Люди и звери. Глава 31. Будь здоров, Леша!

               




          Все произошло именно так, как она говорила Поликашиной. В июле завалила экзамены в университет и с чистой совестью явилась устраиваться на работу в зоопарк. Перед матерью ей не было стыдно, потому, что она все-таки предприняла попытку пробиться в студенческие ряды, увы, неудачную. Вдвоем с мамой они немного всплакнули, душа же Милкина ликовала. Работать в любимом зоопарке с обожаемыми лошадьми, можно сказать, предел ее мечтаний. С зарплатой не повезло, всего семьдесят рублей, но это лишь начало. Когда ей исполниться восемнадцать, она перейдет в конюхи, к тому времени Валька с Эдуардо уедут в свою драгоценную Мексику, и это уже к ней, Миле станут являться девочки-юннатки, готовые за удовольствие сфотографироваться на лошади, отбить столько денников, сколько она, Мила им укажет.
-  Мила, расскажи, что на собачьей выставке было?
Откинув со лба жесткие кудряшки, Пршеронская позволила себе расслабиться, своим не к чему «пускать пыль в глаза». – Пришли мы туда впритык, только, только к рингу успели. Яшина вела Батыра, а я – Адыгею, в ринге молодняка. В итоге Батыр получил отлично, а мне судья выговаривал: «Девочка красивая, а собаку водишь не умеешь», - передразнивая, Мила выпятила вперед свой плоский животик, по-хозяйски уткнула руки в бока, состроила такую рожу, что зрители не удержались от смеха.
- Ну, Милка, если ты себя в таком ракурсе выставляла, удивляюсь, как тебе медаль не дали.
Оксану Федину дополнила первая певунья на конюшне Ольга Малахова, - На фига ей медали? Ей жених, нет, спонсор нужен. Правда, Милка? По заграницам разъезжать…
- К лошадкам прицениваться. Милка так глазками стрельнет по сторонам, и …
- Мужики, те, что послабее, упадут, сраженные ее прикидом – безразмерными семейными трусами, поношенной футболкой и перешедшими по наследству кирзачами. А, я позабыла, нашей принцессе только офицерские подавай.
Собравшиеся за послеобеденным чаем без энтузиазма выслушали реплику Гвоздиковой. Свободного стула для Лены не нашлось, пришлось позаимствовать из кабинета Тамары Сергеевны, усилия желающей почаевничать оказались напрасны. Когда она вернулась к столу, конкурировать ей было не с кем. Вместе с людьми загадочным образом исчезло угощение: печенье овсяное и сушки с маком. Опережая опоздавшего Закира, Лена выхватила у него из-под носа сдобную булку по девять копеек, которые по причине дешевизны и постоянного наличия в ассортименте стекляшки, продовольственного магазина, расположенного как раз по соседству с зоопарком, были частыми гостями на обеденном столе. – Чего это у наших, трудовой порыв?
Закир молча сглотнул слюнки и вышел из-за стола. Гвоздикова усмехнулась, но когда последний сотрапезник исчез из поля зрения, выражение ее лица изменилось.
Пионерчики ее ненавидят, а за что, разве она кому-нибудь съездила по физиономии или забыла вернуть вовремя долг? Эти правильные не привыкли материться, не смолят, как паровоз и занимаются общественной работой, вернее, создают видимость занятий ею. Ну и что. В жизни не часто встречаются люди, которые выражаются, как Наталья Ростова. Сомнительно, что субботники и воскресники сделают окружающий мир чище. Призыв отработать внеурочно в пользу голодающих из слаборазвитых стран Африки из той же оперы, что и предложение сбора средств для коренных жителей Антарктиды. Выходит, что ее вина лишь в том, что она, Гвоздикова не такая, как все. Она почти три года в зоопарке, а друзей так и не встретила. Юля исчезла из ее жизни, и теперь Лена в замешательстве, а стоит ли, вообще, что-либо менять? Если нашелся друг, просто от кого попало, Лена помощь не примет, и дал ей денег на операцию плюс «длительный реабилитационный период» - это не ее заморочки, а пластического хирурга, к которому Лена ходила на консультацию, Гвоздикова все же решилась бы на перемены в жизни. Жаль, что под дождь из денежных купюр попадают только красотки и особы предприимчивые.
