Вещий Олег. Глава 27. Припертый к стенке

               
               

    
         Блуждая по чужой квартире, она пыталась представить себе их встречу. Казалось, они не виделись целую вечность, а прошло чуть более полутора месяцев. Тамара Николаевна советовала ей чувствовать себя свободнее. Легко советовать, когда выступаешь в роли стороннего наблюдателя. Но как быть ей, разве не любовь диктует ей правила поведения?
Расставив столовые приборы, она снова включила плиту. Когда вернется Олег, ей останется лишь разложить по тарелкам картофель и курицу. Не забыла она и о шампанском. Со слов Тамары Николаевны, Олег его очень любит. Как ей хотелось бы, чтобы старания ее оценили по достоинству, но любовь такая не предсказуемая. Порой достаточно одного взгляда, чтобы сердца соединились. Можно прожить с человеком ни один год, да так и остаться чужими. Год за годом наблюдая внешнее благополучие в их семье, Настя твердо решила, у нее все будет по другому. Если чувства остыли, не стоит прикрываться взаимопониманием. Она любит так, что даже слов не хватает передать всю силу ее страсти.
Но любит ли ее Олег?
С опаской подходя к зеркалу, Настя не сразу подняла глаза. Она далеко не красавица, так может, пока есть время, приукрасить себя? Приподняв длинные, темные пряди, девушка попыталась представить себе, как она будет выглядеть с высокой прической? Поворачивая голову из стороны в сторону, она критически оглядывала себя. Сделать себя лучше, у нее не получится. Может, немного расстегнуть кофту, как будто ей жарко? Для этого необходима определенная смелость. Вот, если бы Олегу понадобилась ее жизнь… Прикрыв глаза, Настя перенеслась в то долгое, летнее утро, на несколько лет назад, когда на даче у них произошло возгорание. Неизвестные ребята запустили им в окно горящую головешку, и надо такому случится, она угодила в крохотную комнатушку, откуда все только, что вышли. Настя, оторвавшись от книги, сразу почувствовала запах гари, и, не раздумывая, ринулась к ее очагу. Однако, спасать ей было некого. Вечером, того же дня, когда за ужином она поведала о своем поступке, никто не оценил ее самоотверженности по достоинству, а кое кто даже подсмеивался, крутя пальцем у виска. Ну и пусть. Сейчас она будет действовать так, чтобы никто, кроме Олега не узнал о ее любви.
Рассыпавшиеся по плечам волосы напомнили ей случай из школьного детства. Как-то, будучи шестиклассницей, она захотела выглядеть постарше, и явилась в школу с распущенными волосами. Классная руководительница Наталья Михайловна в тот же день пожаловалась ее матери на «несоответствующий, ненадлежащий школьной обстановки вид». А дочь Натальи Михайловны, семиклассница Ольга ежедневно приходила в школу с распущенными волосами. В свое оправдание Настя поведала родителям именно этот факт. Отец был категоричен: «Ты должна сейчас думать об учебе, а не о том, как обратить на себя внимание противоположного пола». Мама тогда промолчала, но по ее глазам Настя догадалась, что ее не порицают. Как бы родители восприняли ее теперешнюю вольность? Возможно, никак. В какой-то момент они перестали обращать на нее внимание. Немало беспокойства доставляли им Лена или Женя, оба сбежавшие на дачу в Малаховку. Настю беспокоило не дерзость их поступка, а то, что объединило столь разных людей. Женьке был присущ авантюризм и артистичность одновременно, а Лена – закоренелая лентяйка, проявляющая активность, в силу крайней для себя необходимости. Когда обстоятельства приперли ее стенке, она щедро делилась своими вздорными секретами с заинтересованными людьми, так, что о них вскоре знали все окружающие, кроме главных фигурантов. Нет, шантаж не подходит для любви. Каждая история неповторима, и рецепта заранее подобрать невозможно. 
