертвый…- голос Сильвандир прервался. Ланселот услышал вздох сожаления.
-  Ваша светлость, мы можем позвать вашу охрану и перенести его в крепость.
-  Да, да, Элен, именно об этом я и подумала. Ступай и позови двоих человек, но так, чтобы об этом не узнал принц Джон.
-  А как же вы?  Здесь страшно и бегают крысы.
-  Ступай, - повелительно произнесла Сильвандир.
Когда Элен ушла, герцогиня Соммерсет осторожно приблизилась к лежащему и наклонилась над ним. Ланселот, сквозь полусомкнутые ресницы, глядел на нее, раздумывая, стоит ли дать о себе знать, или его внезапное пробуждение напугает Сильвандир? Видимо, что-то заинтересовало ее. Ланселот услышал, как любимая направилась вглубь подземелья. Она шла, едва, касаясь, пола, слабо различимый звук ее шагов, вряд ли мог распугать крыс. Он приподнял голову и посмотрел ей вслед. Сильвандир подошла к мертвецу и пристально посмотрела на него.  Несколько секунд она вглядывалась в знакомые черты принца Джона, после чего раздался слабый вскрик, и факел выпал из ее рук. Почти сразу же уши Ланселота уловили звериный писк, и мохнатая тварь прошмыгнула мимо него. «Ей плохо», мелькнуло в голове Ланселота. Подтягивая на руках беспомощное тело, он полз в том направлении, куда,  ушла Сильвандир. Ее платье из блестящей тафты было хорошо заметно в темноте. Еще немного, и он рядом с ней. Молодая женщина без сознания лежала около мертвого тела.  Ланселот покрыл ее лицо поцелуями. Лоб, губы, щеки ее были холодны, дыхание ее едва прослушивалось. Он должен помочь ей выбраться из подземелья. Любовь придала ему силы. Он взвалил на спину обмякшее тело и, медленно переставляя локти, подтягивая на себе драгоценную ношу, направился к выходу.
Слепящий свет – первое, что он увидел, когда очнулся. Все вокруг было белым, болели глаза. Окружающее он видел сквозь узкие щелки. На лице его лежала маска. Ларри не мог пошевелить ни рукам, ни ногами. Казалось, что его лишили тела, оставшиеся ощущения были сконцентрированы в верхней его трети. Самое главное, что он не мог вспомнить, что произошло и, почему он лежит забинтованный, будто мумия? Временами над ним склонялись люди в светлой униформе, но исчезали, прежде, чем он успевал их что-либо спросить. Слабость овладела им, лишь только Ларри закрывал глаза, перед его взором возникало темное, сырое подземелье, кишащее крысами. В ночное время свет горел едва-едва, благодаря чему Ларри мог лежать с открытыми глазами. Несколько раз в день его неподвижное тело переворачивали. Это было сущим мучением для него. Противнее всего было, когда ко рту Ларри подносили ложку с горькой жидкостью. Если он сжимал губы, в его измученное тело тыкали шприцом, после того он всегда проваливался в сон, и вновь видел веющее холодом подземелье с мерзкими, снующими туда-сюда тварями. Вскоре Ларри научился обманывать, и после того, как содержимое ложки попадало в его рот, он делал вид, что глотает, а сам только и ждал, пока мучители оставят его одного. С трудом, поворачивая голову, он выплевывал горечь прямо на простыни. Намокали бинты, но лучше чувствовать сырость, которая, впрочем,  быстро забывалась, чем возвращаться к неприятным видениям. От рук его к штативам, с подвешенными к ним полиэтиленовым емкостям тянулись тонкие прозрачные трубки. Сквозь узкие щелки каждое утро и вечер  он видел, как медсестра заменяет  опустевшие пакеты на новые. Более всего он ждал того времени, когда свет приглушали, и над ним склонялось лицо молодой женщины. Оно было добрым и приносило ему успокоение. Женщина разговаривала с ним, ее губы притягивали  внимание Ларри, по их движениям он постепенно учился читать слова, но смысл сказанного был ему непонятен.
На этот раз горьким лекарством его поили в присутствии милой незнакомки. Она утешала его своим нежным взглядом и гладила по забинтованной руке. Она вновь что-то пыталась сказать ему, но меркнущее сознание его мешало уловить смысл сказанного. В ее присутствии Ларри стыдно было проявлять слабость, и он вынужден был проглотить лекарство. Веки его потяжелели, и он более ничего не видел, забывшись в беспокойном сне.
Выход оказался гораздо дальше, чем предполагал Ланселот. Двигаться было настолько  тяжело, что у него от усталости потемнело в глазах.   
-  Ваша светлость, где вы?
Ланселот слишком поздно услышал шаги Элен и не успел вовремя ее предупредить. Фрейлина споткнулась о его плечо и упала. Раздал стон.
-  Ваша светлость, что с вами? – Элен приподняла голову Сильвандир и только после этого заметила лежащего ниже Ланселота.
-  Кто вы?
-  Не кричите, пожалуйста, Элен. Я – Ланселот. Лучше помогите мне оттащить вашу госпожу к выходу.
Элен приподняла все еще находящуюся в бессознательном состоянии герцогиню Соммерсет. Та застонала. Элен обняла гибкий стан Сильвандир и потащила ее к выходу. Ланселот провожал взглядом две удаляющиеся фигуры. Дождавшись благополучного исхода, он последовал их примеру. Через несколько минут он был на поверхности. Подземный ход вывел его ко рву, опоясывающему крепостные стены. Вчера, при штурме в ров выливали спирт и бросали горящие факелы. Двое человек на глазах у Ланселота нашли в нем быструю смерть. Ров был глубоким, не менее трех ярдов, не было никакой надежды самостоятельно преодолеть его.
На темном небосклоне загорались звезды, месяц выплыл из облаков. Шесть человек пробежали рядом с Ланселотом, едва не задев его. Ему надо было добраться до зарослей терновника и пережидать там, пока он не наберется сил или не умрет. Впереди он увидел что-то блеснувшее в неярком свете звезд. Рука Ланселота опередила звериную пасть на считанные доли секунды. На его ладони лежало позолоченное Кольцо.
Ларри открыл глаза, но ничего не видел, его окружала темнота. Четыре раза подряд он закрывал и открывал глаза, вокруг по-прежнему все было черным.  Прикусив губу, он почувствовал боль, это единственное сейчас доступное ему чувство, подчинило его волю. Но Ларри не желал жить, только ради того, чтобы она каждый раз напоминала ему, что он еще не умер. Короткая дорога в никуда, сильный удар и поднятый кверху мизинец, Ларри видел это, но когда? Отныне все, что ему осталось, это его воспоминания, часть из которых была связана с Войной Алой и Белой Роз. Ланселот походил на него или Ларри на Ланселота, это не имело значения. Перед глазами часто возникало суровое лицо, уже отмеченное первыми морщинами. Ларри жил его жизнью, растворяясь целиком в том мире, что составляло окружение оруженосца короля Ричарда.
Днем Ланселот отлеживался в кустах терновника, восстанавливая силы. Природа успешно колдовала над его исцелением, несмотря на болезненное ранение в плечо, рука не утратила способности к действиям. Ланселот потерял немало крови, бедро подгнивало, а нога по-прежнему безвольно волочилась. Ужасным было то, что он не чувствовал ее. Как сказала ему Элен, это – плохой признак. Преданная своей госпоже девушка приходила к нему поздно вечером или под утро. Делала ему перевязки, Ланселот поморщился, вспоминая, насколько болезненны эти манипуляции. Сохранил он хороший аппетит, и хотя, еда всякий раз была остывшей, он расправлялся с ней моментально. Сильвандир не приходила, Ланселот терялся в догадках: «почему?» В предвкушение нового посещения, он мысленно обращался к возлюбленной, пытаясь заранее найти ей оправдание.
