ГЛАВА 18.
ДОМ НА ПЕСКЕ…
– …Да, поняла. … Спасибо, что обратились за советом. … Несомненно – ему и без того волнений и забот хватает. … Нет, для меня это не в тягость, а в радость. Скучновато живу, наверное, – Лана мягко рассмеялась, придерживая сотовый плечом. – Былое не даёт уснуть. … Рада помочь. Займусь сейчас же. … Просьбу мою помните? … Да, понимаю последствия, но иначе нельзя. Ей придётся жить с чистого листа, воспоминания и вина ни к чему. … До встречи, господин Маршаль.
Отложив телефон, задумалась надолго, смотря слепыми глазами в заснеженный старый сад, посаженный в тот год, когда купила этот особняк в Ричмонд Хилл. Так давно это было…
– Мне показалось, или ты кому-то звонила?
Стас вышел из ванной, вытираясь полотенцем. Опустив его, замер.
– Дурные вести?
– Я назначена опекуном дочери и её заместителем на съёмках. Глория уже летит из Британии, будет жить с мужем здесь, Кэтрин перебирается из столицы – всё будет вращаться вокруг фильма и выставок по тематике. Её ребята мобилизовались, перестали дурачиться и выпадать из процесса, все настороженны и напряжены до предела. Чем бы их отвлечь? Задача…
– В чём проблема?
Надев пижаму, тихо сел на край постели. Понял, что психует, потому и перевела разговор в иное русло. Догадался.
– Боишься не справиться?
– Боюсь слишком хорошо это сделать!
Вспылив: «Раскусил!», постаралась пока не думать о завтрашнем дне, когда ей придётся стать врагом дочери. Опять…
Звонок прозвучал рано, ещё не было семи часов.
Послушно встала и, прихватив телефон, пошла в ванную.
Закрыв плотно дверь, села на край ванны, ответила, сердито поглядывая на себя в зеркало – не радовало то, что там было: стареющая худая женщина.
– Слушаю Вас. … Да, знаком немного – видела пару раз. … Согласна – лучший вариант. Этот не «сгорит». Довольно ломать парней и их судьбы, пора перейди на другой уровень, – грустно хохотнув, долго слушала оппонента. – Я всё поняла. Прибуду к часам девяти. До встречи, Джонатан. … Я ведь мать, не могло быть иного ответа. Бай.
Через силу заставила себя отодвинуть эмоции и заняться делами – трудный день начал отсчёт. Сунув телефон в кармашек пижамы, закатала рукава, умылась ледяной водой, возвращая лицу румянец и упругость, тщательной зачесала волосы в причёску, закрепила шпильками и надела сеточку – забот полон рот, не до изысков, важнее функциональность и простота. Осмотрев себя, вздохнула и вышла в спальню.
Стас уже сидел за столиком и читал что-то с монитора ноутбука. Заметив жену, опустил крышку и пошёл в ванную с тихим «я скоро», поцеловав в щёку.
Спустя четверть часа, появился за её плечами в столовой, что-то негромко попросил у Уилкса.
Сел напротив, дождался омлета с овощами, быстро поел, выпил крепкий кофе без сахара. Как только дворецкий убрал всё со стола и деликатно вышел, поднял взор на жену.
– Помощь примешь?
Грустно помотала головой, не отрывая глаз от куска недоеденного тоста.
Сочувствуя, вздохнул протяжно.
– Обращайся в любое время. Мы рядом. Все. Вся машина.
Едва встал, сотовый разорвал вязкую тишину столовой соловьиной трелью. Извинившись, быстро вышел, улыбнувшись жене сердечно и искренно:
– Держись, моя Белка, – на русском.
В клинике была в половине восьмого.
Майкл встретил в холле, крепко обнял, ласково поцеловал в голову, как отец, повёл в кабинет по тихим стерильным коридорам.
– Пока без изменений. Спит или смотрит в одну точку. Врач рядом. Компетентен, светило. Не переживай. Прогнозов никаких – рано ещё об этом говорить. Последствие стресса – однозначно. Полное эмоциональное выгорание. Столько тянула с лечением… – сменил тему, присмотревшись. – Как ты, милая? Сон? Нервы? Помощь?..
