Великий Луг. Черные волки охотятся на оленей. Опасность плывет с озер
Это был здоровенный черный молодой волк. Отвага и сила бушевали в его широкой, крепкой груди, в мускулистых неутомимых ногах. Это чувство силы и уверенности и заставляло его так нетерпеливо и откровенно враждебно поглядывать на главаря волчьей стаи, который только и знал придумывать всякие штуки, достойные разве плохой гиены. Отвергая отвагу, прямой неудержимый наскок, предводитель всегда находил тысячи причин оправдать свою трусость: то группа оленей была слишком велика, то среди них было много сильных опытных самцов, то, в конце концов, местность казалась неблагоприятной. Вот почему в своих нападениях на оленей старый вожак в основном использовал какую-то стороннюю возможность: или вел стаю вслед за львом, появление которого наводила ужас на тех травоядных, или просто выслеживал отдельных самок из тех, что отбились от группы.
Из-за этого, хотя Большой Луг кишмя кишел оленями, волки не всегда могли есть столько, сколько хотелось.
Вот почему сегодня, когда вожак повел стаю вслед за львом, молодой черный волк решительно выступил вперед и стал поперек дороги. Был ли смысл тащиться именно этой тропой? Кто скажет, что этот лев сегодня голодный, что идет он именно на охоту, а не куда-то в логово или к берегу пить воду?
И наконец, волк есть волк - отважный и гордый зверь, которому открыты все пути Великого Луга.
Поэтому молодой волк гордо вышел вперед и решительно стал поперек тропинки. Главарь даже остолбенел, но только на короткое время. В следующий момент он оскалил свои длинные клыки и зарычал так, что у молодежи, которой было достаточно в стае, и которая решительно сочувствовала своему товарищу, даже похолодела кровь.
Это было грозное предостережение. Однако на молодого волка оно не произвело никакого впечатления. Он стоял, наполовину обернувшись, гордый и сильный, готов любой ценой отстоять свое право на бунт. К тому же главарь ему казался более старым, чем заядлым и сильным.
Ха! Как он ему надоел, как ему надоело это все! Во что бы то ни стало, а сегодня надо покончить с этим старым чучелом раз и навсегда. Поэтому молодой, вместо того, чтобы уступить с дороги, пренебрежительно рявкнул:
- Из него труха уже сыплется! Кто волк, - айда за мной!
Молодежь зашевелилась: перед ними стоял молодой красавец, смелый, как лев, отважный, как тур. С ним можно пожить и насладиться, как сами захотят.
Главарь понял это движение. Стая выходит из повиновения. Дальше терять времени нельзя. И с тем напряженным спокойствием, которое, однако, страшнее лютой спешки, пошел на бунтаря. Этот стоял и ждал. Хе! Старое чучело! Оно еще пытается наскакивать. Однако пора уже с ним покончить. И молодой волк сразу съежился в груду мышц, рявкнул и бросился на главаря.
Всем было понятно, что против этого вихря силы не удержался бы и сильнейший из сильнейших зверь. И старый вожак не зря жил так долго на свете. И не такие молодцы в свое время пытались перегрызть ему глотку, однако из них остались только куски мяса, а он до сих пор гуляет по Великому Лугу. По опыту прошлых боев он знал также, что в таких смертельных соревнованиях, кроме силы, нужна еще и осмотрительность и хитрость, - к чему всегда с таким презрением относятся самоуверенные юнцы.
Вот почему, вместо принять удар грудью и сцепиться лапами, главарь неожиданно присел, крепко упершись в землю ногами. Этого меньше надеялся противник. Поэтому вместо груди врага передние лапы его хапнули только воздух. Не удержав равновесия, отважный молодой волк полетел вниз головой на землю. Это было так неожиданно, что он на минуту как бы замер, а когда очнулся, картина боя уже совсем изменилась. Распластанный, он лежал вверх животом на земле, тогда как челюсти главаря приближались к его горлу.
Молодой метнулся вверх, пытаясь вывернуться и встать на ноги. Это в определенной степени ему повезло. Подброшенный вверх главарь несколько сдвинулся в сторону, но не рухнул совсем: челюсти его уже смыкались на горле противника. Молодой волк, которому стало забивать дух, во второй раз, и теперь уже с отчаянием, метнулся вверх. Он забыл все свои намерения, и единственным желанием его было вырваться, вырваться хоть бы и вздохнуть полной грудью. И на этот раз, как и прежде, противник взлетел вверх, и не сорвался.
Волчья хватка обладает особым свойством: это мертвая хватка, когда челюсти сводит, каменеют мышцы, действуя уже независимо от желания зверя.
