Дуркин дом. Глава 41

               

   
     Какой замечательный повод и место она выбрала для встречи со старым другом. Увидеться им стоит на нейтральной территории: в кафе или на худой конец, в музее, хотя она предпочитает ресторан. Ах, как пленительно играют зеркала, отображая хрустальные блики или разноцветное пламя свечей, сквозь которое так увлекательно разглядывать платья разряженных дам, представляя, а как бы это все сидело на ней? Последний раз она была в ресторане лет пять тому назад, именно в «Праге», любимом заведении, где можно не просто утолить голод, но и ощутить себя в центре внимания вышколенного персонала, а также достойно отдохнуть.
Вот жизнь настала. Вместо того, чтобы не отказывать себе в маленьких радостях, приходиться жить одними воспоминаниями. И вот еще проблема, одеть ей на встречу нечего, в гардеробе осталось одно старье.
- Машунь, ты у нас девушка модная, так?
Медсестра, к кому обращалась Корчагина, лениво повела плечами, еще не решив: стоит ли ей поддерживать имидж модницы или махнуть на щедро отпущенные комплементы рукой?
- Маш, вот скажи, ежели у тебя личная жизнь зависит от … ну, от впечатления, которое ты производишь на любимого, так неужели не постаралась бы  … 
Маша девушка хваткая и деловая, с ответом не торопилась. Лариска темнит что-то, пока напрямую не скажет, чего ей надобно, буду молчать. Но смекнув быстро, что Корчагина просто так не отстанет, Апрелева перевела разговор на другую тему. – Ларис, чья сейчас очередь рефераты отписывать?
- Какие рефераты? – на лице Ларисы было написано неподдельное удивление.
- «Какие рефераты»? – передразнивая, повторила Маша, одновременно усмехаясь над забывчивостью напарницы. – У тебя последнее время участились провалы в памяти, может тебя по башке кто-нибудь огрел? По фармакологии, естественно.
- Не знаю, мне все равно. Маша, ты можешь мне дать что-нибудь попривлекательнее из своих шмоток? – Лариса решила напрямую спросить Апрелеву, рассчитывая на утвердительный ответ.
Вот, оказывается, почему Лариска целое утро вокруг нее ходила. Принарядиться захотела.
Не выйдет. Она неаккуратная, еще слюни напустит ей на кофту, или капнет чем-нибудь. Окидывая Ларису придирчивым взглядом, Маша промолвила, - Не знаю, подойдет ли тебе. Ведь у нас размеры разные.
Жадина. Просто так от меня не отделаешься. – Вспомнила! – воскликнула Корчагина, хлопнув себя по лбу, - Твоя очередь писать рефераты. По графику за мной была Наташка, за ней – Валька, потом ты.
Эффект, на который рассчитывала Лариса, превзошел ее ожидания. Ухмылка моментально исчезла с лица молодой кокетки, Маша вся как-то напряглась, но сдерживать возмущение ей удавалось недолго. Переложив стопку постиранных полотенец в другую руку, медсестра стала мерить огромными шагами узкое пространство процедурной. Лариса с безразличием наблюдала за тем, как кипят чужие страсти. Наконец, Машу прорвало, - Не понимаю, почему мы должны следовать распоряжением Стогова? Я узнавала, ни в одном из соседних отделений никакие рефераты и доклады не пишут. Все это выдумки самодура, - Апрелева опасливо оглянулась, - Если от меня не отстанут, я перейду в другое отделение.
- Маш, к чему так горячиться? Могу тебе подсобить.
-  Что, напишешь за меня? – в голосе вопрошающей проскальзывало недоверие.
- Могу, - уверенно отозвалась Корчагина, которой не терпелось продолжить атаку во имя задуманного, - Машенька, мне всего лишь надо твое одобрение и название темы, - напоследок Лариса улыбнулась, чем вызвала недоумение коллеги.
- Не надо меня утешать, лучше поддержи меня, все вместе поддержите, когда я пойду высказывать Петровичу в лицо все о его армейских порядках.
- Давай пошумим, - нехотя согласилась Корчагина, но я сомневаюсь, что остальные сестрички будут с нами солидарны. 
- Что это за слово такое, пролетарское? Ни дождешься от них поддержки, ни от Вальки, ни от Наташки. Эгоистки они и, ты тоже эгоистка.
- Вот тебе раз! – не рисуясь, удивилась Лариса. – Я тебе помощь разве не предлагаю?