Когда Ларри рисовал в воображении портрет герцогини Соммерсет, он неизменно наделял ее любимыми чертами. Когда она улыбалась, ему казалось, что это пытается приободрить возлюбленного Зубайдат, робко склонив голову к его плечу,  желая быть к Ларри ближе. Утром начиналась очередная пытка – переворачивания, вливание, уколы, наверное, врачи придумают со временем что-нибудь новое, более  изощренное. Этого Ларри даже не хотел себе представлять. Он чувствовал присутствие невидимых мучителей рядом и желал, чтобы вокруг него, как и возле Ланселота, выросли кусты терновника. День для него был самым тревожным временем суток.
Около крепостных стен ходили вооруженные люди из окружения принца, это вынуждало Ланселота замирать в страхе за свою возлюбленную. Сильвандир не переживет, если его убьют. Они обещали друг другу до гроба быть вместе. Даже ненавистный принц не смог помешать им любить друг друга. Теперь, когда он мертв, Сильвандир и Ланселот могут обручиться. Принц или тот, кто выдает себя за него, вправе требовать от нее выполнения обязательств. При одной мысли об этом, Ланселот так сильно стиснул зубы, что во рту что-то хрустнуло. Уже двенадцать дней он встречал рассвет, лежа в кустах у крепостных стен и ничего не предпринимал ради спасения любимой. Почему она не приходит, почему? Может, все гораздо хуже, чем он себе представляет? Теперь Ларри мог не открывать глаз, память, будто искусный мастер, рисовала картины их прежних встреч с Зубайдат со дня их знакомства. Ланселоту повезло больше. Глазами, которые не утратили уверенности, что скоро все изменится к лучшему, он взирал на окружающее. Панорама, что открывалась его взору, была безрадостной.  Повсюду лежали тела убитых, рыскали бродячие псы, в расчете поживиться. С отвращением взирал Ланселот, как двое псов грызлись, не поделив добычу.  Тошнотворный запах разложения витал в воздухе, напоминая ему о происшедшей недавно трагедии. В одной из жертв ненасытных тварей раненый узнал своего верного товарища Велгарда. Они вместе шли в наступление, и вот теперь он мертв. Единственное, что Ланселот мог себе позволить, лишь замахнуться, пытаясь отогнать  псов, но они не обращали на него никакого внимания. Для того, чтобы не видеть ужасной картины, Ланселот отвернулся. Ему надо было упражнять руку и разрабатывать ногу, он не мог остаться калекой. Сильвандир требовался защитник, а не объект для каждодневных забот. Как случилось так, что штурм Сент-Олбани не удался? Осажденных было в несколько раз больше, чем насчитывала армия противника, но военная хитрость, что была применена последним, удесятерила их возможности. Если в армии убит полководец, то какой бы четкой не была ее стратегия, лишившись главы, у войска нет будущего. Король Ричард отомстит за гибель принца Джона. В гневе он прикажет сравнять с землей непокорную крепость, и это произойдет очень скоро. К тому времени Ланселот вновь будет в строю, честно выполняя свой долг. До прекрасных ушек Сильвандир дойдет слух о победах армии короля, и под какой бы личиной не скрывались Йорки, они более не заслуживают его доверия. Война Роз в самом разгаре, и цена победы – корона Соединенного Королевства.
Сегодня Ларри было легче дышать, слабое дуновение коснулось его лица. Наверное, он только представлял себе, что с него сняли часть этих ненавистных оков. «Я хочу встать на ноги», - сказал Ларри в пустоту. Это было так странно, говорить и не слышать собственного голоса, не чувствовать нежных прикосновений любящих рук, не любоваться ее ласковой улыбкой. Самая страшная пытка – ожидание и несбывшиеся надежды. Если Провидение лишило его памяти, Ларри тогда бы просто не жил. Наверное, окружающие пытаются помочь ему, а он не знает об этом, и не в силах поблагодарить их за участие. Что делал бы Ланселот на его месте, разве смирился бы с растительным существованием? Скорее всего, он предпочел бы смерть в честном бою. Но у Ларри не было сил даже для того, чтобы умереть. Теперь книжный герой стал для него связующей с окружающим миром ниточкой.
Вздох, еще один, ему не показалось, определенно дышится легче. Хотелось думать, что наступило лето, а значит, в Лондоне Ларри нечего делать. Три летних месяца он неизменно проводил в Норидже. Он вдохнул полной грудью аромат липовых аллей, под кроной раскидистых деревьев ему так хорошо мечталось. Кажется, что сейчас подует легкий ветерок, и побежит по глади старого пруда мелкая рябь, растворяя отражение  темноволосой красавицы, склонившей к плавающим кувшинкам. В следующий раз Ларри сам дунет, и знакомое очертание на некоторое время исчезнет, заставляя его гадать, что еще замышляет баронесса Мал,Истфайе?
Он нигде и никогда не был счастлив, потому что все время чего-то  ожидал, надеялся, верил и обманывался. «Жизнь больше, чем любовь», - как-то говорила ему Женни. Синие глаза ее при этом становились бездонными, будто она старалась похоронить любые воспоминания о несбывшейся любви. Она бы могла полюбить вновь, но не желала позабыть о Ларри. Когда человека любят, ему, обычно, доверяют, но Женни была собственницей, не с кем не желала делить любимого, даже с литературой. Любя, она мешала ему жить, не давала дышать, вот, как эти тугие бинты, что до сих пор стягивают его тело.
Медицинская сестра вновь доставала из-под него лоток, и Ларри мысленно благодарил Провидение за то, что не видит происходящего. Мучительно стыдно выглядеть в глазах окружающих безвольным мешком с костями. За последние недели Ларри сильно похудел. Наверное, если бы ему часто не делали перевязок, то бинты, в конце концов, свалились бы с него. Три раза в день перед его носом проносили пищу, Ларри явственно ощущал аромат куриного бульона, маслянистого сыра, свежих овощей. Странно, он насыщался одним запахом. Чаще всего рот Ларри был закрыт, и пищу уносили. Он не хотел пить, но в этом случае его согласия не спрашивали, воду в него вливали через бесконечно длинный зонд. Жаль, что о его приближении можно было только догадываться, иначе бы Ларри заранее стискивал зубы. Ни один раз Ларри задавался вопросом, зачем его мучают, почему не дают спокойно умереть? Наверное, те, кто ухаживал за ним, жалели его, может быть, даже гладили по забинтованному телу, Ларри этого не чувствовал. Однажды, ему показалось, что чувствительность вернулась к нему, когда к его голой пятке приставили молоточек и выстукивали им. Это было похоже на слабое щекотание. После Ларри приподняли веки и посветили в глаз фонариком. Он не узнал бы об этом, если медицинская сестра не прокричала ему в самое ухо. Голос ее казался Ларри шепотом, но он слышал, и это забытое ощущение вызвало у него улыбку. К нему постепенно возвращался слух. Он был готов слушать любую, самую бессмысленную болтовню, только бы не ощущать себя в вакууме. «Я хочу видеть, не уходите», - твердил он всякий раз, когда его пытались напоить. Ларри заново привыкал к звуку своего голоса. Ранее он никогда так много не говорил, кажется, он поведал о себе все тайны. Ему хотелось верить, что возле его кровати задерживаются дольше, чем возле других. Теперь он знал, если стучат капли воды о раковину, значит, наступила ночь. Медицинские сестры, сиделки в это время обычно позволяли себе вздремнуть. В Ларри проснулся эгоист, он требовал постоянного внимания к себе. Он догадывался, что сестры были им недовольны, но ему так хотелось слышать чей-нибудь голос, лишь бы не чувствовать одиночества. В нем проснулась жажда к жизни. 
