Борис Александрович готовился к каждому выходу «в свет» тщательно и вдумчиво. Иной раз подготовка занимала два дня. В том случае, если объект «выхода» относился к первой ступени сложности и изобиловал всевозможными хитроумностями. Конечно, от них можно было совсем отказаться, но… Удачное посещение таких объектов приносило Борису Александровичу особое удовлетворение. Даже блаженство. Некоторую роль в сроке подготовки играла категория объекта. Но совсем небольшую.
Практически незначительную.
Первый этап – это поиск объекта в интернете.
О, Борис Александрович обожал интернет. Почти боготворил. Считал его одним из величайших изобретений человечества. В его личной табели о рангах интернет занимал четвертую ступень. После автомобилей, алкосодержащих жидкостей и особей женского пола.
Итак, поиск. Дело крайне важное. Определение ступени сложности, категории, расположение и наличие парковки. На поиск уходило порой до трех, а то и четырех часов напряженной умственной деятельности. Остаток дня Борис Александрович отдыхал – сибаритствовал под джаз и коньяк.
На второй день – пробное посещение объекта. На метро или трамвайчике. Серый плащик, берет, небольшая сумочка с ремнем через плечо. И непременная небритость. Все для того, чтоб при посещении не привлекать внимания. Чтоб завтра, когда он явится сюда вполне конкретно – во всем блеске - сотрудники в нем не смогли узнать вчерашнего невзрачного пенсионера, бесцельно болтающегося по объекту. Бесцельно для них. Зато сам Борис Александрович преследовал вполне определенные цели: характеризовал персонал, запоминал расположение помещений и пожарных выходов, определялся в завтрашнем гардеробе, парфюме, аксессуарах.
Ну, и на следующий день – официальное посещение со всеми вытекающими. Уже не в ботинках «здравствуй пенсия», а при дорогом костюме, галстуке и брендовых часах. Поджарый, бодрый, моложавый. И в финале - триумфальное возвращение домой с последующим празднованием.
Непременное празднование: с алкоголем, музыкой и платными плотскими утехами. Без этого никак нельзя. Праздники должны присутствовать в жизни как можно чаще. Но не каждый день.
Потому праздновал Борис Александрович только удачные посещения объектов первой ступени сложности.
Прочие объекты праздничными мероприятиями не отмечались. Да, и что там отмечать? Подготовки никакой, посещение проходило банально и обыденно, персонал своей квалификацией вызывал рвотный рефлекс.
Борис Александрович не представлял себе жизнь без «выходов в свет». Вернее так: эти выходы и есть его жизнь. Еще в детстве он заметил за собой эту особенность, противиться которой не мог. Заметила это и мама. Она же дала четкое определение этому явлению. Третьеклассник Боря ужаснулся незнакомому термину и жутко расстроился. Но слово записал. На всякий случай. Выклянчив у очкастой библиотекарши нужный том Большой Советской энциклопедии, он отыскал нужную статью и углубился в чтение.
Из массы непонятных слов умудрился вычленить главное: он не один такой. И мама об этом знает. А раз знает мама, то знают и другие люди. От особенности можно и нужно избавляться. Но об этом сказано было как-то не очень убедительно, и не воспринималось как призыв к действию. Коли так, то и волноваться не о чем. Избавление может подождать, но и выпячивать напоказ свою особенность не стоит.
Осознав это, Боря успокоился, но далее жил уже с опаскою.
Поначалу он просто получал удовольствие. Позже поменял своей особенности знак. С отрицательного на нейтральный. Но только знак. Научное определение оставил прежним. А потом – врубившись, что помимо радости, особенность может приносить еще и прибыль - принялся ее развивать.
И со временем она стала приносить не просто дополнительный, а вполне ощутимый и, в конце концов, основной доход.
Но название особенности, ставшее уже оправданием, оставалось прежним. Несмотря на профиль особенности и недвусмысленную фамилию – Вороваткин – Борис Александрович вором себя не считал. Можно было разбудить его первого января в половине седьмого утра и, не дав толком прийти в себя, строго поинтересоваться; даже в такой ситуации Вороваткин ответил бы: «Я болен. Я – клептоман».