Вслед за попавшими под горячую руку полотенцами Машин удар пришелся на целлофановый пакет с лекарствами, кем-то беспечно оставленный. Упаковки, отдельные таблетки беспорядочно посыпались на пол. Затем гневный взор Апрелевой метался между опустошенным ящиком стола и переполненным помойным ведром.
- Надоело! Как мне все это надоело!!
Удары по столу предвосхитили атаку на ведро. Апрелева вела себя словно помешанная, круша все, что попадалось на пути: деревянные ящики письменного стола, по неосторожности кем-то не задвинутые, во все стороны разлетелись стопка газет, наполовину пустой цветочный горшок, не пожалела Маша и толстый справочник лекарственных препаратов. Невменяемое состояние, в котором она пребывала, грозило более серьезными потерями.
-Маша, успокойся. Мне тоже надоело работать за спасибо. Решено, мы отправимся с тобой к Стогову вместе.
Когда теплая ладонь ее руки легла на плечо Марии, та судорожно вздохнула и вдруг, навалившись на Ларису, затряслась в беззвучных рыданиях. Смотреть на чужую истерику быстро наскучило, не в ее привычках долготерпение, и Лариса нашла самый приемлемый, с ее точки зрения, способ угомонить Апрелеву. Стараясь сохранять невозмутимость, Корчагина открыла один из многочисленных журналов, ведение которых, согласно распоряжению заведующего отделением, вменялось в обязанность младшего медицинского персонала, и принялась за работу.
Казалось, занятие полностью овладело ее сознанием, так, что Лариса не замечала ничего вокруг. Заполнять страницу первым, что приходит в голову, сохраняя при этом довольно умный вид, целое искусство, которым Лариса овладела еще в детстве. Благодаря приобретенным навыкам, юная сиротка сумела внушить к себе уважение пожилых усыновителей. «Наша девочка такая умненькая, что вполне может обходиться без опеки школьной наставницы, а сэкономленные средства мы могли бы вложить в приобретение спортивного инвентаря», такое предложение внес любимый папочка. Фигурные коньки и дорогостоящие горные лыжи ей все-таки купили, несмотря на материальные трудности, постигшие семью Корчагиных, в результате продолжительной болезни Семена Ароновича. Если бы папуля «усек», как ловко Ларочка выдавала чужие мысли за свои собственные, вероятно, не стал бы излишне баловать требовательную к другим, но не к себе дочурку. Вот и сейчас Корчагина умело водила рукой. Ее размеренные движения подействовали успокаивающе на нервозность Апрелевой. К чему шуметь, кричать, идя на поводу у эмоций, если эти самые переживания никого не трогают.
Растирая слезы и сырость под носом рукавом халата, Маша с сомнением полюбопытствовала, - Лариса. Это ты для меня старалась?
- А для кого же? – ответила вопросом на вопрос Корчагина. – Темы рефератов какие-то … расплывчатые, я постаралась их переделать, так, чтобы всем было понятно, а главное, интересно. Хочешь послушать? – предлагая, Лариса была почти уверена, что Маша откажется. Но даже, если и согласиться, ничего страшного. По мнению Корчагиной, ее коллега не отличалась осведомленностью в фармакологии.
- Ну, давай, - равнодушно согласилась Апрелева.
Врешь, тебя моя писанина интересует не больше, чем … сказки венского леса или особенности австралийского климата. Осуждающий взгляд исподтишка буквально пригвоздил ее к месту. Ни к чему Машке любоваться на мои каракули. Прежде, чем ответить, Лариса перелистала исписанные листы. Оттягивая время, она старалась придумать, как подвести Машу к разговору о нужном? Отбросив журнал, который еще несколько минут назад был для Корчагиной сподручным средством, она подсела к Маше и по-дружески обняла ее.
Сработало. Маша последовала ее примеру. Стена отчуждения между ними рухнула. – Знаешь, Лариска, иногда думаешь, гори оно все синим пламенем. Сто раз собиралась  уйти из больницы, уволиться. А куда денешься? Думаешь, в других больницах лучше? У меня знакомая работает в стационаре на севере Москвы. Денег не видит уже несколько месяцев. Повара в больничной столовой хоть что-то имеют, пусть не шикуют, но и не голодают. Разве можно людей обвинять в воровстве, когда обманывают все и вся? Господи, как жить дальше?