Ланселот впервые после долгого недомогания попытался встать на ноги. Это было больно, гримаса отчаяния исказила его лицо, теперь его не назовешь красивым. Он боялся того, что кто-нибудь ненароком станет свидетелем его немощности.  Пройдет еще немало времени, прежде, чем он станет прежним, сильным, ловким, и тогда Сильвандир вновь будет любоваться им. Сейчас, поздней ночью, когда все за крепостными стенами предавались снам, она наблюдала за Ланселотом украдкой. Она молилась, прося у Господа лишь одного, чтобы возлюбленный скорее позабыл о ней, предавшей его. Теперь герцогиня Соммерсет принадлежала хитрому и коварному «принцу Джону». Этот странный человек, имя которого Сильвандир до сих пор было неведомо, поставил ее в известность о том, что если Ланселот предпримет попытку встретиться с ней, он умрет. Она любила и не на мгновение не усомнилась в своем выборе. Ланселот должен жить, пусть даже ценой ее неволи. Боже всемогущий, избавь его от страданий, успокой его душу. Ночной ветерок доносил до ее слуха, смешанные с болью слова: «Я спасу тебя, Сильвандир. Мне никогда не забыть тебя». Если бы ее смерть могла помочь Ланселоту не думать более о ней, Сильвандир ни на секунду не колебалась. Она хотела лишить себя жизни, несмотря на то, что это – большой грех, но не хватило решимости. В следующий раз она постарается довести до бешенства «принца Джона», и он убьет ее.
«Вы должны уметь сдерживать себя», - чего еще могла посоветовать герцогиня Миньер. Первая статс-дама была сотворена из монолитного куска гранита и не имела ни одного изъяна.  Как нелегко было, фальшиво улыбаясь, убеждать каждого из придворной свиты, что она, Сильвандир, счастлива, и ни слова не сметь сказать любимому. Скупая слезинка скатилась по ее щеке. 
Проведя натруженной рукой по лицу, Ланселот ощутил в глазах застывшую слезу. Неужели он плачет? Он обернулся. Крепостные стены равнодушно взирали на его отчаяние. Зачем он смотрел, может быть, надеялся, что возлюбленная явится к нему? Бесплотные мечтания, наверное, она уже успела позабыть о своей любви. Элен вторую ночь не приходила. Если Сильвандир, хотя бы взглядом, брошенным вскользь, не подбодрит его, Ланселот станет искать смерти. Пусть меткий удар сразит его в самое сердце, ведь та боль, что причинила ему любимая не сравниться ни с каким, даже смертельным ранением.
Святой Годрик, за что, почему так сильно болит, словно вместо сердца у Ларри был в груди комок нервов. Он что-то шептал, ни в силах говорить. Обруч сдавил его грудную клетку, стало трудно дышать. Перед глазами стояли все те, кто был ему дорог. Они что-то пытались сказать ему, но Ларри опять ничего не слышал. Он терпеливо сносил прикосновения чужих рук, они хотели задержать его, мешая полету. Ларри летел навстречу к свету, к звездам, и силы медленно оставляли его. Еще чуть-чуть, и он не выдержит и разобьется.
Свет погас, и вокруг вновь стало темным темно. Он лежал на кровати, его поднимали, опускали, прикладывали к его телу холодные пластины, после этого было больно. В рот капала резко пахнущая жидкость, он глотал ее и засыпал, возвращаясь к знакомым видениям. Вот он сидел за кухонным столом, тетка не позволяла ему обедать в гостиной, со всеми вместе. Сзади слышались неуклюжие шаги, а Ларри делал вид, что он ничего не слышит, хотя ему было известно, что это крадется его кузен Дадли. Сейчас этот толстяк выхватит у него из тарелки сардельку или плеснет в нее средством для мытья посуды. Ларри терпел любые выходки брата, иначе не избежать скандала с тетей. Если его шутка не удастся, мстительный Дадли сочинит о Ларри какую-нибудь небылицу, и в наказание тетя на несколько дней посадит его под домашний арест. Спустя годы, Ларри с равнодушием вспоминал об издевательствах своего кузена. Лишь испытав в детстве много горя и лишений, Ларри научился терпению и благородному порыву прощать чужие ошибки. Простить труднее, чем отдаться чувству мести. Сейчас Ларри на многое смотрел по-иному. В детстве он был обижен на весь белый свет, обвиняя в собственных несчастьях тетку и ее семью. И свой протест он мог высказать лишь старой подушке, при тете он был равно, как ягненок. Появившиеся в Школе волшебства друзья принимали Ларри таким, каков он есть, недруги же вынуждали его совершать отчаянные поступки. Ему хватало всего: плохого и хорошего, Ларри ничего не желал менять в своей жизни. Он благодарил судьбу за те уроки, что она ему преподнесла  и за те встречи, что были ему дарованы. За счастье еще раз пройти через все испытания он отдал бы…все, лишь бы чувствовать, любить, страдать, ненавидеть и меняться. Человек обязательно должен становиться другим с возрастом, меняться, может быть, не всегда в лучшую сторону. Из этих перемен и состоит наша жизнь.
Сегодня был яркий солнечный день, Ларри переложили  на кровать у окна. Теперь он просыпался с первыми лучами солнца. Они скользили по его исхудалому лицу и, постепенно набирая силу, задерживались на закрытых глазах, словно кто-то невидимый по команде зажигал свет. Ларри стал различать цвета, никогда ранее небо не казалось ему таким красивым, его темно голубой цвет напоминал Ларри глаза мамы. Ему нравилось смотреть на небо и тогда, когда по нему плыли белые барашки облаков. Наступит время, и он, как его мама, уйдет на небо, и оттуда будет молчаливо взирать на происходящее. Теперь он не желал, чтобы это случилось скорее, у него еще есть дела на земле. «Господь близко», - табличку с этими словами он видел каждое утро, просыпаясь в своем чулане под лестницей. В детстве написанное казалось ему чьей-то глупой шуткой. Это его дядя и тетя должны были каждый вечер молить Всевышнего о пощаде, за все те издевательства, что пришлось Ларри натерпеться от них. Наступающий день обещал быть замечательным, не стоило вспоминать о плохом. Скоро он будет заново учиться ходить, пока неокрепшее тело плохо слушалось его.
-  Вот и наш умирающий проснулся.
Ларри начал привыкать к подобным приветствиям. Медицинские сестры, сиделки сменяли на дежурствах друг друга, а он ждал, когда придет она. Сколько он уже находится в больнице: месяц, два, четыре? Судя по тому, что листья ясеня за окном  начали желтеть, близится осень, значит, ему уже двадцать пять. Опять Ларри стал задаваться вопросом: что он ждет от жизни? Слава, друзья, успех, любовь – все это проходящее. Долгие месяцы небытия он жил воспоминаниями, лишь они помогли Ларри выкарабкаться. Пожалуй, он никогда не будет прежним.
Перечитывая только, что написанное, Ларри вздохнул, словно освободился от тяжкого груза. А станет ли кто-нибудь читать его мемуары, разве, что он сам? Многие люди ведут дневники, это от одиночества. Выполняя требуемое, стремясь к новым высотам, постигая житейские истины, ошибаясь, общаясь с себе подобными, человек, порой, остро ощущает собственное одиночество, доверяя исповедь беспристрастной бумаге. Поверяя ей  тайны, зачастую, лишенные привлекательности, человек облегчает душу.
Ларри отложил в сторону ручку, на сегодня хватит. Пора заняться мелким ремонтом. Пошел уже второй месяц, как он вернулся в Леруик. Все это время он потихоньку занимался обустройством дома. Середина октября, а он еще не подготовлен к зиме. Сегодня Ларри предстоит разбираться на чердаке. Среди сложенных стопкой старых газет он обнаружил пожелтевший от времени листок. Ранее он никогда не попадался ему на глаза. Изящным почерком на бумаге было написано: «Подателю сего письма, виконту Ланселоту Уитби, урожденному Ланкастеру, нашей величайшей королевской милостью, повелеваю: вступить во владение землей южнее Элфика, простирающейся до самых Грампианских гор, а также получить после смерти нашей старинный серебряный меч, украшенный двенадцатью рубинами». Внизу стояла подпись: «Король Ричард Плантагенет». Подпись была немного смазана, но печать с тремя леопардами на красном поле была хорошо различима. Интересно, чья это затея с липовой грамотой: Ириды или Парвати? Если бы они знали, как дорог Ларри этот меч, может быть, не стали бы так жестоко шутить. А земли, южнее Элфика – это треть Шотландии, не окажется ли теперь Ларри богаче королевы Елизаветы?