Когда в воображении Лены возник человек в белом халате и хирургической маской на лице, она крепко зажмурила глаза. Врачей она боялась с раннего детства. Они приходили к ней, когда не были нужны и делали больно, а после этого, невзирая на их заверения, ей не становилось лучше. Но еще больше оснований к недоверию Лена испытывала по отношению к учителям, которые словно соревновались друг с другом в искусстве унижения «не такой, как все».
В младших классах, на линейках ее часто стыдили за неопрятный внешний вид. Лена ужасно не любила школьную форму, она отрезала все рюши с фартука, но еще большее отвращение у нее вызывали бантики, которые умудрялась на глазах у всех нацеплять на ее коротко стриженные волосы классная руководительница. В этот момент над Гвоздиковой смеялись все, включая саму исполнительницу действия, а Лена от обиды едва сдерживала слезы. Лена ужасно мучилась, когда у нее начала расти грудь, к тому возрасту, четырнадцати годам, она твердо решила стать парнем. Стесняясь своего тела, она носила бесформенные рубашки, которые поначалу таскала из отцовского шкафа, а после, когда помогала соседке-почтальону, стала покупать обновы на заработанные деньги.
В пятнадцать, едва окончив восьмилетку, Лена бросила учебу. До восемнадцатилетия, когда она попросится на службу в армию, надо было еще дожить, а главное, чтобы было на что, жить. После смерти мамы Лена осталась жить с отцом-алкоголиком. Ради того, чтобы ее не определили по детскому возрасту в интернат, Гвоздикова скрывала ото всех: вездесущих соседей, сослуживцев отца, пока его не уволили с работы, от дворовых приятелей об очередном запое горе-родителя. Часто дома нечего было есть, вдобавок те деньги, что Лена зарабатывала на почте, отец находил и пропивал. Лене приходилось поздно вечером бродить по окрестным улицам в районе Динамо в поисках пивных бутылок. Иногда ей везло, попадалось пять, шесть, а однажды Лена нашла девять бутылок, одна из которых была из-под вина. На донышке что-то оставалась и после недолгих раздумий, отбросив в сторону соображения брезгливости, Лена осушила бутылку до дна. На вырученные от сдачи стеклотары деньги она покупала себе еду и сигареты. К куреву Лена пристрастилась еще в школе. В шестнадцать получила паспорт, однако устроиться на работу, как она рассчитывала, оказалось непросто. Без навыков ей предлагали должность уборщицы, нянечки в детском саду, а Лена выбрала место ученика слесаря на механосборочном заводе. Учили ее прямо на рабочем месте, без всякого ПТУ, но вот, беда, когда пришлось, как всем работникам завода отправляться на профессиональный осмотр в поликлинику, выяснилось, что для работы у станка она не годиться. Почему, ну, почему ей так не везет, гадала Лена. Сил у нее хватает, навыки она постепенно приобрела бы, и зарплата в шестьдесят рубликов ее пока устраивала. Отчего Лена ненавидела свое тело? Гадкую, мясистую грудь, которая набухала всякий раз во время месячных, широкие бедра Гвоздикова считала позорным недостатком, но ничего с ними поделать не могла. В ее скудном гардеробе не было юбок и платьев, вместо традиционных колготок, она даже в зимний период надевала носки, а люди на улице упорно называли ее девушкой.
Ей опостылели косые взгляды, которые бросали ей вслед прохожие. Находились среди них и такие, кто сочувственно крутил пальцем у виска. Это было, когда Лена в целях экономии времени уходила на работу в зоопарк, куда она по достижении семнадцати лет устроилась кучером, в старом отцовском галифе и кирзачах. А ей не нужно было ничье сочувствие, ее устраивало безразличие, пусть принимают ее такой, какая она есть или просто не замечают. А потом появилась Юлька, и Лена изменила взгляд на свою жизнь. О службе в армии и об отце-алкоголике она более не вспоминала. Гвоздикова стала подолгу крутиться у зеркала, подмечая, что именно необходимо изменить в себе. И тогда ей впервые пришла мысль о смене пола. Своими соображениями она поделилась с Юлькой, это случилось спустя несколько месяцев после их знакомства. Лена опасалась, что любимая девушка не оценит ее затеи. «Если у тебя получится, то и я хочу превратиться … в  принцессу, просто закрыть глаза, а, открыв снова, увидеть себя в красивом бальном платье с украшениями, а рядом пусть будешь … ты», призналась Юлька.