Молодой захрипел. Он дергался, прыгал, рвал когтями землю и траву. На какой-то момент все сжалось, сбилось, сплелось в какой-то черный клубок. Но бой не вызвал уже никаких сомнений относительно своего трагического конца. Тогда стая, а именно те старые волки, для которых победа главаря была их победой, внезапно почувствовала в себе приступ дикой ярости. Они, а вслед уже и молодые, бросились на побежденного, и через минуту от него остались только кости и мелкие куски перемешанного с шерстью, землей и внутренностями мяса.
Это была последняя победа старого вожака. Закончив кровавую расправу, он вдруг почувствовал, что он уже не тот, прежний, что он действительно старый, что победный бой, который когда-то только укреплял его мышцы, сегодня подавил его самого: незнакомое, но тем обиднее чувство слабости и немая усталость проползли по его жилам. И главарь был слишком опытен, чтобы именно сейчас показать стаи свою немощь.
Наоборот, как только все закончилось, он громко крикнул к сбору и, стараясь быть таким, каким был всегда, твердо выступил вперед.
Стая, не оглянувшись, но все же немного удивленая, двинулась вслед за ним: вожак, вместо того чтобы бежать за львом на запад, как это было определено еще до борьбы, круто повернул на юг, в самое сердце Великого Луга.
Это была необьятная, длинная и широкая равнина, стелившаяся с левого берега полноводной Великой Реки.
Река плыла размашистой дугой с юго-востока на юго-запад, отделяя своим мощным течением Большой Луг от Оленьей Долины.
Открытая равнина Великого Луга с ранней весны, как только сходил снег, - а сходил он здесь раньше, чем на северной и поросшей кустарником и лесом Оленьей долине, - покрывалась зеленым ковром трав, привлекая этим бесчисленные группы травоядных - зубров, туров, носорогов, а больше всего оленей.
Теперь сотни и тысячи групп пестрели серо-коричневыми островами между мелкими озерцами, протоками и заливами, что сверкали здесь и там среди этого травяного моря.
Волки хорошо знали этот луг и знали его с плохой стороны. Это было худшее место для открытого нападения. Робкие одинокие травоядные, сбиваясь в группы, делались смертельно опасными. Заметив врага, они сбивались в тесный круг, причем так, что самки с телятами попадали внутрь, а крепкие, разъяренные, готовые дорого продать свою жизнь, самцы становились по краям.
Близость врагов, - а из них самые страшные были волчьи стаи - придавали мирным животным грозной решимости; достаточно было главарю вырваться вперед, как вся масса соединенных в группу травоядных бросалась на нападающих лавой. И горе было тогда тем из них, кто не успел вовремя проскочить вперед или спрятаться в чаще - от них оставалась только кровавица, перемешанная с землей.
Вот почему новое направление, которое выбрал предводитель, немного смутил стаю, потому что не один старый волк был свидетелем таких вот расправ. Однако этого смущения вожак не заметил или не хотел замечать. Возможно, он что-то решил стоящее: такой же бывалый волк не ступит и шагу, заранее не обдумав последствий.
День был жаркий и солнечный. С пригорка, который перебегали волки, открывалась пышная картина: сколько хватало глаз, простирались луга, пересеченые серебрянными полосами речушек, заливов и озер. Облака птиц носились над этими пространствами, перелетая с одного плеса на второе.
Здесь были тяжелые кряквы, крачки, гуси, аисты и множество мелкой птички: бекасов, куликов, чаек и чаек. В глубоких озерах табунами плавали длинношеее красавицы-лебеди, а у них парили курочки, лысухи, норки. Все они наполняли воздух шумом, свистом и шелестом крыльев, плеском воды. Между озерами, утопая по брюхо в высокой траве, бродили группы оленей, коз, массивные темно-бурые фигуры зубров и туров. И все же больше всего паслось оленей, группы их казались действительно бесчисленными.
Отдельно у каждой группы стояли самцы-сторожа. Выбравшись на пригорки, они чутко наставляли уши и ноздри, перехватывая все запахи, которые приносили ветры со всех сторон Великого Луга.
Сегодня Луг был в большом беспокойстве. Вместо того, чтобы мирно щипать траву, олени ютились, беспокойно отражаясь от какого-то незримого врага, - трясли головами, встряхивали шкурой, гневно и нетерпеливо били о землю ногами.
Некоторые, оставив пашу, спускались к озерам и так глубоко залезали в воду, из которой виднелись только их ноздри и уши.
Что же произошло здесь на равнине? Главарь волчьей стаи остановился и прислушался. Весь луг тонул в глухом жужжании, что затихало и едва звучало, когда ветер дул вглубь луга, и нарастало, когда он поворачивал к озерам. Волк сразу понял, в чем дело.