– Я в порядке, Майки. Заехала узнать у неё кое-что. Понятно, что напрасно. Придётся самой разбираться с ситуацией. Голову, конечно, не скопируешь, но мы с ней одной крови и профессии – можно попытаться. Погружение в материал – наша фишка. Попробую. Спасибо за всё.
– Посиди. Приглашу Шарля. Завтракал. Должен уже освободиться, – погладил тёплыми руками её плечи. – Говори всё. Всё, что волновало и настораживало, что могло так выжечь дочь, – тихо вышел.
…Домик утопал в снегу!
Не видела его ещё наяву, только на снимках, теперь стояла, онемев от красоты, словно сошедшей с полотен Брейгеля, Куккука или Ван дер Путтена, рассматривала раритетное чудо и не могла понять, что чувствует: то ли экстаз от восторга, то ли ужас от чего-то глубинного, когда-то познанного или пережитого, что погубило! Вздохнув несколько раз, закрыла на мгновенье глаза…
– Готовы, госпожа Лана? – прохладный голос охранника призвал к трезвомыслию.
– Да, Пол. Дышала. Воздух здесь особенный…
Ясными взором посмотрела в лицо крепкого, мощного мужчины лет сорока: красив, высок, серьёзен, с отстранённым холодноватым взглядом миндалевидных серых глаз.
– Чувствуешь? Море! Или мне кажется?
– Это же много южнее Ричмонд Хилл. Мне там воздух больше нравится – лесом и снегом. А тут… – задумался, пожал плечами. – Сырой какой-то. Озеро, река. В оттепель туманы, наверняка.
– Уверена. Ладно, не стоит откладывать казнь. Пойдём. Пора сдаваться режиссёру и его шатии.
Ей устроили настоящие торжественные овации!
Смутилась, замахала руками: «Уймитесь!»
Не отступились, обняв, наговорив приятных слов, уважительно повели знакомиться с группой и площадкой.
Угомонились через полчаса, когда сообразила их отвлечь – попросила напоить горячим чаем.
Завели в мобильный павильон, теперь основательный, с подогревом, но такой же комфортабельный и богатый. Ввалились все, кто был поблизости – битком! Рассосались как-то.
– А вы здесь, мои дорогие, неплохо устроились! Может, я не ту профессию выбрала? Вот опростоволосилась! – рассмешив, сразу расположила всех к себе. – Я-то всю жизнь в краске, в вони растворителя, взаперти… Что там пленэры – месяц всего. А тут у вас так заманчиво! Боюсь, уже опоздала безнадёжно, выпала из конкуренции изначально.
Растаяли, стали шептаться, сплетничать, радуясь, что нашли благодарного слушателя.
Усадили за гримировальный столик и возродили её лицо профессиональным гримом, соорудили причёску, что сделала модель значительно моложе.
– Нет, госпожа Лана, Вам ещё рано на покой – не просто реклама. Вам пора кино штурмовать, – Люк наклонил голову и так, и сяк. – Да, камера в восторге, плёнка обрадуется. Изыскать рольку?
– Уволь, родной. С меня и привычных контрактов хватит. Картины на холсте и картоне, скульптура и инсталляции стали ближе с годами – признаюсь честно. Прости, друг мой старинный. Призвание окончательно победило выгоду и тщеславие. Разочаровала тебя, Люк? Сочувствую.
– Есть малость. Столько лет знаем друг друга… Не ждал чуда. Немного жаль, конечно. Фактура и порода – редкий дар.
Только после чаепития принялись за решение насущных проблем.
– Лора и Кэти тут поработали с утра… – Джим-оператор повертел головой, не нашёл глазами девушек. – Мы решили с Вами посоветоваться. Тема уж очень специфическая. Прочтите наброски.
Пока читала, вышел, вернулся через минут десять с Кэтрин.
Поздоровалась, поцеловала в щёку, тихо спросила о Нике, приступила к обсуждению.
