Поездка в Большое Болдино
Летом 1986 года мы с женой на своей машине ВАЗ 2105 приехали на отдых в город моего детства - Алатырь. Жить остановились у моего друга Володи Ганичкина и принялись активно путешествовать по окрестностям города, славящимися сосновыми лесами, дубравами, лугами с участками ковыльной степи, тихими озёрами, огромными поросшими лиственным лесом оврагами и песчаными пляжами, вольготно раскинувшимися по берегам неугомонной реки Суры .
В одну из таких поездок в село Мирёнки, к источнику, вода которого считается у жителей святой, мы остановились по дороге в месте, откуда открывался живописный вид на долину реки Алатырь.
Напротив нас виднелось село Ахматово, по направлению к которому двигался плохо различимый на большом расстоянии грузовой автомобиль, оставляя за собой клубящийся шлейф дорожной пыли. Ниже по укосу, на заливном лугу, мирно паслись коровы, а в проглядывающих то там, то здесь водах реки играли солнечные блики. Красиво!
"Ты знаешь? - обратился я к жене. - Ровно тридцать лет тому назад по этой же пыльной дороге проехал и автомобиль моего отца, когда мы всей семьёй решили посетить знаменитое село Большое Болдино. Может быть, и нам с тобой стоит до него добраться? В принципе оно ведь почти рядом, напрямую чуть больше ста километров". "Конечно, давай съездим!", - с энтузиазмом ответила жена, даже не подозревая, что в нашей стране "рядом" ещё совсем не означает приятную поездку по дорогам с твёрдым покрытием, по которым мы обычно ездили в своих странствиях по Подмосковью. Хотя, конечно, некоторый опыт "путешествий" по грунтовым просёлкам у нас уже всё-таки был.
Исследуя карту, я ещё раз убедился, что прямой дороги из Алатыря в Болдино не существует, так же как это было и в пору моего детства. И если мой отец на своём автомобиле Москвич-401 мог позволить себе, не доезжая до села Торговое Талызино, свернуть с наезженного большака и рискнуть двигаться дальше через глухие деревни, прямо на Болдино, то мой более современный автомобиль для таких подвигов явно не годился.
Москвич-401 имел колею, как у гужевой телеги, высокий клиренс, низкооборотный двигатель и мог быть заправлен бензином, слитым с любой колхозной грузовой машины, которые изредка, но встречались в сельской местности! А мои Жигули требовали бензоколонки, асфальтированного шассе или хотя бы более или менее твёрдой, накатанной и не сильно разбитой, дороги. В общем, двигаться я мог только по дорогам, соединяющим достаточно крупные населённые пункты, и предпочтительно в хорошую погоду. Ехать нужно было через города Ардатов, Саранск, посёлок Ужовка, а от него уже до Большого Болдина. В общем, набегало более двухсот пятидесяти километров!
Кроме Пушкинских мест мы заодно решили посетить и село Ужово, расположенное недалеко от посёлка и станции Ужовка, откуда был родом мой отец, и в котором ещё мальчишкой я бывал несколько раз в гостях у бабушки.
Спустя два дня при хорошей солнечной погоде мы выехали из Алатыря и двинулись по дороге, ведущей в сторону города Ардатов.
Несмотря на то, что бак машины был заполнен полностью, я взял с собой двадцати литровую канистру бензина, десяти литровую канистру питьевой воды, бензиновый примус, котелки для приготовления пищи а также палатку с постельными принадлежностями, предназначенными для ночёвки в поле. В общем, при мне было всё, что полагалось иметь в то время автотуристу, который собрался путешествовать за пределами московской области!
Разбитое всё в ямах асфальтовое покрытие заставляло меня то и дело выезжать на обочину, поднимая за собой облака пыли, сносимой ветром в сторону засеянных пшеницей полей. Иногда, чаще всего в населённых пунктах, оно вообще отсутствовало, и тогда на колдобинах приходилось внимательно следить, чтобы не задеть дорогу какой-либо частью днища или дифференциалом. Конечно, скорость движения по такой дороге невелика, но зато позволяло уверенно пробираться по ней в дождливую погоду, а пассажиру в машине спокойно и неторопливо любоваться русской природой! Существенно хуже, когда дорога не только не имела хотя бы щебеночной подсыпки, а даже не возвышалась над поверхностью земли, надолго сохраняя лужи после прошедшего несколько дней назад сильного дождя.
До самого Ардатова дорога лежала вдоль реки Алатырь и радовала нас прекрасными видами сосновых лесов, тянувшихся зелёной лентой по противоположному краю широкой, покрытой заливными лугами и изрезанной старицами, речной поймы. Не портили это впечатление и стоявшие вдоль шоссе опрятные домики сёл Ахматово и Тургенево. Возле многих домов за изгородями палисадников красовались яркие цветы, а на травянистых луговинках широких улиц паслась деревенская живность.
В городе Ардатов, чьи улицы ничем не отличались от деревенских улиц, и только небольшие участки мощённой булыжником дороги и несколько старинных кирпичных зданий свидетельствовали о его славном купеческом прошлом, мы свернули влево и поехали в направлении посёлка Чамзинка, известного своим цементным заводом.
Дорого шла по пересечённой местности: огибала огромные поросшие лесом холмы, спускалась в ложбины между увалами, после чего устремлялась в синее небо, поднимаясь по их крутым склонам. В Чамзинке улица, по которой мы ехали, была серой от цемента, лежавшего толстым слоем на проезжей части и припорошившего листья деревьев, кустов и стебли травы. Казалось, что и вдыхаемый нами воздух был насыщен мельчайшими частицами цементной пыли, которая проникала в салон автомобиля, хотя его окна были, конечно, плотно закрыты.