Она хотела видеть рядом с собою принца, а не меня, догадалась Лена. Значит, я должна превратиться в принца, решила она. Для перевоплощения нужны были деньги, много денег. Где их раздобыть, Лена пока не ведала.
Вот малышка Бэмпи, кажется, все знает наперед, но никак не привыкнет к тому, что сначала свою порцию каши получает ее мать, Бэла. Бэмпи уже полтора года, но она до сих пор проживает в одном деннике с собственной матерью. «Так скорее она привыкнет к седловке», объяснила Тамара Сергеевна. Объезжать молодую кобылку вызвалась Королева. Светка – опытная всадница, а с ее миниатюрным телосложением Бэмпи будет легко привыкать ходить под седлом.
Денники Сэлви и Эстета пусты, бросив беглый взгляд к началу длинного ряда лошадиных апартаментов, Лена подметила отсутствие Арка. Ясно, Светка устроила девицам развлечение. Что ж, выходит она поторопилась с кормлением Бэмпи, могла бы и ее погонять на корде.
На небольшом импровизированном манеже неспешно рысили трое верховых. Головным стоял Эстет, за ним шел Арк под седлом у Королевой, замыкала тройку Сэлви, самая ленивая кобыла на конюшне, да и всадница ей попала не ахти,  Лариска Жарова. Лошадь чувствует всадника, и ведет себя соответствующе. Сэлви часто вскидывает голову, Жарова в любой момент может очутиться на земле.
- Не распускай повод, слышишь, Лариса, - предупредила ее Лена.
Жарова не успела воспользоваться советом. В тот самый момент, когда она поправляла очки, зловредная кобыла поддала задом, и всадница едва не вылетела из седла.
- Шагом, - тихо скомандовала Света.
Смена перешла на более спокойный аллюр. Отшагиваются, значит, скоро будут заводить, заключила Лена.
- Хочешь прокатиться? - услышала она за спиной.
Знакомый голос принадлежал Титову, вопрошал он свою любимую Нину. Далее последовали действия, из двоих лошадок, Сэлви Алексей сразу исключил из числа претендентов, в выборе ему помогла Королева. Серый в яблоках араб в нетерпении пританцовывал, пока Алексей подсаживал Нину в седло.
- Сэлви, домой. Мила, ты как?
- Я  еще порысила бы.
Согласилась. А Пршеронскую не требовалось уговаривать, зато  Жарова была огорчена. Сэлви ей помогал вести в поводу Титов. Гвоздикова шла за ними следом. Лешка что-то говорил Ларисе, но гораздо больше внимания к его словам, чем того требовалось, проявляла торийская кобыла. В меру упитанная Сэлви поводила ушами, а у входа в конюшню задрала хвост.
- Вот зараза! – не выдержала Гвоздикова, - Не могла на манеже сделать.
- А, может, она хотела заслужить твое внимание, - полушутливо предположил Титов.
Лена сквозь зубы прошипела, - У нее это получилось.
- Я уберу.
Лариса некрасивая, но хорошая. Вот бы ей встретить такую, но лучше бы Юлька отыскалась.
- Хочешь, я скажу, о чем ты думаешь?
Пока Лариса расседлывала Сэлви, Лена и Леша прошли в комнату отдыха. Из-за пазухи Титов извлек два тульских пряника в упаковке. – Будешь?
Лена кивнула головой, - Я поставлю чайник. Кстати, кто-то обещал сказать, о чем я думаю.
От пристального взгляда серо-голубых глаз было не так-то просто утаить  свои мысли. Лена улыбнулась, но мимика и подвела ее.
- Перестаралась. Ты расстроена, правильно я говорю?
- Если тебе все обо мне известно, зачем спрашивать?
Тихий вздох предвосхитил ответ, - Никому о себе полностью знать не дано.
- Как сказала бы Люська, «когда все знаешь, жить не интересно», после короткой паузы, Гвоздикова вернулась к вопросу, - Так о чем таком я думаю?
- Ты думаешь о ней, изящной фее с голубыми глазами.
Вдыхая аромат свежезаваренного чая, закусывая сувенирным пряником, Лена размышляла, а может, уличить Лешку во лжи, пусть не мнит себя ясновидящим. Однако на его вопрос: «я угадал?», Лена неожиданно для себя ответила согласием. Когда человек сомневается в чистоте людских помыслов, заранее отказывая им в искренности, он становится похожим на загнанного в угол зверя. Ей пока рано становиться на тропу войны, стоит предоставить Юльке еще один шанс. – Ты прав. Я не могу забыть о ней.   