Надо было только взглянуть вверх: все пространство над травой колебался от танца бесчисленных роев озерных насекомых. Здесь были облака мошек, комаров и особых оленьих слепней, их самих хватило бы, чтобы вызвать переполох на Великом Лугу. Нанося невыносимых мук животным своими укусами, они одновременно откладывали на их шерсть яичка. Из яичек впоследствии выходили червячки, что просверлив шкуру, залезали в тело животного, увеличивая и без того сильные ее муки. Вот какая угроза нависла над спокойными просторами Великого Луга.
Главарь, взглянув вверх, поспешил скрыть носа в траву. Достаточно было минуту подержать неподвижно голову, чтобы один из летучих роев опустился ему на морду, залез в рот, понабивался в уши, обсел толстым слоем орбиты глаз. Молодые волки жалобно заскулили: их тонкая кожа и гладкая шерсть были плохой защитой от тех кровопийц.
Тогда главарь со всей силы рванулся вперед. Закачалась трава, заплясали верхние листочки и цветы, возмущая комариные стаи и своим шелестом и колебаниям не давая им возможности дотянуться до живой пищи. Волки помчались вслед за вожаком.
Первым не выдержал группа оленей, пасся возле длинного, изогнутого подковой лимана. Теплая стоячая вода его, не доходила и до колен оленям, была удобным местом для распложення мошек и комаров, поэтому их здесь носилось больше, чем где-либо на Великом Лугу. Зря олени отбивались от них, зря искали себе спасения в воде. Ничего не помогало. Шею сводило от непрестанного отражения, и все тело горело, как в огне.
Тогда группа не выдержал и бросилась на север, туда, где за Большой Рекой расстилалась поросшая густыми кустами и перелесками сухая, лишена болот Оленья Долина.
Почин этой группы был сигналом для всего Большого Луга. Группы, гонимые одним единственным желанием - скорее вырваться из этого жалкого ада, повернули на север. Группа сливался с группой, а эти массивы тоже соединялись с другими такими массивами, пока почти весь Луг укрылся одной сплошной серебряно-коричневой массой, которая затопляла весь горизонт.
Луг застонал, качнулся от тех бесчисленных оленьих ног. Облака слепней и мошкары сбились высокими столбами, не отставали, однако, ни на шаг от беглецов, из-за большого тесноту еще беззащитнее, чем там, у озер, где им была по крайней мере возможность хоть обмахнуться головой.
Используя эту возможность, насекомые все гуще и гуще оседали на эту подвижную, такое грозное и одновременно беззащитную массу, и быстро все лава оленьих спин покрылась словно простыней, сотканной из легоньких комариных крыльев.
Спасаясь от этого огненного накрытия, олени бежали все быстрее, пока бегство обернулась в панический поток неудержимого бега.
Старый волчий вожак сильным дыханием втянул в себя воздух. О, как тепло и приятной запахло молоком самок, нежным мясом телят! Ого! Здесь сегодня будет пищи острым волчьим зубам! Определив с силы запаха, группа уже недалеко, главарь властно рявкнул, и стая сразу разделилась надвое.
Одна часть во главе с вожаком засела на месте, вторая управляемая старым опытным волком, помчалась в обход.
Главарь, оставив свой отряд в закрытии, осторожно пополз вперед на пригорок осмотреть местность. Несмотря уже на мошкару, он поднял голову, как мог высоко, и взглянул на равнину. И как только взглянул, сразу съежился и замер.
Вся равнина от края до края жила и двигалась, сплошной лавой надвигаясь на место, где прятались волки. Тогда главарь сколько силы метнулся назад, и за ним, не разбирая дороги, побежала и вся стая. Всем было ясно, что дело здесь идет не о счастливой охоте, а о спасении собственной жизни. Задача теперь состояла в том, чтобы прежде, чем их догонят передовые ряды оленей, выскочить из линии их пути в сторону, иначе во второй раз им уже охотиться не придется.
Волки напрягали все силы, но это не улучшало их положения. Слишком близко они были от оленей и слишком широк был фронт этой летучей серебряно-коричневой волны. К тому же она все больше нарастала, так как приобщались те олени, что паслись впереди и по бокам. Поэтому линия фронта менялась ежеминутно; передовые отряды оставались позади, и фланги то отставали, то вырывались далеко вперед, как огненные языки во время пожара в степи.
Волки засуетились. Надеясь вырваться во фланг, они со всего размаха напоролись на боковой отряд. Путь на волю был пересечен. Остался один выход - бежать изо всех сил вперед.
Но не одних волков постигла эта участь. Вот справа мелькнул огромный хребет властелина полей и лесов - Великого Кота - махайродуса.
Это была самка, мать двоих красивых волосатых котят. Уцепившись сверху в позвоночник матери, они испуганными и одновременно интересными глазами смотрят вокруг, им удобно и совершенно безопасно на этой могучей спине, и они никак не поймут, почему их мама так безумно убегает. Однако зверь понимал, что ни его сила, ни клыки теперь уже ни к чему, и он убегает, покрывая за один прыжок три львиных скока.