Разговаривали по душам коллеги еще долго, и работа им вовсе не мешала. Маша прониклась просьбой подруги по несчастью и согласилась предоставить той красивое платье, «всего раз надеванное», для важной встречи. Та уже размечталась, как будет выглядеть в атласно-велюровом наряде, привезенном, со слов его владелицы, из самого Парижу. Ей бы еще сапоги поновее, в крайнем случае, приведу свои старые в божеский вид. Вот где ей раздобыть украшения? С этим, казалось, неразрешимым вопросом, Лариса обратилась к матери.
- Доченька, какие уж тут драгоценности?  У меня в молодости, кроме обручального кольца и двух перстеньков ничего и не было. Ларочка, тебе главное, привести себя в порядок, и … ты хорошенькая, видная,- убеждая дочь, Мария Сергеевна говорила малоубедительно. Причина тому, плохое самочувствие, до которого некому, даже собственной дочери не было никакого дела. Натянутая улыбка, словно извинение за недостаточную убедительность. – Ларочка, я тебе помогу, как следует принять гостя.
Усталое, изможденное лицо матери маячило с утра до вечера. Поразительно, жаловаться на недомогание, и одновременно совать свой нос во все вездесущее, негодовала про себя Лариса. Почему она должна в свой законный выходной сносить от матери все, что той взбредет в ее старую, бестолковую голову?
- Мать, а у сестрицы своей ты спросить можешь?
Мария Сергеевна обиженно прикусила губу, не спеша с ответом. Ей не нравилось, когда дочь в столь фамильярной манере упоминала о единственной сестре. Она не заслужила подобного неуважения. – Лариса, нельзя так. Тетя Лена в больнице. У нее обострение …
- Мать, про ее болезни ты сама с ней разговаривай. Мам, у тебя, кажется, были ключи от ее квартиры? Она их тебе всегда оставляла.
Еще была надежда на получение желаемого. Мама сразу ей не отказала, но нечто, едва уловимое в ее позе, жестах, дало понять, что украшать Ларисе придется себя самой. Все-таки, Корчагина младшая не побоялась показаться навязчивой, - Мама, ты же сама была молодой. Знаешь, насколько это важно – привлекательно выглядеть. А у тети Лены есть украшения: кулон на золотой цепочке, серьги, вроде бы, с александритом.
Мария Сергеевна резко перебила дочь, - Ты бы в больницу к тетке сходила. Лара, нельзя быть такой бесчувственной.
Началось. Не намерена она слушать нравоучения от кого бы то ни было. И еще, было бы ради чего. Дверь ее маленькой комнатки с силой захлопнулась. Бросившись на кушетку, Лариса обхватила руками голову. Невезучая она. А так хочется подцепить хорошего парня, чтобы любил, зарплату домой приносил, а она бы жила в свое удовольствие, ничего не делая. Мечты, мечты… Обижаться ей не на кого, даже на вредную тетку. Во всех бедствиях Ларисы виновен Стогов, и не он лично, а Министерство здравоохранения. Чиновникам, управленцам что-нибудь от государственных щедрот перепадает, а ей …
Прикрыв глаза, Лариса воображала. Они встретятся с Виталиком в интимной обстановке, там, где претендовать на его внимание более будет некому. Аносов, скорей всего, явиться при параде, и будет стесняться, он всегда был скромным мальчиком. Личная жизнь у него не сложилась. Я его расшевелю, пощекочу юноше нервы. Своими нежными ручками я могу творить чудеса, доводя мужчин до экстаза. У них чувствительные зоны находятся в разных местах. Ее бывший муженек, кто бы мог вообразить себе такое, возбуждался, когда она пощипывала его за толстый зад. У Виталия более сглаженные формы, по той причине, что в детстве он не был замечен в излишествах, и не имел вредных привычек, стало быть, он проявит себя практичным в ведении домашнего хозяйства.