За окном уже стемнело, а Олега все не было. Напряженно всматриваясь сквозь толщу обледенелого стекла, Настя терзалась ожиданием. Как отнесется Олег к ее инициативе, не сочтет ли излишне назойливой? Выбрав книгу из книжной полки, она забралась с ногами в кресло. Уткнувшись в страницу книги, она никак не могла расстаться с собственными думами. Повествование о парне из народа, забредшим в шахтерский городок, понемногу усыпляло ее, а обилие подробностей свело процесс акцентирования внимания до минимума. Наконец, книга упала к ее ногам, а голова девушки опустилась на сложенные на спинке кресла руки.
Мерно тикали часы, подгоняя минуту за минутой, торопливо приближая время долгожданной встречи. И даже ветер за окном умолк, не препятствуя запоздалым прохожим. Из-за крепчающего мороза опустели детские площадки, и лишь редкие гуляющие с собаками рисковали пойти наперекор природным капризам. Большинство из них спешили пройти отмеренный маршрут, не оглядываясь по сторонам, поэтому Олег не переживал, что его приметит кто-нибудь из знакомых. Сидя на ограде голубятни, он усиленно растирал коченеющие руки, постукивая друг о друга озябшими ногами. Долго он так не выдержит. Окна их двушки на пятом этаже были ярко освещены, стало быть, разбирательств с матерью не избежать. Глядя на свои руки, и почти не чувствуя ног, Олег понял, что без потерь ему до бабушки не добраться. Итак, впереди переговоры. Гадая, что более всего устроило бы мать: его манипуляции с ключами или звонок в дверь, Олег приблизился к квартире. За дверью было тихо. Очень непохоже на мать, которая обычно, приходя домой, включала очень громко телевизор. Видимо, за день, привыкнув к детскому гаму, она отвергала тишину, но, не исключено, что просто бежала от одиночества. 
Повернув ключ в замке, Олег осторожно вошел в квартиру. Яркий свет горел только в спальне, но отчего там тихо? Ему осталось лишь приоткрыть дверь, и вопросы отпали бы, но как раз этого, он сделать и не смог. Страх перед очередным скандалом взял вверх, хотя Олег убеждал себя, что прежде ему нужно согреть руки. Струя горячей воды быстро вернула ему уверенность в себе. Чего ему бояться? Эка невидаль, крики, взаимные претензии. К тому же, у матери настроение меняется, как погода, авось, повезет. Зачем-то перед выяснением отношений он кинул мимолетный взгляд в зеркало. Не к невесте же он сейчас направляется, а матери он всякий люб, и вновь, перед дверью в спальню он застыл, как вкопанный, словно нечто или некто запрещал ему это делать.
Теплая рука легла на ручку двери. Надо всего лишь повернуть ее, и все сомнения разрешаться. Эх, была, не была. Вдруг, дверь отворилась сама собой, и на пороге возникла Настя. Узкое, слегка вытянутое лицо ее было обращено к нему. К его удивлению на нем отразились отнюдь не привычные в подобной ситуации смущение, неловкость, а вызывающая откровенность, что было несвойственно скромнице Насте.
- Здравствуй, - негромко промолвила гостья.
Олег молча кивнул головой. В комнате, куда он так долго не решался зайти, никого, кроме Насти не оказалось. А Настя уже хлопотала на кухне. – Ужинать будешь?
О таком счастье он даже и не мечтал. С кухни до него доносились аппетитные ароматы. А ведь он сегодня не обедал. – Обязательно.
Не сводя нетерпеливого взгляда с ее рук, Олег следил за тем, как она накладывает картофель и курицу ему на тарелку. Кажется, порции равные. Нет, вроде, себе она положила меньше.
- Ты пока разливай шампанское.
- А что, сегодня праздник?
- Нет, обычный ужин, - донеслось из коридора. Вскоре появилась Настя с нарезкой из колбасы и сыра и овощным салатом. Олег взглянул на вновь появившееся с воодушевлением. Сегодня можно будет плотно закусить, ни в чем себе не отказывая.
- Олег, - обратилась к нему Настя, - Давай, ты ни о чем не станешь меня спрашивать. Договорились?
