I
Была ночь. Капли дождя и желуди стучали по окну квартиры О.. О. проснулся без пятнадцати четыре, словно его организм предчувствовал происшествие. Без десяти четыре зазвонил телефон.
— Алло, — Переживая из-за позднего звонка, сказал О..
— О.? — Послышался серьезный голос.
— Да.
— Вы спали?
— Да.
— Просыпайтесь. Е. убили.
II
О. явился на место преступления, когда тело Е. увозили в морг. О. успел заметить выражение лица адвоката. Было похоже, что Е. не умер, просто спит. Казалось, что его грудь все еще поднимается и опускается. По спине О. прошли мурашки. Тело исчезло в дверях автомобиля скорой помощи. Проезжающий мимо водитель решил не тормозить перед лужей и обрызгал застывшего на месте О. водой.
— Извините, это вы О.? — Спросил подошедший полицеский в черном плаще.
— Да.
— Нам нужно допросить вас. Как последний клиент Е., вы можете располагать ценными сведениями о том, кому была выгодна его смерть. Вы идете?
— Да, я... Иду.
III
Промокшая верхняя одежда О. сохла на батарее отделения полиции. Толстый участковый в фуражке сидел напротив О. и внимательно смотрел на опрашиваемого.
— Вы хорошо знали жертву, или так?
— Да, я... — Растерянно, путаясь в словах отвечал О.. — Мы с ним неплохо были знакомы, он даже... Угощал меня ужином.
— Как вы думаете, кому была выгодна его смерть?
— Я не знаю, честно говоря, я... Не знаю, — О закрыл глаза ладонью. — В последний раз у нас было дело с гражданином Г.. Но гражданин Г. не мог организовать убийство, не в его характере...
— Во время юбилейного заседания суда гражданин Е. намекнул на вину Арсения в причинении вреда здоровью упомянутого вами гражданина Г.. А на будущем заседании он намеревался оправдывать вас в деле, также напрямую связанном с Арсением. Не думаете ли вы, что в убийстве могут быть замешаны приближенные к Арсению люди, которым невыгодна клевета в его адрес?
— Я не знаю... Возможно... Зачем вы спрашиваете меня, когда и так обо всем догадываетесь?
— Так вот зарубите на вашем продолговатом носу, — Участковый поднялся со стула и оперся костяшками на стол. — Что ни Арсений, ни приближенные к нему люди, ни полиция не замешаны в трагичном происшествии. Убийство гражданина Е. — дело рук наркомана, случайно встреченного несчастным на улице. Наркоман попросил закурить и, получив отказ, удавил потерпевшего. Суд такая версия устроит. Главное, чтобы устроила вас. Иначе... Я боюсь, что злодеи, виновные в смерти вашего адвоката, могут добраться и до вас.
О. внимательно смотрел на участкового. Он только сейчас заметил удавку, торчавшую из нагрудного кармана.
— Вы поняли все, что я вам сказал? — Осведомился участковый.
— Да, я... Все будет в порядке, — О. медленно встал, прошел к батарее, надел не до конца просохшую верхнюю одежду и вышел из отделения полиции.
IV
О. никогда не любил щи, но в последние несколько дней он так голодал (не стоит забывать, что содержавшая его до того жена выгнала О. из своего дома, и ему пришлось жить в своей старой квартире, газ в которой отключили за неуплату), что с удовольствием вкушал капусту с картошкой, плавающие в наваристом бульоне. На поминках собрались в основном немногочисленные бывшие клиенты Е., но пришли также несколько его друзей и любовница. Гости по очереди произносили слезливые речи о значимости адвоката в их жизни. О. не захотел оставаться в стороне.