Грезы постепенно перешли в сон. Снился ей долгожданный отпуск на Черном море. Ничего нет приятнее, чем лежать на теплом песочке и глядеть на волны, ощущая нежное прикосновение морского ветерка, а еще качаться на гребешках волн, плывя на надувном матрасе. Незатейливые движения усыпляют и, скорее всего, она проспала самое интересное, но в нарастающем рокоте мотора при желании можно различить заводную мелодию. Ах, если бы кто-нибудь по-рыцарски смелый вынырнул из морских глубин и прошептал ей на ушко главные слова. Им мог быть любой хоть чуть-чуть темпераментный мужчина, но для нее предпочтительнее, чтобы храбрецом оказался …
Она шептала его имя, пока слоги не поменялось местами, и не возникло новое имя, известное лишь ей одной.  Хорошо, что он не забыл, как ее зовут, но голос, вместо того, чтобы говорить о ней самой, о чем-то ее просит. Как это несвойственно влюбленному мужчине. Нет, это явно, не кавалер. Лариса без сожаления открыла глаза. Над ней низко склонялась мать. Шепот пожилой женщины перешел в хрип, перемежающийся со свистом. Она пыталась что-то сказать Ларисе.
- Что случилось?
Рот Марии Сергеевны открывался и закрывался, а тяжелая голова клонилась все ниже и ниже. Приподняв ее руками, Лариса пристально вглядывалась, насколько позволяла ночная темень, в знакомые с детства черты лица. Что-то с матерью не так, вроде, как воздуха ей не хватает. Повернув голову матери к лунному свету, Лариса не шутку испугалась. Старшей Корчагиной было так худо, что казалось, она вот-вот помрет.
- Мам, я сейчас скорую вызову.
Обещание помощи не облегчило страданий, выпавшей на долю больной женщины. Лариса, металась по квартире, обнаружив, что телефон отключили еще вчера из-за неуплаты. Что же делать? Не будить же соседей в час ночи?
- Лара …
Через пару секунд Лариса была у кровати матери. – Что, мамуля? Ты только скажи, что тебе принести, может капельки какие?
- Валерьянку.
Лариса с трудом разобрала просьбу матери, больше по едва уловимому движению губ, чем услышала произнесенное. Валерьянку можно было долго искать, где угодно. Последнее время мать была очень рассеянной и ставила лекарства, где угодно. Бегая по квартире, Лариса заглядывала во все закутки, на полочки в холодильнике, шкафчики на кухне. Валерьянки нигде не было, зато, во время поисков ей попадались на глаза множество просроченных лекарств. Не найдя ничего более подходящего, Лариса влила в рот матери немного воды. К удивлению Ларисы, это помогло.
Сглотнув, Мария Сергеевна произнесла, - Врача вызови.
Ей все еще было трудно говорить. Дыхание оставалось прерывистым, поверхностным. Стараясь помочь матери, Лариса попыталась ее приподнять, однако тело матери было слишком грузным и неповоротливым. С огромным усилием протиснув свои неповоротливые руки под спину лежащей без движения, через несколько минут Лариса поняла, все это невыполнимо. Ее руки онемели, а сама Лариса ощутила смертельную усталость, будто она, говоря словами Аньки «вагоны разгружала».
В подъезде ночью было темно, но сетовать на перегоревшие лампочки было некому. Этажом выше жила пожилая женщина, которой Лариса по-соседски, запросто делала уколы.  Короткий звонок в ее дверь и… тишина. Лариса повторила свою попытку и лишь спустя полминуты, когда она уже отчаялась, встретить отклик, из-за двери раздалось: «кто?»
Как назло, Лариса запамятовала, как зовут хозяйку квартиры, поэтому ее реплика звучала малоубедительно. – Это ваши соседи с нижнего этажа. Мне очень нужно вызвать врача для мамы, ей плохо. Можно я позвоню от вас?
Лариса ждала долго, но ответа так и не услышала. Она позвонила еще раз и, подождав несколько секунд, и обратилась вновь, - У нас отключен телефон за неуплату, а маме очень плохо. Пожалуйста, позвольте позвонить, - чтобы отрезать хозяйке квартиры путь к отступлению, Лариса добавила, - Я же не отказывала, когда вы болели и нуждались в уколах. Помогите!         
Старая карга. Внутри Ларисы все кипело. Старуха ей не поверила, это ясно. И все из-за того, что ей без надобности, дальше магазина, больницы она нигде не бывает, а то бы знала, что уличные автоматы большая редкость, а те, что имеются в наличии, чаще всего повреждены: в некоторых порезаны провода, в других обезображены диски. Едва уловимый звук отвлек Ларису от злобных выпадов в адрес нежелающей помогать соседки. Замерев, Лариса прислушалась. Так и есть, дверной замок щелкнул, а потом раздалось: «Идите, звоните».