Расправляясь с куриным бедром, Олег промямлил нечто невразумительное. Настя только делала вид, что ест, сама же, предвкушая завершение сегодняшнего вечера, томилась неясными предчувствиями. Олег вел себя, как обычно, отдавая должное ее скромным кулинарным способностям. Когда тарелка его опустела, Настя отложила ему со своей, и терпеливо наблюдала, пока любимый насытится.
Когда, по мнению Олега, ждать уже было нечего, он полюбопытствовал, - А ты не знаешь, где моя мама?
Настя слово в слово повторила заученное объяснение, - Она уехала за город к тяжело заболевшей давней подруге.
Никакой подруги у его матери за городом не было, она, вообще, человек – не компанейский. Выходит, кто-то лжет: или Настя или мать, может, они вместе сговорились, и с какой целью, он, кажется, догадывается, - А ты, конечно, по поручению маменьки будешь за мной присматривать?
Уловив тонкую иронию в его голосе, Зарубина приготовилась к «атаке». Сейчас будет самое опасное, - Нет, я сама попросила у твоей мамы ключи, и сообщила ей, что буду здесь хозяйничать.
- Вообще-то, я сам могу о себе позаботиться. Но, если ты такая смелая, то … давай, начинай.
Глаза его смотрели без всякой насмешки, а где в самой их серой глубине, Настя разглядела нечто большее, чем дружескую привязанность. Проникновенность его взгляда была настолько глубока, что Настя поддалась ей, тут же позабыв о грязной посуде. Олег вел ее куда-то, а она, словно послушная девочка, слепо следовала за ним. Дверь в спальню затворилась, предоставляя вошедшим возможность идти на поводу у своих желаний. Глаза Насти быстро привыкли к темноте, да она и не была полной. Из окна лился приглушенный свет уличных фонарей. Олег стоял рядом, достаточно было протянуть руку и коснуться его. Ощущая дыхание любимого человека, Настя затрепетала. Будет ли это расценено, как распущенность или …
Полные, влажные губы Олега сложились в усмешку. Его неоднозначная оценка ее поведения вызвала справедливое возмущение, и в ту же минуту Настя распрощалась со своей робостью. – Олег, я делаю что-то не так?
Ответ последовал незамедлительно, - По-моему, ты, вообще, ничего не делаешь. Но … это не ты, а я должен проявлять инициативу. Пойдем, присядем, - взяв Настю за руку, Олег повел ее к кровати. Выстеганное шелковое одеяло приятно щекотало кожу рук, достаточно было расслабиться, и Настя испытала бы его холодеющую гладь. Стоило ей на короткий миг представить себя в подчинении мужскому началу, желаемое не заставило себя ждать. Мягкий толчок в бок, и она распростерлась на кровати. Повернувшись на бок, Подушкин очутился рядом с ней, - Ну как? Все по задуманному вами сценарию идет? 
- Я ничего не придумывала, Олег. Ты, верно, давно заметил, как я к тебе отношусь. Немного неловко признаваться в своих чувствах первой, но я дошла до безрассудства и уже не боюсь показаться нескромной.
- Ты на себя наговариваешь, когда ты окончательно отвергнешь моральные устои, можно будет говорить о безрассудстве.
Всеми силами своей истосковавшейся по нежности души, она призывала его, но объект ее тайных воздыханий всего лишь расположился рядом, лениво подперев подбородок. Он смотрел на нее изучающее, так смотрят перед тем, как сделать научное открытие. Под давлением его испытующего взгляда Настя решила предпринять еще одну попытку. О своем отчаянном шаге она, возможно, будет вспоминать со стыдом, но еще одного шанса судьба ей не подарит. Слегка нажав на плечи Олега, она вынудила его откинуться на кровати. Затаив дыхание, влюбленная девушка склонилась над ним. Таким же неподвижным выглядел Олег.
- Ты меня боишься? – наконец, проронила Настя.
Его пухлые, зовущие губы сложились в улыбку, - Нет, просто жду продолжения.