— Когда я встретил Е., — Начал он. — Он сразу произвел на меня благоприятное впечатление. Это был поистине удивительный человек, умудрявшийся даже в самых безвыходных ситуациях оставаться жизнерадостным и неунывающим. Он был на удивление всесторонне развит: помимо юриспруденции, он увлекался литературой и кинематографом, причем предпочитал абсолютно разные и непохожие друг на друга жанры: читал подростковые комиксы и философию, смотрел боевики и артхаус. Насколько я знаю, он и сам пробовал себя в литературе, и, хоть я еще не читал его опусов, я уверен, что это потрясающие произведения. Е., как бы пафосно это ни звучало, был лучом света в моей тёмной жизни. Без его услуг я не смогу оправдаться и меня посадят в тюрьму, где меня будут насиловать сокамерники. А выйдя, я не смогу устроиться на работу, стану бомжом, сопьюсь и умру от инсульта... Извините за некоторую спутанность речи, просто мне тяжело смириться с его уходом. Прощайте, мистер Е..
О. сел. Апплодисментов, вопреки ожиданиям, речь не вызвала.
— Это ведь против вас выдвинуто обвинение? — Отвлекла О. от куска мяса сидевшая рядом любовница Е..
— Да, — Поперхнувшись, подтвердил О..
— Вам ведь всё ещё нужен адвокат?
— Ну, да, но я не думаю, что где-то найду такого же квалифицированного как Е., да и денег у меня больше нет...
— А давайте я вам телефон дам своего адвоката, А., он мне помогал в затруднительной ситуации.
— Так денег-то нет всё равно, обречен я...
— Слушайте, — Заговорщически сказала любовница, доставая из зеленой сумочки конверт. — Е., царство ему небесное...
— Земля ему пухом, — Поправил О.. - Не уверен, но до сорока дней принято говорить «земля ему пухом». А может, и нет.
— Вы всё сказали? — Выжидающе спросила любовница.
— Да.
— Так вот, Е., извините уж, что снова его вспоминаю, очень хорошо о вас отзывался. Мы с подружками дали слово выполнить его последнюю волю и скинулись деньгами. Вот, возьмите. Оплатите адвоката и квартиру.
Дрожащими руками О. принял неожиданный подарок. Когда он покидал поминки, на его глазах наворачивались слезы. О. не ожидал от людей такого альтруизма.
V
Посматривая на часы, О. ожидал прихода адвоката. Его мечтам о плазменном телевизоре и мощном компьютере, купленными на презент любовницы, суждено было разбиться о тот факт, что положенных в конверт одиннадцати тысяч только-только хватило на услуги А.. Адвокат обещал прийти на квартиру, и О. пришлось прибираться дабы не ударить в грязь лицом: он подмел, пропылесосил и вымыл полы, вынес ненужный, но дорогой сердцу хлам на балкон и для вида поставил научную литературу на книжную полку.
А. пришел, опоздав на пять минут. Открыв дверь, О. увидел небритого человека с крысиными глазами. Одет А. был в голубой джемпер. В руках он держал небольшой портфель.
— Здравствуйте, — Поздоровался О..
— Здравствуйте, здравствуйте, — Шмыгая носом, пожал руку О. А. и прошел в комнату.
Подсудимый и адвокат сели за стол друг против друга. О. ожидал знакомства и обмена любезностями, как это было с Е., но А. сразу перешел к делу.
— Значит так, О.... — Небрежно начал говорить он. — Первым делом, принеси мне... Ручку с бумагой... И обрисуй ситуацию... Схематически.
— Сейчас, — О. достал бумагу из запаса, доставшегося от жены при разделе имущества и протекающую ручку, купленную им за шесть рублей.
Вопреки ожиданиям, А. не стал ничего рисовать сам, а откинулся на стуле и сказал:
— Так... Рисуй давай теперь ситуацию.
— Как рисовать? — Недоуменно спросил О..
— Рисуй ситуацию! — Закричал А., вырывая ручку из руки испугавшегося О.. — О., ё-моё, всему вас учить надо!
Адвокат изобразил на листе круг и поставил в нем букву «О».
— Значится, эт ты, — Разьяснил он. — Ты, давай, говори, а я буду рисовать.
— Ну... Я думаю, что жил в параллельной реальности до утра второго августа, когда проснулся в этой.