«Ларри», - кто-то звал его.
За воротами он увидел Мэри Броуди, давнюю знакомую с соседней фермы.
-  Мы сегодня возили на базар яблоки. Не все удалось продать, вот я и подумала, может быть, вы…они вам не помешают, - Мэри смущенно улыбалась, протягивая Ларри корзину с красно-желтыми плодами.
-  Спасибо.
Уходя, Мэри оглянулась и уже увереннее произнесла, - Если хотите, мы будем оставлять для вас молоко, масло, творог, все недорого, а уж лучше, чем у нас, паштета или свиного окорока вам не найти.
Мэри, наверное, была первой из тех, кто вспомнил о его существовании. Среди фермеров нечасто встречаются люди, готовые безвозмездно проявлять заботу о ближнем. В его саду деревья плохо плодоносили, не было надлежащего ухода. Яблоневый сад был посажен еще десять лет назад, а огород уже успел зарасти бурьяном. В отремонтированном хлеву рыли пятачками землю два кабанчика. В курятнике по соседству разместились суссекские курочки и петух. Ларри обзаводился живностью и хорошими знакомствами. Почти каждый его сосед считал необходимым поучать новичка, как тому следует вести хозяйство, содержать скотину, какой корм ей задавать, так, что вскоре можно было, надеется, что сам Ларри станет разбираться в тонкостях животноводства не хуже местных знатоков.
Удивительно, но Ларри находил удовольствие в обычных хозяйственных заботах. Беспокоил его неисправный камин, но с этой напастью можно было справиться. Оглядывая внимательным взглядом свои владения, Ларри прикидывал, что стоило бы посадить в следующем году, где лучше всего размещать хозяйственные постройки. Вот, если бы у него были помощники… Нет, надо учиться решать проблемы самостоятельно, как поступают большинство местных фермеров.
Во второй половине дня, когда садится солнце, его золотистые лучи скользят по верхушкам деревьев, добавляя желтого цвета, освещают крыши домов, заглядывают в окна и, кажется, что небесное светило прощается до следующей весны. Ларри любил это время, когда желтый диск почти скрылся за линией горизонта, но до наступления темноты еще есть время. Пока не требовалось зажигать свет, и имелась надежда, что кто-нибудь может показаться на пригорке, ведущем к его дому. Вот и сейчас, лишь только Ларри подумал о случайных гостях, как на глаза ему попался фургон, в которых обычно перевозили скот местные фермеры. Ларри не стал гадать, куда свернет возница, а поспешил в дом. Только он расположился в кресле у окна, где еще можно было обойтись естественным освещением, как послышался стук в ворота.  Бесполезно было делать вид, что никого нет дома, Ларри наверняка, заметили. У ворот он лицом к лицу столкнулся с бородатым мужчиной, в надвинутой по самые брови шляпе. Неизвестно, с какой целью он нахлобучил этот дырявый дуршлаг на голову, ни от ветра, ни от дождя шляпа защитить не могла.
-  Добрый мистер, мне сказали, что вы еще не обосновались на новом месте, - то ли спрашивал, то ли утверждал обладатель дырявой шляпы, - У меня для вас имеется как раз то, что нужно.
-  Спасибо, я ни в чем не нуждаюсь, - Ларри хотел, было уже закрыть ворота, но предприимчивый торговец помешал ему.
-  Нет, вы только взгляните, сэр, таких чудных дейлсбредских овечек вам более ни у кого не приобрести. Они могут обходиться самым скудным кормом. А уж про руно и говорить нечего, длинное, грубое, с густым, коротким подшерстком – сущий клад….
-  Послушайте, не нужны мне ваши овцы. До свидания, сэр.
Торговец буквально ухватился за Ларри, - Подождите, ну, если вам не нужны овцы, так возьмите торфяные лопаты или смычковую сеялку, благодаря ней, вы за один час засеете полтора гектара земли. Еще могу предложить овечьи ножницы….
-  Зачем они мне нужны, если у меня нет овец? – Ларри начинал терять терпение.
-  У меня еще есть веники из вереска и дрока. Они необходимы для уборки коровника или конюшни.
-  Нет у меня ни того, ни другого.
-  Вот видите, значит, вам необходимо приобрести коровьи колокольцы, как бы ваша  коровка не потерялась. Уверяю вас, что животное они беспокоить не будут, а вы будете знать, где оно находится.
Ларри понял, что переговоры зашли в тупик. Если не пойти на уступки, то бессонная ночь ему гарантирована. Назавтра он обещал явиться к Броуди, на день рождения Мэри. Ларри придумал, какой подарок он ей сделает. Сейчас надо поскорее избавиться от назойливого торговца. -  Хорошо, я возьму у вас лопаты и вилы.
Странными показались Ларри действия возницы. Он настежь распахнул ворота, и фургон въехал на двор. Здесь же возница сгрузил обещанное.  -  Неплохо бы горло промочить, хозяин. Еду я издалека, выдели мне место для ночлега, желаю отдохнуть.
Ларри колебался, если сейчас уступить, этот бородач может еще и завтра задержаться.
Незваный гость по-своему расценил его сомнения. Глаза возницы лучились весельем, лишая Ларри возможности, отказать ему, - Пожалуй, я в хлеву заночую или на чердаке. Я непривередливый. 
-  Сколько я вам должен за вилы и лопаты?
-  Ничего, хозяин, пусти переночевать, да, накорми, напои, вот и вся плата, так-то.
Ларри был доволен договором. Он разглядывал приобретение. Фланец лопаты был расположен под прямым углом к лезвию, деревянная ручка книзу расширялась.
-  Это чтобы вырезанный кусок не соскочил с лопаты. Все продумано до мелочей, не сомневайся.
-  Вижу. Вы проходите в дом, располагайтесь, сейчас будем ужинать.
Но за стол Ларри и его случайный гость  уселись нескоро. Когда ворота были наглухо закрыты, со стороны пригорка раздался звучный автомобильный гудок. Похоже, допотопный роллс-ройс спешил к его дому. Ларри стоял за воротами, во дворе, раздумывая, как ему избавиться от непрошенных визитеров? Три тяжелых удара заставили его вздрогнуть.
-  Эй, хозяева, открывайте. Служба ветеринарного контроля.
Ларри приоткрыл одну створку и натолкнулся взглядом на открытое удостоверение, выданное на имя мисс.. Он поздно вспомнил, что оставил очки на столе. Представительный вид обоих господ внушал доверие, перед такими, пожалуй, нельзя захлопнуть дверей.
-  Проходите, - Ларри пропустил гостей в узкую щель приоткрытой створки, решив, что приезжие пожаловали ненадолго.
Не успел Ларри и слова вымолвить, как спутник мисс, долговязый парень распахнул ворота, даже не испросив у хозяина согласия. Через минуту роллс-ройс занял место рядом с фургоном. Наверное, мисс, по выражению лица Ларри, без труда догадалась, что их вторжение озадачило хозяина, поэтому сразу же поспешила в наступление. - Министерство сельского хозяйства обеспокоено ситуацией с болезнями домашних животных. -  В руке она держала лист бумаги, на лицевой стороне которой была различима внушительная печать, - Данным распоряжением предписывается провести туберкулинизацию всех имеющихся в наличии животных и их владельцев, - закончила чтение решительная мисс.