Зажмурив глаза, Настя поцеловала возлюбленного. Но одного прикосновения оказалось недостаточно. Покрывая лицо Олега поцелуями, она будто потеряла голову.
Неожиданный вопрос Олега прервал экстаз, - Ты хочешь за меня замуж?
Потупленный взгляд скрывал волнение. Чего же она молчит? У нее еще есть надежда. – Я люблю тебя.
Олег молчал. Усевшись на кровати, он отстраненно смотрел в окно. На небосклоне зажглись первые звезды. Самая далекая из них то исчезала, то появлялась, будто подмигивала ему желтым оком. Олег загадал. Если она через минуту не появиться снова, стало быть, нечему не быть. Не отрывая глаз от темного небосклона, Олег выжидал. Глупо отдаваться на волю обстоятельств, но и по собственной воле разрывать с Настей дружеские отношения он не желал.
- Олег, я не буду тебе навязываться. Закрой за мной дверь. Я ухожу.
Благородство отвергнутой острой болью отозвалось в его душе. Женщины не прощают пренебрежения к себе. Встав на пути Насти, Подушкин промолвил, - Надеюсь, мы останемся друзьями?
С горечью потерпев поражение, она пыталась отыскать в нем нераскрытые ею пороки, но вопреки неоправданным надеждам Олег был безупречен.
- Настя…
- Ты не разграничиваешь любовь и дружбу. Любить можно и злодея, а дружить, лишь с человеком, которому доверяешь.
- Как понимать твои слова? Получается, между нами больше нет доверия?
- Я уйду из твоей жизни, и мы более не будем встречаться.
Сейчас, в своем простодушном негодовании, когда каждая клеточка ее молодого, взывающего к страсти тела, пробуждала ответное желание, Олег взглянул на нее совсем другими глазами. Вернее, глаза ему были не нужны. Подхватив девушку на руки, он бережно опустил ее на кровать. Однако, Настя повела себя не так, как он того ожидал. Она попыталась подняться, но крепкие мужские объятия препятствовали тому. Вырываясь, она порвала себе кофточку. Обнаженное плечо напрашивалось на ласки. Моментально возжелав, Олег и не помышлял останавливаться. Настя продолжала сопротивляться, но силы были неравными. Ногтями она расцарапала ему все лицо. – Олег, перестань. Я не хочу.
Одной рукой навалившись ей на грудь, второй он искал молнию на юбке. – Почему женщины так непостоянны в своих желаниях?
- Олег, я сейчас буду кричать.
Она не шутила. Вскочив с кровати одновременно с Настей, Подушкин загородил ей выход. – Я все-таки, хочу понять, почему ты начала драться со мной?
Негодующий взгляд заставил его умолкнуть. Близость с Настей не сократило расстояние их разделяющее. Обычно серьезная, сейчас она усмехалась. Что она нашла в нем смешного? Проследив за ее взглядом, Олег смутился. Его мужское достоинство упорно пыталось привлечь к себе женское внимание. Путь, наконец, оказался свободен. Пока Олег приводил себя в порядок, Настя уже накинула на себя полушубок.
- Подожди, не уходи, пожалуйста, - в интонациях его голоса звучали настойчивость и отчаяние одновременно.
- Не бойся, я не кому не буду рассказывать, - пообещала Зарубина.
- Я не о том… Как бы тебе это лучше сказать…
- Олег, мне завтра рано на работу.
- Настя, выходи за меня замуж.
Если бы между ними разверзлась бы пропасть, то и тогда удивление ее не было столь впечатляющим. Несколько секунд спустя это уж была прежняя Настя, рассудительная, привыкшая подвергать все сомнению. – Спасибо. Я не нуждаюсь в твоей опеке.
- Зато я нуждаюсь. Если я не обзаведусь наследником, весной попадаю под призыв. Ты мне очень нравишься, Настя. И, если бы только захотела …
Как легко было ответить «да», и перестать смотреть на мир глазами брошенной собаки. – Нет, Олег, прощай.