Он и в самом деле был клептоманом. Едва начав понимать, что есть свое и чужое, он почувствовал в себе неодолимую тягу обладать этим самым «чужим». Тяга была настолько сильной, что он начинал закатывать истерики по каждому поводу. И только сперев у детсадовского приятеля обгрызенного пластмассового богатыря красного цвета, Боря успокоился на некоторое время.
Игрушку он благополучно потерял, не донеся до дому, но это его совсем не расстроило. Причиной успокоения был вовсе не копеечная пластиковая фигурка, а сам факт кражи.
На втором преступлении он попался. Родители, вот непруха, заметили невесть откуда взявшийся пистонный пистолет и устроили допрос. Боря не растерялся – взял поиграть на один день, завтра надо вернуть. А жаль! И трогательно вздохнул, чем сподвиг отца на покупку аналогичной игрушки.
И с этого дня юный Вороваткин не тащил добычу домой, а скрытно выбрасывал ее за забор садика.
Другое дело Центральный рынок, на котором он сопровождал маму каждое воскресенье. Или субботу.
В выходные дни, короче.
Увлеченным торговлей людям было не до мальчика, уцепившегося рукой за мамину сумку. Но только одной рукой. Вторая-то свободна…
Яблоко, грушу, сливу… Или персик, если повезет. Главное успеть это слопать, болтаясь за маминой спиной, периодически обозначая себя какими-нибудь звуками. Я здесь, не потерялся, можно не оборачиваться.
Хотелось гранат, но его так быстро не съешь. Да и мама к гранатам не подходила.
Гранат гранатом, а погорел на сливах. Увлекся, набил оба кармана. Спелые плоды полопались, и на шортах появилось предательское пятно. Наличие слив Боря объяснить не смог, чем посеял в душе мамы вполне оправданные подозрения.
Через пару недель был схвачен за руку с абрикосом. И, после извинений перед рыночной теткой, мама и озвучила его особенность. На следующий день состоялся его визит в библиотеку.
Очень своевременно состоялся – мама решила показать Бореньку доктору.
Доктор задавал каверзные вопросы. Теоретически подготовленный мальчик выдавал правильные ответы. Ничего криминального в этих ответах врач не усмотрел и списал действия мальчишки на недостаток витаминов. Даже попенял маме. И сам не заметил, как лишился нескольких бланков с печатью.
Могут пригодиться, здраво рассудил Борис.
Мама усилила бдительность, Боря – осторожность. Что помогло ему провести без проколов почти двенадцать лет.
Через два месяца после женитьбы на однокурснице Вороваткин приволок в доставшуюся от бабушки «однушку» новенькую люстру. В коробке.
Молодая жена, его дорогая Галочка, радовалась недолго. Продавщицей магазина «Свет» оказалась мама ее подруги - тетя Наташа. В гостях у этой подруги Галочка узнала, какую сумму предстоит выплачивать небогатой женщине, так не вовремя отлучившейся в подсобку. Сопоставив описание люстры, время кражи и мужнину стипендию, Галочка закатила скандал.
Люстру вернули, уговорив тетю Наташу забрать заявление из милиции. Родителей тоже решили не посвящать в неприглядную историю.
Через пару месяцев молодожены, не нажив детей и совместного имущества, тихо развелись. Боря для себя решил, что семейная жизнь не для него. Дальнейшая жизнь показала – он не ошибся.
Защитил диплом, устроился в скучный НИИ на должность, не требующую трудовых подвигов.
Деятельность свою он не прекращал. Тем более она начала приносить доход – Боря приторговывал своей добычей.
Новенькие инструменты, мелкие автозапчасти в смазке – вот, взял себе… не пригодилось… за полцены отдаю.
Помады, кремы, духи – хотел девушке подарок сделать, да поссорились… в магазине дороже.
Спиртное в плоских бутылках. Тут уже никакой дешевизны, по «ночным» ценам.
Почему в плоских? Так не зря же Боря… нет, уже Борис в НИИ трудился. Научный подход - ни больше, ни меньше! Плащ и пальто со специальными, двойными карманами. Помещенное в такой карман проваливалось в полу плаща. И плоские бутылки проскакивали лучше всего. Для теплого времени – когда пальто совсем неуместно – мешковатые брюки с широкими штанинами и такими потайными карманами. Борис в этих штанах выглядел нелепо, даже смешно. Ну и плевать. По бутылке коньяка в каждую штанину – это полностью компенсировало все насмешки.