Может быть, мы выбрали не самый лучший путь через этот рабочий посёлок, или нам не повезло с розой ветров, но ведь по сторонам дороги стояли жилые дома, и осознавать, что в них живут люди, было просто ужасно! Мы с большим облегчением вздохнули, когда посёлок остался позади нас, и дорога неторопливо, почти не делая поворотов, пошла вверх по пологому склону затяжного подъёма, чтобы влиться в шоссе Ульяновск – Саранск. Асфальтовое покрытие на этом шоссе было вполне приличным, не считая небольших участков в низинах, и мы достаточно быстро доехали до столицы Мордовии города Саранска.
На путь длиной около ста пятидесяти километров нам пришлось потратить чуть больше четырёх часов! Правда, из них у нас минут сорок ушло на обед и отдых, на небольшой полянке возле дороги, посреди которой стояла белоствольная берёза, маня путников прохладной тенью и шёпотом зелёных листьев.
Поскольку указатели дорог, особенно в городах, обычно отсутствовали, то я остановил свою машину около поста ГАИ на въезде в Саранск и подробно узнал у милиционеров, как проехать по его улицам, не сильно плутая, чтобы быстрее попасть на шоссе, идущее в сторону города Арзамас. На мой вопрос по поводу дороги до Большого Болдина один из них сообщил, что до станции Ужовка мне удастся доехать быстро и без проблем, а вот от неё до цели моей поездки придётся добираться по разбитому и далеко не везде асфальтированному шоссе. Потом поглядел на мою машину и добавил: "Если дождя не будет, то на твоих Жигулях проехать можно, ну а если с погодой не повезёт – будешь ждать, когда грязь подсохнет, главное, чтобы бензин не кончился и подвеска выдержала!".
Ещё немного пошутив на тему наших дорог, они пожелали мне счастливой дороги, и наш автомобиль двинулся к городу, то и дело выбирая путь между рытвинами и ямами в асфальте, которых становилось всё больше и больше по мере продвижения к мосту через речку Инсар. Мы проехали по центральной улице Саранска, улице Ленина, не забыв заглянуть из интереса в один из продовольственных магазинов. Надо сказать, что нас приятно удивил достаточно широкий ассортимент молочных продуктов и колбас, и мы, конечно же, не удержались и купили в дорогу свежий кефир, сыр и сдобные булочки! Затем мы довольно долго ехали по весьма неуютному и грязному промышленному району города, пока, наконец, не вырвались на нужное нам шоссе.
После разговора с гаишниками, мы с женой решили, что надо будет остановиться на ночлег где-нибудь в районе села Починки, немного не доезжая до станции Ужовка, чтобы на завтра в моём распоряжении на дорогу до Большого Болдина был целый световой день, хотя до него оставалось всего километров шестьдесят или семьдесят. А кроме этого, мы собирались на несколько часов заглянуть в село Ужово, которое было родиной моих предков, и там могли ещё жить родственники. От основного маршрута нужно было отклониться всего на несколько километров, что даже при плохой дороге было не так уж страшно!
Дорога на удивление была в хорошем состоянии, и мы, не торопясь, ехали по ней, притормаживая возле мест, с которых открывался красивый вид на ухоженные поля, перелески и чистые деревни с крепкими избами и дворовыми постройками. Где-то часиков в семь вечера, вдали показались дома села Починки, и мы свернули с шоссе на полевую дорогу, идущую вдоль лесозащитной полосы. Дорога шла вниз в сторону широкой долины, по дну которой прихотливо извивалась небольшая речка с берегами, сплошь покрытыми кудрями кустарника. По дороге после дождя прошёл тяжёлый гусеничный трактор, засохший след которого, превратил её поверхность в настоящую стиральную доску. После гладкого асфальта ехать по ней было совсем не комфортно!
"Господи, да сверни ты на луговину рядом с дорогой - не выдержала тряски жена, - гляди, какая она ровная". Я вообще-то знал опасность езды по бездорожью, да ещё по густой, хоть и невысокой, траве, но как будто меня бес попутал, и машина, оставляя примятый след, покатилась по лугу параллельно дороге. Сначала мы ехали очень медленно, потом я немного осмелел и прибавил скорость. И вдруг последовало несколько сильных тупых ударов по днищу машины. Двигатель заглох на включённой скорости, машина резко остановилась, и накренилась на бок, косо приподняв свою заднюю часть! Беда всё-таки нас не миновала!
Осторожно выйдя из машины, я опасливо заглянул под дно багажника и открывшаяся моим глазам картина мне сильно не понравилась! Задняя поперечная реактивная тяга слева была сильно прогнута в сторону днища автомобиля и плотно покоилась на макушке огромного грушеобразного булыгана, нижняя часть которого глубоко зарылась в землю. В первую очередь мне нужно было понять ситуацию с внезапно умолкнувшим мотором и поэтому я полез под низ двигателя, чтобы оценить степень его повреждения при наезде на камень.
Высокая трава затрудняла обзор, и мне пришлось сначала оборвать траву под передней подвеской и днищем картера. То, что я увидел, меня тоже не порадовало: с правой стороны защита картера было глубоко промята и вместе с углом поддона картера вдавлена в его корпус. Хорошо хоть, что рулевую трапецию камень не задел, и она повреждений не имела.