Оставшись в одиночестве, Подушкин приуныл. Весь день он жаждал уединения, ради того, чтобы всецело отдаться литературной музе, а теперь тоскует из-за того, что его покинула муза из естества и плоти. Потеряв Настю, он лишился верного союзника. Может, еще не поздно догнать ее? В сгущающихся сумерках зимнего вечера он тщетно пытался разглядеть знакомую фигуру. Редкие прохожие пересекали заснеженные двор, соревнуясь в настойчивости с упрямой метелью, швыряющей в лицо колючие хлопья целыми пригоршнями. Он выглядел сегодня смешно в своем неумении, но любящее сердце простило бы это, если бы не оскорбление, которое он ей нанес последними словами. Только сейчас. Еще раз, прокрутив в памяти события сегодняшнего вечера, он оценил, насколько сильны ее чувства к нему. Не стоило жалким образом выпрашивать у нее бумажку о засвидетельствованной в женской консультации беременности, а предложить ей защиту, возможно, она пожертвовала бы жизнью ради любви.
Склонившись над тетрадью, Олег пытался взглянуть на мир глазами своих героев, но неизменно возвращался к ее пытливо-пронзительному взгляду. Почему Настя так безжалостна, ведь он объяснил ей причины собственной предусмотрительности, и честно признался, что только пытался полюбить ее. Честен ли он сам с собой, раздавая несбыточные обещания? Может, он вовсе не способен на сильные чувства? Как это проверить, не пережив их?
Юлиан  назвал бы его приспособленцем, такие цельные натуры выбирают в жизни что-то одно, и, как правило, добиваются своих целей. А он мечется от одной неопределенности к другой.
Решение молниеносно пришло ему в голову. Набирая телефонный номер, Олег в спешке подбирал нужные слова. Вот, если бы у него была вторая попытка… На его настойчивый призыв отец Насти ответил, что ее нет дома. Однако, интуиция подсказывала Олегу, что это не так. Видимо, обида еще жива, Настя не желает его видеть. Ну и пусть! Со злостью швырнув на рычаг телефонную трубку, Олег усмехнулся, жалея себя. Книжные истины о любви, самопожертвовании разбиваются вдребезги, натолкнувшись на суровую, беспощадную действительность. В жизни надо приспосабливаться, презирая мораль и устои, тогда можно стать победителем.
Целый час просидел он, обхватив голову руками, раскачиваясь, словно безумный. Смутная тревога терзала его, не злосчастной бумажки из военкомата боялся он. Нет. Страх, завладевший всем его существом, был неосязаем. С утра и до утра люди беседуют, пьют чай, обсуждая текущие дела, что-то ищут, где-то теряют, а он обречен самим собой на жизнь в нереальном мире. Когда-то приходится делать выбор, и как бы ни велики были жертвы, разочарование в них еще горче. И вот, когда Олегу казалось, что жизнь его безвозвратно потеряна, раздался долгожданный звонок. Олег бросился к двери. Крушение надежды наступило очень скоро. Вместо Насти на пороге стояла мама.
- Сынок, все нормально? – Тамара Николаевна пристально  всматривалась в расцарапанное лицо сына. – Так… вижу, что, нет, - добавила она со вздохом, - Иди, расскажешь, в чем дело.
Откровенничать с матерью ему совсем не хотелось. Человеку свойственно приукрашивать себя. Если уж кто и заслуживал похвалы, то уж точно не он.
Расставляя чашки на кухонном столе, Подушкина попеняла сыну на грязную посуду. Уж молодая хозяйка могла бы навести здесь порядок. Олег молчал, и это начало беспокоить Тамару Николаевну. Однако, торопить сына она не хотела. О таких вещах матери и сыну нелегко говорить, вот, если бы у него был отец…
- Ничего не было, мам. А Настя, похоже, больше не вернется.
- Еще неизвестно. У женщин настроение меняется, как погода. А ты, сынок, не огорчайся. В этот раз не получилось, в следующий получится.
- Следующего не будет.