– Что получилось – выяснится позже в процессе съёмки. В силу знаний, информации, умения и способностей поправили, Брюса нежно потрясли – внёс корректуру. Теперь дело за Вами, Лана.
– Записала на полях советы, прочти внимательно. Материал же на высоте. Браво, девчонки! Сценарий станет отдельным произведением! Предрекаю оглушительный спрос на книгу! – угомонилась. – Есть пара идей по «украшательству», – покосилась на Люка. – Готовы выслушать советы дилетанта?..
Пробыв на площадке три часа, поехала в съёмочный павильон, изображающий Хотьково и окрестности.
Не просто потряс – ударил в поддых!
Не могла никак унять слёзы: «Так похоже!» Долго бродила по улицам, бездумно заглядывала в окна домов, словно ожидала увидеть мать или подружек… Еле-еле очнулась от наваждения, сумела выдавить поднявшиеся из глубин памяти сцены детства и юности.
Принялась помогать второй группе, во главе с помощником режиссёра Юджином: советоваться, деликатно поправлять, вспоминать мелочи, зарисовывать эскизы мизансцен, согласовывать раскадровку – втянулась быстро с помощью Глории, что не отходила ни на шаг. Здесь было легче – знакомый материал.
Многое внесла Лора – привезла уйму фотографий времён своих поездок в Хотьково, поясняла шёпотом. Да ещё тысячи снимков и зарисовок с пленэра Ники…
– …Куда, госпожа? На Эденбридж?
– Пожалуй. Навестим внуков.
…В детскую вошла на цыпочках – спала Соня. Склонилась над люлькой, стараясь не дышать громко, присмотрелась, усмехнулась безмолвно: «Папкина дочка. Дождался наш итальянский мальчик. Это дитя Банни, я не сомневаюсь теперь. Тут и экспертиза не нужна». Дотянувшись до пальчика малышки, невесомо погладила и беззвучно вышла.
Спустилась в столовую, где обедали малыши, Пенелопа и две няни.
– Олис спит, не скачите. Радионяня пусть поработает.
Жестом руки остановила Венону. Сев и сама, оглянулась на дверь.
– Пол, ты где? Сядь рядом, познакомься с девочками, мальчиками и женщинами.
Когда бодигард вошёл и сел напротив, тихо поприветствовав присутствующих, представила:
– Это Пол Иверсен, сменил на посту Марка Пино. Марк переведён на другой объект. Теперь Пол – член вашей семьи. И ваш дядя, – обратилась к мальчишкам.
Стала поочерёдно знакомить:
– Это Нэт – наш старшенький.
Мальчуган поднял ручки над головой.
– Это Джим – средний.
Он протянул лапку мужчине, поздоровался кивком головы.
– Это Мато – младшенький из мальчиков.
Малец похлопал ладошками, улыбаясь незнакомому дяде.
– В детской спит наша девочка – Оливия-София, Олис, ей полгодика. И скоро родятся эти малыши, – покосилась на смущённую Пен и её огромный живот. – УЗИ обманывало много, но мне кажется, что там мальчик и девочка. Как назовём, а, мальчишки? Имя выбрали?
– Как же. От них дождёшься… – заворчала Марред. – Молчуны ещё те. На своём тарабарском болтают, на человеческом не желают! Впору словарь заводить! – любяще рассмеялась.
Пока ели, негромко разговаривали, увлекая в обсуждение и мальчиков.
Вдруг Пол достал ручку и принялся что-то рисовать на бумажной салфетке.
Джим бесстрашно слез со стульчика и остановился рядом.
Мужчина придвинул второй стул, поднял крошку.
Джим сел на коленочки и стал заглядывать в рисунок, боясь даже дышать. Когда понял, что это получилось, с восторгом выдохнул:
– Снег!
– Молодец, – продолжал рисовать дядя. – А это?
– Дом!
– Отлично. А теперь что получается?..
– Я! Там я!
– А вы говорите, что не разговаривает. Враки, – лукаво усмехнулся.
Смеялись долго и откровенно:
– Расколол дитя салфеткой!