Через минуту Лариса уже сообщала диспетчеру скорой адрес, не забыв полюбопытствовать, а когда ожидать врачей? «Вызовов много, а работающих бригад не хватает. Вероятно, под утро к вам приедут». Ответ не удовлетворил Ларису. Получается, ее мать будет находиться в критическом состоянии не менее трех часов. В ожидании помощи Лариса предприняла еще одни поиски каких-нибудь сердечных препаратов. В том, что у матери прихватило сердце, Лариса ничуть не сомневалась. Последние месяцы ее терпеливая мать жаловалась на режущие боли за грудиной и почти согласилась на уговоры дочери лечь в больницу. Уж теперь-то мамуля это точно сделает.
Однако, успокоение не наступило, и после долгожданного приезда скорой помощи. Поспешный осмотр, в течение которого больную прослушали и измерили ей давление, не прояснил ситуацию. Разозлил Ларису врачебный приговор: «госпитализации не подлежит». Сколько она не уговаривала, не убеждала врача, своего решения тот не изменил: «Больницы переполнены. Старикам там места нет». Как же это так, недоумевала Лариса. Она сама работает в больнице, палаты у них переполнены, но места, в случае необходимости, найдутся. Более всего задело младшую Корчагину замечание медика о том, что «это нецелесообразно». Что подразумевалось под этим словом, Лариса могла лишь догадываться. Горькое подозрение закралось к ней в голову. А вдруг у матери заподозрили смертельное заболевание? Они после очередного развода Ларисы не слишком ладили с матерью, не это ли обстоятельство послужило причиной ее плохого самочувствия? Лариса и представить себе не могла, как бы она обходилась без матери. Хоть и больная и вздорная, но мать ей была весьма полезна, иногда обойтись без материнской заботы и помощи Лариса не смогла бы.
В хлопотах наступающего дня она и думать позабыла о своих желаниях. Пожалуй, не до развлечений ей сейчас. Надо определиться с маминым заболеванием. Вот придет терапевт из районной поликлиники, и уж тогда Лариса будет знать, прогноз ее заболевания и какие лекарства понадобятся матери? Она поправиться, непременно поправиться, и Лариса ей в этом поможет. Нет в аптеках нужных лекарств, она возьмет их в больнице.
Первая новость, которой ее встретили сменщица, оказалась приятной. Наконец им выдали зарплату.
- Представляешь, - радостно щебетала Ольга Логинова, а Стогов прямо с порога меня огорошил: «Деньги выдают за два месяца». Я дождаться не могла, когда касса снова откроется. Сегодня с утра сбегала и получила, только вот не знаю: по старому или по новому дали? Триста двадцать шесть рублей.
- Не густо, на эти деньги много не купишь, - посетовала Лариса.
- Спасибо, хоть что-то дали. А то ведь в долг приходиться жить.
Как тут с Ольгой не согласиться, когда сама последние рублики считала. Украдкой вздохнув, Лариса поделилась планами, - Пойду, деньги получу.
Однако, прежде, чем наступил столь долгожданный момент, ей пришлось вынести еще одно испытание. По пути в бухгалтерию ей встретился Стогов, которого она, к сожалению, заметила поздно.
- Корчагина, в ближайшие дни в отделении будет проходить переаттестация. Тебя это касается в первую очередь, - сказал Олег Петрович и быстро исчез, свернув в один из извилистых коридоров.
Ларисе оставалась лишь гадать, почему ей стоит опасаться проверки ее квалификации? Переаттестация проходит раз в пять лет, известно, что это – чисто формальное мероприятие. За те пять лет, что Лариса работала в больнице, для нее это первая переаттестация. Неужели у кого-нибудь хватит решимости завалить каверзными вопросами опытную медсестру?
- Чего ты переживаешь, Ларка? Без нас с тобой не обойдутся, - уверяла Логинова возвратившуюся из бухгалтерии Корчагину. – Кстати, много получила?
В последний момент что-то в голове Ларисы щелкнуло, и она автоматически вычла из суммы, выданной ей в кассе сотню, так, чтобы вышло меньше, чем у Ольги, - Триста четыре.
Смекнув, что ее не обидели, Логинова переключилась на другую тему, - Я чего тут придумала, - внезапно умолкнув, сообразительная Логинова подмигнула коллеге.   
Многообещающее начало, усмехнулась Лариса. Так она скоро за Петровича соображать станет. – Олечка, придумай, как мне избежать переаттестации.