"Ну, только не хватает, чтобы картер потёк или в нём что-нибудь вышло из строя! Тогда нужно будет ремонтировать автомобиль в каких-либо стационарных мастерских, ближайшие из которых могут быть только в Саранске! Ничего себе прокатился по ровной травке! Вот же дурень!", - с горечью подумал я, быстро расстилая газеты на земле под двигателем, чтобы проверить герметичность его систем.
Не удержавшись, я пошумел на растерявшуюся жену за её совет свернуть с наезженной дороги, после чего быстро поставил палатку и разгрузил машину. Предоставив ей возможность приготовить ужин и застелить постель, я срочно занялся ремонтом нашего железного коня, подгоняемый быстро надвигающимися вечерними сумерками!
Убедившись, что на газетах нет свежих пятен масла, бензина и антифриза, и что все агрегаты двигателя работоспособны, я "провернул" его вручную, с тревогой слушая звуки, исходящие из картера. Слава Богу, никакого скрежета или ударов слышно не было! Потом я прокрутил двигатель стартёром и понял, что проблем у меня с ним нет, хотя так и не понимал, почему же он вдруг сразу заглох при наезде на камень .
День угасал, солнце скрылось за тучу, которая неторопливо затягивала серой мглою горизонт, позволяя лучам уже невидимого солнца, золотить её края и подсвечивать алым цветом вереницы облаков, плывущих, словно корабли по краю небосклона. Надо было торопиться!
Я приподнял одну сторону машины с помощью домкрата, установленного на обрезок взятой с собой в дорогу доски, и попытался вытащить из-под неё камень, но не тут-то было! Хотя колесо и оторвалось от земли, сняв часть нагрузки с реактивной тяги, он лежал неподвижно, игнорирую все мои усилия сдвинуть его с места.
Тогда мне пришла в головы идея провернуть с помощью свободного колеса карданный вал, чтобы убедиться, что с ним, коробкой передач и дифференциалом всё в порядке и имеется возможность столкнуть машину с камня. К моему удивлению колесо не вращалось, словно заколдованное!
Так как уже стало темно, я взял электрический фонарик и снова полез под машину. Рулевая трапеция – в порядке, следов удара на системе привода к задним колесам не видно, а колесо застыло словно каменное.
Жена несколько раз подходила ко мне, предлагая хоть немного отдохнуть и покушать. Но я отказывался и отсылал её ложиться в палатку спать, чтобы она не мешала мне работать! Было видно, что она сильно нервничает и не находит себе места, но на её утешение у меня просто не было ни сил, ни времени.
Наконец, мне пришло в голову осмотреть систему тросов ручного тормоза, и я обнаружил, что они натянуты до предела, хотя ручка тормоза была полностью отпущена.
Чтобы добраться до места регулировки натяжения тросов мне пришлось снова заняться выпалыванием травы под днищем автомобиля. И вот луч фонаря осветил нужный мне узел - камень прошёлся по нему, сминая всё на своём пути! Кронштейн, к которому крепится оттяжная пружина, вместе с направляющим задний трос устройством были свёрнуты на бок и буквально впечатаны в днище машины, из-за чего тросы натянулись до предела, намертво прижав тормозные колодки к барабанам задних колёс! Чем-то нужно было суметь подцепить кончик кронштейна и осторожно вернуть его в первоначальное положение, не отломив при этом основание приваренного к днищу автомобиля кронштейна.
Похвалив себя за то, что при подборе запчастей и инструмента в дорогу руководствовался советами опытных автотуристов, которые были найдены мною в журналах "За рулём", я принялся за работу. Спустя минут сорок-пятьдесят мне всё-таки удалось с помощью отвёрток, пассатижей, молотка и небольшого отрезка стальной трубки поставить кронштейн на старое место и заново отрегулировать ручной тормоз. И только после этого я огляделся по сторонам.
Время подошло к двенадцати часам ночи. Надо мной раскинулся огромный, очистившийся от облаков, чёрный бархатистый купол неба с заметно мерцающими звёздами. Луна, приподнявшись над краем лесополосы, освещала слегка голубоватым светом открытые пространства полей и лугов, серебря полоски открытой воды речонки, вьющейся по дну долины. Тишину не нарушали даже птицы, по-видимому, напуганные звукам удара молотка по металлу.
"Может, ты покушаешь, и мы ляжем спать? – в очередной раз робко спросила жена, подойдя ко мне со стороны палатки. - Поздно уже, завтра утром всё доделаешь, ты же еле живой!". "Знаешь что, ты лучше сама иди в палатку, приляг и попробуй уснуть. Я ведь всё равно спать не пойду, пока машина сама не поедет. Да и делать-то мне осталось не так уж много", - ответил я. Жена тихо вздохнула, тихонько отошла и присела на раскладной стульчик недалеко от меня. Ну а я взял раскладную лопатку и принялся подкапывать камень.
Где-то спустя минут двадцать мне удалось освободить от камня реактивную тягу, а затем и передвинуть его за пределы автомобиля. Теперь можно было попробовать и машину завести!
Сердце у меня буквально замерло, когда я повернул ключ зажигания, включая двигатель! К моему несказанному облегчению он нормально заработал, и мне спокойно удалось проехать пару метров вперёд к палатке, осветив наш бивуак ярким светом автомобильных фар.
Быстро собрав в машину разбросанный инструмент, я, наконец, мог покушать и отправиться спать.