Прошло десять дней в суете и нервотрёпке, в постоянных поездках и согласованиях, встречах и уговорах.
Лана устала до предела!
Как-то после бранча звякнул телефон.
Достав, взглянула на дисплей и поняла, что это сообщение: Стив. Помедлив, прочитала: «Жду тебя», нервно зыркнула по сторонам, побледнела…
– Проблемы, госпожа? – Пол неумолимо стоял за плечами, не пропуская ничего и никого.
– Стивен, – вилять не стала, просто протянула сотовый.
Глубоко окунувшись в глаза хозяйке, всё-таки прочитал, задумался, быстро стёр сообщение.
– Ваше решение?
– Доложишь?.. – впилась пытливым взглядом в помрачневшее лицо.
Долго думал, потом решился и… покачал головой.
– Прикрой, – уже умоляла.
Не ответив, повёл к машине.
Посадив на переднее место, сел на водительское, двинулся в город. Сдержанно выдохнул.
– Когда?
– Сейчас.
– Сколько?
– Два часа.
– Час.
– Спасибо.
Откинулась на подголовник и закрыла глаза, не в силах даже искоса его видеть. Закрывался плотно – не смогла ничего подслушать «даром»! Нервировала неизвестность и новый человек, так близко ставший членом семьи и её судьбы. Еле отвлеклась.
«Час. Мало, но могло и его не быть. Прикроет по дружбе. Но только раз. Может, два, – протяжно выдохнула. – Эх ты, Стёпка… Что ж ты творишь? Знаешь ведь, что я “на карандаше”. Да понимаю я, что ты извёлся! Что с ума сходишь от одиночества и любви. Знаю прекрасно. Я виновата во всём. Расплачиваюсь уже столько лет…»
– Я буду ждать здесь. Час. Объясните это ему. От меня привет передайте.
Кивнув, выскользнула из салона и пошла пешком в соседний район – остановил за квартал. Тёмные очки и платок закрывали почти полностью лицо, никто не мог узнать.
Перед домом Стивена оглянулась, убедилась, что даже соседей нет во дворах или возле окон.
Через заднюю дверь вошла, разделась, босиком прошла в спальню. Знала, чего ждёт от неё: любви. С порога стала снимать вещи по одной, следя, куда падают – быстро потом одеться и сбежать. Последними вынула шпильки из волос.
Стив проснулся от звука упавшей заколки: металл на стекло.
Приподнялся на руках, застенчиво и счастливо улыбнулся, выдавив привычное: «Ты! Любимая!» С трудом отодвинулся, давая ей место.
Прохладными руками погладила его осунувшееся похудевшее лицо со следами боли и муки, пригладила взлохмаченные отросшие волосы, в которых была седина – признак страданий, касаясь кончиками пальцев, с грустью сосчитала морщины на лбу, ласково поцеловала их.
Закрыл глаза, скрывая слёзы.
Положила руки на его плечи и рывком перевернула на спину, заботливо приподняла неподвижные бёдра и ноги, расправила обнажённое тело, касаясь и целуя с любовью.
Руками гладил её голову, впивался пальцами в волосы, выгибался спиной, стонал, когда дарила долгожданную ласку губами. Закрывал страдающие глаза, страстно хотел сделать сам, как прежде, но та авария перечеркнула судьбу, разделив на две чужеродные половины: жизнь и полусмерть.
Только Лана вернула ему ту часть радости, на которую и не рассчитывал уже. Оживила, заставила восстать мужскую силу, чем несказанно удивила врачей – списали больного в этой области.
Теперь радовала телом и лицом, возвращала короткий миг полноценной жизни. Краткий миг бытия, смысл всего сущего. Если б ни это – наложил бы на себя руки давно.
– …Пора, родной. Час на исходе.
– Нет! Нет… Так скоро? Не покидай меня, любимая… Едва дождался… Так редко видимся, Ланочка…
Дрожал худым телом, стискивал в сильных жилистых руках, прижимал к мокрой груди, со стоном вдыхал аромат волос и кожи, соскучившись до крика!
– Почему?..
