Глава 6. Банкет.
- Госпожа Лисневская?! - полуутвердительно спросила секретарша и произнесла в никуда :
- Владимир Пахомович, она пришла...
Дверь с левой стороны приемной распахнулась .
- Заходи, Яночка, добро пожаловать! Дай-ка, я тебя чмокну. У меня с утра сумасшествие, только освободился. Галочка, сообрази нам кофе и сладкое, угощать будем....
- Про твоих не спрашиваю, с Сержем в постоянном контакте. – продолжил он, когда они расселись – Давно не видел его, но что делать, не могу из клетки вырваться. – обвел руками изысканно обставленный кабинет – Представляю, тяжело с его энергией без дела сидеть. Подозреваю, перепахал там все... Предупреждал, нельзя день и ночь на работе убиваться. Довел себя до инфаркта... Меня тоже это ждет... А теперь, моя красавица, ответь, долго собираешься от солнышка красного прятаться, затворницей жить?
- Нет, Владимир Пахомович, начинаю работу искать.
- Какой я тебе Пахомович? – возмутился Пантелеев – с пеленок знаю. Забыла,
как маленькая под мои песенки засыпала, как я твоим коньком-горбунком был?... Спасибо, Галочка, – адресовал секретарше, занесшей кофе.
- Скажи, с бывшим все окончательно? – спросил он, когда секретарша вышла.
- Окончательно, дядя Вова. Уже паспорт новый взяла на свою фамилию.
- Отлично. Никогда этот охломон не нравился. Но ты же упрямая, хуже моей Светки. Ладно... Вперед надо смотреть. Ты молодая, красивая, вся жизнь впереди... Работу искать не нужно. Есть у меня для тебя работа. Пойдешь ко мне?
- Дядя Вова, я больше года не работала. Что за работа?
- Делать будешь привычное. И кое-что новое. Тебе понравится. В основном, презентации, реклама, подготовка договоров и все такое. Устраивает?
- В принципе, устраивает, но...
- Без но... Мне помощь нужна. У меня место пустует руководителя этой службы.
- Но я не руководила никогда...
- Считаешь, я в этом кабинете родился? Ты девочка умная, знающая. Помню, хвалили и выделяли тебя в свое время. А мне квалифицированные кадры нужны, иных не держим. Соглашайся скорее, а то передумаю, другому место отдам. Как я тебя пугаю, а .. - засмеялся он. – Долго будешь думать, к эсэсовцам опоздаю...
- Каким эсэсовцам? – растерялась Яна.
- Это фирма юридическая , с которой я сотрудничаю. Ребята молодые, толковые.
У них, учредителей, фамилии на “С” начинаются. Поэтому фирма называется “ССС”. Я их “эсэсовцами” зову. Посоветовал еще одного взять на “Р” и станет - “СССР”, добрая ему память… Они у меня крысу ту вычислили, чье место тебе предлагаю.
- Какую крысу – опять не поняла Яна.
- Тендеры начал проигрывать подряд. Они и предположили, что кто-то из своих конкуренту информацию передает. Сами определили его и все уладили по - тихому без скандала. У них вечером банкет юбилейный. Поэтому, соглашайся скорее...
- Ой, дядя Вова, смогу ли...?
- Сможешь, Яночка, все у тебя получится. Не получится, премии лишу!... Шучу, ха-ха-ха... В случае чего, я здесь, рядом. Ты же мне не чужая... Коллектив у нас грамотный. Уверен, с коллегами общий язык найдешь.
- Хорошо, попробую...
- И ладненько... Значит способен я пока ещё хорошеньких женщин уговаривать,
ха-ха... Работа творческая, фантазии требует. С интересными людьми контактировать будешь. С немцами отношения налаживаю. В Германию поедешь... Слышишь, сколько конфеток у меня для тебя приготовлено было... Не выпустил бы... Ты же родная мне... А новые фото племяшек своих видела?
- Конечно! Симпатяжки. А Илона просто чудо! Красавицей будет... На бабушек обеих похожа.
- Яна, поехали со мной на банкет. Развлечешься, сколько времени не была нигде. Гарантирую, будет весело...
- Нет, мне на дачу. Рано пока веселиться и отвезти кое-что надо.
-Тогда передавай приветы и поклоны. Постараюсь в воскресенье приехать. Вместе
с Ириной. Давно Елениных пельменей не вкушал. Да и Сержу, помнится, в шахматы задолжал, расплатиться пора, – засмеялся Пантелеев и не увидел как передернуло Яну от его последних слов...
- Передам все. Если не сможете приехать к нам, то до понедельника...
- Подставляй лобик, поцелую по старой памяти. Иди, мне ещё за Ириной заехать надо...
Оставшись один Пантелеев взял сотовый:
-Здравствуй, Серж. Только что нашу красавицу проводил...Согласилась, куда она
от меня делась бы.... Я тоже рад... Постараюсь послезавтра, если не выскочит что.... Елене Прекрасной привет... Нет, поцелую я её сам... Бывай.
Он довольно потер руки. Теперь можно на банкет...
К восьми часам к ресторану начали прибывать гости. Людмила и Александр на правах хозяев, встречали их и показывали, в какой зал пройти. Давид в этой церемонии участия не принимал. Стоял неподалеку с сигаретой в руке и беседовал с владельцем ресторана, Карлом Зухбая, временами поглядывая на входную дверь. Он прервался лишь однажды, увидев Павла Измайлова с супругой. Подошел, поздоровался, поцеловал руку супруге и, перепоручив гостей Геле, вернулся к беседе. Последними в вестибюль вошли Пантелеев и его жена.