Лучи утреннего солнца, проникшие сквозь парусиновую стенку палатки, попали мне на лицо и заставили открыть глаза. Потянувшись, я тихонько, стараясь не разбудить жену, выбрался на свежий воздух и буквально обомлел! Справа над вершинами деревьев лесополосы светило солнце, и голубело небо, зато слева из-за края горизонта быстро надвигалась огромная туча. Подсвеченная лучами солнца, она выглядела зловеще, отливая какой-то тяжёлой свинцовой чернотой, края которой были окаймлены белыми клубящимися лохмотьями. Полосы дождя и мрак закрывали пространство над захваченной ею территорией, отрезая ту от солнечных лучей, и не сулили ничего хорошего всему живому, попавшему в её владения!
"Надо срочно выбираться на шоссе, а то после ливня грунтовая дорога раскиснет и придётся торчать в поле неизвестно сколько времени, пока земля не подсохнет! Только этого нам и не хватает! Да и град явно не исключен, судя по туче!", – подумал я и принялся будить жену. Не раздумывая, мы быстро покидали вещи в машину и двинулись в сторону асфальтовой дороги.
Мы всё-таки выиграли соревнование у тучи, и первые крупные капли дождя застучали по крыше машины, когда колёса коснулись кромки асфальтового покрытия! Ну а дальше началось столпотворение!
Туча на удивление быстро закрыло всё небо, её края, казалось, касались у горизонта поверхности земли. Затем последовали резкие порывы ветра и прогрохотали первые раскаты грома. Ливень стеной обрушился на землю, превращая дорогу в бурный поток воды. Видимость сократилась до нескольких метров. Пришлось включить габаритные огни и снизить почти до нуля скорость движения. Блеск молний, раздирающих сгустившийся мрак, и оглушающие раскаты грома следовали с пугающей частотой! Казалось, что вздрагивает даже сама земля. Порывы ветра грозили снести машину в ближайший кювет, а тут ещё по крыше застучал град… В общем, было от чего чувствовать себя не царём природы, а беззащитным путником!
Спустя минут пятнадцать-двадцать окружающий мир начал светлеть: сначала прекратил свою пляску град, потом струи дождя сменились каплями, а тучи на небе стали серыми и поднялись вверх. Теперь стало возможным без опаски двигаться по дороге в сторону села Починки, чьи домики снова появились на горизонте.
Въехав в село, мы остановили машину на какой-то площади и перекусили остатками ужина, запивая всё ещё горячим кофе из термоса. После этого нашли автобусную остановку, разгрузили под её крышу беспорядочно брошенные вещи, чтобы они не промокли под дождём, затем их снова уложили в машину, но уже в должном порядке.
Когда мы тронулись в путь, дождь сменился редким покрапыванием, а у моста через реку Алатырь вообще выглянуло солнце. На фоне уходящей темно-синей тучи на небе повисла умытая дождём радуга! Машина, с немного приподнятой задней частью, шла ровно, однако на поворотах как-то странно кренилась и, как мне казалось, теряла устойчивость, но в разумных пределах. Так что мы спокойно продолжили свой путь!
Проехав без приключений станцию Ужовка, мы свернули с основного шоссе и по узкой, но асфальтированной, дороге отправились в сторону села Ужово. Асфальтовое покрытие закончилась при въезде в село, и дальше нам пришлось продвигаться по разбитой тяжёлой сельскохозяйственной техникой центральной улице. Прошедший дождь наполнил все выемки и понижения дороги водой, превратив её в цепочку луж, перемежающихся участками грязи, но, тем не менее, машина успешно продвигалась вперёд, поскольку под слоем воды и грязи ощущался твёрдый грунт и колёса в нём не тонули. Добравшись до центральной площади, где располагалось правление колхоза, магазин и разрушенная церковь, мы свернули с дороги, выбрали место посуше и остановились. Жена осталась в машине, а я двинулся по улице в поисках людей.
Пройдя вперёд метров сорок по дороге, и не встретив на своём пути ни одного человека, я поневоле остановился и стал внимательно прислушиваться. Вдруг совсем рядом, за огромными ивами, растущими по обочине, послышался смех и громкие восклицания. Я свернул с проезжей дороги, перебрался через небольшую канавку с текущим по ней ручейком, и увидел человек пять женщин, сидящих на крыльце дома и о чём-то весело говорящих. Заметив моё появление, они дружно замолчали и принялись с интересом изучать меня, как будто у меня было три ноги или рога на голове!
"Здравствуйте, - произнёс я вежливо, - вы не подскажете, где мне найти кого-либо из Матюшиных? Сам я из Москвы, а мой отец родом из вашей деревни. Может быть, какая-нибудь родня здесь ещё осталась? Мне бы очень хотелось с ней повидаться!". "А каких Матюшиных-то ищешь?", – спросила крайняя ко мне женщина. "Мы Пырковы, вспомнил я родовое уличное прозвище своих предков, поэтому ищу Матюшиных – Пырковых", - ответил я с некой гордостью за свою родословную. "В селе только я одна Пыркова осталась, других уже нет, - заявила одна из женщин, - встала на ноги и, внимательно посмотрев на меня, продолжила, - ты, наверное, мой племянник Гена, а я твоя двоюродная тётка Анна". Это была крепкая рослая загорелая женщина с крупными чертами красивого лица, громким голосом и сильными трудовыми крестьянскими руками.
