Турист на нересте

               


  - Я не только охотник, но и рыбак. Только рыбачить люблю по серьезному. Не как те, что с удочкой истуканом на берегу сидят или над лункой мерзнут, нашептывая заклинания.
- Это как же, сетью браконьерствовать?
- Почему сразу браконьерствовать? Браконьеры это те, кого ловят. И сети орудие запрещенного лова. Можно ловить рыбу без всяких орудий в большом количестве.
- Интересно, как же это и почему все так не делают? Закон позволяет?
- Наш закон ничего не позволяет. Дело в том, что он за это наказать не может.
- В сказках Емеля без снастей делал по щучьему веленью. Может быть, и с печи слезать не потребуется?
- Темные вы люди. Есть такая рыба, булус называется. Это вам не соровая плотва или чебак, а омулевая из семейства сиговых. даже говорят, что это омуль, только измельчавший. Заходит он в наши озера из Байкала через Хилок и Селенгу. Вкус – куда там омулю! Жирный аж просвечивает. Копченый и вяленый равных себе не имеет.
- Так лови разрешенными способами.
- Да не ловится он разрешенными!  Даже в сети не идет.
- Как же ты его добывать собираешься?
-  Как раз нерест начинается, на выходные можно попробовать. Без улова не вернемся.
- Еще и нерест? Это уж чистой воды браконьерство.
- Да какое браконьерство! Говорю же – снасти нет, улов можно сказать, что купили, наказывать не за что.
- Интересная философия. По-твоему, если наказать нельзя, значит не браконьерство?
- Конечно. Закон есть закон.
 
  Валера, наше «дитя природы» считал – все, что в этой природе произрастает и плодится, должно принадлежать всем и это право у человека никто отнимать не может. Включая государство. Сейчас соблазняя бригаду на очередную сезонную вылазку, он активно отстаивал эту точку зрения.
 
  Булус, небольшая рыбка семейства сиговых, водится только в Беклемишевских озерах. Действительно, на удочку ловится лишь фанатами, постигшими все тайны ремесла. Но в любое время года уступает в качестве пойманной во время нереста. Сейчас она наиболее жирная, да еще и с икрой. Доступность добычи подкупает и провоцирует. Выходит на нерест из озер в неширокие и неглубокие притоки, которые легко перегородить сетью и за пару часов выловить несметное количество рыбы.
 

  Уникальность озер в том, что расположены на высоте 950 метров над уровнем моря на водоразделе трех великих бассейнов. Соединенные в единую цепь на расстоянии каких-то двадцати километров от первого до последнего, служат трем разным хозяевам. Тасей и Иван принадлежат Ленскому бассейну, Арахлей – Енисейскому, а Шакша, Ундугун и Иргень – Байкальскому.
   Арахлей – самое большое, около 60 квадратных километров, всего в километре от него Шакша, немногим уступающая в размерах – 50 кв. километров. Меня всегда поражало, что два громадных озера, соединенных протокой Холой, вытекающей из Арахлея, относятся к разным водоразделам. Из Арахлея вытекает Хилок, служащий магистралью в озера для выходцев из Байкала.


   От нас попасть на озера можно двумя путями. Один цивилизованный по нормальной гравийной дороге до Шакши составит сто километров расстояния. Второй, в лоб Яблоневого хребта – километров пятьдесят. Нам больше подходил второй, ехать мы собирались на мотоциклах, которым бездорожье не помеха. Кроме того, с той стороны на основные места нереста - речки, впадающие в Арахлей Домку и Грязнуху, соберется весь браконьерствующий город, соответственно и рыбнадзор с милицией. Мы же намеревались проехать между озерами Шакша и Арахлей на Холой и в стороне от больших страстей потихоньку урвать свой маленький шанс.

   После согласия бригадира на это неправедное дело, Валера взял бразды правления в свои руки.