Борис теперь клептоманил исключительно по магазинам. Таскание подержанных вещей, хоть и успокаивало душу, но в шкурном плане было абсолютно бесполезным.
Не пользовать соседей, сокурсников или коллег – вот первое правило, которое вывел для себя Борис.
Вывел и задумался: научный метод предусматривает помимо практической еще и теоретическую составляющую. Раз так, то и ему следует заняться теорией.
Борис завел общую тетрадь – толстую, в 96 листов. Украсил титульный лист оригинальным заголовком «Теория и наблюдения», и принялся заносить в нее все подряд. Вернее все, что касалось его второй, тайной жизни. Ступени сложности и категории магазинов. Типы продавщиц, кассиров, витрин, помещений. Способы расчета, виды касс и сканеров. Манеры и поведение в различных ситуациях. Изменение внешности при помощи одежды, аксессуаров, грима…
Борис еще не систематизировал свои записи. Это он сделает позже. А пока вор, называющий себя клептоманом, накапливал материал. Научный подход.
И снова Борис не ошибся.
Теория здорово помогла ему в развитии. И если раньше ювелирки он обходил стороной, то теперь два раза в месяц он исправно посещал разнообразные «Жемчуга» и «Самоцветы».
Магазины самообслуживания снабжали его продуктами. Не всеми, конечно. А теми, что проходили в его хитрые карманы. В корзинке непременно должно быть три–четыре необременительных покупки. Потом на кассу и пустить в ход все свое обаяние. Искрометный комплимент кассирше или какую-нибудь свеженькую хохму. Даже если она и не среагирует – не важно. Главное ее бдительность притупить. Отдать деньги, скаредно пересчитать сдачу, а дома вытряхнуть из плаща до трех кило жрачки.
Впрочем, «притупить бдительность» требовалось всегда. Иначе золотая продавалка могла заметить, как цепочка или сережки перекочевывают из лотка в широкий рукав.
Дело налаживалось, приносило хорошую прибыль. Обязательное посещение службы начинало тяготить. Но находиться в статусе вольного художника не дозволял Уголовный кодекс – статья 209 «Тунеядство».
Тайная страсть, та самая особенность его психики, нет-нет да и напоминала о себе. Несмотря на довольно частые походы, иной раз припирало так, что становилось трудно дышать.
Требовалось спереть что-нибудь срочно.
Прямо сейчас!
Немедленно!
И приходилось бежать в ближайшую торговую точку. Булочку, яичко, гвоздик, лотерейку…
Как-то раз ведерко из песочницы упер. До магазина легкие не сдюжили бы.
И тут же дыхание приходило в норму. И хотелось выпить. Ну, с этим проблем не возникало. Антикварный бабушкин буфет стонал от разномастного спиртного.
В нагрудном кармане всегда имелась справка без даты. Да-да, на том самом бланке, умыкнутом у детского психолога. На всякий случай, для отмазки. Тюрьмы Борис очень боялся.
Даже очень-очень. Вот так!
И тут не подвела Бориса интуиция. Пригодилась справочка.
Магазин «Культтовары», фотоотдел. Продавщица хватилась двух пленок. А уходящий Борис ее суету заметил через огромное витринное окно. Дабы не устраивать игру в казаки-разбойники, вернулся и покаялся. Фотопленки отдал, показал справочку. Вот, милая девушка, болезнь у меня. Лечусь, конечно. Таблетки, ванны, сеансы психоанализа – во завернул! Но приступы бывают. Нет-нет, я беру и почти сразу же возвращаю. Мне только нужно из магазина выйти.
Поверили. Даже пожалели.
А еще Борис боялся влюбиться. Едва начинал симпатизировать женщине, тут же прекращал любое общение с ней. Понимал, любовь разрушит так тщательно выстроенный… нет, выпестованный им уклад жизни. Все пойдет прахом. А ему это надо?