Мне вдруг вспомнилось, как она в далёком детстве приносила каждый вечер бабушке, у которой я гостил вместе с братьями, крынку парного молока и ставила её на подоконник, не входя в дом! Её голос и руки я, пожалуй, узнал бы даже и сегодня! Мы с ней крепко обнялись, и она пригласила меня в гости!
Спустя полчаса мы с женой сидели за столом в избе у моей тётки, которая хлопотала по хозяйству, собираясь накормить неожиданных гостей, не забывая при этом расспрашивать меня о работе, житье в Москве, о детях и, конечно же, о моих родителях и братьях. Узнав, что папа с мамой умерли, она сказала, что об этом в селе уже знают, но ей хотелось бы услышать от меня более подробно об этой печальной вести.
Прошло совсем немного времени, и на столе уже источала аппетитный запах сковорода с жареной картошкой, а в деревянной плошке грудой лежали сваренные вкрутую куриные яйца. Свежие, только что снятые с грядки пупырчатые огурцы, спелые, налитые розовым цветом, помидоры, большой пучок зелёного лука были живописно разложены на белом полотенце. Гора ломтей серого ноздреватого домашней выпечки хлеба, крынка холодного молока, пыхтящий паром самовар и глиняная глубокая миска с жидким душистым цветочным мёдом довершали этот праздник деревенского изобилия!
Пока мы с удовольствием поглощали всё, что стояло на столе, тетка рассказала о деревенских новостях, а в конце с печалью в голосе произнесла: "Всё, тяжело мне стало одной вести хозяйство! Осенью перееду жить к сыну Анатолию в Саранск, и больше Матюшиных – Пырковых в Ужове не останется, я ведь последняя, кто ещё в селе живёт. Остальные Матюшины не нашего рода. Да и дети мои, Валентин и Анатолий, уже Кабановы, а не Матюшины. Ну а дети твоего деда Василия, давно уже в город подались, да институты позаканчивали. Уходит народ из села. Сам знаешь!".
Мне показалось, что у всегда весёлой и неугомонной тетки на глаза навернулись слёзы.
От души поблагодарив хозяйку дома за удивительно вкусное угощение, мы вместе с ней вышли на улицу. "Тётя Аня, а что вдруг улица стала такой широкой? – удивился я. - Вроде бы плетни огородов напротив домов были заметно ближе?". "Так это наш прежний председатель колхоза вместе с правлением по пьяной лавочке решили улицу сделать удобней для проезда, как будто по ней кто-то ездит! Вот и учудили, только наши огороды стали меньше, а бурьяна больше", - с негодованием ответила тётка.
Мы прошли вдоль по улице до места, где когда-то стояла бабушкина изба, и остановились. Спустя несколько минут к нам подошло трое местных жителей: один довольно бойкий щупленький старичок с клюшкой и две средних лет женщины, которые поинтересовались у нас, кто мы такие и откуда приехали. Выслушав пояснение тётушки по этому вопросу, они живо вступили в разговор, с удовольствием отвечая на наши вопросы. Выяснилось, что "дедуле" исполнилось девяносто три года, и что он ещё помнит моих дедушку, бабушку и их детей, Василия и Алексея. А одна из женщин оказалась моей дальней родственницей, хотя фамилия её была совсем не Матюшина.
Поговорив около часа и с трудом отказавшись предложения остаться ночевать, мы тепло попрощались со всеми и, поцеловав напоследок тетю Аню, вернулись к машине, чтобы отправиться к конечной цели нашего путешествия - селу Большое Болдино. Для начала мы снова вернулись в Ужовку, нашли нужную нам дорогу и отправились в гости к Александру Сергеевичу!
День уже клонился к вечеру, когда машина, проехав несколько километров по плохой, но всё-таки асфальтовой, дороге, попала на участок, где начинался путь по большаку с участками грязи, водных преград из огромных луж и глубоко проваленной колеи с валом земли по середине! Машина медленно ползла по грязи, буксуя на подъёмах и рыская из стороны в сторону. При каждом заносе или крутом повороте руля я чувствовал, как корпус автомобиля опасно кренится, грозя опрокидыванием, а задний мост теряет центровку и довольно сильно смещается то влево, то вправо от продольной оси кузова машины. Нужно было срочно останавливаться и что-то делать с повреждённой камнем задней реактивной тягой!
Однако чтобы добраться до неё, мне нужно было обязательно лечь на землю между колёс машины и при этом умудриться не утонуть в этом море жидкой противной грязи. Да и ровного, пригодного для ремонта автомобиля, места на этой дороге найти было невозможно! Поэтому мы продолжали медленно двигаться вперёд, надеясь на чудо!
Проехав по грязи часа два или три, мы миновали дворы деревни с красивым, если я не ошибаюсь, названием Малиновка и выехали снова на участок узкой дороги, покрытой более или менее приличным асфальтом. А ещё через пару километров нам просто повезло – с правой стороны лежал кусок старой дороги, обсаженной с двух сторон рядами огромных лип. Новая трасса просто спрямляла путь, и поэтому прежняя не использовалась, а её покрытие из хорошо укатанной мелкой щебёнки было достаточно ровным и относительно сухим. Я с облегчением свернул на эту дорогу, выбрал ровный участок и остановил машину. Затем разбил палатку, так, чтобы утреннее солнце оказалось скрытым за кронами деревьев, поставил раздвижной столик с двумя стульями и даже развёл костёр. Жена занялась ужином, а я полез под машину, расстелив на дороге взятый для такого случая кусок шинельного сукна.