- Почему так категорично? Мужчина должен, кроме того, как уметь пробудить в женщине страсть, не забывать о комплементах. В какой-то умной книжке сказано, что женщина любит ушами. Ты говорил ей, какая она необыкновенная, красивая, что тебе не хочется вылезать из постели …, - красноречие Подушкиной иссякло, после того, как она перешла на интимную тему. Оценивающе поглядывая на сына, Тамара Николаевна старалась подобрать слова подоходчивее. – Постельные сцены важны для покорения дамы сердца. Любая женщина мечтает о ласках, даже, если она в том не признается. В душе каждая женщина шлюха, и готова искать того единственного, даже ценой собственного унижения. Настя, конечно, дурочка, что сопротивлялась, ведь, насколько я поняла, она тебя любит, больше, чем ты ее. А технику секса, сынок, тебе требуется оттачивать на практике. Ладно, иди, отдыхай, а я что-нибудь придумаю.
После того, как она отправила сына на покой, она призадумалась. Положение в котором, справедливости ради, стоит признать по собственной нерасторопности, очутился ее сын, незавидное. Припертый к стенке, он вынужден был поступить решительно, но для этого ему не хватило стойкости и уверенности в себе. Ему никогда не хватало этого качества. Вечно сомневающийся, казалось, он сам себе не верил. Стоило только определится, что для него самое главное, помимо его любимой писанины, и научиться подстраиваться под обстоятельства, как судьба начала бы благоволить ему. Но, нет. Жалкий упрямец, он постоянно делал все наперекор, а после сокрушался в собственной глупости.
Потягивая остывший чай, Подушкина искала выход из создавшегося положения. Договориться с призывной комиссией ей не удастся, это не врачи в диспансере, готовые за деньги или за услугу выписать любую справку. Еще раз поговорить с сыном и наставить его на путь истинный. Бесполезно. Вместе им не работать, она уже это поняла. Остается третий вариант, последствия которого способны повлиять не в лучшую сторону на судьбы вовлеченных в него людей. Претворяя задуманное в жизнь, ей придется поступиться своей гордостью, пойти на поклон к людям, в чьих глазах, она, возможна, лишена уважения. Но что не сделаешь ради любимого сына. Покровительствуя его интересам, она отодвинула собственные на второй план. А ведь она еще вполне молодая женщина, способная устроить свое личное счастье, но об этом потом.
Перед уходом Тамара Николаевна заглянула в комнату сына. Погруженный в свои сочинения, он не обратил на нее внимания, или сделал вид, что не заметил появления матери. Может быть, когда-нибудь он станет известным литератором, и она будет гордиться им, но теперь, как никогда, ее гнетет зыбкость ее положения, изменить, нет, упрочнить которое, ее обязанность.
Пройдя соседний двор, она вышла к девятиэтажному дому, но вдруг засомневалась, не перепутала ли она адрес? Табличка над подъездом указала ей верный путь. Теперь все будет зависеть от ее убедительности. Лаконичный звонок в дверь, и … на пороге возник глава семейства. С каменным лицом выслушаны приветствия Подушкиной, он, наконец, произнес, - Пройдите. Нам есть, о чем поговорить.
Вопреки ожиданиям Тамары Николаевны, ее провели не на кухню, где обычно витает атмосфера доброжелательности, а в небольшую комнатку, все убранство которой составляла письменный стол, компьютер, старый книжный шкаф, комод и диван, с накинутым наспех покрывалом.
- Я вынужден был пригласить вас  в смежную со спальней комнату, где мы, без свидетелей все обсудим. Вы очень долго собирались, Тамара Николаевна, я давно дожидался вашего визита.
Недоумевающий взгляд не обескуражил говорящего. Поправив очки, Константин Петрович продолжал, - Тому, что произошло, нет оправдания, и сколько бы вы доводов мне не приводили, они будут отвергнуты. Для себя и своей дочери я давно все решил. Слово за вами.