Ларри только сейчас рассмотрел, какая она маленькая, в ней было чуть более полутора ярдов. Людей, с таким мизерным ростом в жизни встретишь нечасто, и если бы Ларри попытался припомнить, то перечисленных им можно было бы  пересчитать по пальцам.
-  Вы меня слышите, сэр? – окликнула его дюймовочка.
-  Да, но я не понимаю, что от меня требуется?
Когда в руках ее спутника появился огромный шприц, Ларри позабыл обо всем на свете. В его глазах появился ужас, который многие испытывают при посещении дантиста или налогового инспектора. Лишь благодаря марлевым повязкам, скрывающим лица служащих Министерства сельского хозяйства, Ларри не  заметил, что странная парочка визитеров буквально давится от смеха. 
-  Разве это и людям нужно? – Ларри опасливо покосился на шприц и штатив с пробирками.
-  Конечно, но для начала мы должны проверить ваших животных. Проводите нас.
Ларри понуро направился в хлев. Ему было жаль поросят, но еще большее смятение он испытывал при одной мысли, что длинная иголка достанет и до него. Пожалуй, перед этой самой проверкой он усадит министерских служащих ужинать. В погребе у него имелось вино из цветков бузины – верное средство для того, чтобы привести гостей в благодушное настроение, тогда они позабудут о любых распоряжениях. Ничего неподозревающие поросята в загоне атаковали изгородь, в ожидании, что сейчас им зададут корм. Освещение в хлеву было очень слабым, поэтому расстроить коварные планы проверяющих было несложно. Несколько умело опрокинутых досок, и Ларри падает, задевая при этом, мисс, сжимающую в руках ненавистный шприц. Еще при падении Ларри задел небольшой стожок соломы, приготовленной для подстилки, так, что с надеждой отыскать орудие пыток, можно было распроститься. Ларри ликовал, поросята были спасены.
-  У нас в автомобиле имеется запасной шприц.
Одним взглядом распорядительница отправила своего коллегу за ним. От всей души Ларри проклинал обоих. Со двора послышался звук автомобильного гудка и громкий оклик: «Эй, хозяин, распахивай шире ворота». Ну, уж нет, лучше он закроется в темном хлеву. От досады он готов был сбежать. В утешение поросята розовыми пяточками уткнулись ему в ладонь, легонько покусывая ее. Бедняги совсем не ведали, что их ожидает. Может, удрать вместе с ними? Из курятника слышалось громогласное кудахтанье, пора было и птице задавать корм. Нет, побег – неудачный выход из положения. Словно дряхлый старик Ларри поднялся и заковылял к выходу. Участок, прилегающий к дому,   стал похож на автомобильную стоянку. Рядом с видавшим виды роллс-ройсом пристроился новый вольво. Вновь прибывших нигде не было видно, значит, уже успели зайти в дом. Избавиться от них, ему, вряд ли, под силу, но и мириться с происходящим Ларри не собирался. В растерянности он присел на ступеньках, у порога. Безуспешно он пытался отыскать в кармане джинсов сигареты. Какая незадача, оставил их в доме. Это внезапное нашествие ему придется пережить, скорее всего, дня через три Ларри будет вспоминать о нем со смехом, а сейчас…очень хотелось курить. Кто-то присел рядом, Ларри не обернулся. Через полчаса, сорок минут  станет темно, а он все будет сидеть на пороге собственного дома, не смея зайти вовнутрь. Послышался тихий вздох, будто кто-то, разгадав его мысли, грустил вместе с Ларри.
Он не выдержал и первым нарушил молчание, - К чему все эти выражения сочувствия, когда я не знаю, как избавиться от вас? Дом полностью в вашем распоряжении, оставьте, наконец, меня в покое.
-  Пойдем в дом, Ларри.
Мгновенно обернувшись, Ларри увидел Зубайдат. – Как ты сюда попала? – вопрос не отличался оригинальностью, но Ларри желал слышать любимый голос.
-  Приехала вместе с Саймоном и Ведминой.
Ларри вбежал в дом и с трудом поверил своим глазам. Стол был накрыт, а за ним, кроме названных Зубайдат, сидели Ирида Кроуни, Филипп Растиньяк, Исаак Монморенси. Зубайдат подвела растерянного Ларри к столу. Собравшиеся хором пропели «С днем рожденья, тебя», и лишь тогда Ларри поверил, что у него нет галлюцинаций. Предательски затряслись губы и стали мокрыми глаза, комок в горле мешал ему говорить. Сглотнув, Ларри еле выдавил из себя, - Спасибо.
-  Не забудь взглянуть на наши подарки, в хозяйстве они пригодятся.
Ларри поднял глаза на говорившую. Как же давно он не видел Ведмину!
-  Долой  воспоминания, будем веселиться. – это, конечно, неунывающая Ирида.
-  Ларри, скажи еще раз, как рад ты нашей встрече.
-  Не все, кто хотел, смогли приехать, но не будем о них, лучше поведай нам, как ты тут?
-  Да, ребята, я ужасно рад, особенно тому, как вы меня разыграли. Но без воспоминаний…
-  Мы сегодня вполне обойдемся, - продолжила за Ларри Ирида.
Застолье было в самом разгаре, когда пожаловал еще один гость, на этот раз не прозвучали призывные автомобильные гудки. Кто-то неизвестный оставил машину за воротами. Как ни  в чем не бывало гремели о тарелки ложки и ножи, беззаботно щебетала неунывающая Ирида, и даже молчаливый Саймон время от времени вставлял в разговор пару слов. Ларри не хотел обманываться в ожиданиях, но Провидение услышало его немой призыв. На пороге возник Рокки Мал,Истфайе. Ларри сделал ему навстречу несколько шагов, бросился в раскрытые объятия.   
-  Патти не смогла приехать, но велела крепко поцеловать тебя, - на ухо Ларри произнес вошедший, а затем, обращаясь к сидящим, добавил, - Всем привет.
Ларри не сводил встревоженных глаз с кузена, и все-таки не выдержал и спросил, -  Что с ней?
-  Не бери в голову, все нормально. Ее не отпустил еще один из Мал,Истфайе.
Глаза Ларри радостно заблестели. Теперь у него есть племянник, - Давайте выпьем за нового представителя благородного семейства, за…- Ларри вопросительно посмотрел на брата.
-  За баронета Ларри Мал,Истфайе.
Давно он уже не чувствовал себя таким счастливым. Все, кто ему дорог, собрались вместе, как в старые, добрые времена, но почему так тревожен взгляд серо-голубых глаз Рокки? Вниманием Ларри завладел уставленный блюдами стол, здесь было на что посмотреть. Он положил на тарелку жаркое из говядины, щедро сдобренное индийским маринадом. Оно благоухало. Нет, пожалуй, Ларри показалось. Рокки улыбается и не отстает от остальных в поедании вкуснейших кушаний.
-  Признавайтесь, дамы, кто из вас готовил пирог из индейки?
-  Я, - робко ответила Ведмина, - Что-нибудь не так?
-  Наоборот, все восхитительно. Наши дамы прекрасно готовят, за это я и люблю их, - Филипп обворожительно улыбнулся, - Жаль, что я не вижу на столе жареных в гриле кальмаров. Где они?
-  Действительно, где? – эхом вторила Ирида, - Наверное, спрятались где-нибудь, за южной оконечностью мыса Сираками, избавившись от содержимого чернильных мешков. Глупые твари просто не ведали, что ты станешь интересоваться ими.
-  Очень смешно. Бьюсь об заклад, что из твоего на столе нет ничего.
-  Вот и ошибаешься. Ирида приготовила винно-фруктовый пудинг, - с достоинством ответил за подругу Исаак Монморенси.