Понять, как снять поперечную реактивную тягу, мне не составило особого труда. А вот что же я буду делать, если мне не удастся её выпрямить, было не совсем понятно. Как только проушины, к которым крепится тяга, освободятся, то они, скорее всего, займут первоначальное положение и тогда вернуть деформированную тягу на место у меня не получится! И вообще не факт, что на заводе тяга не ставится с большим продольным сжимающим усилием и тогда вся моя работа окажется напрасной, даже если я её выпрямлю идеально! В этом случае ехать придётся вообще без неё! Машин нам по пути что-то не встречалось, поэтому на буксировку рассчитывать не приходится. Как говорится, из огня да в полымя!
Жену пугать своими не очень приятными мыслями я не стал и бодро отрапортовал, что завтра с утра всё будет сделано, и мы сможем спокойно продолжить свой путь. Мы плотно поужинали, немного посидели у костра и довольно рано легли спать. День оказался тяжёлым, и нужно было как следует отдохнуть и набраться сил!
Ночь я проспал, как убитый, и уже часов в семь лежал под машиной. Отвинтив нужные гайки, я снял поперечную тягу, и проушины мгновенно разошлись. Вздохнув, я вылез из-под машины и принялся изучать её устройство. В моих руках была выгнутая в одном месте по дуге трубчатая штанга с двумя проушинами по концам, которую мне нужно было суметь выпрямить, не смяв стенки и не сделав наклёпа. Я отыскал подходящий кусок дерева, положил тягу на плоский кусок доски, который был в машине и стал им осторожно стучать по верхней части изгиба штанги. Не сразу, но этот кусок трубы с проушинами стал поддаваться моим усилиям, и изгиб стал медленно уменьшаться! Осмелев, я взял молоток и его боковой плоской частью начал стучать по тяге. Дело пошло веселей и спустя где-то минут двадцать тяга приобрела вполне приемлемый вид. В конце операции тяга была положена на плоский кусок асфальта и окончательно выровнена. Теперь оставалось только вернуть её на прежнее место!
С бьющимся сердцем я нырнул под машину. И Ура! Отверстия проушин поперечной тяги точно совпали с крепёжными отверстиями. Оставалось только закрепить вставленные в отверстия болты, и можно было спокойно ехать!
В девять часов утра я вырулил машину на асфальт, и мы с лёгким сердцем тронулись в путь. Проехав ещё километров двадцать по более или менее приличной дороге, мы въехали в село Большое Болдино - конечную цель нашего путешествия!
Село действительно по местным меркам большое, старинное, в нём проживало чуть больше четырёх тысяч человек, занятых, в основном, сельским хозяйством. В центре села стоит каменная церковь, а напротив неё расположена усадьба, принадлежавшая когда-то известному дворянскому роду Пушкиных, которая сегодня превращена в музей великого представителя этого рода, писателя, классика Александра Сергеевича Пушкина.
Я поставил свою машину на площадке возле церкви, которая ещё не была открыта для посещения, так как в ней, после многих лет её использования для хозяйственных нужд, начались реставрационные работы. Купив билеты, мы отправились в музей. Народу в музее было немного, и мы прошлись, не торопясь, по его залам, не стесняясь спрашивать служителей о происхождении выставленных экспонатов и об их отношении к самому Александру Сергеевичу.
Надо сказать, что сотрудники музея не отличались особым даром красноречия, но, тем не менее, достаточно охотно делились своими знаниями по всем интересующим нас вопросам. Господский дом усадьбы Пушкиных не отличается большими размерами и красотой форм и представляет собой деревянный особняк с мезонином, который неоднократно перестраивался, однако основные комнаты первого этажа, в которых жил Александр Сергеевич, сохранились неизменными.
В музее скрупулёзно воссоздана обстановка 1830 года, однако подлинных вещей, принадлежавших поэту, почти нет. Интерьеры комнат очень простые, так как усадьба никогда не была местом длительного проживания семьи Пушкиных, представители которой, включая и поэта, бывали в ней наездами. Конечно, мы осмотрели вотчинскую контору, к которой ведёт выкрашенный белом цветом "Горбатый мостик", живописно соединяющий противоположные берега тихого верхнего пруда. Посидели в "Беседке Сказок", затем на одной из скамеек с романтичным видом на водную гладь, по удивлялись столетним дубам, расщеплённой двухсотлетней иве, и конечно же задержались возле старой лиственницы, по преданию посаженной самим Александром Сергеевичем прямо перед домом.
Немного отдохнув возле памятника поэту, задумчиво смотрящего вдаль со скамейки у пруда, мы прошлись ещё раз по парку, в конце которого нашли дерновую скамью, на которой любил сидеть А. С. Пушкин, любуясь болдинскими далями и предаваясь размышлениям. Потом заглянули в недавно воссозданный яблоневый сад, даривший когда-то радости прежним хозяевам усадьбы, и вернулись к машине.
Немного посовещавшись, мы решили проехать к знаменитому "Лучиннику" - роще, на опушке которой происходят праздничные мероприятия, посвящённые памяти поэта! Сотрудники музея утверждали, что Александр Сергеевич любил посещать рощу во время своих конных прогулок верхом и часто бывал возле небольшого родника, который тихо пробивался из склона оврага.
Роща раскинулась на небольшой изрезанной оврагами возвышенности, и её темно-зеленая листва манила прохладой на фоне залитых прямым солнечным светом лугов и полей. Берёзовая опушка с поляной на окраине этого островка леса и была местом проведения в начале июня ежегодных праздников, посвящённых памяти поэта. Сейчас поляна была пуста, и на ней росла нескошенная трава, скрывая пребывание большого количества людей, чего не скажешь об окраине рощи, замусоренной полиэтиленовыми пакетами, обрывками бумаги и кусками полимерной плёнки. Вид этого безобразия отбил у нас всякое желание прогуляться по ней!