Рядом с ним, не разбирая пути, пылили гиены, мчались волки, лисы, пантеры и множество всякого другого хищного зверя.
Не шевелился с места только носорог. Суета, что встряхнула равнину, показалась ему какой-то дурной шуткой, имевший целью только одно: нанести ему неприятности. Услышав тяжелый топот оленьих ног, травоядный обернулся в ту сторону.
Маленькие глаза его заблестели зловещими огнями. Однако никто нисколько не считался с этим грозным предостережением. Тогда, выставив вперед свой страшный рог, великан бросился на виновника - на того оленя, который первый попался ему на глаза. Пронизанный внутрь, олень высоко подлетел вверх, но на его место набежало еще пять, десять, сто других оленей. Все смешалось в одну кучу живых тел. Куча ширилась, росла вверх. Задние ряды, которые не могли видеть, что происходит здесь, давили на передних, а эти, зажатые между ними и носорогом, изо всех сил старались вырваться из ловушки. Они скакали, падали, поднимались и снова прыгали через спины своих товарищей, через хребет носорога, мощными ударами пытался пробить себе дорогу. Однако эти ужасные удары все ослабевали; зажатый со всех сторон, придавленный сверху, великан наконец должен был остановиться. Впоследствии сами собой подогнулись у него колени, и мощный зверь утонул под горой оленьих тел.
Волки бежали. За час они нагнали медведя. Он уже совсем выбился из сил. Он сопел, даже хрипел, на языке у него не осталось ни капли сырости. Отчаянность положения придавала медведю грозной, но безнадежной решимости. Поднявшись на задние лапы, он осклабился и стал ждать врага. Однако он лучше понимал положение, чем толстокожий, но недостаточно умный носорог. Что значила эта медвежья сила и отвага против слепой стихии, в которую превратились безобидные травоядные?
Вот почему почти в последний момент медведь оставил свое бессмысленное намерение и бросился дальше бежать. Только теперь он увидел высокую плотную иву, одиноко зеленевшую над маленьким озером. Здесь он нашел уже трех диких кошек, две пантеры и медведицу с медвежатамы. Для всех нашлось место на ветке.
Три долгих часа волки мчались вслед за Великим Котом с котятами на спине, рядом со львом, опережая гиен, перескакивая через всякое мелкое зверье, держа свой путь неуклонно на север, где протекала Большая Река. Местность запестрела кустами, показались группы вьющихся деревьев. Большая Река! Большая Река! Еще немного, и там, на берегу, можно спрятаться в непроходимых густых зарослях. Но эти надежды были напрасны. Первыми к реке прибежали не волки, а какой-то боковой олений загон. Выбежав на берег, олени на мгновение остановились. Река, в этом месте делала крутой заворот, подмыла берег, и он спускался отвесной стеной. Прыгать с такой высоты было опасно, и отряд в поисках лучшей переправы, бросился вдоль берега.
Теперь волки, а вместе с ними и все остальные хищники, оказались в ловушке. Везде: спереди, сбоку и сзади текло море оленьих голов. Расстояние между ними и захваченными в ловушку зверями ежеминутно уменьшалось. Наконец-то совсем близко послышалось тяжелое дыхание травоядных. Завыл какой-то задавленный копытами зверек.
Большой Кот первый нашел выход из положения. Не думая о последствиях, он туго присел и, метнув свое тело на пять метров вверх, упал на тесно взбитые спины оленей и уже по ним, как по живому мосту, помчался искать спасения.
Котята прилипли к спине матери; теперь они поняли грозную опасность и напрягли все силы, чтобы удержаться и не попадать под ноги оленям.
Волчий вожак заскулил и, следуя примеру Великого Кота, так же прыгнул. В этом было его спасение. Огромный олень со всего размаха пнул волка под ребра; и он, перекрутившись в воздухе и вместе с тем перелетев пространство до берега, нырнул в воду.
Между тем, пока хищники искали спасения, а олени брода, в хвосте беглецов происходило что-то другое. Паническое бегство сладкомясых травоядных из Большого Луга переполошило все хищное царство.
Первыми вслед за беглецами пошли волчьи стаи и гиены. Спокойнее держали себя львы и Большие Коты. Все они имели сильные мышцы и страшные когти и пасти. Одним ударом лапы лев ломает позвоночник оленя-самца.
Большой же Кот в безумной и яростной отваге бросается даже на носорога и мамонта. Разрывая панцири окостеневший шкуры, он дорывается к мощным шейным позвонкам, и они трещат под зубами, как трещит оленья кость в пасти гиены.
Теперь все эти хищники, не спеша, но и не задерживаясь, двинулись вслед за травоядными в Оленью Долину - владение людей из рода Рыжих Волков.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/12/12/1980