— Так, — А. обвел круг в маленький квадрат, выше нарисовал большой квадрат, провёл стрелку от круга в большой квадрат и изобразил там такой же круг. — Вот так ты переместился из своей реальности в нашу. Дальше что?
— Я не знал, кто такой Арсений, был подавлен и напуган... Я получил сотрясение мозга в результате аварии и в состоянии аффекта выдал себя за Арсения.
А. нарисовал в большом квадрате круг с буквой «А» и соединил его стрелкой с кругом «О».
— Так, — Адвокат опер тяжелую голову на руку и, смотря на лист бумаги, стал усиленно думать. — В общем, здесь можно... — Он провел несколько стрелок. — Так, а если... Ё-моё, вчера с молодой особой полчаса над кражей со взломом бились, теперь с тобой вот.
О. для приличия умехнулся и сделал вид, что понимает чертежи.
— Ну... — А. оторвался от своих художеств. — Всё. Выкидывай.
О. послушно скомкал лист бумаги и выкинул его в мусорную корзину, к картофельным очисткам, скорлупам от яиц и недоеденной гречке.
— В общем, — Вставая и беря свой портфель, сказал А.. — Никаких шансов тебе помочь я не вижу, посадят тебя однозначно. Всё.
— Подождите! — Вскрикнул О.. — Я же говорю, я из параллельной реальности! Это нельзя никак использовать как смягчающее обстоятельство?!
— Подожди... — Ничего не понимающий А. вернулся к столу. — Параллельная реальность, смягчающие обстоятельства?
— Вы же сами рисовали только что!
— Так, — А. вновь сел за стол. — Давай-ка сюда еще раз мой листок.
— Я его выкинул.
— Доставай.
«Мне конец», — Подумал О..
VI
— Значит так, О.. — Высморкавшись после длительного обсуждения, сказал А.. — Шансов убедить присяжных в твоей истории у тебя никаких, помочь тебе никто не поможет. У тебя, — От жары в помещении, он снял джемпер, обнажив футболку. — Единственный выход — притвориться сумасшедшим и лечь в больничку. Может, ты и правда сумасшедший, кто тебя знает? В общем, я пока вижу только такой шанс.
VII
Сунув мерзнущие руки в карманы, О. бродил взад-вперёд возле здания суда. Судья и прокурор уже прибыли в здание, оставалось дождаться как всегда опаздывающего А.. О. посмотрел на небо — в кои-то веки на нем появились облака, летящие слева-направо. Солнце слепило глаза с высоты всегда красивого неба, освещая не всегда красивую землю. О. опустил глаза, его взгляд уперся в кирпичную стену здания.
Все кирпичи были выкрашены в единый цвет, но сделано это было, очевидно, десятки лет назад. Теперь оранжевая краска облупилась, и никому не было дела до того, чтобы покрасить стену заново. Не волновало их и то, как облупившаяся краска демонстрировала явные различия между образующими стену кирпичами. Когда-то казавшиеся единым целым, кирпичи являли миру свое неравенство: все они были разных цветовых оттенков и форм. Одни были обтесаны с краев, над другими так не заморачивались. Кирпич справа от входа в здание был весь покрыт трещинами, в то время как расположенный рядом собрат, дружба с которым была навеки скреплена цементом, выглядел новым, будто час назад вышедшим из дверей кирпичного завода. Не в силах сдержать слёз восхищения, О. опустил голову. Он был поражен: все кирпичи были разного происхождения, разного года выпуска и разного качества, и лишь под влиянием всемогущей краски они начинали казаться действующими в унисон клеточками организма под названием «Здание суда». О. снова посмотрел на стену. На кирпиче выше входной двери неизвестный написал нецензурное слово. Ощущая волнение, О. всегда рефлекторно начинал искать глазами источник света и смотреть на него. Но единственным источником света в настоящий момент было плавящееся на небе Солнце, от которого жгло глаза. Фонари не горели — был день.