Надо сказать, что если в помещениях музея всё выглядело опрятно и ухожено, то в парке явно ощущалась некая запущенность и небрежность в воссоздании его прежнего, наверное, более презентабельного, вида. Такое состояние парка скорее всего могло быть связано либо с недостатком у музея финансовых средств для проведения в нужном объёме работ, связанных с ландшафтным дизайном, либо из-за отсутствия необходимых сведений по прошлой планировке парка. Однако посетителям музея от этого было явно не легче!
Что касается общего впечатления от посещения музея, то оно оказалось не таким ярким, как того ожидал я, да и жена тоже! Конечно, мне, как, наверное, и многим другим посетителям Большого Болдина, очень бы хотелось понять, что же вдохновляло Александра Сергеевича в его творческой работе во время пребывания в усадьбе? Что же подвигло его написать такое огромное количество произведений?
Осенью 1830 года поэт приехал в Болдинское имение на неделю по наследным делам (отец подарил ему 200 душ крестьян из села Кистенёво), но оказался "запертым" в нём почти на три осенних месяца из-за начавшейся в России эпидемии холеры. Настроение Пушкина в связи с неурядицами с семьёй Гончаровых по поводу приданного Натали к свадьбе было далеко не радостным, что видно из его письма своему издателю Петру Александровичу Плетнёву: "Еду в деревню, бог весть, будет ли там время заниматься и иметь душевное спокойствие, без которого ничего не произведёшь, кроме эпиграмм на Качевского. ... Милый мой, расскажу тебе, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска...". Это и не удивительно, поскольку вопрос его бракосочетания с любимой женщиной повис в воздухе, несмотря на помолвку
Немного отдохнув и неожиданно получив письмо от своей невесты, в котором она обещает выйти за него замуж и без приданного и зовёт его вернуться скорее в Москву, Пушкин, воспрянув духом, изменил своё мнение о Болдине. "Что за прелесть здешняя деревня! Вообрази, степь да степь, соседей ни души: езди верхом, сколько душе угодно, пиши дома, сколько вздумается - никто не мешает. Уж я тебе наготовлю всячину прозы и стихов!", - пишет он тому же Плетнёву. Любовь толкает его на безрассудство, и он два раза безуспешно пытается прорваться в Москву, но из этого у него ничего не получилось. Пушкин был остановлен военными кордонами, и ему пришлось вернуться в Болдино.
Он много пишет: из-под его пера за два дня в среднем выходит по одному произведению, и это - "Евгений Онегин", "Повести Белкина", "Маленькие трагедии", поэма "Домик в Коломне" и множество стихов. Всего за три неполных месяца Александр Сергеевич создал около пятидесяти произведений разной направленности.
Если взрыв поэтического творчества болдинской осени 1830 года можно объяснить любовной страстью А. С. Пушкина к своей прекрасной Натали, ставшей вдруг для него из-за проблем с холерой недосягаемой мечтой, то всплеск его работоспособности осенью 1833 года вряд ли имел любовную основу.
Второй раз он приехал в Болдино опять осенью, в начале октября, после длительной поездки по городам и сёлам Поволжья и Оренбургской губернии, в которой Александр Сергеевич собирал материалы для написания своей истории Пугачёвского бунта. Судя по его письмам, он стремился в имение, чтобы немного отдохнуть и привести в порядок собранный им обширный материал, однако всего за полтора месяца написал "Историю Пугачёва", повесть "Пиковая дама", поэму "Анжело", "Песни западных славян", две сказки и несколько стихотворений! Просто удивительная работоспособность!
В это время Александр Сергеевич был уже более двух с половиной лет, как женат, стал отцом семейства и вполне благополучно жил в Петербурге. Свою Натали он, конечно, продолжал любить, но это уже была не мечта, а сбывшаяся реальность, которая скорее располагает человека к отдыху, чем к активной творческой работе. Конечно, Пушкину нравились болдинские виды и мягкая природа, но надо признать, что в средней полосе России есть огромное количество мест, красота которых заметно более привлекательна и удивительна по сравнению с окрестностями усадьбы. В своём путешествии ему наверняка не раз приходилось видеть прекрасные пейзажи, после которых болдинский ландшафт вряд ли мог быть причиной невероятной творческой активности Александра Сергеевича, хотя, несомненно, способствовал тому, как и осеннее время года, которое так любил поэт. "Унылая пора! Очей очарование!", - какое невероятное сочетание двух поэтических отражений одного явления! Наверное, красивей об осени и не скажешь!
Итак, вместо отдыха - всё поглощающая работа! "Встаю в семь часов, пью кофей и лежу до трёх часов (Пушкин любил писать лёжа). Недавно расписался и уже написал пропасть. В три часа сажусь верхом, в пять в ванную, а потом обедать картофелем да гречневой кашей. До девяти часов - читаю. Вот тебе мой день и всё на одно лицо" – отчитывался Александр Сергеевич жене. При этом, виды на природу из окна первого этажа барского дома обычны и ничем не привлекательны, в этом я убедился сам во время экскурсии по музею. И вряд ли они могли одухотворять поэта при его работе. Скорее всего, сами болдинские места приобрели для людей ареол романтизма и неброской красоты под влиянием стихотворений Пушкина и от мыслей о его соприкосновении с этим уголком русской природы!
