До встречи с подругой оставалось полчаса, и Вера решила заскочить в «Жан-Жак». У барной стойки сидел молодой человек, совсем еще мальчик лет 20-ти и играл на аккордеоне известные французские мелодии. Он смотрел в зал, перемещая взгляд от одного столика к другому, но отклика не находил – люди слишком были заняты собой и находились на какой-то нереально далекой дистанции и от мальчика, и от аккордеона, и от суеты за окном. Текла нормальная, спокойная жизнь, с параллельными, не пересекающимися сюжетами, и только лишь музыка невидимым куполом нависала над всеми, кто находился в помещении, и за счет этого у Веры появилось странное, но в то же время - бодрящее чувство отдельности и соединенности. Она была и сама по себе, и с ними вместе. И вне мальчика, и в его музыке. «Как хорошо, как правильно все складывается» – подумала она.
Она села напротив аккордеониста. Взяла меню и тут же перед глазами поплыли яркие и разнообразные картинки – то ли из детства, то ли из снов, то ли из забытых рассказов разных людей. Французская карусель, а на лошадке сидит малыш лет пяти. Ему очень страшно, он крепко обнял шею лошади и боится даже посмотреть в сторону родителей, которые весело болтают друг с другом, даже не подозревая, что сейчас происходит с их ребенком. И тут же другая картинка, похоже, мультипликационная: желтый лист летит из какого-то высокого поднебесья. Он летит над Парижем и вот-вот окажется проколотым Эйфелевой башней. А вот уже папа пытается включить ленточный магнитофон. Бобины делают два-три вращения вперед и останавливаются. Папа нажимает на какие-то кнопки, что-то откручивает и прикручивает, еще раз включает – и, о чудо, бобины крутятся, а из магнитофона доносится грубый женский голос, рычащий и громкий. Женщина поет на непонятном языке, Вера слушает и ей хочется раскачиваться как на качелях в такт музыки - из стороны в сторону.
- Я могу у Вас принять заказ?
Голос официанта перемешивает картинки между собой, и они исчезают…
- А? Да, конечно… Эспрессо. И грушевый штрудель.
И эта картинка будто появилась ниоткуда – явно не из меню, она даже не успела его изучить. Вера улыбнулась самой себе и в этот же момент встретилась глазами с аккордеонистом. Получилось, что она улыбнулась ему. Мальчик моментально отреагировал полуулыбкой в ответ и теперь смотрел только на нее. Он погружался в ее глаза своими все глубже и глубже, раскручивая внутри нее, как ту карусель с малышом, этот небольшой зал – с людьми, официантами, едой, посудой… Вера продолжала улыбаться, но теперь уже открыто и немного с вызовом. Мальчик тоже улыбался. В его, еще юношеском лице, проявлялось что-то очень притягивающее – настоящее, мужское… Вере казалось, что люди вокруг уже давно забыли о своих делах и теперь с любопытством смотрят на них. И на улице, наверняка, все примкнули к окну и наблюдают за этим безмолвным кружением двух незнакомых людей…
Музыка закончилась как-то очень неожиданно. Мальчик все еще продолжал на нее смотреть, словно ожидая, какое действие последует с ее стороны. Вера оторвалась глазами от аккордеониста и окинула взглядом зал. Люди по-прежнему были заняты собой – разговаривали, ели, пили. За эти три минуты в их жизни ровным счетом ничего не изменилось. Хотя, кто знает, что происходило в душе и мыслях каждого, кто пришел в этот вечер в «Жан-Жак». Может, они, так же, как и Вера, кружили над миром, только не с ней, и не с мальчиком, а с теми, кто приходил в их сны и фантазии…
Расплатившись с официантом, Вера вышла на улицу. Было морозно и сухо. Вера вдохнула холодный воздух и тут же выпустила его густым паром. Один из клубков был похож на мультяшный лист, который плыл над Эйфелевой башней. Она все еще стояла рядом с рестораном, но теперь уже была тем самым суетливым прохожим, который вечно куда-то спешит и только украдкой иногда заглядывает в окна ресторанов и магазинов, словно сверяя свою жизнь с той, что за стеклом. Вера заглянула в окно «Жан-Жака». Мальчика с аккордеоном за барной стойкой почему-то не было. Пробежалась глазами по залу и опять не нашла…. Вера постояла еще чуть-чуть и, не дождавшись его появления, пошла по бульвару в сторону метро. Она вспоминала лицо аккордеониста, его улыбку, погруженных в себя людей, и подумала, что вся эта история была подстроена каким-то очень добрым ангелом, который на полчаса соединил для нее, и только для нее, все эти маленькие сюжеты в один. А когда она ушла, то отправил этого прекрасного играющего мальчика к какой-нибудь другой Вере. Или Надежде, или… Вера шла по бульвару и улыбалась. А люди, проходящие мимо, оборачивались ей вслед, потому что слышали музыку. И голос… Падам-падам-падам…