- Добро пожаловать, Влалимир Пахомович. Все собрались, можем начинать, – приветствовал Александр ,сделав знак Давиду. - Позвольте представить, Давид Саникидзе. Так получилось, что Вы его до сих пор не видели.
- Зато слышал о нем много. И главное, только хорошее. В моих делах участие приняли. С этим ... крысой. Это Вам я обязан? – Пантелеев протянул руку.
- Совместный продукт. Роли нашлись для всех. Рад познакомиться, – коротко ответил Давид.
- Значит, собрались все. Мы не очень запоздали? Моя красавица прихорашивалась, не иначе, соблазнить кого-то задумала. Почуяла, что молодые симпатичные парни будут. Ха-ха. Не получится, глаз с тебя не спущу...
- Перестань ревность изображать. Для тебя наряжалась, чтобы на других не заглядывался, – прервала супруга . – Куда нам... А ребята в самом деле симпатичные, - отметила она.
- Проходите, – пригласил Александр. – Илюшу Фатеева не ждем, позже подойдет.
- Журналист который? Слышал о нем. Читал статьи его о жуликах и расхитителях. Еще кого пригласили? – спросил Владимир Пахомович по пути в зал.
- Из юристов Аверину, Бородюка и Гойхмана, – перечислил Александр.
- Натан? Давно его не видел.
- Еще Звягинцева и Измайлова, самых верных и любимых клиентов вместе с Вами.
- Мишка Звягинцев. Задам я ему, выпивохе. Будет мне, старому, с кем общаться. Вы же молодые, скучно вам со мной...
- Ох, Владимир Пахомович, любите Вы прибедняться, – заметила идущая рядом Людмила. – Уверена, молодым фору дадите, особенно по части выпивки.
- Да, пить молодые не умеют. Не то, что мы в ваши годы. Полбанки – хлоп и вперед! Но я уже не тот... Да и контролер строгий , - улыбнулся он жене.- Тамадой, конечно, Давид будет. Давно красивых тостов не слушал. Иди, тамада, занимай свое место. - Они вошли в банкетный зал.
Когда все расселись и наполнили бокалы, Давид приподнялся с места.
- Мы благодарны всем за то, что разделяете нашу радость по поводу небольшого, но значительного юбилея... Георгия Степановича, как самого старейшего и уважаемого, прошу присмотреть за присутствующими на его половине стола...
В Грузии застолье начинается с восхваления Господа нашего и пожелания мира. Не вижу оснований нарушать эту традицию...
Торжество постепенно набирало обороты. Сказали несколько здравниц. Опоздавшему Фатееву преподнесли штрафную... Тамада попросил тишины и внимания.
- За нашим небольшим столом собрались разные люди. Наши уважаемые гости, бывшие учителя, а теперь коллеги, друзья и соратники. Мы разные, но нас связывают нити. Невидимые, но очень прочные. Хочу предложить тост за эти нити. Дай бог, чтобы они еще более крепли...
Потом слово попросил Гойхман.
- Я не мастак говорить, - начал он...
- Извините, Натан Семенович, - подал реплику Александр. - Мы же на Ваших выступлениях учились.
- Я имею ввиду, говорить длинные красивые здравницы, как наш тамада. Понимаю, в крови, из поколения в поколение передается. Традиция и культура застолья...
Одно скажу вам , коллеги, завидую светлой завистью. С нуля начали и за пять лет многого достигли. Репутацию создали, уважение сыскали. Само присутствие здесь почитаемых мною персон, - он сделал реверанс в сторону приглашенных – многое значит. И знаете, я рад вашему успеху. Очень рад, хотя вы может меня без работы оставите... Шучу, конечно...
Давид про нити говорил. Я вашу дружбу с университетской поры наблюдаю. Пока вы вместе, втроем, будете успешны. Этого и желаю, единения и побед! – завершил оратор под всеобщее одобрение.
- Кто-то начал с того, что не умеет говорить, – напомнил Давид.
- А що, разве я що нибудь такое? – на одесский манер спросил Гойхман.
- Вы - все такое... – подтвердил Георгий Степанович. – Я тоже скажу про них. Пять лет, как с ними связан. Бухгалтерию веду. Отличные ребята! И главное, баланс у них всегда сходится. А как говорил великий Додик Гершон, баланс – это незыблемо и свято. За ваши будущие балансы!
Давид посмотрел в сторону приоткрывшейся двери, где показался Гела и кивнул. В зал вошли музыканты с гитарами.
- Объявляется музыкальная пауза . Желающие могут отдохнуть от меня, подпевать и танцевать. С чего начнем?
- “Тбилисо ,“ – потребовали за столом.
Чарующая мелодия словно обволокла всех. Некоторые просто слушали, закрыв глаза, другие тихо подпевали, не нарушая стройность голосов исполнителей.
- Мила, помнишь я ... А где Мила? – повернулся Давид к Александру, не обнаружив её на месте.
- Только что вышла.
Музыканты спели ещё одну песню, начали следующую.