- Форма одежды зимняя рабочая, выезд с ночлегом, еды на два дня, водки по две бутылки. Снасти не брать, проволока есть, бинт и марля в аптечках, на месте сделаем сачки. Не забудьте накинуть сумки. Выезд с работы в субботу в семь утра. Ловим вечером, днем отдыхаем. Проверяющим говорим, что едем в село Шакшу родственнику помогать по хозяйству, поэтому в рабочем. На озере мы отдыхающие туристы.

   Разумно. Середина мая, холодно. Зимняя рабочая одежда это меховые куртки, ватные штаны и брезентовая защитного цвета спецодежда для сварщиков, спасающая от ветра на ходу  во время пути и от сырости на земле во время отдыха и ночлега. Сумки дерматиновые по обеим сторонам мотоцикла килограммов по двадцать вместимостью с каждой стороны. Итого на трех мотоциклах намеревались вывезти килограммов сто двадцать незаконной продукции, да в коляске Толиного Юпитера не меньше.

- И кто мы после этого, как не браконьеры?
- Все. Назвался груздем, полезай в кузов и не строй из себя сам знаешь кого.


   В субботу выехали, едва рассвело. Доехали до села Колочное и удивились. По дороге плотно шли мотоциклы с публикой, не отличающейся по внешнему виду от нас. Первый остановивший для проверки документов наряд ГАИ, расхохотался над нашей версией о помощи бедным родственникам, сказав, что в селе столько жителей не наберется, сколько к ним сегодня родственников проехало. Посоветовали вернуться, булус может боком выйти. Поскольку мы к булусу никакого отношения не имели, то поехали дальше. На озере туристов оказалось не меньше, чем родственников на дороге. Лед в Арахлее уже начал подтаивать, вода была большая, и Холой понес его воды в Шакшу. Пересыхавший летом в маловодье ручей, превратился в речушку шириной метра полтора - два и длиной чуть больше километра, пересекавшую перешеек между озерами.
   Метрах в семидесяти от берега начинался лес, опушка которого кишела от «туристов» как завшивленная борода таборного бродяги. Но что неприятно удивило: на берегу стояло два милицейских УАЗика и три тентованых грузовика ГАЗ-53. Что там под тентами? Для чего они вообще, задержанных увозить?
   Я решил прогуляться, набрать в котелок воды для чая. Нагло подошел к машинам, нарвался на расспросы. Ответил, что турист, показал горланящий приемник «Атмосфера» на батарейках. Документов с собой нет, чтоб не потерять. Мне сказали, что я больше похож на босяка в этих отрепьях, да еще и без документов. А приемник мог и украсть. Посоветовали посмотреть на себя со стороны. А лучше не губить свою молодую жизнь и убираться отсюда и не нарываться. Сегодня булус никому не достанется, видишь, какие силы на охрану брошены. Еще и рыбнадзор подъедет.
   Валера сказал, что каждый год такие понты.  Но еще никто с озер без рыбы не возвращался. Они уже успели поддать и закусывали. Я присоединился. Солнце поднялось высоко, меха мы поснимали и побросали на замаскированные кое-как в кустах мотоциклы. Стали под руководством Валеры изготавливать сачки. Как он уверял, этим орудием лова мы начерпаем рыбы сколько нужно. Она идет так, что рассказывать бесполезно, сами вечером увидите.
 
  До вечера и отдохнули и перезнакомились с ближайшими обитателями засадного плацдарма, повстречали кое-кого из знакомых. Все были уверены в благополучном исходе предприятия, ибо это с небольшими вариациями повторяется из года в год. На подкрепление блюстителей порядка прибыл еще один УАЗ с пятеркой инспекторов рыбнадзора, которые были встречены с веселым гоготом не только милиции, но и браконьеров, знакомых с ними не один год на почве своих увлечений и служебных обязанностей. Часам к семи вечера, когда солнце близилось к закату, автомобили рассредоточились по километровой полосе берега на расстоянии примерно пятидесяти метров от него. Стало понятно, что почти весь берег будет освещаться фарами шести автомобилей, а плотная шеренга правоохранителей метров через пятьдесят друг от друга защищать его от супостатов.
   Нарастало нервозное напряжение в обоих неприязненно настроенных лагерях. Пока еще звучали подначки, шуточки, пререкания. «Туристы» уже не скрывали своих намерений - бесполезно, а надзор безнадежно через мегафон пытался увещевать слегка подпитую, куражащуюся ораву.
 