— Привет, — Деревенский говор А. не дал О. осознать истину до конца.
VIII
О. сидел в коридоре перед залом заседания суда, и болтал ногами. А. был рядом, листал какие-то документы. Но больший интерес О. вызывала сидящая напротив особа. Её внимание было полностью привлечено к книге у неё в руках, тем не менее О. решил попробовать заговорить с ней.
— Извините, — Робко начал он. — Вы тоже по делу Арсения? Должно быть, ещё чья-то жена или дочка, пришедшая дать показания против меня? Может, вы Арсениева мать?
— А? — Девушка отвлеклась от телефона. — Вовсе нет, я просто здесь прохожу практику. Учусь на юриста.
— Хм. И нравится учиться?
— Что-то нравится, что-то нет. Не жаловаться же, раз сама выбрала эту специальность.
— Согласен. Будете сильно возражать, если я составлю вам... Или вернее попрошу вас составить мне компанию на время ожидания процесса?
— ...
— Просто у меня очень тяжелый день, и мне просто необходимо с кем-то поговорить, — Слова О. звучали как оправдания провинившегося человека. — Если сегодня выиграю дело, мне покажется, что я могу всё.
— Я не против составить вам компанию.
О. чувствовал себя школьником, первый раз пригласившим девочку на свидание.
— Вам нравится эта книга, которую вы читаете? — Спросил он.
— Да, к тому же я очень люблю читать.
— О чем она?
— Она о геях.
О. умолк, не зная, как продолжить разговор. Посидев с минуту молча, он задал спонтанный вопрос:
— Не хотите сегодня вечером сходить со мной в кофейню? За мой счет, естественно. У меня не так много денег, но я готов потратить их на такое прелестное... Прелестное создание как вы.
— Звучит мило. Думаю, я согласна.
— Правда? Спасибо. Знаете, живя с моей женой... В смысле, когда я жил с моей женой... Я брал всю работу по дому на себя: подметал, стирал, гладил. Готовил я плохо, поэтому готовила жена. Но в целом я не заставляю женщин выполнять мужскую работу. Мое единственное требование к женщине — она должна быть официально трудоустроена, содержанок я не потерплю. Вы официально трудоустроены?
— Я... Я студентка, но планирую стать адвокатом...
— Тогда, думаю, мы найдем общий язык.
— О., пройдите в зал суда, пожалуйста! — Из зала суда донесся голос пристава.
— Мне пора. До встречи в кофейне! — Добродушно улыбнувшись, О. помахал незнакомке рукой на прощание.
Входя в зал суда, он подумал, что она слишком вяло отреагировала на его прощание. Может он и не произвел на нее впечатления. Мгновение спустя, его мысли заняли другие заботы.
IX
— А сейчас все такие, быдло это, — Улыбчиво беседовал со стариком в очках судья перед заседанием. Взглянув на часы, он встал за свой стол. — Здравствуйте, пятьдесят первое заседание суда объявляется открытым.
Услышав удар молотка, О. привычно встал. А. сидел неподвижно и, казалось, дремал. О. подумал, что хорошо бы толкнуть его и разбудить.
— Прокурор, вот какое обвинение вы можете предъявить? — Ласково спросил судья.
— О., — Прокурор вытаращила глаза так, что можно было разглядеть мешки под ними. — Вы выдали себя за Арсения и совершили преступные деяния! Оклеветали честного человека! И теперь будете утверждать, что вы - хороший, а Арсений - монстр!
— Прокурор, успокойтесь, — Попытался осадить начавшую бесновато качать головой из стороны в сторону прокурора судья.
— Какая же вы мразь! — Продолжала гневную речь прокурор.
— Можно... — Попытался подать голос О..
— Нельзя! — Выпалила прокурор.
— Можно я сначала скажу, а потом вы...
— Идите нахрен, О., не нервируйте!
— Можно на личности не переходить? — Заорал О..
— Тихо, прокурор! — Повысил голос судья.
— Что за содом вы здесь устроили? — Спросил появившийся в зале лучезарный Арсений.