В третий раз Александр Сергеевич Пушкин приехал в Большое Болдино в сентябре месяце 1984 года по делам имения и пробыл там почти три недели. Это было вызвано тем, что имение, владельцами которого были родители, дохода не приносило, а в документах на него обнаружились неточности. Поскольку Пушкин и его дети были наследниками имения, то он хотел взять управление хозяйством в свои руки и сделать его рентабельным. Однако быстро убедился, что это ему не по силам, а его призвание - труд писателя, который всё-таки позволял содержать семью на достаточно приличном материальном уровне.
Была всё та же осенняя пора, что и в предыдущие посещения Болдина, вокруг лежали все те же Болдинские пейзажи, однако обременённый заботами и делами Александр Сергеевич написал только одно произведение - "Сказку о золотом петушке". Быт и заботы задавили в нём поэта!
Похоже, что Пушкину совсем не нужно было черпать дополнительное вдохновения извне, поскольку оно всегда было при нём, в его душе, и только житейские дела да заботы гасили его творческое горение! Его талант, словно мощный источник чистый воды, мог изливаться широким полноводным потоком, только тогда, когда не встречал на своём пути препятствий, ограничивающих его свободное течение, будь то домашние дела, пирушки с друзьями, карточная игра, служба или выход в свет! Можно себе представить, сколько же произведений мог бы написать Александр Сергеевич Пушкин, если бы он жил только творчеством, как во время своих первых двух поездок в Болдино! Но, увы, жизнь любого творца далеко не праздник и не "вздохи при луне", а по большей части борьба за своё место под солнцем, как и у всех обычных людей!
По инициативе поэта Болдинское имение в 1835 было разделено между всеми наследниками его отца.
Во второй половине дня, ближе к вечеру, мы выехали из Большого Болдина и направились по кратчайшему пути в село Сеченово, правда, стараясь придерживаться дорог хоть с плохим, но асфальтовым покрытием! Расстояние длиной в семьдесят шесть километров нами было преодолено за два часа, так как местами дорога была сильно разбита или неожиданно превращалась в участок грязного большака.
Пейзаж был не очень интересным, так как вокруг лежала почти ровная местность с пологими широкими долинами, покрытая полями наливающейся пшеницы, золотое однообразие которых оживляла зелень уходящих вдаль полезащитных полос и пятна уже скошенных травянистых лугов.
Тем не менее, один из окрестных видов невольно вызвал у нас чувство восхищения своей простой сельской красотой!
Дорога шла по нижней части склона обширной долины, по дну которой петляла небольшая речонка, пряча свои сверкающие на солнце струи в густых зарослях мелкого кустарника и высокой травы. Справа по ходу машины начал набирать высоту откос, устремляя свою верхнюю границу к бездонному синему небу. На его склоне, словно на полотне художника стал развёртываться "нарисованный" природой и людьми пейзаж. На фоне неба возник облитый яркими лучами солнца белоснежный барский особняк, ниже которого простирались ровные полосы аллей обширного парка с классической планировкой, а ещё ниже лежал фруктовый сад. Всё это великолепие окружал ярко зеленый фон огромного луга, спускающегося к самой дороге. Чуть впереди была хорошо видна уходящая вверх, к усадьбе петляющая по склону дорога, обсаженная старыми липами. А за дорогой, над вершинами деревьев, склон долины был окрашен в жёлтый цвет созревающими хлебами. Великолепная гармония природы и творений рук человеческих!
Мы не рискнули подняться к усадьбе, опасаясь, чтобы скрытые расстоянием следы запустения и разрухи, обычно царящих в бывших дворянских гнёздах, не рассеяли впечатление от увиденной с дороги красоты!
Мы въехали в Сеченово и остановились - вместо дороги впереди до самого горизонта лежало море грязи. Надо сказать, что в те годы, да и ныне, кусок дороги длиной километров в двадцать на границе Нижегородской области и республики Чувашия существовал и существует в виде только некоего направления, обозначенного на местности чередой ухабов, рытвин, непросохших луж на чуть приподнятой над землёй полоске грунта. Однако в остальной части дорога до Порецкого, куда нам нужно было попасть, чтобы вернуться в Алатырь, была всё-таки проезжей. А тут, неожиданно для нас дорога уже в Сеченово вдруг исчезла без следа, как будто её вообще не было!
Спустя полчаса на улице, буксуя и рыча от напряжения двигателем, появился заляпанный грязью по самую кабину грузовик, который двигался в нашу сторону. Я, конечно, его остановил и спросил у шофёра о дороге на Порецкое, и можно ли пробраться на моей машине до твёрдого покрытия, чем его изрядно развеселил. "Даже не думай ехать дальше, разве только на буксире трактора - тут идёт строительство газокомпрессорной станции, ходят большие грузовики и всё дорогу раздолбали, а тут ещё ливень целый день лил, как из ведра! Мой совет тебе - ехать через город Сергач по нормальной дороге!", - ответил шофёр, не торопясь, закурил сигарету и поехал дальше по своим делам.
Немного подумав, я двинулся по узкому асфальтовому шоссе в сторону Сергача.
Сделав лишние двести с лишним километров, проехав через Воротынец, Ядрин и Шумерли, мы, наконец, достигли Алатыря, намотав на колёса доблестного «Жигулёнка» более пятисот километров по дорогам российской глубинки!
Апрель 2014 года