Филипп пробежал глазами по столу и заметил упомянутое. Шестнадцать выпуклых треугольников сходились в центре, украшенном консервированными вишнями, инжиром, дольками лимона. Слабый аромат белого вина ощущался даже на расстояние. Растиньяку недолго пришлось любоваться творением Ириды. Кусок этого разноцветного лакомства очутился у него на тарелке.
-  У меня есть хороший тост.
Все посмотрели на Саймона. Узкое лицо его еще более вытянулось и приняло
торжественно-печальный вид. – Давайте выпьем за тех, кого с нами уже нет.
Тост поддержали. Каждый в эти минуты вспоминал о тех, кто был ему дорог. Непривычно было видеть грустным лицо вечной выдумщицы Ириды Кроуни. Ларри даже показалось, что она сейчас расплачется.
-  Ребята, это Саймон о директоре Школы магии говорит. Летом она умерла в результате неизлечимой болезни.
-  Вот так вот, даже волшебство не помогло, - пролепетал Филипп.
-  А нашего Саймона назначили директором, - добавила Ведмина.
-  Так что же мы грустим? Это надо отметить, - воскликнул Ларри.
-  Я хочу, чтобы мы выпили за тех, кто погиб седьмого июля этого года. Лондонская полиция ничего не сделала для того, чтобы уберечь людей от смерти. Нет терроризму!  Давайте вспомним о тех, для кого никогда не наступит завтра.
На несколько минут за столом воцарилось молчание. О непрерывном течении времени напоминало дуновение переменчивого осеннего ветерка, да стук старого клена в окно. Мерно тикали стенные часы, уходили в вечность секунды, и было больно осознавать, что для многих все самое лучшее осталось позади. Рокки искоса смотрел на брата, размышляя, может быть, сейчас позвать его на перекур или дать еще возможность насладиться радостью долгожданной встречи?
Второе пересилило, и, положив на тарелку греческий салат, Рокки занялся им.
-  Что это за похоронная процессия? Разве англичане не умеют веселиться? Придется чужестранцам показать, как это делается, - Филипп подмигнул Зубайдат, приглашая поддержать его, но поздно заметил, что ее место опустело. Вместе с ней исчез и Ларри. Месье Растиньяк не умел унывать, даже пребывая в заточении, он находил повод для шуток, - Вот, когда я прохлаждался в Мьянме…, - начал он свой рассказ.
На небе загорелись звезды, сегодня они казались Ларри ближе, ему хотелось поделиться с ними счастьем, - Тебе не холодно, Бэтти?
Она отрицательно покачала головой. В разлуке она мечтала о том, что при встрече они поведают друг другу все свои тайны, но сейчас слова были не нужны. Рука Зубайдат лежала на его  широкой ладони, и это уже было счастьем -  стоять рядом, положив голову ему на плечо, чувствуя при этом, что нечто подобное испытывает и любимый человек. -  Я хочу, чтобы эта ночь никогда не кончалась, и над нами вечно горели звезды, смотрели на нас глазами тех, кого уже нет на земле.
-  Обещаю, что именно так все и будет. Через полсотни лет ты и я будем сидеть в саду среди цветущих яблонь, а яркие звезды будут нам казаться еще ближе.
-  Почему? – Зубайдат улыбнулась.
-  Они будут звать нас на небо. Все когда-нибудь уходят туда.
-  Ты не оставишь меня одну?
Что-то трогательно робкое было в ее вопросе. И если бы Ларри пришлось  успокаивать маленького ребенка, он сделал бы это именно такими словами, - У нас с тобой будет все, как в старой доброй сказке: «Они жили долго и счастливо и умерли в один день».
-  Я не слышал начала, но у французов принято дам пропускать вперед, - прямо над  головами влюбленных раздался голос Растиньяка.
-  Туда обычно не торопятся. Как поживают дейлсбредские овцы, или они плод твоего богатого воображения? – лукаво спросил Ларри.
-  Неплохо. Уже, наверное, освоились у тебя в хлеву. Хочешь, сходить посмотреть?
-  Нет, сходи один.
Филипп догадался, что друг хочет побыть с любимой наедине, и вернулся в дом.
Тамошнее общество было похоже на сонное царство: Исаак Монморенси докладывал о высоких энергиях. Ирида, не теряла времени даром, расправляясь с лимонным пирогом,  который успел получить ее положительную оценку. Ведмина скучала, Рокки что-то набирал на клавиатуре СОПМнаРа, и лишь один Саймон, из чувства деликатности, внимал говорившему. По его сосредоточенному виду можно было догадаться, что для него затруднительно представить себе и космические ливни, и взаимодействие кварков друг с другом.
-  Понимаешь, мы живем на острове знаний, окруженном морем нашей неосведомленности. По мере того, как наш остров расширяет границы, прилегающая к нему область неопознанного то же расширяется.
-  По-твоему, человеку знание неподвластно? – Филипп решил и тут привлечь к себе внимание.
-  Ты все не так понял, Филипп.
-  Да, я, вообще, ничего не понял. Научные термины пугают меня. Лучше ответь, как наука смотрит на теорию космической катастрофы?
-  Это ты предсказание Нострадамуса имеешь в виду? Совершеннейшая глупость. Точно так же и Лавкрафт со своей Книгой мертвых опростоволосился. Большинство прогнозов на будущее делают малограмотные люди, опираюсь на собственную интуицию. Что нам повествует толковый словарь об этом понятии?
-  Что? – вторил Исааку Филипп.
-  Непосредственное постижение истины без логического обоснования, основанное на предшествующем опыте есть интуиция. Так, что же получается, что господа прорицатели уже успели пережить ни один конец света?!
-  Но Некрономикон, все же, существует, - неуверенно выразил собственное мнение новый директор Школы волшебства, - И там сказано: «…но придет он, отмеченный зигзагом молнии, чтобы победить…»
-  Бред. Тот, кому молния расписалась на лбу, более не только ходить, но и дышать не может. А ты, Саймон, видел того, кто сочинял эту книгу?
Филипп усмехнулся, - Ты даешь, Исаак! Еще спроси у него, видел ли он Господа Бога?
-  Сравнения неуместные, - обиженно произнесла Ведмина, - Может быть, вы станете смеяться надо мной, но мне, кажется, что наверху кто-то есть, и он все-все видит.
-  Жаль, что он не может поблагодарить тебя за поддержку. Рокки, а ты как считаешь?
-  Думаю, что в жизни каждый получает по заслугам.
-  А дети, которые гибнут в младенчестве, в чем они провинились?
На свой вопрос Ирида так и не получила ответа. Ведмина начала прибирать со стола, и Ириде ничего не оставалось, как присоединиться к ней. Саймон заинтересовался содержимым книжного шкафа хозяина.
-  Кто-нибудь знает, куда направились Ларри и Бэтти? – обращаясь ко всем сразу, спросил Рокки.
-  Сегодня лучше их не беспокоить, - шепнул на ухо барону Филипп.
Гости, не дождавшись хозяина, начали укладываться спать. Пока Ведмина разбиралась с постельным бельем, Ирида прикидывала в уме, что разместиться восьмерым в трех жилых комнатах – задача не из легких. Стоило, пожалуй, заглянуть на чердак. По винтовой лестнице, чихая от скопившейся на ступеньках пыли, Ирида добралась до крышки люка. Она была неплотно прикрыта, похоже, что Ириду опередили. Скорее всего, это непоседа Растиньяк. Приподнимая крышку, Ирида невольно вздрогнула, ее испугал громкий скрип. На чердаке никого не оказалось. На покрытом пылью полу сохранились следы чьего-то пребывания. А что, если поискать пропавшие монеты? В прошлый раз ей повезло, может, и сейчас удастся отыскать что-нибудь стоящее?