- Где же Милка, – забеспокоился Давид. - Ты присмотри здесь. Я сейчас вернусь. Милку приведу и, заодно, распоряжусь насчет фруктов и сладкого.
Давид оглядел основной зал. Вот и Мила, беседует с какой-то женщиной. Похоже, знакомую встретила. Он дал указания по поводу сладкого и направился назад... И увидел, как незнакомый молодой человек держит Милу за руку и что-то ей говорит. Та отрицательно качает головой и, не привлекая внимания, пытается освободить руку. Давид быстрыми шагами покрыл расстояние до этой пары.
- Что происходит? - спокойно, но строго спросил он.
- Да вот, к своему столу приглашают. А я объясняю, что не одна, с компанией.
- А ты кто такой? – перевел на него мужчина мутные глаза.
- Кавкавзец. Осетин или ингуш, - определил Давид.
- Кто я неважно. Отпусти её руку, она со мной, – так же спокойно произнес он.
- Ну и что? Она пойдет со мной.
- Послушай, друг, ты кавказец, я тоже. Нас учили уважительно относиться к женщинам. Отпусти руку . - Давид начал глазами искать Гелу, чтобы подать ему знак вмешаться.
- Ты мне указываешь, что делать? Уйди, она останется со мной...
- Отпусти руку, – снова попросил Давид, пытаясь усмирить нарастающую злость.
- Уйди говорю, ты мне не нравишься... - грозно сказал незнакомец.
- Не нравлюсь, не ешь... – усмехнулся Давид.
- Что ты сказал?! - кавказец замахнулся...
- Не ешь... – выдохнул Давид. Он давно не дрался, но сноровка, приобретенная на тбилисских улицах, сослужила. Противник с возгласом полетел на паркет.
- Дато, не надо, – бросилась к нему Людмила. К ним уже спешили Гела и охранники. Они подняли упавшего и повели к выходу. Тот пытался вырваться.
- Мы ещё встретимся... Увидишь... – кричал он.
- Что случилось, Вы в порядке ? - спросил Гела.
- Небольшой инцидентик. С ним ещё один. Он пьяный, выставьте их. Стол я оплачу.
- Ай-ай, как же это...? Не надо оплачивать, мы разберемся.... - Гела пошел к выходу.
- Перепугалась? – Давид обнял Людмилу.
- Немного, за тебя. Напрасно вмешался, я бы сама справилась.
- Он пьяный вдрызг. Не соображал ничего. Если бы не замахнулся, тихо вывели. Уже собирался охрану звать.... Нашим не говори ничего. Знакомых встретили и задержались.
- А вот и тамада! – обрадовались за столом их возвращению.
- Как музыка ? - справился Давид.
- Божественно! – ответил за всех Пантелеев. Я словно в молодость вновь окунулся. Что скажешь, Михалыч?
- Точно, – согласился Звягинцев. – Ведь все помним то время.
- Мы в Грузии в свадебном были. Помнишь , дорогая? – включился Павел Измайлов. – Как на балконе ресторана сидели. Трамвайчиком фуникулера поднялись на гору... – Мтацминда, - подсказал Давид. - Святая гора.
– Точно. Внизу яркие огни города. Прекрасный вид был...
- А соседи шампанское и фрукты прислали, - подхватила супруга. – Потом один подошел и, когда узнал, что молодожены, долгой и счастливой любви пожелал... А другой известным певцом оказался и мне “Бе саме мучо” пел. А ты ревновал.
- Не ревновал, не выдумывай...
- Ревновал, даже он заметил. Сказал тебе : - Люби и береги её...
- Так я и делаю... Двадцать седьмой год.
- А мы летом в Батуми и Кобулети любили ездить. Оттуда в Чакву и Ботанический сад поднимались. Среди эвкалиптов я от цифр отдыхал, - вставил Георгий Степанович.
- А у меня первый муж тбилисский армянин был, – сказала Аверина.
- Ну, прямо филиал грузинских воспоминаний, – засмеялся Измайлов.
- А это тема для тоста. Выпьем за наши воспоминания. У кого - то их больше, у кого - то меньше, но дай бог, чтобы они были приятны и согревали нас, –провозгласил тамада.
- Эх, испортились между нами отношения, - с горечью вернулся Пантелеев назад.
- Поверьте, Владимир Пахомович, в Грузии так же хорошо относятся к русским, как раньше, – подал голос Александр. - Мы сколько раз ездили с Давидом...
- Верю! К тем, кто не на танке приезжает ...
- Мы же тоже к Грузии и к грузинам с симпатией. У меня друзья там. Перезваниваемся. К другим тоже с симпатией. В Союзе росли, дружба народов была, единение. Ездили, знакомились, дружили. И с прибалтами, и в Средней Азии... А теперь... Политика... – проговорил Звягинцев.
- Знаете, что скажу? Политики приходят и уходят. А народы остаются. Соседи дружить должны, – включился в обсуждение Анатолий Бородюк. - Как думаешь, Натан?
- Думаю, що не безнадежно пока, в конце концов все наладится.
- И баланс снова сойдется, – обнадежил Георгий Степанович.
- Полностью разделяю Ваши мнения, - поднялся Давид. – Возьмите нас. Украинка, русский и грузин - почти десять лет дружим.
- И будем дружить всегда, – подтвердил Александр.
- Я хоть и москвич давно, но грузин. Друзья у меня и здесь и там. И хочу, чтобы они дружили. Давайте выпьем за дружбу. Бескорыстную верную дружбу!