Так что никаких симпатий. Окучивание девушек для нескольких интимных встреч занимало много времени. И не каждая из них умела расставаться без продолжения. В смысле, без последующих попыток возобновить отношения. Телефонные звонки посреди ночи, долгие разговоры, какие-то объяснения… Все это утомляло.
И тогда Борис переключился на продажную любовь. Секса в СССР не было, а проститутки водились.
А тут еще ухнула перестройка. Торговля из магазинов перекочевала на улицу. В продуктовом стырить можно было только морскую капусту и гранатовый сок. И без того несолидная НИИшная зарплата превратилась в ничто. Борис поначалу растерялся. Но, резонно решив, что любые трудности временны, принялся приспосабливаться к новым условиям, а, заодно, систематизировать свои записи. Благо, материалу накопилось на кандидатскую, не меньше.
Безнадега продлилась около года. Или чуть побольше. Борис не шиковал. Но и не бедствовал. Что-то из прежних запасов пришлось продать. Добыча продуктов питания вышла на первое место. Борис уже не брезговал пачкать карманы морожеными куриными окорочками. Бульонные кубики, турецкий чай, детское питание, даже сухари…
Сигареты по талонам. И то, если только завезли. Зато у вьетнамцев этого добра было в избытке. И где, интересно, они курево раздобывали? Борис старательно штудировал турумбайский разговорник. Бдительность притуплялась теперь по-вьетнамски.
Синь чао! Лам дэ нао бан? Бан данг ран дэп!
Прочирикал, улыбнулся, склонился над огромной картонной коробкой-витриной, руками поворошил товар и ничего не купил. Перешел к другой «ве дэп» с таким же ассортиментом. Десять разномастных пачек в день. От наших без фильтра до очень длинных импортных. И каждая уходила за полтора номинала.
Перетерпел поганые времена. Справился. И с работы не уволился, как некоторые отчаявшиеся. Она теперь не мешала. Пришел, отметился и свободен. Через столовскую кухню. Там бдительная вахтерша отсутствует. В 17:30 обратно, в отделе посидел, начальству на глаза показался и на выход. Теперь уже через вахтершу. Зато деньги два раза в месяц. Хоть маленькие, но все же…
Вот только поседел Борис за это время. Ну да, это даже некоторую изюминку во внешность привнесло. Этакую импозантность.
И стал Борисом Александровичем.
На всех свободных пятаках повырастали коммерческие палатки. Продавцы в них злющие, грубые. Хамье перестроечное. Таких наказать одно удовольствие. Магазины с цветастым товаром на каждом углу. Все кинулись торговать. Ты либо продаешь, либо с клетчатыми сумками по Турциям-Эмиратам мотаешься. Страна надувалась польским миндальным ликером и закусывала псевдошоколадными батончиками с арахисом.
Борис Александрович по-прежнему предпочитал настоящие коньяки, дорогой кофе и горький шоколад.
Как-то коллеги пригласили постоять в четырехчасовой очереди по поводу открытия заморского фаст-фуда. Вороваткин пошел. Не из любопытства. Просто одно из его правил гласило – не выделяйся. Настоялся в ноябрьской слякоти, лицевые мышцы заболели от неестественных улыбок на плоские перестроечные шутки, запах, доносящийся из вражеской забегаловки, не предвещал ничего хорошего. Едва войдя в сверкающую никеляшкой столовку, Борис Александрович понял: к местной жрачке он не прикоснется даже под страхом расстрела. Пришлось срочно почувствовать себя плохо и сбежать домой.
На другой день сослуживцы искренне сострадали неудачливому коллеге и по очереди пели хвалебные оды пережитому вчера восторгу.
Вороваткин подумал об увольнении.
И уволился. Как только огромная держава прекратила свое существование, и советские законы утратили юридическую силу.
Теперь ему совсем ничего не мешало полностью посвятить себя любимому занятию. Тем более прогресс не топтался на месте. Новые витрины, охрана, камеры слежения.
Да уж, витрины-то новые, а вот люди прежние. Покучковаться, ля-ля справить, свалить на перекур – это все осталось. Что у продавцов, что у охранников. Большие опасения у Бориса Александровича вызывали «всевидящие оки», уродливыми шишками торчащие в углах и на потолках наиболее продвинутых маркетов.