Среди сваленных у стены холстов Ирида обнаружила несколько золотистых волосков. Ага, теперь ясно, кто здесь был до нее. Холсты были большей частью не окончены.  Непонятно, вообще, как они здесь оказались, Ларри не интересовался живописью. Не пропустила Ирида мимо внимания стопку старых газет, на ознакомление с ними она потратила немало времени. Попался ей на глаза и пожелтевший листок, скрепленный подписью короля Ричарда Плантагенета. Каким отточенным почерком стал писать Ларри свои произведения, отметила Ирида. Наверное, это наброски нового исторического романа.
-  Кто здесь? – собственный голос показался ей незнакомым. Шорох, чье-то свистящее дыхание наводили на мысль, что она на чердаке не одна. Увидеть пришельца Ириде не удалось, погас фонарь. В наступившей темноте где-то, совсем рядом скреблись мыши. Руки Ириды коснулось что-то холодное. Закричать ей помешал вопрос Исаака, - Что ты здесь делаешь?
-  Смотрю на звезды. Почему ты меня разыскиваешь, Исаак?
-  На чердаке пыльно, и бегают крысы.
-  И еще гуляют приведения. Ларри вернулся?
-  Нет, Рокки, по-моему, отправился на его розыски. Пойдем в комнаты. 
-  Ты хочешь спать?
-  Нет.
-  Тогда сиди здесь, - Ирида подошла к открытому окну. Ее круглое лицо было освещено Луной. Неизвестно, кто из них  беспокоился более: Ирида, вглядываясь в ночную даль или небесное светило, периодически исчезающее за облаками? – Ты знаешь, Исаак, у меня плохие предчувствия.
-  Опять за свое, - Исаак приблизился к Ириде и обнял ее за плечи, - Я все-таки уведу тебя. – Неожиданно, девушка проявила упорство, и ему пришлось смириться, - В чем дело, Ида?
-  Кому-то из нас угрожает опасность, причем человек этот даже не догадывается….
-  Здесь что, проводятся занятия по астрономии?
-  Кликала беду, а пожаловал Растиньяк, - шепнул на ухо Ириде Исаак Монморенси. Обращаясь к вошедшему, он поинтересовался, - А тебе не спится?
-  Спит здесь только чета Финниганов. Все остальные бодрствуют, -  Филипп мягко оттеснил Ириду от окна, залюбовавшись открывшейся панорамой.
Исаак за его спиной, в утешении нежно целовал подружку. Ирида, неохотно вырывалась, вызывая недоумение возлюбленного.
-  Филипп, тебе не попадалось на глаза что-нибудь подозрительное?
-   Как тебе сказать…
-  Только давай без шуточек, я серьезно. По дороге в Леруик нам встретился огромный зверь, с желтыми глазами. Он был похож…
-  На волка с дымчато-серой шерстью.
-  Ты его то же видел? – в изумлении спросила Ирида.
-  Я его вижу сейчас. Оказывается, на земле еще есть кое-что увлекательное….
-  Дай мне взглянуть, - Ирида грубо оттолкнула Филиппа, проследив в указанном им направлении. Там, на залитом лунным светом пространстве, невдалеке от дома она увидела Ларри, склонившегося над телом неизвестного. – Бежим, - бросила на ходу Ирида и потащила за собой Исаака.
Крутую лестницу они преодолели за кратчайшее время, позади, перепрыгивая  через три ступеньки, торопился Филипп. Втроем они выбежали за ворота и заметили всадника, стремглав проносившегося в том же направлении. Ветер едва донес до испуганной троицы его крики: «Я видел его. Держите убийцу».
На месте недавней трагедии уже собралось несколько человек, среди которых Ирида  рассмотрела Рокки и Зубайдат.
-  Как пострадавший? – спросила у нее Ирида.
-  Он мертв.
«Позовите полисмена», «Кого убили?», «Господи, когда это кончится?» - переговаривались между собой собравшиеся. «Никто из здешних на подобное не способен», - эти слова прозвучали рядом со стоявшими волшебниками. Местные фермеры и наемные работники не пытались скрыть своих чувств, казалось, достаточно малейшей искры, чтобы Леруик вспыхнул, подогреваемый жаждой мщения.
-  Надо уходить, Зубайдат. Разве вы не видите, нас сейчас сотрут в порошок, - беспечное выражение исчезло с лица Филиппа, - Черт, я и не думал, что все так серьезно.
Он первым подал пример всем остальным. Вскоре его догнали Исаак и Ирида. Только они успели вбежать во двор и закрыть за собой ворота, как раздались автомобильные гудки. Филипп бросился в дом, Ирида опасливо озиралась по сторонам. Не прошло и двух минут, как вернулся Растиньяк, - Давайте быстрее, мы уезжаем.
-  Почему прямо сейчас? – Исаак вынужден был последовать за Филиппом, так, как тот безуспешно пытался открыть двери его роллс-ройса.
-  Мне и так хватает неприятностей с английской полицией. Давай же, Исаак, я вас прошу, живее.
-  А как же Саймон и Ведмина?
-  Я их уже предупредил. Вероятно, они собираются в дорогу, - Филипп в нетерпении постукивал по двери старого автомобиля. 
Исаак посмотрел на Ириду вопрошающим взглядом. Она не медлила с ответом, – Я не поеду. Неужели ты не понимаешь, Филипп, что наше бегство похоже на предательство? Это отвратительно, нехорошо.
-  Отвратительно сидеть в камере по доносу нехороших людей. Черт с вами, если не желаете уезжать, я поеду с Финниганами.
Филипп вновь бросился в дом. Ирида побежала за ворота, Исаак кинулся ей вдогонку. -  Ирида, может быть, на этот раз Филипп прав?
-  А Ларри, вы подумали, что будет с ним? Местные разделаются с ним, как в прошлый раз…нет, даже хуже. А, - Ирида обреченно махнула рукой, - Ты же не ведаешь, что здесь творилось почти год назад. Я не поеду, понял? И никто меня не заставит бежать, ранее того, как я выясню, что с Ларри, - Ирида, сторонясь освещенных мест, пошла быстрым шагом.
Исаак, глядя ей вслед, гадал, куда она направляется? Потакать ее капризам он не собирался, но и не желал, чтобы с подругой случилось что-нибудь плохое. Ругая ее, он вынужден был отправиться следом, стараясь не попадаться ей на глаза.
Леруик просыпался. Фермы располагались неподалеку друг от друга, и вскоре тревожная весть об убийстве распространилась по окрестным  домам. Рокки стоял в стороне от группы местных жителей, и будто не замечал неприязненных взглядов, делая вид, что поджидает кого-то, тем временем, прислушиваясь к их разговорам.
Он не вздрогнул, когда Зубайдат легонько тронула его за руку, - Мы не можем отойти в сторону? Мне надо поговорить с тобой.
-  Говори здесь, если мы уйдем, вся эта оголтелая орава кинется к дому Ларри, и уж, конечно, не для того, чтобы узнать, нет ли у него в доме сквозняков.
-  Кажется, я догадываюсь, кто мог это сделать, - как можно тише произнесла Зубайдат. Рокки пододвинулся к ней вплотную и обнял за талию, - Извини, будет лучше, если они будут считать нас парочкой влюбленных. Сейчас я весь во внимании, Бэтти.
-  Когда мы шли с Ларри по лугу в направлении леса, нам встретился крупный волк. Он был просто огромен, я таких великанов ранее не видала.
-  Где же он выискал себе жертву?
Зубайдат пожала плечами, Рокки склонил к ней голову, так, что она почувствовала его прерывистое дыхание на своем лице, - Не убедительно. Полицейским, как правило, мало одной жертвы и свидетелей, им необходим преступник.
-  Мы расстались с Ларри около дома. Его кто-то позвал. Он ушел, и больше я его не видела. Я волнуюсь, Рокки. Где он, что с ним?
-  Будем надеяться, что он далеко отсюда, - последние слова барон Мал,Истфайе произнес шепотом, - Думаю, что и тебе пора уезжать из Леруика. Поспеши, может быть, ты еще застанешь Ириду и Исаака Монморенси. Остальных, предполагаю, уже и след простыл.