– Скажи большое спасибо Полу. Тебе от него дружеский привет. Теперь я его подопечная, потому и здесь. Другой не отпустил бы да ещё и донёс. Он прикроет на час, – еле-еле шелестела, сдерживая слёзы.
Покосившись на часы, поцеловала Стива в губы несколько раз и… разорвала руки – время. Покачала головой, когда вскинулся, помогла надеть рубашку, застегнула, целуя скрывающуюся грудь, встала, быстро натянула на мужские ноги и бёдра лёгкие брюки, словно призывая одеждой к порядку.
Как только отступила от кровати, Стив тут же, как сумел быстро, рванулся следом, приподнялся, подтащив непослушное тело, схватил её за левую икру, исступлённо приник губами к коленям, целуя лихорадочно, с надрывным рыданием.
Расплакалась, понимая, что оттолкнуть нет сил!
Так и лили слёзы: Стивен, лёжа на полу, куда свалился, когда ринулся за любимой, и Лана, стоя обнажённой, с ужасом поглядывая на часы – срок!
С трудом взяв эмоции под контроль, склонилась, погладила мужскую голову и оторвалась через боль с любящим окриком:
– Стоп! Стиви! Отпусти. Опоздаю, не отпустит больше.
Быстро одевшись, помогла ему сесть за стол, подставила губы под грустный, но такой благодарный поцелуй, долго не решалась уйти. Ругнувшись на родном посконном, опрометью кинулась к зеркалу, привела себя в порядок, подышала на стекло и написала «Ты…» русскими буквами.
– Захочешь, прочтёшь.
Оглянулась через плечо и… выскочила прочь, хлопнув дверью.
Она не впервые оставляла такие сообщения на стекле: «Мой», «Твоя», «Живи», «Люблю» и пр.
Стив и взглядом не сдавался, не раскалывался, что русский, что понимает её – конспирация въелась в плоть насмерть.
Не отступала, продолжала писать, хоть и понимала, что сильно рискует – ему не дотянуться, чтобы стереть. Лишь надеялась, что приходящая помощница не станет рассматривать следы на поверхности – просто прыснет стеклоочиститель и равнодушно вытрет.
– Прости, Пол. Немного не уложилась. Мой грех. Тебе привет и вопрос: «Когда зайдёшь в гости?»
Сев в машину, смущалась, как девушка, не поднимала глаз от своих нервных пальцев.
– Созвонимся. Спасибо Вам за всё.
Его голос как-то странно «сел», что заставило её посмотреть на парня. Тогда на мгновенье повернул лицо, в глазах промелькнуло сердечное тепло.
– Пора. Готовы?
Кивнув, зарделась, отвела взгляд, удивившись до озноба: «Никогда не сдаст! Настоящий друг. Или… партнёр? Возможно. Если права, Стиву не так одиноко будет. Тоже любовь, пусть такая».
– …Как думаешь, Майки? – Стас спокойно смотрел на друга. – Рождество всё же. Что говорит Атансьон?
– Отпустит при одном условии: будет рядом.
– Не вопрос. Иначе и не думали. Врач с нами встретит праздник.
Рождество собрало в усадьбе Санчесов полсотни гостей!
Опять был Содом и Гоморра, но на этот раз обошлись без масс-медиа.
Они слёзно просились, но приглашения так и не дождались, что всё-таки породило нехорошие статейки в жёлтой прессе, но это было ничто по сравнению с тем, что папарацци могли нарыть, допусти их в дом.
Шумно и радостно отпраздновав, отсалютовав, встретив, поздравив, пожелав, получив и подарив подарки, домашние поутру были обрадованы ещё раз – у Пенелопы начались схватки!
Через три часа на свет появилась двойня: девочка и мальчик.
– А я что говорила! – Лана радостно обнимала родных. – Дети, подтвердите мои слова!
Внуки закивали разноцветными головами, захлопали в ладошки.
– Так, а где наш новый дядя? Где Пол?
Когда его вызвали из Малой столовой, обратилась с вопросом:
– Помнишь моё пророчество?