Однако ответа от собеседницы Лариса так и не услышала. Вместо этого пришлось поспешить в палату к больному. Мужчина, поступивший вчера, совершенно внятно окликнул ее по имени и фамилии. Как  только она вошла в палату, больной, ранее ничем не приметный, устроил представление. На глазах у недоумевающих зрителей, мужчина, взобравшись на кровать, начал читать: «Рука скользнула вдоль, и ужас отступил, пред тем, кто идиот, хоть чуть и не убил. Испачкано слюной, лицом не назовешь, и рожи строит мразь, в руке сжимая нож. Кромсать, душить, ударить иль в душу наплевать, безумие оставило на морде их печать. В наследство им завещана расплата за грехи,  их родила не женщина, а дьявол во плоти».
Лариса, не отводя проникновенного и, вместе с тем недоверчивого взгляда, смотрела на выступающего. Худой, невысокого роста, нормального телосложения, единственное, чем он обращал на себя внимание – активной жестикуляцией. Он так сильно взмахивал руками, что Лариса всякий раз вздрагивала, радуясь, что у «чокнутого», так она его окрестила, пустые руки, а то бы им всем несдобровать.
- Парень сегодня все утро лежал что-то бормотал себе под нос, - поделился своими впечатлениями о странном пациенте его сосед по палате.
- А вам он не мешает? – обратилась Лариса ко всем обитателям палаты сразу.
Большинство из восьми человек находилось в тяжелом состоянии, с обострением хронических заболеваний, и, как правило, не проявляли интереса к тому, что происходило рядом. Никто ей не ответил, все смотрели на «артиста», занятого игрой на импровизированной скрипке. Он виртуозно шевелил пальцами, исполняя пассажи, при этом лицо его оставалось непроницаемым, так, что трудно было догадаться, какие эмоции им руководят. Чем дольше Лариса всматривалась в это изможденное, малопривлекательное лицо, тем сильнее оно ей кого-то напоминало. Где-то ей уже встречались эти впалые щеки, сильно выдающиеся надбровные дуги, покатый лоб, слегка пробивающаяся щетина на подбородке, а главное, глаза. Под давлением его пронзительного взгляда Ларисе стало не по себе. Бешенный, он просто, безумный, это видно даже непосвященному человеку.
- Ларка, я тебя потеряла, а ты оказывается, наблюдениями занята. Знаешь, я бы тоже не отказалась от меланхоличного созерцания, но работать нужно.
Лариса и оглянуться не успела, как деловитая Логинова, взяв ее за руку, вывела из палаты. Не отпустила ведомую Ольга и позже. Озадаченная Лариса не сопротивлялась, но попросила объяснений, - Куда мы идем?
- В кабинет Стогова. Всех, кто есть в наличии из персонала, приглашают.
- Ты можешь мне объяснить хоть что-то конкретное? Я себя какой-то дурой ощущаю, - жаловалась Лариса.
Вместо ответа Логинова буквально втолкнула ее в кабинет заведующего. За столом сидел Стогов. Вокруг стола были расставлены стулья, терпеливо, в отличие от своего владельца, ожидающие приглашенных. Когда появились Корчагина и Логинова, два места уже было занято двумя незнакомыми девушками. Выглядят неуверенно, вероятно, студентки, с ходу определила Лариса.
Откашлявшись, Олег Петрович промолвил, - Я позвал вас для того, чтобы мы все, сообща решили важный производственный вопрос. На прошлой неделе наш коллектив лишился одной санитарки. Оставшейся Ложкиной нужны выходные. Пока будет найдена ей сменщица, работу по поддержанию чистоты в отделении, должны будут распределить между собой наши медсестры. У нас пополнение, - Стогов кивнул в сторону новеньких, - Выпускницы медицинского училища. Я полностью рассчитываю на ваше понимание  и заранее благодарю, - поднявшись из-за стола, всем своим деловитым видом, Олег Петрович подчеркнул собственную занятость.
Услышанное огорошило медсестер, Лариса пока еще не поняла, как ей реагировать на предложение Стогова, а новенькие тихо перешептывались. 
- Олег Петрович, а сегодня санитарка будет? – Логинова торопилась задать вопрос, пока присутствующие не разошлись.
- Нет. Решение, кто из вас сегодня вымоет полы в коридоре, палатах и подсобных помещениях, примите сами. Не забудьте доложить о проделанной работе мне, - вращая телефонный диск, Стогов уже думал о другом, не менее важном, требующем немедленного вмешательства деле.