- И не надо. Ты любишь, значит, существуешь. Тебя не устраивает то, в каком обличье ты явилась в это мир, но в твоих силах изменить его.
- Мир изменить? – скептически спросила Лена.
- Сначала начни с себя, но только убедись, что ты действительно этого хочешь.
- Лешка, ты говоришь какими-то загадками. Можешь проще выражаться?
Пока Титов дожевывал пряник, Гвоздикова не сводила изучающего взгляда с его лица. Лешке тридцать, а выглядит он на десять лет моложе. А как она будет смотреться в тридцать?
- Знакомая десятилетняя девочка чувствовала себя несчастной, несмотря на то, что ее любили родители, задаривая ее подарками, старались исполнять все  заветные желания. Друзья не давали ей скучать, среди них находились и такие, кто завидовал ей, учителя хвалили девочку за успеваемость и способности к живописи, напророчив ученице большое будущее, а…
- Это ты о себе? Я догадалась, только по-моему, слишком издалека. Ты что-то поучительное собираешься мне рассказать?
- Детство вспоминаю, ради того, чтобы ты моих ошибок не повторяла.
- Это, смотря что, считать ошибками.
- Поступай в жизни так, как считаешь нужным, прислушивайся лишь к собственному голосу, - выглянув за дверь, Алексей добавил уже тише. – Девчонки возвращаются. Будем продолжать разговор или окончим его после?
Ответ Лена дала не сразу. Воспользовавшись данным только, что советом, Гвоздикова бумерангом промолвила, - После.
- А пожрать что-нибудь осталось?
- В магазине есть, полный ассортимент. Деньги дашь, могу сходить, - предложила Лена.
- Очень смешно. Дразнить голодную, - Мила состроила обиженную физиономию.
- Могу тебя кашкой угостить, целую тарелку положу, - Гвоздикова вздохнула, - Конечно, придется кого-нибудь обделить, но у нас знаешь, какой народ жалостливый. Я только объясню, что это для Милочки, тотчас уступят. А кашка такая вкусненькая, а кашка такая аппетитненькая.
- А прежде ты выпьешь десять литров холодной водички. Если не лопнешь, - последние слова Титов почти выкрикнул.
- Не лопну, вам на зло, - Пршеронская показала язык, - А до этого ты, - она ткнула в Титова, - Расчешешь мне гриву. Посмотри, какая она у меня шикарная.
В тот самый момент, когда Мила перебирала рукой свои спутанные черные волосы, Гвоздикова дернула за них, и вовремя успела отскочить в сторону. Милкина пятерня, вместо ухмыляющейся физиономии, с досады оцарапала воздух. 
- Я домой.
- Что так безрадостно, Ларка?
Титов поправил, - Мы все домой, а радоваться станем, когда окажемся в родных стенах.
- А я хочу есть, - капризно напомнила о себе Пршеронская.
Титов и Гвоздикова пробежали глазами по столу, исследовали скрытое содержимое кухонного шкафа и холодильника, недавно вышедшего на пенсию. – Пусто.
- Я нашла пакет сушек.
Мила в два счета расправилась с остатками сушек, но это скудное угощение не прибавило ей настроения, - Кажется, я устала и желаю отдохнуть.
- Не удивительно. Мы все хотим того же …
- Включая меня, - перебила Титова Гвоздикова. – Можем отдохнуть вместе. Я в комнате на стульях, а для тебя, извини, найдется только стоячее место. Милка, стоя человек, быстрее высыпается, - подбираясь к зевающей Пршеронской, Лена внезапно схватила ее за бедра. Милка завизжала. – Э, нет, так ты мне весь четвероногий контингент перебудишь. 
- Пойдемте домой, - жалобно повторила Лариса.
Нина с Алексеем переглянулись, - Мы уже давно готовы.
- Королеву не забудьте забрать, - напомнила Гвоздикова.
- Света уже ушла.
Замечательно. Чего сидеть, когда жрать больше нечего. Прикурив, Лена сонно наблюдала за сборами Милы. В последний момент выяснилось, что ее вещи куда-то запропастились, Пршеронская несколько раз мелькнула в комнате отдыха в полуголом виде, и лишь после демонстрации собственных прелестей, объявила всем, что она готова. Лена облегченно вздохнула. Орава отвалит, и ей никто не станет мешать. Гвоздикова пока краем глаза заглянула в общую тетрадь, которую ей сунул перед своим уходом Титов. Сделал он это незаметно, даже для своей Ниночки, с одной лишь рекомендацией: «почитай». Лена взяла предложенное молча, с желанием запрятать тетрадь куда-нибудь подальше, а спустя несколько дней, сразу ведь неудобно, вернуть ее законному владельцу, без всякой на то благодарности. Ну, что там может быть любопытного? Зеленые воспоминания из детства или любовные страдания.