Слово-то какое мерзкое – маркет.
Но не зря Вороваткин использовал в своих делах научный подход. Исследования являлись неотъемлемой частью этого подхода. Чтение нужной литературы, беседы с персоналом под пиво после работы, и робость перед фискальной техникой улетучилась.
Выяснилось, что камеры не захватывали полностью торговый зал. Сами по себе устройства тревогу объявить не могли. Для этого требовался персонаж, в режиме попки бдительно пялящийся в экран. То есть опять человеческий фактор. Разглядывание скучной картинки – занятие утомительное и дремотное. Намного интересней разгадывать сканворды, изредка бросая взгляд на монитор. Ну, а в некоторых заведениях глаза висели просто так, для понта. Как лампочка на веревочке.
Для приведения в завершенный вид многолистовой писанины потребовался компьютер. И Борис Александрович приобрел его. Честно, за деньги. С принтером и гарантией.
После Вороваткин менял оргтехнику. И довольно часто. Но этот самый первый компьютер занял треть квартиры и потому запомнился больше.
На всякий случай Борис Александрович зарегистрировал на себя ИП с залихватским названием «КлептоБор Лтд.» по оказанию консультативных услуг. Понятно, что никаких услуг липовое ИП не оказывало. И каждый квартал Вороваткин сдавал нулевые балансы. Но, при случае, мог представиться коммерческим директором. Хотел даже визитки отпечатать, но личное правило о неприятии понтов заставило его отказаться от глупой идеи.
А вот справка от психолога, согласно другому правило, всегда и повсюду была с ним.
Торговая гидра расползлась по всему городу и стала задыхаться от нехватки места. За окружной дорогой началось строительство монстрических сооружений. Впервые попав в гипермаркет, Борис Александрович рассмеялся: голодная смерть ему теперь точно не грозила.
И занялся изготовлением новых приспособлений, а также адаптацией прежних под условия гипермаркетов. Несколько хитро изогнутых железок, заточенных до бритвенной остроты – срезать или вырезать штрих-коды. Расширение потайных карманов в рабочих плащах. В портняжьей мастерской - длинную молнию по нижнему краю подкладки. Ну, в самом деле, надоело вытряхивать добычу через узкие ходы карманов. Теперь вжик, и все дела. В той же мастерской рукодельники приспособили в полы плащей листы тонкого и гибкого резино-пластика. Теперь ничто не могло предательски проступить через плащевую ткань – абсолютно ровная поверхность.
Портные, кажется, догадались о назначении странного заказа, но виду не подали. Любые капризы за ваши деньги.
Проблема была только в серьезной отдаленности могучих торговых точек от места жительства Вороваткина. Общественным транспортом не наездишься. И много не увезешь. Встал вопрос о приобретении личного авто.
Борис Александрович устроился на курсы вождения и вдвое увеличил частоту посещений ювелирных и антикварных магазинов. Покупка предстояла дорогостоящая, но в долг взять было не у кого. И кредит в банке, ввиду отсутствия поручителей, ему не светил.
Также пришлось раскошелиться на соответствующий дорогим магазинам гардероб и аксессуары. Вернее, купил он только шмотки. А швейцарские «котлы», печатку, запонки и прочую дребедень добыл привычным способом.
Костюм тут же отправил в знакомую мастерскую для внесения некоторых конструктивных изменений.
Справку от детского психиатра – ту самую – он всегда брал с собой. Пожелтевший, истрепавшийся листочек уже стал для Бориса Александровича талисманом и оберегом. За столько лет ни одного прокола. Поневоле поверишь в силу амулетов.
Следующий год ознаменовался сразу четырьмя большими событиями. Вороваткин перебрался в родительскую «двушку», опустевшую естественным путем. Бабушкину квартиру решил не сдавать. Деньги, конечно, были не лишние, но вводить в свою жизнь посторонних людей с их проблемами и тараканами…
Да ну, на фиг! Спокойствие дороже.
Вторым событием стало приобретение неприметного универсала отечественного производства. Серого цвета. Все верно – не выделяться.
Теперь Вороваткин мог за один день объехать несколько гипермаркетов, набив вместительный багажник универсала почти под завязку.