- За дружбу! – подхватили все. Потом общались, рассказывали занятные истории.
- Позвольте еще один тост, – встал Давид . – Начну с цитаты: - “Остановись, мгновение, ты прекрасно”. С точки зрения вечности наше сегодняшнее собрание - всего лишь мгновение. Но оно прекрасно. Дай бог нам побольше подобных мгновений. И чтобы мы умели их ценить!
- Цена мгновения – вечность! - провозгласил Александр.
- Давид, спой что-нибудь. Ты же поешь. – попросила Людмила.
- Грузины все поют, они как итальянцы. А Давид неплохо, я его слышал, – подал голос Илья Фатеев.
- Говорят, итальянцу надо дать одну лиру, чтобы запел, а потом тысячу, чтобы перестал.
- Грузины хуже, им и лира не нужна. Несколько стаканов выпьют и запоют. Как это – мрала...
- Мравалжамиер! Многие лета, – подсказал Давид. – Пока гитару принесут, еще одно скажу... У нас во дворе, в Тбилиси, парень жил. Рисовал хорошо, талант. Великим художником мог стать. А когда в Абхазии война началась, туда поехал... Через месяц привезли убитого... А ему всего девятнадцать было... Сколько таких молодых, талантливых полегло в войнах, погибло в катастрофах и несчастных случаях. Сколько великого они могли сделать, реализовав свой талант!... Светлая им всем память... - завершил он в полной тишине.
- Сейчас песня, – объявил Давид. – Её мой брат любил, тоже юным погибший... Называется “Махинджи вар”. Содержание такое: - “Я безобразен, но для тебя стану краше. Ты только улыбнись мне и я, как орел, буду над тобой кружиться. Только не покидай меня...”
( ниже мой перевод этой песни, несколько вольный, но точно передаёт настроение. И ложится на мелодию -
В этом мире всё ко мне несправедливо,
Словно к жертве изощрённой лютой мести...
Я уродлив, ты божественно красива...
Суждено ли нам когда-нибудь быть вместе?...
Безобразный, для тебя смогу стать лучше,
Небесам пошлю смиренную мольбу я...
Выше туч взлечу орлом могучим,
Чтобы пасть к ногам твоим, любуясь...
Дни мои тоска сжигает ожиданьем,
За тебя звучат в тиши ночной молитвы,
Если грешен, дай мне, Боже, покаянье,
Даруй силу победить в последней битве...
Я уродлив, ты божественно красива,
Но моя душа в любви к тебе прекрасна,
Подарю её навеки..., молчаливо,
Веря - моё чувство не напрасно...
Птицею взметнусь к вратам небесным,
Распахну крылами их таинство,
Свой покой найду в глуби, в ущельи тесном,
Чтобы обрести с тобой единство... )
Он запел и смотрел, как эмоция песни, слов которой они не понимают, охватывает слушателей... Когда закончил, все несколько секунд сидели молча.
- Ух ты, пробирает насквозь, – признался Пантелеев . – Еле слезы сдержал.
- А я не смогла, – сказала его супруга , вытирая глаза. – Вижу, не только я...
- Тогда теперь веселое. Из “Мимино” - "Чито-гврито"... Подпевайте!
Песня развеяла грусть. Застолье продолжилось. Илья Фатеев, сославшись на усталость после дороги, извинился и ушел. Вскоре вернулись музыканты. Спели русскую песню, украинскую, "семь сорок" для Гойхмана. Молодые плясали. Веселье било через край...
Яна лежала на диване в своей комнате и невидящим взором смотрела на экран телевизора. Она коротко рассказала родителям о поездке в Москву, что с понедельника начинает работать.
- Дядя Вова, конечно, сообщил, но сделали вид, что узнали от меня. Обрадовались, поздравили. Им легче станет. Не будут целый день “любоваться умирающим лебедем” . И мне останется меньше времени на воспоминания и тяжелые думы. В отношении работы уверена, не подведу. Правда, не работала долго, но это ничего, навыки восстановятся быстро. В режим вольюсь, придется себя в форме держать. Распустилась, свою несчастную долю оплакивая, и про чужие романы читая.
С новыми людьми познакомлюсь. Отец верно сказал – надо свои иметь. Заимею! Совсем не обязательно влюбляться до беспамятства. Все так живут. Что, Элка Баранова влюбляется? Школьная подруга, с седьмого класса за одной партой сидели. С пятнадцати лет начала с мальчиками... Пашку Матвеева, красавца первого у меня перехватила, когда я ему по морде врезала. Ещё смеялась, как мол хочешь, чтобы он тебя и за грудь не лапал? Сама все позволила, потом хвасталась. Сейчас где-то в Европе гуляет. Двух мужей бросила, любовников не счесть. А я себя берегла. Для кого?...
Мне двадцать шесть только, а себя похоронила. Ни с кем не общаюсь. Напрасно в ресторан не пошла с дядей Вовой. Заскочила бы в парикмахерскую , прическу сделала. Приоделась бы, есть пара вещей. Неплохо смотрелась бы. Все на месте, грудь торчком, бедра чуть похудели, лучше даже стали. На подобный товар покупатель всегда найдется....