Сигарета подходила к концу, одной выкуренной Лене показалось мало. Пепел от нее не только запачкал галифе, но выжег пятно на тетради. Лена прислушалась, кажется, где-то льется вода. Ее тяжелая поступь вразвалочку по деревянным настилам пристройки вдоль длинных рядов денников гулко раздавалась по конюшне. Лошади приветствовали ее кто ржанием, кто грохотом копыт по металлической двери, но все без исключения постояльцы конюшни бросали на нее требовательные взгляды. Сначала она напоит их, суетное занятие, побегаешь тут с ведрами, но главное, вовремя забрать пустое, чуть запоздаешь, получишь его обратно измененным до неузнаваемости. Находились грязнули вроде Херка, которые ради баловства опрокидывали ведра. Устроив в собственном деннике потоп, они вновь требовали воды, пить-то хочется.
К вечеру зайдет Поликашина. Может, ее еще раз припугнуть своим увольнением? Представляя, какая у нее будет озадаченная физиономия, Лена усмехнулась. Сколько у нее начальница крови попила, настал черед отдавать долги. С клепперами Гвоздиковой пришлось повозиться, новенькие ни в какую не хотели покидать леваду. Лена соревновалась с ними в быстроте реакции, глупые лошади долго вели в счете, пока на помощь не подоспел Али.
- А ну пошли, окаянные! – у Гвоздиковой при виде подмоги проснулась позабытая лихость.
Заливистый свист татарина сподобил переминающихся в нерешительности лошадок бежать по денникам.
Ну, вот, теперь все. Лошади напоены, накормлены, а времени до окончания смены вдоволь. Зря она отказалась выпить, у Али там припасено в закромах,  глядишь, и время быстрее пробежало. Иногда хочется, чтобы оно неслось без остановки, чтобы разом, единовременно перешагнуть, нет, перепрыгнуть трудности, с зажмуренными глазами, а когда сквозь плотно сомкнутые веки забрезжит рассвет нового дня, широко распахнуть их, и увидеть перед собой ту, которая дороже всех на свете. Что ей нужно, чего не хватает? Ей многое было обещано, постепенно, Юльке залпом все подавай. Но так только в хорошем кино бывает, а в настоящей жизни одни ямы, да коряги, и руки некому подать. Есть люди, которые принимают испытания, как должное, учатся управлять ими, а другие, которые послабее, окунаются в них с головой, и со временем, привыкая к ним, подчиняются обстоятельствам.
Напиться хочется, а из напитков только чай, да и тот холодный. Писанина Лешкина лежит, дожидается своего часа. Глянуть в нее или забросить, куда подальше? На фига ей читать про чужие трудности, своих достаточно. Денег мало, личного счастья нет, зато долгов, хоть отбавляй. 
Окно комнаты отдыха выходило на задний двор, расположенными рядом вольерами собачника. Шумное соседство, но и выгодное. Учитывая громкий лай, иногда взахлеб, вряд ли, кто посторонний сунется. Сейчас уважительная причина. На смену изнуряющего зноя пришел дождь. Капал понемногу, словно одолжение делал гуляющим, а потом, как зарядил барабанной дробью. Теперь придется смотреть в оба, как бы, кто не пожаловал.
- Есть тут кто?
Накаркала. Окинув беглым взглядом комнату, вроде, ничего лишнего, Лена поспешила на голос.
- А, вот тут, кто? – напомаженный рот Мироян расплылся в широкой улыбке, - А я боялась, что застану здесь одного председателя профкома.
-  А чего ей тут без обслуживающего персонала делать. Она работать не привыкла. Ольга Игоревна одна только в сортир ходит, там свидетели без надобности.
- Как я ее не люблю, - призналась Мироян, - Ходит только указания раздает.
- И нагоняев не жалеет.
Приходилось поддакивать незваной гостье, иначе не удастся ее спровадить. Пока думать об этом рано, дождь не прекращается. – Лена, тебе домой не пора?