— Арсений! — Радостно завопил О. и собрался сорваться с места, но был остановлен жестом судьи. — Арсюха! Арсен! Арся! Арсюшенька!
— Ты подставил меня, — Холодно произнес Арсений.
— Да ты что, Арсений! Подставить тебя! Да я... Не... Да не... Не...
— Второго августа. Ты представился моим именем и устроил дебош в квартире Х..
— Какого Х.? Какой дебош? Арсений, это же я, брат твой! Я всю жизнь хотел, чтобы у меня сестренка была! Все готовился, думал, какие фразы буду употреблять в разговоре с ней! А как тебя увидел, все фразы забыл, импровизировать пришлось! И как ладно импровизирую то! Арсений!
— Брата вспомнил! Брат ему не нужен был всю жизнь, а теперь вдруг вспомнил! — Возмущалась прокурор.
— Мне мой брат был нужен, — Растерянно оправдывался не ожидавший такого обвинения О.. — Я хотел с ним встретиться.
— Хотел с ним встретиться! Хотел с ним встретиться он!
— Спокойно, прокурор, — Вновь воззвал к разуму судья.
— Плохо ты, значит, к нашей встрече готовился, — Безэмоционально сказал Арсений, — Я тебя не люблю, мне тебя любить не за что.
— Он жену собственную довел, она в сатанистки подалась! — Добавила прокурор.
Слова брата ранили О. сильнее, чем все предшествующие события. Он думал, что, если у него будет сестренка — они с ней подружатся. Может быть, не сразу, может — через год, но подружатся. И теперь Арсений парой слов разрушил эту надежду.
— Я... — О. не знал, как ответить на все обвинения сразу. Он никогда не ожидал от людей такой злобы и подлости.
— Что, моя очередь говорить? — Пробудившись ото сна, А. протирал глаза. — Граждане присяжные, значится... Мой клиент, О., он сумасшедший. У него ложная память, я не врач, что ещё не знаю. Вот. Прошу смягчить ему наказание.
— Та-ак, присяжные, побеседуйте, пожалуйста. Скажете, когда закончите, — Повелел судья.
Присяжные, всё в том же составе, удалились в комнату для бесед. О. знобило. Он догадывался о будущем решении суда, ему оставалось только ждать. Присяжные быстро вернулись.
— Отправьте в психушку человека, — Сказал лысый с несчастными глазами.
О. медленно повели на выход, где его ждал транспорт. Еще долго доносился вой прокурора.
X
— Как же так, вроде бы и говорите всё правильно, да делаете всё не то, — Мягко начала главврач, похожая на прокурора. — Помешались, приняли себя за Арсения и наворотили делов! Теперь будете жить в нашей лечебнице, в качестве оплаты за проживание квартиру вашу муниципализируют, жену вашу изнасилуют и полетит она на улицу, - Она ударяла кулаком по столу на словах «муниципализируют» и «улицу», так, что кофе из чашки, стоящей на столе, выплёскивалось и проливалось на историю болезни О..
— Зачем насиловать мою жену? — Отчужденно спросил О.. Жизнь в его глазах погасла.
— А муниципализации квартиры не хватит на оплату вашего проживания здесь! Вот и придется жену вашу отдать на растерзание правительству! А вы как хотели!?
— Нет, я... Мне просто было интересно.
— Или же вы можете подписать соглашение на эвтаназию. Тогда вас усыпят, и всё для вас закончится. Вы, может, не знаете о жилье в психушке, но, поверьте мне, будете жалеть об упущенной возможности, если не согласитесь. Хотите страдать - страдайте. Так что выбираете? Лечение или эвтаназию?
О. поднял глаза на главврача, сделал глубокий вдох и сказал:
— Давайте лечение.
XI
О. обустроился в своей комнате. Соседа ещё не подселили, но О. слышал, что это будет псих с паранойей, манией величия и провалами в памяти. Взбив подушку, О. лёг на жёсткую койку и закрыл глаза. Ему было плохо.