  По речушке уже слышен тихий шипящий шум и всплески. Ощущение, что воду толкает громадный поршень, вынуждая ее переливаться через берега вместе с рыбой. Даже на расстоянии было видно, как в последних лучах заходящего солнца струится сплошной лентой живое серебро. С закатом солнца стало быстро смеркаться и отдельные представители подпивших «любителей» природы стали выдвигаться к реке и вступать в перебранки с милицией и надзором. Мы коротко посовещались и решили применять футбольные и хоккейные приемы защиты. Один должен был связать своими действиями сотрудника, а остальные кинуться в образовавшуюся брешь и успеть выловить рыбы сколько смогут. На роль «защитника» выбрали Толю. Его никакой «нападающий» (понятия зеркальные) не своротит с места, а умения заговаривать зубы и валять дурака ему не занимать.
    Взяли сачки, которые по инструкции Валеры, нужно было сразу бросать при задержании и отрекаться от них. Ведра при этом предназначались исключительно для воды, а если в них окажется рыба, никто не виноват, сама лезет!
   Кинулись к протоке. Краем глаза я увидел, что Толю схватил за ворот брезентухи милиционер и тот его крутит вокруг себя, скаля зубы и вырываясь. Добежал до воды. Здесь все было не совсем так, как рисовало воображение, но все равно штук пять трехсотграммовых рыбок за один раз зачерпнуть, не составляло труда. На берегу прыгала и скатывалась в воду выброшенная сородичами и потерянная браконьерами рыба. Много ее оставалось на земле. Полведра рыбы я до своего табора донес. После двух – трех вылазок заметил, что охранники сменили тактику. Поняв, что двадцать человек смогут остановить столько же налетчиков, а остальные в это время будут промышлять беспрепятственно, они стали бегать вдоль берега, отгоняя всех от воды выстрелами из ракетниц и дубинками. Окончательно стемнело, свет фар перекрывал почти всю береговую полосу. В местах, куда не доставали их лучи, шло активное истребление популяции. Надзор и милиция туда заходить опасались, дабы не обзавестись по голове «туристическим» приветом. Через час рыба прекратила ход, и публика устремилась в лес, кто маскироваться, кто разбегаться. Автомобили развернулись и осветили место выезда на дорогу. Кто не успел проскочить, оказались беззащитными перед десятком милиционеров и рыбинспекции, выезжали то они по одному - два человека. Их спешивали, досматривали, снимали груз и заполняли протоколы. Утратившие всю свою воинственность недавние налетчики униженно просили пощады, вспоминая малолетних детей и всю свою родню, способную разжалобить суровых мстителей за поруганную природу. Местами потрепанные, ее защитники веселели на глазах, но слабости не проявляли. Оставшиеся без документов и рыбы одни уезжали, другие оставались, надеясь на милость победителей. Видя это, остальные развернулись в лес, прятать улики. Часть из них потом выезжала, надеясь завтра вернуться за припрятанным уловом. К ним претензий не было и после досмотра их отпускали.
   Наша группа понесла потери в численности. Не было Володи. Я пошел к задержанным, там его не было. На крики не отзывался. Уехать, бросив его одного, мы не могли. Поэтому вытряхнули рыбу ( килограммов пятьдесят), чтобы на мотоциклах не было улик, решив забрать ее перед выездом, утянули мотоциклы в чащу в разные стороны и стали ждать с моря погоды.