Освоив в совершенстве оргтехнику, Борис Александрович, наконец, привел в порядок свои записи и распечатал их. На принтере. Под названием «Размышления дармоеда».
С прологом, но без эпилога.
Развитие торговли продолжалось, а это значило, что в «Размышлениях» возможно появление новых глав. Эпилог он напишет позже, перед изданием научного трактата. Вороваткин втайне надеялся напечатать свой труд. Вот, когда несколько его счетов сложатся в определенную сумму и можно будет закончить этот бесконечный вояж от прилавка к прилавку.
Зачем ему нужна эта публикация? А просто так – почесать свое самолюбие. Те самые понты, против которых призывает его личное правило. Но, иногда нужно отступать от правил.
Это в-третьих.
А в четвертых…
В начале лета раздался звонок в дверь. Событие само по себе неожиданное. В его дверь звонили не часто. Не каждый год. А за дверью обнаружилась румяная девица с сумкой и баулом.
Как выяснилось, Лариска – дочь двоюродного брата из Ульяновска, о существовании которого он уже давно забыл. О существовании брата, конечно же.
Лариска приехала поступать в театральный. Понятно, что не в сельхоз академию. После десяти минут общения Вороваткину стало ясно, что театральный племяннице не светит. Но девчонка была симпатичная и преступно молодая. Тренированный мозг Бориса Александровича просчитал все и варианты и выдал вердикт – нечего тянуть, давай!
И Вороваткин дал. Оставайся, сказал он, поступай. Удачи тебе. Поступишь или нет – не важно. Можешь жить у меня на полном обеспечении. Отдельная комната. Вся твоя. Условия такие: лишних вопросов не задавай, готовь вкусно, мой посуду и ублажай меня по ночам. И не только.
Ах да, и никаких романов на стороне. Не хватало еще заразу какую-нибудь подцепить.
Отрицательной реакции Борис Александрович не боялся. Осуждения со стороны дальних родственников тоже. Вот сейчас Лариска возбухнет, он ее выставит за дверь и больше никогда не вспомнит об этом визите.
Но племяшка возбухать не стала. Девочка, хоть и недалекая, выгоду свою четко просекла. Я согласна, и глазенками захлопала. Невинно так.
Выпили пятизвездочного армянского, закусили треугольным шоколадом, и тут же – на диване – подписали свой договор. Получилось неплохо. Несмотря на юный возраст, Лариска, похоже, уже не первый год подписывала договоры.
В училище она так и не поступила. Скорее, даже документы не подавала. А зачем? Жила в свое удовольствие, но условия договора соблюдала строго. Радовалась подаркам, варила борщи, тусила где-то. Как бы весело не было, в 23:00 была дома. Готовая исполнить любую прихоть дяди-благодетеля.
И напрочь забыла о развеселой жизни, выхаживая родственника после избиения.
Хоть и пользовал Вороваткин свой автомобиль в щадящем режиме, но периодические ремонты делать приходилось. Вот и в этот раз слесарь протянул Борису Александровичу список из восьми позиций. Начинающий автолюбитель уже немного начал разбираться в запчастях, и, прочтя реестр, определил за что придется платить. В шаговой доступности имелись аж пять автомагазинов. До ближайшего семь минут топать. Вот только справочка-оберег, аккуратно упакованная в целлофан, осталась дома. Так случилось по причине рубашки, облитой впопыхах кофе.
Дилемма: либо возвращаться домой, либо просто оплатить все и не заморачиваться. Но второе было не в правилах Вороваткина, а первое… Просто поленился. Да еще ноябрь, снежная каша. Короче, понадеялся на авось.
А зря!
Принял его с шаровой опорой в руке вынырнувший из-за витрины охранник. Договариваться он не желал. Потом подтянулись продавцы и администратор. Били Бориса Александровича не долго, но очень больно. Высказав нелицеприятные пожелания, оставили валяться в грязи на заднем дворе.
Машина ждала ремонта возле сервиса, Лариска примачивала синяки, Вороваткин хлестал коньяк и вынашивал планы мести.
В магазине он – при бороде и роговых очках - появился второго января. Первого был выходной.
Судя по поведению персонала, они не только успели похмелиться, но и продолжали праздновать. Анекдоты на весь зал, громкий смех, пол в конфетти, хлопушки где-то в подсобке. Веселуха.