- Я не тороплюсь. У Леры сегодня день рождения, и мы отмечаем …
- Ты шла, чтобы пригласить меня? Вот спасибо, давно не была на дне рождения. Жаль, подарочек не приготовила.
Мироян прицельным комсомольским взглядом стреляла по сторонам.
- Съестного ничего нет, у нас день рождения уже закончился, - Лена выглянула в окно, - И дождь тоже.
Опровергая слова Гвоздиковой, на стекло обрушился целый дождевой поток, - А это остатки.
- Ага, Поликашина распорядилась…
- Чистоту наводит перед очередной комиссией, - поддакивала Гвоздикова.
Обе весело рассмеялись, смех хозяйки оборвался внезапно, когда она увидела в руках Мироян заветную тетрадь.
- Это по технике безопасности. Автограф собираешься оставлять? – быстро нашлась Лена.
Но ее уловка не прошла. Нахалка открыла тетрадь наугад. - «Я будто заново знакомился с собственным телом. Прямоугольные формы меня устраивают более, чем бюст, пухлая задница…»
Гвоздикова схватила тетрадь, но завладеть ею без борьбы не удалось. Возня, скорее всего, затянулась надолго, но хозяйка применила запрещающий прием, толкнув Мироян в живот. Та скорчилась от боли, а когда пришла в себя, было уже поздно. Гвоздикова вытолкнула ее за дверь  конюшни и закрыла ее на засов. В ее руках остался отвоеванный трофей, невзрачная тетрадка в дерматиновом переплете.
«Все эти листы исписаны мною не с целью выдать сенсацию. Может быть, по происшествие нескольких лет, я по-новому взгляну на препятствия, которые передо мной поставила судьба. Вся моя жизнь – сплошное испытание на верность поставленной цели, мне приходится оправдываться, хотя в том, что природа сделала меня таким, нет моей вины. Я избегал смотреть на себя в зеркало, я …
ненавидел себя. С утра до вечера слышал: «Алла, ты сходила в магазин?», «Позвони бабушке, Аллочка», «Убери в своей комнате» … Алла, Аллочка, Алла, Алла … невыносимо видеть, слышать, чувствовать, как два совершенно разных человека борются в тебе самом…
- Вам снятся эротические сны?
- Мне, вообще, ничего не снится.
- В детстве вы ощущали себя девочкой или мальчиком?
- Я ощущаю себя изгоем.
- Вы влюблялись в особ противоположного пола?
- Как все, и ни один раз.
- Операция по смене пола для вас самоцель или путь к душевному равновесию?
- Скорее второе, чем первое.
- Ваши действия, если вам не удастся собрать денег на операцию.
- Накину петлю на шею и удавлюсь.
- Родственники приняли ваше решение сменить пол?
- Конечно, нет.
- Вы готовы к тому, что придется пострадать ради своей мечты?
- Не только готов, рад. Я хочу жить не вымышленной жизнью, которую я сам себе создаю в воображении, а каждую минуту чувствовать единство души и тела…»
Лена захлопнула тетрадь. Стоящие слова, лучше не скажешь. Лешка интеллигент, выражается по-культурному. Вопросы ему, наверное, экзаменатор какой-нибудь задавал. Завтра у него выпытаю, где он денег на операцию раздобыл?
«Впервые операция по смене пола была проведена французскому студенту-медику в 1923 году…» За шестьдесят лет уже научились, так, что на ней экспериментировать не придется. Мужской пол на женский менять проще, отрежут все лишнее, только сверху приставить буфера. А, вот, если, наоборот, пришьют побольше, и привыкать придется дольше. Ранее как, штаны спустила и нормалек, а как приделают член, так писать заново нужно будет учиться. Лешку послушаешь, так все по новой придется осваивать. Может, не стоит начинать?
Нет, она не такая дура, то есть дурак. Трудностей испугался. Деньги, цветные бумажки, от их наличия зависит дальнейший план действий. Для начала она … отправится домой, а по дороге заглянет на междусобойчик. Напьется до чертиков, сбережет чужую печень, ей еще спасибо должны сказать, хотя такие жмоты, как Мироян красивых слов не употребляют. Так и есть в окне мелькают чьи-то макушки, а у ворот, навешен замок, а главное, зверюг своих выпустили, чтобы чужие не шлялись. Ну и хрен с ними, до зарплаты десять дней, и шесть рублей в кармане. На операцию не хватит, а на бутылку – в самый раз. Будь здоров, Леша!