Глядя на этого сухопарого, рано состарившего мужчину, Подушкина была не сколько заинтересована вступлением, скорее ломала себе голову над тем, почему ей выпала столь  незавидная роль обличителя. Вот только, кто первым попадет на ее язычок? Поправив прическу, о собственной неотразимости она никогда не забывала, Тамара Николаевна заговорила после короткой паузы, - Случившееся стало для меня не меньшей неожиданностью, чем для вас …
- Константин Петрович, - лаконично представился Зарубин.
- Тамара Николаевна, - со своей стороны возвестила Подушкина, - А ведь знаете, Константин Петрович, мне давно нравится ваша дочь. По-моему, она далеко пойдет.
- Пожалуй. Если у нее будут такие умелые наставники, как ваш сын, возможно.
Тамара Николаевна не заметила скрытой иронии в словах оппонента и продолжала гнуть свою линию, - Мы с вами, все-таки, неплохо знаем друг друга, и … ради счастья наших детей могли бы пойти на уступки.
- Да уж, куда далее, - многозначительно подчеркнул Зарубин. – В сложившейся ситуации моя дочь – сторона пострадавшая. Прошу иметь это в виду.
Учтивость, с которой изъяснялся Зарубин, оказала на Подушкину неизгладимое впечатление. Если он и в обычной ситуации столь вежлив, сколь предусмотрителен, супруге его бесконечно повезло, - Константин Петрович, я не сколько не умоляю собственных ошибок. Хочется, чтобы между детьми не осталось недосказанного.
- Согласен, что вы предложите в этой ситуации?
Важнейшая правило, точнее норма жизни, не бросаться на уступки, очертя голову. Пусть собеседник думает, что ему сделано большое одолжение. – Единственный выход здесь – готовиться к свадьбе, причем, как можно скорее.
Продолговатое лицо Зарубина вытянулось еще больше. То ли услышанное являлось тому причиной, то ли высокомерие будущей родственницы, Константин Петрович понятия не ведал. – Вас не смущает возраст новобрачной?
- Вообщем-то, нет. Разница в возрасте никак не влияет на равноправие в семье. Как обычно принято, традиционно из супругов кто-то опекает, другой, как должное принимает покровительство.
Лошадиная физиономия Зарубина побагровела от негодования, - И какую роль вы отводите собственному сыночку?
- Константин Петрович, я не ругаться сюда пришла. Прошу, держите себя в руках. И вообще, я с большим удовольствием поговорила бы с вашей дочерью.
- А  я бы с прокурором. За содеянное отвечать надо. Как вы считаете?
В душу Подушкиной закралось неясное подозрение, опровергнуть или принять которое, можно лишь, если запастись терпением. – Простите, я не совсем понимаю, о чем идет речь?
- Об изнасиловании, которое совершил ваш сын. Приведите мне его. Если у вас не хватает решительности, призвать его к ответу, я  сделаю это сам.
Потрясенная Подушкина на какой-то срок потеряла дар речи. Выходит, Олег ей снова солгал? – Извините …
Зарубин перебил, - Не нужны мне ваши извинения. Я желаю получить моральное удовлетворение. Извиняться должен ваш сын перед моей дочерью.
Раздавленная и сломленная покидала Тамара Николаевна квартиру Зарубиных. Надежда на благополучный исход была слишком зыбкой, так же, как и ее доверие к самому близкому человеку достигла своего предела. Увы, Тамара Николаевна и не подозревала, что молчаливым свидетелем их отнюдь не дружеской беседы было еще одно лицо. Именно к ней, невинной жертве были обращены все помыслы оскорбленной матери. Неужели, ради достижения цели, можно пойти на подлость, променяв на нее любовь?!
В тишине уснувшей квартиры она долго стояла у окна, высматривала крадущиеся одинокие фигуры. Может где-то среди запоздалых прохожих, она увидит его, робкого, но не побежденного рыцаря своего сердца. Она уже осознала собственную неправоту и не повторит ошибок, главное, чтобы он полюбил ее, с той силой трепетной страсти, с которой она готова была отдаться ему. Любовь молчит, пока вещает разум …