И, как результат, исчезновение навороченной магнитолы, по стоимости сопоставимой с подержанным импортным седаном.
Ни скорого на расправу охранника, ни администратора Вороваткин в этом магазине больше не видел.
С Лариской они прожили вместе больше двух лет. Очень в струю пришлась племяшка. Ни любви, ни страсти, а все равно хорошо.
Кстати, это она посоветовала Вороваткину подключить интернет, а не использовать ядреный компьютер только в качестве печатной машинки. Когда Борис Александрович осознал и оценил величие «всемирной паутины», подарил Лариске дорогущую «мобилу». Купленную за деньги.
Во как!
И спер точно такую же для себя…
В повседневе же Вороваткин пользовался копеечной китайской трубочкой с моно звуком.
Пи-пи-пи! Пи-пи-пи!
Как-то вечером, вернувшись из клубешника, Лариска виновато ошарашила дядю-любовника. Она таки завела роман на стороне. И теперь выходит замуж за бледно-зеленого, но очень богатого англичанина и отбывает по месту жительства мужа. В город Ливерпуль Ливерпульской губернии. И, наверное, станет подданной «ея королевскаго величества».
Вороваткин не стал закатывать скандал. Он подспудно ожидал похожего финала их договора. Не Ливерпуля, конечно. Но чего-то подобного.
Распрощались без слез, по-дружески. А потом Борис Александрович ушел в недельный запой. Все же Лариска для него была не просто любовницей.
Но жизнь есть жизнь. И она вернулась в свое русло. Вороваткин каждый вечер подбивал итоги. Согласно получаемым результатам «завязка» ожидалась в середине следующего года. И этот факт его несказанно радовал.
Лариска через какое-то время связалась с ним по интернету. Грустно поболтали ни о чем. К Новому году получил из Ливерпуля открытку со стихами и обратным адресом.
А почему бы и нет, подумал Вороваткин. Ведь племяшка – единственный близкий ему человек. Других кандидатов не предвидится. И отправился к нотариусу.
А после визита устроил себе двухдневный праздник. Без проституток.
Справка-оберег развалилась на две части. Окончательно перетерлась на сгибах. И с этим надо было что-то делать. То ли под стекло оформить, то ли заламинировать. Услуги по ламинированию документов оказывали в сетевом универмаге прямо на его улице. Недалеко. Можно пешком прогуляться. Мимо красивого здания музыкальной школы. Потом аптека. Тоже надо зайти: валосердин кончился. Еще полквартала. Магазин экзотических рептилий «Каа». Ко мне, бандерлоги! Перекресток с очень долгим светофором, и на месте.
Многолетняя привычка планировать каждый выход «в свет», никуда не денешься.
Приступ накатил внезапно. Сильный приступ. Перемкнуло дыхание так, что потемнело в глазах и ноги ослабли. И вокруг ничего подходящего. Только змеиный магазинчик. А, сейчас неважно.
Крохотное помещение, продавец да пара покупателей. И куча аквариумов с ящерицами и змеями. Вороваткин почувствовал, что больше не сможет сделать ни шагу.
Змеи – какая гадость! Только выбора нет. Памятуя о том, что в магазинах только неядовитые рептилии, Борис Александрович поднял крышку и сунул руку в стеклянный ящик.
Каким образом им вместо мексиканской королевской змеи подсунули черную мамбу, ни продавец, ни директор магазина объяснить не смогли. А если бы и смогли, Вороваткину было уже все равно. У мамбы один из самых мощных ядов. Через двадцать минут все было кончено.
Развалившаяся справка не уберегла…
В его квартире теперь проживает Лариска. Она бросила своего англичанина, оказавшегося изрядным жлобом, как только получила извещение о наследстве. Послав в светлое будущее «ея величество» вкупе с Объединенным королевством, Лариска вернулась на родину.
Живет в «двушке», «однушку» сдает. Пользуется дядюшкиными деньгами и его нескончаемым баром. Мужиков к себе не приводит – запретная зона.
А на досуге с удовольствием читает монументальный труд Вороваткина. И подумывает об его издании.
Под своим именем.