А я в минор впала. Моим лишних переживаний добавляю. А отцу волноваться нельзя. Как Катя Тихомирова сказала в фильме : - “Жизнь начинается после сорока”. Мне всего-то... Моя жизнь начнется после понедельника...
Глава 7. Александр. Ранение.
Банкет завершился около двенадцати. В конце слово попросил Александр.
- С позволения тамады скажу несколько слов. За годы общения с ним кое-чему научился. Стал наполовину грузином.... Мир, как известно, находится в гармонии. Она создает прекрасное, что нас окружает. Сегодня за нашим столом царила гармония, было прекрасно. Я хочу поблагодарить всех за это.
- Чтобы в мире была гармония, у каждого должна быть своя гармонь, - пошутил Давид. - А если серьезно, мой друг сказал как истинный грузин.
Расходясь все были радостны и довольны прекрасно проведенным вечером.
- Ну, ребята, уважили. – Подошел к ним Пантелеев. – Михалыч, что скажешь?
- Знатное было застолье, – подтвердил Звягинцев. – Четыре часа за столом и не устал ничуть. Выпил в меру и закусил вкусно. И оттанцевал лихо...
- Провожу до машины и вернусь, – бросил Давид, беря под руку покачивающегося Звягинцева. Подвел к машине, помог разместиться на сидении, поцеловал руку супруге. Посмотрел, как они отъехали и повернулся, собираясь присоединиться к друзьям .
Почти все разъехались. Из своих остались только Оленька с двумя сотрудниками. Пантелеев замешкался, прощаясь с Людмилой и Александром, но и он садился в свой автомобиль.
Давид сделал несколько шагов, когда из ниоткуда возник кавказец из ресторана. Он увидал направленный на него пистолет...
- Я вернулся... Дождался... Мы опять встретились... Я обещал... Ты меня обидел... Что думал... Получишь... – услыхал Давид пьяное бормотание. - Вот тебе...
Вдруг в бормотавшего кавказца врезался неожиданно метнувшийся силуэт, сбивая пьяного с ног. Пистолет выстрелил и отлетел на несколько метров.
- Санек! – крикнул Давид, бросаясь к другу. Тот стоял, приложив руку к груди, затем стал медленно оседать. К ним уже бежали охранники ресторана и те, кто не успел уехать. Пантелеев выскочил из притормозившей машины и шел к ним быстрым шагом.
- Что случилось? Как вы? – он осекся, увидав лежащего Александра.
Охранники цепко держали стремящегося вырваться кавказца.
- Милицию..., скорую... – раздались голоса.
- ... Не надо скорую! В мою машину, на заднее. Мила, подгони. – Давид бросил ей ключи, выхватил из кармана телефон и начал быстро говорить по грузински.
- Пахомыч, уезжайте! Не надо Вам здесь быть, когда полиция приедет!... Только наши остаются, только вы свидетели... Не видели ничего... Не знаете... – кричала Людмила, несясь к машине Давида.
- На заднее, осторожно! – командовал Давид. - Мила, ты назад, я поведу. Там аптечка, тампоны, рану прижми.
- Куда едем?
- К дяде в клинику, на Вернадского... Голову повыше, на колени положи... – Давид гнал, не реагируя на цвета светофоров, включив аварийные огни, сигналя и переключая дальний и ближний свет. Машин было немного и они, словно понимая, освобождали ему путь.
- Потерпи, Санек, немного... Сейчас... Все будет хорошо, – нервно повторяла Мила.
Через несколько минут автомобиль взлетел по пандусу и замер у дверей с надписью “Приемная”. Их уже ждали. Молодой врач в очках посмотрел место ранения, нащупал пульс.
- Готовим, быстро, – распорядился он и каталка покатилась в глубь коридора.
- Все образуется, не бойтесь,– обнадежил врач друзей. – А вот и Теймураз Шотаевич.
Давид увидел дядю. Тот переглянулся с врачом, понял его безмолвный доклад.
- Ко мне их. И что – нибудь успокоительное, – коротко приказал дядя и пошел к операционной. – В моем кабинете ждите. Обмойтесь, в крови оба.
... Они сидели и ждали...
- Откуда он там оказался, видела?
- Мы твоего возвращения ждали, разговаривали. Я спиной стояла. Саня говорил что-то... Вдруг вперед бросился, меня чуть оттолкнул . Обернулась, метров шесть было до того... Саня прыгнул, заслонил тебя, того сбил... Сам стоять остался... Вначале не поняла, что в него попало, пока падать не стал... Быстро все случилось.
- Санек, Санек... Мой лучший друг... - тяжело выдохнул Давид.
- ... Наш лучший друг, – поправила она - ... И мой первый мужчина... – прошептала после паузы.
- ... Что? - спросил он, когда до него дошел смысл услышанного.
- Мой первый мужчина, – повторила она.
... Они сидели в университетской столовой. Той самой, с инцидента в которой началась их дружба. Друзья закончили обедать, и Давид лениво допивал компот, когда Александр спросил:
- Мила, какой подарок хочешь на день рождения?
Через неделю она становилась совершеннолетней, восемнадцать лет. Ребята для себя решили, что подарят ноут-бук, о котором она давно мечтала. Тем не менее, готовые для нее на все, хотели выяснить её пожелание.
- Позже скажу, не надумала пока.
- Думай. Саня будет тебя вдохновлять, а я пошел... - сказал Давид, ставя пустой стакан на стол.