– Да, госпожа. И дети придумали имена. А, мальчишки? Готовы назвать сестрёнку и братишку?
Засмущавшись от такого внимания, они сбежали из Большой гостиной прочь, а за ними выскочили и няни.
Пол, поклонившись господам, неспешно вышел следом.
– Сынок, а вы что с Пен решили? – Тони до слёз радовался внукам.
– Как-то не думали и не загадывали. Даже не были уверены, что выживут оба малыша. Сестра Пен умерла ведь при родах. Коль оба живы… Сейчас решим.
Достав телефон, вышел на пару минут.
Вернувшись, огласил вердикт:
– Мальчик – Дастин, Дато. Девочка – Мария-Луиза, Малу. Есть просьбы, дополнения, пожелания? Чьих родичей упомянуть? Или святых навесить?
– Нет! – выпалили в едином порыве.
Рассмеявшись, кинулись обнимать счастливца-отца, у которого теперь стало шестеро детей!
– Отдохнёте годика три, ещё по парочке родите! Каждая жена! Никак не меньше! Или по трое! – Тони сходил с ума.
– Запрос не ко мне, – Банни усмехнулся.
Сел возле Ники, обнял ласково за плечи, поцеловал голову.
– Мои жёны в этом вопросе абсолютно самостоятельны. Могут ещё столько же родить, могут остановиться в принципе – вольница и анархия! Хромает дисциплинка. Никак не накажешь.
– Это у нас семейное, будь уверен, – Стас кулаком толкнул Тони в бок, оба разгоготались, поглядывая на Лану и детей. – Тут запланированных не рождается! Вообще!
– Потому мы такие красивые и талантливые! – дети в долгу не остались.
– Потому вы и с внуками не заморачиваетесь! – рассмеялась Лана. – Нам с отцом нет и пятидесяти, а мы уже… семь раз бабушка и дедушка!
– Ну, троих вы себе нахально приписали, – хмыкнул Тони. – От Пенни трое – это только мои!
– Вы все наши! И она, и даже ты! – супруги долго хохотали, обнявшись.
Банни едва дождался, когда Нику отпустит в комнату врач.
Когда вошла, подхватил на руки, стал раздевать, с ума сходя от желания.
Спустя час, сообразил, что немного заторможенна и отстранённа. Погрустнел, но страсти не сбавил, напиваясь любимой впрок – долгой разлука оказалась, давно так не расставались.
– Как ты, родная? – укутывал в поцелуи, ласку, нежность, дыхание. – Сон стал лучше? Кошмары отступили?
Кивнула, подставила личико под жадные губы – соскучилась, воздержание вышло слишком длинным.
– Ты только лечись… Не думай ни о чём… Сейчас всё не важно… Только ты…
– …Что скажете, наш дорогой друг?
Лана пригласила Шарля на диванчик возле камина.
Стас уважительно подал коньяк и сигары, жена протянула блюдца с миндалём и шоколадом.
– Ваше мнение навскидку? Причины?
– Критическое нервное истощение, астенический синдром, нервно-психическая слабость. Она просто выжала из себя всё живое и эмоциональное без остатка. Будто не надеялась жить после этого. В этом-то и странность – не из сонма самоубийц. Абсолютно иная душевная организация! Нет, люди искусства этому, как никто другой, подвержены, безусловно, но не она. Ника из породы стоиков – такие не вешаются, поверьте на слово. Что вынудило так вывернуться наизнанку и раскрыться, оборвав все природные ограничители и охранные стропы, – вопрос. Человек – не дитя, его столько сторожей держит от погибели, начиная от небесных, заканчивая земными…
Старик покачивал красивой благородной головой, покрытой короткими волнистыми каштановыми волосами.
– Отчего ж не сработало с ней? Призраки? Нет, они меньше всего заинтересованы в смерти передатчика и медиума. Сильные плотские чувства? Тоже нет – они самые крепкие узы с жизнью порождают. Да что там – сцепляют цементом!
Выпустив искусное колечко дыма в сторону пламени камина, глубокомысленно задумался.