- А врачи тоже будут мыть полы?
Лариса задала свой вопрос, когда все уже покинули кабинет заведующего. Происходящее далее видела только она. Очки Стогова сползли на самый кончик носа после столь бесцеремонного вопроса Корчагиной. В следующую секунду раздался оглушительный удар по столу, - Ты что себе позволяешь?
Лариса не ожидала подобной реакции от обычно сдержанного в проявлении чувств, пусть и немного назойливого, заведующего, поэтому не нашла ничего лучшего, как поскорее затворить за собой дверь кабинета заведующего отделением. 
- Ну, ты, Лариска, даешь! – не то в восхищении, не то, удивляясь, выпалила Логинова. – Не первый год работаешь, зачем связываться с начальством?
После столь дерзкой выходки, о которой, впрочем, Корчагина ничуть не жалела, она невольно вызвала к себе уважение со стороны юного пополнения медсестер.
- Ну, что, девчата, давайте знакомиться. Меня зовут Лариса, это – Ольга, можно пока без отчества, но не исключено, что скоро нас будут величать при полном параде, - Корчагина попыталась улыбнуться. Здесь, в процедурной, среди своих, можно было не опасаться подвоха, но с другой стороны и радоваться пока было не чему.   
- Зоя и Лена, - представились девушки, осматривая неказистую обстановку процедурной. – А у вас тут ничего.
- Ничего хорошего, - добавила Лариса.- Зарплату задерживают, нагружают дополнительной работой. 
- Ларис, ну, зачем молодежь пугаешь? Им и так к новой обстановке привыкать. Вот, девочки, сейчас мы вам все покажем. А пока решите-ка, кто из вас, двоих сегодня займется уборкой?
-А почему только мы? Давайте вместе убираться.
Чтобы не спорить Лариса хотела незаметно исчезнуть. Но у нее это не вышло. В дверях процедурной скалой стояла Ольга. – Подожди, поясни девочкам, почему они  должны убираться?
- Пропусти меня, - четко произнесла Лариса. – Ты и сама без меня справишься.
Но Логинова была неумолима, - Нет, мы должны делать все вместе.
- Я не собираюсь мыть полы.
- Ах, вот, как ты заговорила! Хочешь остаться в сторонке от разбирательств? Знаешь, как это называется?
- Знаю. Я всегда точно знаю, чего хочу. Мне надоело потакать прихотям начальства, больше не жалею. Дай мне пройти! – Лариса уже не говорила, а кричала.
Разгорающийся скандал и те, кто его затевали, наглядно продемонстрировали новеньким, как здесь подходят к решению спорных вопросов.
- Не желаешь объяснять, будешь мыть пол вместе с ними! – подытожила Ольга.
- И не подумаю. В мои обязанности не входит уборка отделения. Стогов может лишь просить меня об этом, а не приказывать.
Корчагина была весьма убедительна в своих тезисах, что немного остудило пыл Логиновой, но не решило проблемы. Покидая процедурную, Лариса была настроена по-боевому. Ольга слишком много на себя берет. Она такая же медсестра, подумаешь, работает на три года больше. Если бы Ольга не доставала ее своими придирками, Лариса постаралась избегать встреч с ней.
Вспомнила. Лариса хлопнула себя по лбу. Отрешенный, словно устремленный в пустоту взгляд был у Виталика, в то время, когда он занимался сочинительством. Милый друг, каким ты стал, и чем в настоящее время увлекаешься?
- Лариска, тебя к телефону!
С другого конца коридора ей орала Логинова. Можно было проигнорировать сообщение, а вдруг это Аносов? Ой, нет. Откуда у него ее телефон. Мать, наверное, звонит. Кроме Логиновой на Ларису в упор смотрели Зоя и Лена. Слишком много свидетелей, а то бы она не отвечала на телефонный звонок. Выяснилось, что тревожил ее на этот раз Денис Кожевников. Как ей нужны деньги, и магазины все пустые, а на рынках дерут втридорога. Все эти проблемы мало разрешимы, хотя и актуальны. А Денис говорил о другом, Лариса слушала его вполуха. Вот, если бы он пригласил ее в кафе или в ресторан.
- Ни к чему хорошему, Ларочка частые посещения ресторанов не приведут, - вечером того же дня внушала ей мать. – Мы прожили с твоим отцом долгую и счастливую жизнь, да, счастливую, - в ответ на недоверие, написанное на лице Ларисы, повторила Мария Сергеевна. – Мы часто бывали на людях: в театрах, музеях, на выставках и обошлись без посещения развлекательных заведений.