- К своей журналистке? Не насытился пока? - она имела в виду симпатичную студентку с факультета журналистики, с которой засекла его несколько раз.
- Милочка, на подобные вопросы будешь получать исчерпывающие ответы через неделю. А малолеткам не положено знать о степенях насыщения. “O tempora, o mores”. Перевожу для непосвященных - “О времена, о нравы”. - Давид на прощание махнул рукой и удалился.
Некоторое время они сидели молча, думая каждый о своем.
- Сказать, что я хочу на день рождения? – прервала молчание Мила, когда они вышли из здания и пошли по парковой аллее.
- Конечно.
- Давай сядем. - она присела на свободную скамью. Он пристроился рядом.
- Говори, выкладывай желание, малолетка.
- Чтобы ты лишил меня невинности...
- ... Дурная шутка, – отреагировал Александр.
- Это не шутка, я серьезно...
- Ты что, спятила?
- Нет, я в здравом уме, – твердо ответила она.
- Вроде бы компот пили... Да ну тебя...
- Выслушай меня, Санек. Мне пришла пора потерять девственность...
- Найди кого- нибудь и теряй на здоровье.
- Кто- нибудь не пойдет, я честная девушка, – засмеялась она.
- Пальцем помани, очередь образуется. Выбери из неё кого-то. Или в лотерею разыграй.
- Кто-то мне не нужен. Я хочу, чтобы моим первым был человек, которого я люблю. Пусть как друга...
- Тогда почему я , а не Дато? Ты ведь на первом курсе влюблена была в него? Да и сейчас он тебе не безразличен.
- Сейчас я люблю его только как друга.
- Пусть он и исполнит твое желание.
- Санек, ты не понимаешь... Он для этого не подходит.
- Десятку университетских девчонок он для этого подходит, а тебе – нет!? Странная логика...
- Не подходит. И, вообще, у него со мной не получится, чисто физиологически...
- Откуда ты знаешь?
- Знаю, если говорю. Женщины такие вещи чувствуют. Даже девственницы.
- И у меня не получится...
- Я так сделаю, что получится...
- Не могу, выкинь из головы эту дурь.... Другого найди.
- Чтобы другой потом трубил об этом везде и ославил на весь университет? Санек, ты знаешь, дурость мне не характерна. Я все обдумала до мелочей. Поздравляю, твоя кандидатура на роль моего первого мужчины безальтернативна.... Прошу тебя, умоляю, сделай это...
- Я должен подумать... – начал он сдавать позиции под её натиском.
- Все обдумано, сделай это... Будем знать только двое, ты и я. Только ты и я! - подчеркнула она.
- Один раз? - капитулировал он.
- Да, всего лишь один раз. После все будет по прежнему, будто ничего не случилось...
- А мы так сможем?
- Мы сможем...
На третий день Александр исполнил её просьбу.
- Не больно было? - заботливо спросил он.
- Немножко, но это приятная боль... - счастливо отозвалась она. – Спасибо тебе, Санек. - она поцеловала его дружеским поцелуем.
- Ты нервничала?
- Немного, но это понятно. Ты тоже нервничал!
- Да, - подтвердил он. - А вдруг бы не получилось...
- Заметно было. Но всё получилось. И теперь я могу пуститься в разгул, - засмеялась Людмила.
- Я тебе покажу разгул! Смотри у меня! - пригрозил Александр.
- Да шучу я. Даже далеко на примете никого нет, - успокоила его она. - Всё, давай одеваться...
На день рождения друзья подарили Людмиле компьютер, о котором она мечтала..
Прошло больше часа, когда в кабинет вошел Теймураз Шотаевич.
- Вот она, – показал он пулю. - Отдать не могу, для следователя. Обязан сообщить. - Они понимающе кивнули.
- Все нормально. Ранение оказалось чуть хуже, чем на первый взгляд. Но ничего страшного. Родители знают?
- Нет их здесь. В круизе по Средиземному морю. Через неделю вернутся. – ответила Людмила.
- Через неделю это хорошо. До того его здесь подержу. Сообщите, что ранение легкое. Не надо им срываться оттуда. Потом пусть дней десять дома побудет. Обошлось... Сантиметра три – четыре пониже, было бы тяжело. Повезло, письмо мог отнести...
- Какое письмо, куда? - растерялась Людмила.
- Туда... – показал наверх Теймураз Шотаевич - Но, слава богу, этого не случилось. А вы домой, нечего здесь сидеть. Домой, я говорю! - повысил он голос, видя, что племянник собирается протестовать. – Он под наркозом, очнется утром. Отдохните, выспитесь, к двенадцати приезжайте. Устрою вам очную ставку, – засмеялся он. А сейчас домой. Я немного побуду и тоже поеду.
- Садись за руль, не смогу вести. – сказал Давид. Она молча кивнула. Он видел, что она очень потрясена случившимся.
- Нам выпить надо. Останься у меня....
- Вино, водку, коньяк, виски? Что будешь? – спросил Давид, когда они вошли в квартиру.
- Все равно, коньяк можно или виски. А ты?
- Виски.
- Тогда я тоже. Лед принести?
- Мне не надо. Для себя возьми. Если бы с ним что-нибудь... Не знаю, что с собой сделал бы...
- Не думай об этом... Все живы, к счастью...
- Да... Я просчитал, если не он, меня точно бы грохнул, подонок...