-  А как же ты?
-  Обо мне не беспокойся. Я исчезну последним, это будет очень скоро, - Рокки взглянул на небо, усыпанное звездами. Ночь близилась к концу, еще час с небольшим, и начнет светать. Медленно растворится в предутренней дымке полнолицая Луна, заалеет на востоке, предвещая погожий день восходящее солнце, и время будет упущено.
В спину ему уткнулась чья-то голова, почти сразу же тихий голос спросил, - Вы не видели Ларри?
-  Видел, он сильно извинялся и просил вас не беспокоить его ближайшие…два месяца.
-  Это точно? – Ирида не сводила недоверчивого взгляда с Рокки.
-  Да, еще он просил, чтобы вы, уезжая, захватили с собой миссис Хиллсайд.
-  Ладно, если он этого желает, что ж, пойдем собираться в дорогу. До встречи, Драко, - уходя, Ирида добавила, повернувшись к Зубайдат, - Мы будем ждать тебя у поворота, за большим холмом. Не задерживайся, Бэтти.
-  Хорошо.
Ирида, а за нею и Исаак ушли, что не осталось незамеченным. Человек пять из местных откровенно враждебно поглядывали в их сторону и, наверное, неслучайно в руках одного из них оказались вилы.
-  Ты уверен, что с тобой ничего плохого не случиться?
Рокки слабо улыбнулся, отчего красивое лицо его стало по-детски наивным. - Подумай о себе, о собственной безопасности я как-нибудь позабочусь. Можешь мне поверить, риск не для меня.
-  Когда мы все снова встретимся? – чувствуя близкое расставание, спросила Бэтти.
-  Когда тебе удастся встретить Ларри?- задал Рокки встречный вопрос.
Темные глаза Зубайдат стали влажными, испытывая неловкость, она сделала вид, что поправляет волосы. Рокки не спешил утешить влюбленную женщину, догадываясь, что настойчивая забота заставит ее еще больше страдать. Повинуясь секундному порыву, Зубайдат тихо произнесла,  - Жалею, что так и не успела сказать ему, как сильно люблю его.
-  Он знает об этом, - заметив вопросительный взгляд собеседницы, барон тут же добавил, - Ларри умеет читать мысли, Бэтти. Лучше будет, если ты поторопишься. Исаак ждать не любит. Прощай.
-  До свидания.
Лишь только Рокки остался один, он обратил внимание на то, что обстановка накаляется. Несмотря на то, что полицейские закончили осмотр предположительного места преступления, собравшиеся, не желали расходиться. В ожидании машины медицинской службы около тела жертвы был выставлен сторожевой пост.
-  Расходитесь, господа, - один из полисменов, тот, что был постарше, обратился к внезапно смолкнувшим жителям, - Допросы свидетелей начнутся с завтрашнего дня.
-  Одного из них мы и сейчас опросим.
Полицейский проследил по направлению угрюмых взглядов из толпы и заметил Рокки. – Господа, не занимайтесь самоуправством. В Англии существует совершенная система  правосудия.
..» которая не в силах защитить невиновного и покарать убийцу», - мысленно продолжил Рокки.
Полицейских более никто не слушал. Здоровенный крепыш с вилами наперевес двинулся в сторону барона Мал,Истфайе. Тот оглянулся, позади простирался луг. В предрассветной темноте он казался бескрайним. С трудом Рокки удавалось сохранять спокойствие. Если сейчас поддаться мгновенному импульсу и побежать, то можно стать следующей жертвой. Рокки стал медленно пятиться, стараясь, как можно быстрее, приблизиться к дому. По его расчетам, все из их компании должны были успеть разъехаться.
-  Мистер, - окликнул его полицейский, - Попрошу вас задержаться.
Вмешательство полисмена не охладило ярости, переполнявшую толпу местных жителей, - Пускай проваливает. Пока не появились всякие приезжие, мы жили спокойно.
Обладателю вил вторили остальные, - Теперь ночью на двор выйти страшно.
-  А что тебе ночью во дворе делать? Ночью спать надо.
Еще немного, и для него пребывание в Леруике может закончиться плачевно. Лишь, когда за Рокки захлопнулась дверца полицейского автомобиля, он облегченно вздохнул. «Спаси и помилуй», мысленно твердил испуганный волшебник, разом позабывший об Огненном Кольце.
-  Это точно, - будто прочитав его мысли, сказал полисмен. - В соседнем Крамтоне одного из приезжих едва не забили камнями, когда в городке стали гибнуть домашние собачки. Оказывается, местные решили, что невольная жертва их заблуждения разбрасывал отравленную колбасу.
Разговорчивый полицейский оказался еще и по-профессиональному любопытным. Он подробно расспросил Рокки, выяснив не только, кто он, откуда родом, к кому приезжал, кто его друзья и чем они занимаются, но и потребовал опрашиваемого в деталях пересказать все известные ему обстоятельства дела.
-  Да, здесь, в Леруике твориться что-то необъяснимое. В прошлом году было совершено нападение на мисс Броуди, найден труп неизвестной девочки, а уж, сколько скота погибло, вспоминать не хочется. На местных не обижайтесь, их можно понять. 
Рокки выразил свое согласие полисмену, но на душе у него было тревожно. Все, о чем говорил полицейский, могло иметь нежелательные последствия. Согласно услышанному, не только Ларри, но и сам Рокки вызвал подозрения у инспектора Хидса. Сквозь его показное простодушие, несложно было уловить тонкий расчет. Припоминая все, что он успел поведать дотошному полисмену, Рокки надеялся, что он не сболтнул ничего лишнего. У этого инспектора Хидс явно что-то на уме, с лица Рокки не сходило озабоченное выражение. Инспектор, кажется, что-то спрашивал его, но барон Мал,Истфайе смотрел куда-то, поверх его головы. Меркли одна за другой звезды, наступало утро. В запасе у Рокки оставались считанные минуты, но если попросить инспектора высадить его прямо сейчас, на обочине шоссе, не будет ли это выглядеть подозрительно? Насколько Рокки было известно, инспектор направлялся в Инвернесс. Версия происшедшего в изложении Хидса не будет выглядеть необоснованной, Рокки в полицейском управлении ожидает неизвестность. Кто поверит в то, что оборотень Трэвор сбежал из тюрьмы, для того, чтобы бросить тень на честное имя Ларри? Еще менее вероятным покажется предположение Рокки о том, что кто-то из знакомых сержанта Ровэрта подбросил на чердак дома Ларри Огненное Кольцо, для того, чтобы, исполнив свое черное дело, сержант-убийца мог благополучно скрыться.  Этот кто-то все очень хорошо продумал. Единственное, что он позабыл учесть, что настоящая дружба еще чего-то стоит.
-  Остановите, пожалуйста, машину.
При расставании инспектор Хидс предупредил Рокки о его гражданском долге содействовать следствию, - Вам необходимо в ближайшие два дня явиться в полицейское управление на Диккори-стрит для дачи показаний.
Легко отделался, подумал Рокки, когда полицейский автомобиль скрылся из вида. Неизвестно, какие еще испытания сваляться на голову барона Мал,Истфайе. Жить, как Ларри, жизнью бродяги, он не может. Песнь вольного ветра звучит лишь для тех, кого мало, что удерживает в этом мире. Жизнь не прощает ошибок, но ради кузена ему пришлось позабыть об этой истине. Время, которое складывалось из необратимых мгновений, неуловимо, жаль, что Рокки поздно научился дорожить им. Пройдя несколько десятков шагов вперед от дороги, он вынул из кармана плаща тонкий светящийся ободок и надел его на указательный палец левой руки. Удивительной метаморфозе, произошедшей с бароном Мал,Истфайе был свидетелем одинокий  путник, торопливо шагавший навстречу новому дню.

                2004-2005 гг.