Часть 1-я.
Я слышу звуки: бормотанье,
порою хохот или крик,
любви отчаянной признанье,
тяжёлый стон; затишья миг
все эти звуки прерывает,
и вот кричит уж кто-то вновь,
страдает и почти рыдает:
- Не верю я ни в чью любовь!
А вдалеке гармонь играет,
и песню девушки поют,
и волшебство вдруг настигает,
и замирает всё вокруг.
Вдруг показалось: счастье близко,
его коснуться я смогу,
хотелось поклониться низко
земле, и саду, и ручью.
Всему тому, что наполняет
и мудростью, и добротой,
и восхищенье вызывает
перед природною красой.
Но в это время вопль раздался,
и стало мне не по себе;
я слушал, молча озирался,
боясь, что снова быть беде.
А вопль ещё раз повторился,
и побежал я за ружьём.
Вдруг месяц спрятался за тучи,
со страхом был теперь вдвоём.
Вернулся в дом и свет включил я,
фонарь, ружьё я прихватил,
а по дороге непрестанно
у бога помощи просил.
Ещё раз страшный стон раздался,
и я к колодцу побежал.
Оттуда звук тот доносился,
теперь я это точно знал.
Внезапно севера дыхание
я ощутил; вдруг снег пойдёт?
Гляжу, навстречу по тропинке
фигурка щуплая идёт.
Приблизившись, она сказала:
- Ты не ходи туда сейчас,
дождись, когда беда свершится,
тогда лишь твой наступит час.
Я был в смятении: что сказала?
Куда не должен я ходить?
Но вдалеке уже шагала,
не смог я это уточнить.
Прислушался к её совету,
домой вернуться я решил;
разлился мягкий свет по небу,
зеленоватым свет тот был.
Я светом этим наполнялся,
хотелось мне к нему лететь,
но грохот в небе вдруг раздался…
Свет стал стремительно краснеть.
Казалось, кровью пропитались
по чьей-то воле небеса,
они как будто приближались;
вдруг капли ощутил дождя.
Намокли волосы мгновенно,
вода стекала по лицу.
Я на одежде кровь заметил,
откуда кровь здесь, не пойму.
Платком чистейшим я утёрся,
и ужас охватил меня:
платок весь кровью пропитался,
но понял, кровь та – не моя.
На небо в панике взирал я…
Отчётливо вдруг увидал:
какой-то город появился,
мне что-то он напоминал.
Напрасно вспомнить я пытался,
вдруг словно память потерял;
внезапно город тот затрясся
и разрушаться сразу стал.
Дома кренились и трещали,
летели камни и стекло.
Из зданий люди выбегали,
но многих это не спасло.
Обломки сразу их накрыли,
в могилах этих хороня,
а в небе крики всё звучали,
и плач, и стоны слышал я.
Я видел части тел повсюду,
смотреть уж долее не мог;
всегда я помнить это буду,
всерьёз я после занемог.
Я в доме поспешил укрыться,
и шторы тут же опустил;
затем как следует умылся,
одежду грязную сменил.
Но беспокойство донимало,
и штору снова приподнял;
и музыка вдруг зазвучала,
оркестр где-то заиграл.
И каждый звук напомнил сразу,
зловещий стон, предсмертный крик,
И вспомнил я внезапно фразу:
Разрушен город, он погиб.
Землетрясение вспомнил вдруг я,
тот страшный для Армении год,
когда тяжёлым испытаниям
подвергся доблестный народ.
Вот так же здания разрушались,
людей калеча и давя,
и крики в воздухе носились,
и впитывала кровь земля.
Оркестра звуки продолжали
о страшном горе говорить,
они никак не утихали,
не мог уж их я выносить.
Таблетку принял и прилёг я,
подушкой голову накрыл.
Во власти сна я очутился
и сразу о плохом забыл.
Я спал, наверное, очень долго…
Проснулся. Близился рассвет.
Ломило почему-то тело;
ночной я ужас вспомнил. Нет!
Хочу забыть о том кошмаре,
счастливым снова быть хочу.
Сейчас я сбегаю к колодцу
и воду быстро принесу.
И тут я вспомнил стон ужасный,
который слышал я вчера,
и что в тот жуткий миг тревожный
та женщина произнесла.
Идти к колодцу расхотелось,
но всё ж нужна была вода.
И вспомнил я былую смелость,
решил отправиться туда.
Продолжение следует.