Геродот мог бы сказать: «В реальной жизни никогда ничего не случается в нужном месте и в нужное время. Это дело добросовестных историков — добиться нужного эффекта» (По Марк Твену)
Пётр Аркадьевич откинулся на подушки, закрыл глаза, на ум пришёл его разговор о Григории Распутине с царём. Речь шла о недопустимости нахождения в ближайшем окружении императора полуграмотного мужика с весьма сомнительной репутацией.
На что Николай ответил: «Я с вами согласен, Пётр Аркадьевич, но пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы». Тогда премьеру всё же удалось заставить Распутина покинуть Петербург под угрозой предания его суду «по всей строгости закона о сектантах». Григорий Распутин отправился паломником в Иерусалим.
Из задумчивости раненого вывел легкий стук в дверь. Заглянула медсестра с немым вопросом. Пётр Аркадьевич знаком рукой показал, что ему ничего не надо. Сестра закрыла дверь. И он снова погрузился в воспоминания. В памяти всплыла инспекционная поездка годичной давности вместе с главноуправляющим земледелием и землеустройством Кривошеиным в Западную Сибирь и Поволжье. Нужно было поощрять переселение на её незаселённые просторы крестьян из европейской части России. Это переселение было частью аграрной реформы.
Тогда в Сибирь переселились около 3 млн человек. Только в Алтайском крае во время проводимых реформ было основано свыше 3-х тысяч населённых пунктов, в которых поселились свыше 600 тысяч крестьян из европейской части России, составивших 22 % жителей округа. Они ввели в оборот 3,4 млн десятин пустующих земель. А два года до этого была его речь от в Государственной Думе, посвящённой вопросу о целесообразности постройки Амурской железной дороги. Услужливая память напомнила его слова:
"Наш орёл, наследие Византии, – орёл двуглавый. Конечно, сильны и могущественны и одноглавые орлы, но, отсекая нашему русскому орлу одну голову, обращённую на восток, вы не превратите его в одноглавого орла, вы заставите его только истечь кровью".
Тогда, год назад для переселенцев были созданы специальные железнодорожные вагоны. От обычных они отличались тем, что одна их часть во всю ширину вагона предназначалась для крестьянского скота и инвентаря.
Однако Столыпину так и не удалось решить едва ли не главную проблему — введения частной собственности на землю в Сибири. Дума подвергла этот законопроект обструкции, и он не вступил в силу. Крестьяне там хозяйствовали на казенной земле.
Приятно было вспомнить, как два года назад Вильгельм II встретился с Николаем II в финских шхерах.
Во время завтрака на императорской яхте «Штандарт» русский премьер находился по правую руку от высокого гостя, и между ними состоялась обстоятельная беседа. Тогда Столыпин говорил о недопустимости войны между Россией и Германией, подчёркивая, что война в конечном итоге приведёт к тому, что враги монархического строя примут все меры, чтобы добиться революции.
Премьеру передали, что после завтрака кайзер сказал генерал-адъютанту И. Л. Татищеву, что "если бы у него был такой Министр, как Столыпин, то Германия поднялась бы на величайшую высоту". Горькая усмешка тронула губы раненого. А на своей родине его не понимают и не ценят, кроме умной вдовствующей императрицы, матери царя. Лишь она видела в Столыпине последнего преданного воина-защитника России испытывала глубокую благодарность к нему.
"Бедный мой сын, как мало у него удачи в людях. Нашёлся человек, которого никто не знал здесь, но который оказался и умным, и энергичным и сумел ввести порядок после того ужаса, который мы пережили всего 6 лет тому назад, и вот — этого человека толкают в пропасть, и кто же? Те, которые говорят, что они любят Государя и Россию, а на самом деле губят и его и родину. Это просто ужасно".
А сколько сил и нервов отняло обсуждение и принятие закона о земстве в западных губерниях весной этого года...Это дело вызвало «министерский кризис» и стало последней пирровой победой Столыпина. Его законопроект значительно уменьшал влияние крупных землевладельцев (представленных, в основном, небольшой группой поляков) и увеличивал права мелких (представленных большинством из русских, малороссов и белорусов).
Как всегда, против премьер-министра сплотились противоположные силы — левые, которых реформы лишали исторической перспективы, и правые, усмотревшие в тех же реформах покушение на свои привилегии. Законопроект был провален. Премьер Столыпин подаёт прошение об отставке, объяснив, что не может работать в обстановке недоверия со стороны императора и такой Думы. Пришлось тогда поставить вопрос ребром: он или проведение закона о земстве.
Нахлынувшие чувства взволновали премьера. Раненый отпил холодного чая из чашки. Тогда Столыпин уже не думал о своей карьере. Пять лет борьбы ветряными мельницами, 10 покушений, сколько можно? Нет "честнее и достойнее просто отойти совершенно в сторону. Лучше разрубить узел разом, чем мучиться месяцами над работой разматывания клубка интриг и в то же время бороться каждый час и каждый день с окружающей опасностью".
Царь тогда под давлением матери принял его сторону. Дума была распущена на три дня и император своей властью провёл закон. Главные интриганы были отправлены в длительный отпуск. Но отношения с Думой были подорваны окончательно.
Заныли раны, действие болеутоляющих лекарств заканчивалось. Пётр Аркадьевич взял здоровой рукой на тумбочке колокольчик и позвонил. Вошла дежурная сестра, а вслед за нею и доктор.
(Продолжение следует)