— Что, лежишь? — Услышал он голос, и, открыв глаза, увидел своего старого друга, Д..
— Да... Меня забрали... — Хрипло отозвался О..
— А чего отвечаешь без энтузиазма? Наркотиками накачали что-ли? — Д. был весел.
— Я сумасшедший, верно... — Пролепетал О..
— Да ладно тебе, какой ты сумасшедший! Людей проанализируешь, так у каждого какое-то отклонение да найдется! Ну вот попался ты властям, что теперь поделать?
— Сколько меня хотят здесь продержать?
— Две недели вроде говорят.
— Две недели... Я хотел в эти выходные в кино сходить... На фильм...
— А может и сходишь! О.! Сейчас медицина так продвинулась, дня за три тебе мозги вправят!
XII
Прошел год. В палате психиатрической лечебницы лежит человек с бледным морщинистым лицом, с пролежнями на теле. Это О.. Вот уже год как он проходит лечение, но врачи пока не достигли положительного результата в изучении его болезни. Первое время проживания в лечебнице, О. сильно переживал из-за выходок донимающего его соседа. Сосед часто уличал О. в краже, жаловался на свою жену, свою мать и своих детей, и расспрашивал о своем забытом прошлом. В бешенстве, О. плакал, брызжа слюнями грыз одеяло, а порой расцарапывал психу лицо, в наказание за что санитары били О. по почкам, кидали его на пол и прыгали на теле. Теперь О. нашел выход из ситуации - он смирился. Для него больше не существует внешнего мира. Он ушёл в себя и говорит только сам с собой, со своими воображаемыми друзьями. Кормят его через капельницу. Подмывает его Д., вызвавшийся добровольцем.
Во внешнем мире не происходит ничего нового. Квартира О. стоит нетронутой - её муниципализировали только на словах. Заниматься этим на деле никто не захотел. Жена О., изнасиловали которую так же «на словах», проповедует православие. По ночам она посещает собрания для избранных, где вместе с другими избранными они смотрят фильмы про избранных для избранных.
Скучна и бессмысленна жизнь знакомых О.. Судья ушел в отставку и его место занял старик в очках. Прокурор получила наследство после смерти матери и катается как сыр в масле. Часть денег она отдала в фонды помощи бездомным. Г. написал рассказ «Роковая Поездка» и бегает с ним по издательствам, но высокохудожественный текст не вызывает отклика в сердцах редакторов. Парень, которого О. подвозил второго августа, попал в тюрьму за национализм. Любовница Е. нашла себе другого, француза. А. по прежнему предоставляет услуги адвоката, агрессивно реагируя на обвинения в некомпетентности. Студентка, с которой О. общался перед судом, продолжает учиться. А что до Арсения, то он был, есть и будет, не сомневайтесь.
О. не знает ничего о существовании вне стен его палаты. Ему не нужно знать - в любое время дня он может легко побеседовать со своим воображаемым другом. Они обсуждают психологию людей, кино и книги. Когда Д. спрашивает о состоянии О., врачи сокрушенно качают головами.
И все же О. не сломался. Его не сломит ничто, ни война, ни смерть близких. Он помнит все события, предшествующие его попаданию в лечебницу и верит в то, что, может не скоро, но он вылечится, восстанет как Феникс из пепла. О. не впервой выжидать. В один солнечный, а может, дождливый день, врачи вызовут его к себе и скажут, что он свободен. О. выйдет на улицу, сядет на зеленую скамейку в парке, закурит и будет смотреть на падающие листья. Ему будет всё равно где, главное - жить. Сидя в кафе за столом у окна, О. заведет знакомство с пьющей рядом кофе девушкой и расскажет ей свою историю. А потом они будут обсуждать психологию людей, кино и книги. Понимающий жизнь, О. будет счастлив среди несчастного мира.
И белый, белый снег опускается на покрытую льдом землю, на крыши домов и на еще хранящую запах краски зеленую скамейку в парке.