Лариса перебила мать, - А я не желаю обходиться. Мне нравиться жить в свое удовольствие и ни в чем себе не отказывать.
Из унылого дома, где все опостылело, хотелось сбежать, туда, где ей не станут диктовать условия, а главное не будет бедности, ущемляющей в правах, диктующей ей об обязанностях. Неужели существует такой уголок абсолютного счастья, о котором пока ей приходиться только мечтать? Сейчас трудно сделать выбор, чего ей больше хотелось: любви или денег? Одно ее желание сбылось в этот теплый, поздний вечер. В блинной, куда ее пригласил Денис, Лариса с аппетитом накинулась на любимое лакомство. Блины с творогом, рисом, яйцом, джемом, сгущенкой – удивительно, откуда берутся все эти деликатесы? Денис с восхищением наблюдал за тем, с какой быстротой исчезали блины с тарелки. Лариса не выдержала и полюбопытствовала. – Почему не ешь сам?
- Не хочется что-то.
Ответ Дениса показался Ларисе неубедительным. Разве можно игнорировать такую вкуснятину? Тарелка быстро пустела, а угощавшаяся уже более спокойно смотрела на блинчики. Пожалуй, стоило остановиться.
Взгляд наблюдателя не был Ларисе в тягость, не давил, вынуждая скорее запихивать в себя недоеденное. Вовсе нет. Его взгляд ласкал, гладил ее. От него исходило какое-то внутреннее тепло, так, что сдерживать себя становилось все труднее.
- Поговорим, - после короткой паузы Денис сразу перешел к главному, ради чего он пригласил ее встретиться. – Ты мне нравишься. Хотелось бы познакомиться с тобой поближе.
Руки ее коснулась его рука. Прикосновение перешло в легкое пожатие, вслед за которым Денис пошел в наступление. – Как ты ко мне относишься?
Вот бы на его месте увидеть Виталия. Лариса на мгновение закрыла глаза, не в силах противостоять искушению. Все произошло именно так, как она себе это представляла. Она отдалась на волю страстям, о которых давно мечтала. Поцелуи, объятия – лишь вступление, ах, как ей хотелось всего сразу. Прозвучавший вопрос оглушил ее. Виталий бы его не задал.
- У тебя пожить можно?
- А … зачем?
На губах его застыла полуулыбка - полунасмешка, в то время, как взгляд оставался расчетливо-холодным. – А зачем люди живут вместе? Потому, что нравятся друг другу. Что в этом плохого?
- А что хорошего?
- Во взаимоотношениях мужчины и женщины хватает и того и другого. Если их тянет друг к другу, зачем противиться?
- Ты меня спрашиваешь?
Глупый вопрос она задала, но надо было что-то спросить, и потом спрашивать легче, чем отвечать. Сказать ему о Виталике или воздержаться? 
- Нет, правда, можно у тебя остановиться? Мне жить негде.
Пожав плечами, Лариса согласилась. – Живи. Только у меня  мама … как это сказать, излишне подозрительная.
- Ничего. А мужа у тебя нет?
- Пока нет. Но еще недавно был. Я, знаешь ли, влюбчивая и привыкла менять мужчин, как перчатки. Кстати, у меня еще есть жених, тебя это огорчает?
Они еще о чем-то проговорили до самого закрытия блинной. На следующий день Лариса ничего не могла вспомнить из того, что наговорила матери об их новом жильце, и что соврала Стогову по поводу опоздания на работу, а главное, что послужило поводом к переходу к близким отношениям между ней и Денисом. Ей было хорошо рядом с ним. Лариса все реже представляла себя рядом с Виталием. Он добрый, хороший, но Виталий не любит ее, не то, что Денис. В искренности его чувств, кажется можно не сомневаться. Он такой ласковый, и в тоже время, страстный. От его жадных ласк у Ларисы кружилась голова. Когда-нибудь, она обнимет его, и более никогда не выпустит, и все это из-за придирок матери. После того, как Денис поселился у них, мать постоянно ворчит на него. Но Лариса скорее выгонит мать из дома, чем отпустит Дениса. Засыпая в очередной раз после бурных игрищ в постели, Лариса нечаянно оговорилась, назвав любимого чужим именем. А вдруг тот, другой, любит ее?