- Не надо... Пей. Тебе отключиться надо, чтобы мозги отдохнули...
- Да, – согласился Давид, наливая ещё полстакана. - Начинает действовать, – заметил он выпив....
Людмила доволокла еле стоящего на ногах Давида до кровати. Быстро раздела, помогла улечься и укрыла.
- Пусть отоспится. - Самой спать не хотелось. Она налила ещё немного виски, кинула лед, пригубила.
- Просто прилягу, только платье снять нужно. Узкое оно. Да и помнется. – Скинула платье, перевесила через стул. Лежала на диване в трусиках и бюстгалтере.
- Как прекрасно все было до выстрела. Откуда он взялся, кавказец? Схватил за руку в зале. – “Дэвочка, пошли к нам. Нэ обидим , заплатим”... - Сволочь! Сама бы отшила, но тут Дато появился. С этого началось... Гад, сколько времени ждал... Санек молодец, мгновенно среагировал.
Недели через три все забудется... Нет, такое не забывается... Как я проговорилась о Сане?... В шоке была... Давид опешил услыхав.... Удивила.
Скоро все вернется на круги своя... Дато будет надо мной подшучивать. И Саня там же. Не затормозишь их. Всегда повод найдут. Особенно Дато. Доведет до ручки, потом обнимет, поцелует... Прощения просит так. Затем по новой. Не может он по другому. Саня другой, хотя тоже не упустит случая подшутить. Люблю их, непохожих моих. Насели на меня из-за Френдика ... Как Дато сказал? - Я бы изнасиловал зверски, а потом, как порядочный мужчина, женился...
Её размышления прервал громкий вскрик или стон, донесшийся из спальни.
- Может ему плохо стало? За столом много выпил и здесь почти полбутылки.
Она тихо подошла и заглянула. Давид лежал откинув покрывало и неестественно закинув голову. Людмила помогла ему поменять положение, повернула на бок, укрыла. Вдруг в голове родилась шальная мысль.
- Подкалывать меня любишь? А если я тебя подколю? Посмотрю, как понравится.
Она нашла свою сумку, достала мобильник и вернулась в спальню. Сняла лифчик, легла рядом с Давидом и, меняя позы, сделала несколько снимков крупным планом. Просмотрела, осталась довольна.
- Послушаю, как запоешь, соловей ты мой. Скажу, что переспал со мной, изнасиловал. Что так поступил, когда о Сане узнал... Ты пьяный был, голова не работала. Не помнишь, вопил : - “Что, я хуже Саньки? Если с ним, то и со мной, ты общая”... Я тоже пьяная была, не могла сопротивляться. Не веришь? Вот тебе фотки! Смотри, какой подлец!
Нет, конечно, потом ты поймешь, что это блеф. Но в первый момент я на твою рожу растерянную погляжу... Ох, и посмеемся мы с Саней...
Она поднялась, ещё раз посмотрела на спящего.
- Спит спокойно. Ну, и ладненько. Мне тоже не мешает выспаться. Людмила надела лифчик , вернулась на диван, покрылась и через несколько минут заснула...
- Мила, просыпайся, почти двенадцать... – доносящийся издалека голос заставил её открыть глаза. – Давид стоял одетый и держал в руке чашку кофе. Влажные волосы блестели. – Пей, одевайся и поехали.
- Две минутки, душ приму. – Она встала не стесняясь и направилась в ванную. Вскоре вернулась, начала одеваться. На одежде следов крови не обнаружила.
- И не особенно помято. Сойдет. – решила она.
Александр очнулся от наркоза и встретил их слабой улыбкой. Дядя предупредил, чтобы особых эмоций не выражали и долго не сидели.
- Полметра ближе и ничего не случилось бы, - виновато показал Александр на грудь. – Чуточку не хватило, меньше секунды.
- Ловко ты его сбил, первый раз такое видела. И сообразил мгновенно. – похвалила Людмила.
- Ведь он тебя убить мог, чего бросился? – спросил Давид.
- Полагаешь, я в тот момент вероятности просчитывал? На автомате произошло, рефлексы сработали. У тебя шансов не было, а у меня, как видишь, были.
- Да уж...
- Следак недавно приходил. Не пустили ко мне. Шотаевич категорически запретил. Сказал, что под наркозом и неадекватен... Кто он, почему в тебя стрелял?
Они рассказали.
- Дождался, значит... На преднамеренное тянет. И отягчающее, в состоянии... Получит немало. И черт с ним! Моим сообщили?
- Нет пока. Сперва с тобой решили повидаться.
- Правильно, сам позвоню. Скажу, зацепило чуток. С моего голоса им спокойней будет. А то дернутся. Мать переполошится... Без меня за пару недель дело не завалите?
- В ажуре найдешь. Не парься.
- Нас звонками забарабанили, разнеслась новость, – сказала Людмила. – Я ночью нашим сообщила, что жить будешь. Рвутся навестить. Пахомыч переживает очень.
- Навестил недавно, на минутку заглянул. Пока не надо никого. Мила, тебе одной придется к нему завтра идти по поводу немцев.
- На данном этапе не смертельно. Фу... – не понравилось выражение самой.
- Его захвати, – показал Александр на Давида.
- Зачем? Он не в теме все равно.
- Для представительности. Их человек пять будет.