– Наблюдаю. Пока в искреннем недоумении. Уж совсем бредовые крамольные мысли в голове допускаю – множественность душ: не умещаясь, стали тянуть слишком много энергии, а она не сумела растянуть защитный кокон до нужного объёма или вовсе наглухо закрыть его. Если это так – нужен мощный специалист совсем в иной области, диаметрально противоположной от медицины, тем паче – психиатрии. Особый. Специфический.
– Есть такой человек, – Стас побледнел, откинулся на спинку кожаного кресла.
– Вот как… – Шарль открыл рот даже.
Опомнившись, отхлебнул коньяк, посмаковал, погрел, в несколько глотков проглотил, затягивая время. Заев шоколадом, нервно пошевелил пальцами, вытирая о салфетку. Поставив бокал на столик, сел глубже на диване, окинул внимательным взглядом встревоженных родителей.
– План таков: медикаментозное лечение, курс психотерапии, иглоукалывание и массаж, плавание, солярий, усиленное питание. Наблюдение круглосуточное. Как только замечу ухудшение – доставите сюда вашего шамана. Незамедлительно! Подготовьте этого колдуна заблаговременно. Держите под рукой.
– Ведьму, – Стас, тихо.
– Да хоть Далай-Ламу с Тибета! Был бы результат. В попытке спасти чью-то жизнь, тем более – душу, приходится наступать даже на горло науке и клятве Гиппократа. Я уже наступил.
Грустно улыбнувшись, принялись за свежесваренный кофе с выпечкой, что бесшумно и торжественно внесла нарядная Гленн, сияющая украшениями не меньше рождественской ёлки.
– …Синьора Палмьери? … Стас Вайт, Канада. Папа Вероники Санчес. … С Рождеством! … Как Ваше здоровье? … Хорошо, буду краток: дочь в беде. Вы нужны здесь. Немедленно. … Травы тоже сгодятся, но Ваше ремесло важнее. … Да-да, оно самое. … Подробности по электронной почте. … За Вами пришлют самолёт. Вылет из Бари. Документы будут ждать там. … На Ваше усмотрение. Мы обеспечим ей помощь в торговле и поставках. … Спасибо большое, Николина! До встречи!
Говорил на итальянском, не волновался: поймёт правильно и дословно.
Получив сообщение от ведуньи, положил телефон на стол, быстро отослал с ноутбука письмо с описанием проблемы. Устало откинулся в офисном кресле, покрутился, пытаясь отвлечься, рыкнул, придвинулся к столу.
Мрачно посмотрел на Майкла, забарабанил пальцами по столешнице.
Майк выдохнул, нервно провёл рукой по лысой голове, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, поёрзал, чертыхнулся, встал, налил воды из кулера, залпом выпил, сел на место, выдохнул:
– Дожили. Ведьму спецбортом везём. Кому скажи – засмеют!
– Вот и молчи. Понадобится, Копперфильда или Блэйна вызовем. Сам понимаешь, что вопрос не столько в здоровье дочери, сколько в куче денег. Без неё ничего не будет: фильм, картины, контракты… Да что там деньги – люди посыпятся следом! Её уход вызовет цунами бед! Кладбища не хватит! Потери будут просто невосполнимые! Всё рухнет! Они это тоже понимают. Не дураки.
– Колосс на глиняных ногах. Голем. Ника – та самая роковая буква на их лбу. Сотрёт судьба, и им не жить*.
– Скорее, дом на песке. Зыбучем. И он вот-вот зашевелится под нашими ногами. Устоим ли?..
Смолкли, смотря в окно.
Небо было чистым, голубым, юным и вечным. Как само Мироздание.
*…та самая …буква… – легенда о Големе: «…на лбу глиняного человека нужно было написать слово “Эмет”, которое означало “истина”. Чтобы уничтожить Голема, достаточно просто стереть первую букву этого слова. Останется слово “мет”, означающее “мёртв”…» (Из преданий о евреях.)
КОНЕЦ (или нет?).
Декабрь 2016 г. И. Д.
http://www.proza.ru/2017/09/29/1569