- Посмотрим. Будет себя смирно вести, захвачу. Ещё конфетку куплю.
- Не смеши. От смеха больно. В понедельник пойдете?
- Или во вторник с утра. Уточню.
- Идите. Бездельничать буду. Дато, попроси дядю мой телефон прислать.
- Сделаем. Вечером навещу.
- Не нужно, со мной все в порядке. Простудился слегка, с кем не случалось. Ой, смеяться больно, – поморщился Александр.
- Спасибо, друг...
- Сочтемся. Мне же на свадьбе без тамады не обойтись. А где я лучшего найду.
- Тебе ничего не нужно?
- Шотаевич завалил меня всем. Понадобится, позвоню. Гуляйте... Про телефон не забудь.
- Выздоравливай. - Они ушли. Александр остался один.
Давид отвез Людмилу и приехал домой. Настроение было двойственное. С одной стороны, все обошлось. Он жив, благодаря другу. Тот тоже. Но те роковые секунды, помимо его воли, повторялись в голове, доводя до изнемозжения. Прилег, включил телевизор. Потом попытался уснуть, но сон не шел...
- Нельзя быть в одиночестве. С ума сойду. Позвоню Нике, может свободна.
- Давид! – в голосе проявилась неподдельная радость. – Да , свободна, с удовольствием... Могу через полчаса. Приехать?... Тогда у метро “Теплый стан”. До встречи.
Он увидел её издалека. Красивая, эффектная, она медленно прогуливалась, привлекая взоры проходящих мимо мужчин.
- Рада, что позвонил, - начала она, устроившись на переднем сидении. - ... Что случилось? - увидела его лицо.
По дороге в загородный ресторанчик он рассказал о событиях прошедшей ночи. Ника слушала и переживала вместе с ним. Давид ощущал, как по мере рассказа спадает охватывающее его напряжение.
- Какой ужас, слава Богу, что вы живы. – прошептала она, когда он умолк. Давид обнял её одной рукой и притянул к себе. Ника прижалась и чувствовала тепло руки, которой могла лишиться. Временами вскидывала глаза на уставшее лицо и жалела, что не способна передать степень своего сочувствия.
Они обедали на свежем воздухе. Постепенно Давид возвращался в привычное состояние. В его глазах вновь появились огоньки, околдовывающие её.
- Позвоню. Всего минутку. – Он достал телефон.
- Привет, как ты?... Хорошо... Отдыхай....
- С ним порядок, – поделился он с ней . - Поехали...
Они вошли в его квартиру.
- Я посплю немного, не обидишься?
... Она лежала рядом, прижавшись обнаженным телом и покрывала его лицо легкими поцелуями.
Давид проснулся рано утром, когда забрезжил рассвет. Ника спала, широко раскинув руки, словно приглашая в свои объятия. Он принял "приглашение"...
- Спасибо... – сонно пробормотала она, соединяя руки на его спине и меняя положение ног...
Вскоре после звонка Давида в палату заглянула молоденькая симпатичная медсестра. Спросила, не надобно ли чего, обещала вернуться попозже.
Александр закрыл глаза и перед ним вновь возникло мгновение, чуть не оборвавшее его жизнь. Вернее, череда мгновений, слившаяся в одно .
Первое - он отрывает глаза от говорящей Милы и видит направленный на Давида пистолет. Второе – слегка отталкивает её и убыстряясь делает несколько шагов к руке с пистолетом. Третье - непостижимым образом чувствуя, что сейчас раздастся выстрел, бросает тело к руке, перекрывая пуле путь. Четвертое - толкает стреляющего в плечо, выбивая другой рукой пистолет. Пятое - ощущает удар в грудь, понимая, что не хватило десятой доли секунды, каких-то сорока - пятидесяти сантиметров. Шестое - медленно оседает на плитки тротуара и замечает бегущих к нему людей....
Вдруг Александр вспомнил эпизод жизни, когда тоже думал о мгновении. Он стоял на могиле и смотрел на черную мраморную плиту. На ней незнакомыми буквами было написано шесть слов, одно повторялось трижды - фамилия. Ниже стояло шесть цифр. Одна повторялась трижды - дата смерти.
- Какие молодые, - думал он тогда. - Сорок два, тридцать девять и семнадцать. Они погибли в одно мгновение. И это мгновение навсегда изменило судьбу пятнадцатилетнего юноши, его будущего друга. Нашу жизнь определяют мгновения. Даже те, которых мы не замечаем. Они выстраиваются в линию, сливаются в нить, называемую жизнью. И обрывают её...
Их дружба тоже началась в то мгновение, когда его окликнула Людмила... Цена мгновения - вечность! - подумал он тогда , не отрываясь от черного монолита.
- За их светлую память... – услышал слова, прервавшие его мысли . Он, Заза и Давид обнялись и молча выпили..
Александр открыл глаза.
- То мгновение, отобравшее у Давида родителей и брата, до сих пор отражено в глазах. Даже когда он шутит, смеется или поет, грусть образует в них нижний слой, делая глаза бездонными...
Он услыхал звук открывающейся двери. В палату вошел Теймураз Шотаевич.
- Все будет хорошо, сынок. Спасибо тебе за Давида. – Он закрыл за собой дверь, и Александр вновь предался воспоминаниям. Он вспоминал, как впервые побывал на родине друзей...
продолжение -
http://proza.ru/2024/02/21/1603