   Примерно через час движение мотоциклов полностью прекратилось. Автомобили развернулись и осветили опушку леса, где находилось большинство затаившихся «ловцов удачи». В рупор, неприятно пронзившим ночную тишину было объявлено, что всем из леса нужно выйти и предъявить документы. Кто не сможет этого сделать, будет задержан и доставлен в Центральное отделение милиции города Читы для выяснения личности. Вызвано это нанесением телесной травмы сотруднику МВД неизвестным лицом.
   Мы встревожились. Зная характер Володи Шокарева, не обремененного комплексами, вполне можно было допустить, что по этой причине он и исчез.  Решили ждать и не высовываться.
   Еще минут через десять объявили, что сотрудники милиции вынуждены идти на прочесывание леса и предупреждение, что в случае сопротивления, будут применяться законные методы воздействия вплоть до применения оружия. Еще раз напомнили, что речь идет не о браконьерстве, а о серьезном преступлении, совершенном неизвестным злоумышленником, скрывающимся в лесу. На опушке зашелестел кустарник, и захрустели сухие сучья под ногами убегавших вглубь зарослей людей. Повинуясь законам жанра, мы не стали исключением и ринулись врассыпную.
   Через полчаса скитаний по лесу в одиночку я остановился и прислушался. Слышны были вдали рокот моторов и отдельные выкрики. Взошла луна, но, несмотря на хорошую видимость, я не мог понять, где нахожусь, где не то что мотоциклы, но даже в какой стороне река. Паниковать последнее дело. Взобрался на дерево, устроился в удобной развилке веток, решил до утра отдохнуть. Уже через пятнадцать минут понял, что опрометчиво решил. Пока бегал было тепло. Как только посидел без движения, сразу замерз, теплая одежда осталась на мотоциклах, которые мы разбросали по лесу. Посмотрел на часы. Половина одиннадцатого, до утра сдохну. Надо идти, куда глаза глядят. Лес здесь небольшой, вероятность уйти в тайгу мала, все равно на какую-нибудь дорогу выйду. А там или на трассу или в село. Пошел по лесу, прислушиваясь на ходу. Вдруг заметил -  в свете луны в кустах что-то блеснуло. Подошел и, не веря собственным глазам, увидел свой мотоцикл! Сказать, что обрадовался, ничего не сказать. Мне в жизни не часто  так везло. Теперь уже сориентировался, понял, где мотоциклы Толи и Володи. Посвистел тихонько, потом покричал, никто не ответил. Оделся, пошел к мотоциклу Толи, застелил сумками дно коляски, лег, укрылся его тряпьем, согрелся и уснул.
 
  Проснулся от птичьего свиста на рассвете. Вылез из коляски, сразу охватил озноб. Минус пять-семь градусов, не меньше. Соратников нет. Выглянул, увидел на реке грузовики, УАЗов не было. Взял котелок, пошел за водой. Утром все воспринималось по-другому, без опасений и тревоги. Не зря говорят «утро вечера мудренее». Заглянул туда, где спрятали рыбу, ее не было. Вероятность, что унесли наши ничтожна. Скорее всего, забрали инспектора, когда прочесывали лес. Вышел на опушку, увидел, что люди в штатском грузят деревянные ящики на машину. Две другие стояли, забитые ящиками под самый верх тента. Пошел к ним. Под ногами хрустела замерзшая рыба, сплошным ковром усеявшая берега. На нашем берегу ее было больше. Наверное там только выбросившаяся, а здесь еще и потерянная рыбаками.

   Подошел к грузчикам, встречен был веселыми приветствиями.

- О, турист! Как ночевал, много добыл?
- С вами добудешь. Едва ноги унес. Ночевал в лесу, сейчас чай вскипячу и домой поеду несолоно хлебавши.
- Да не гоношись. Чай у нас вон попей. А беде твоей не мы причина. Сами такие, протоколы отрабатываем, чтоб документы забрать.
- О, так нам еще повезло, в рабы не попали.
- Конечно. Ты один?
- Где-то друзья потерялись. А вот и они!

   Из леса выбрели все мои товарищи. По виду они мало отличались от леших. Сразу напали на меня, сказав, что искали всю ночь. Толя быстро оценил обстановку, разговорился с мужиками, через пару минут расположив их к себе настолько, что они предложили нам набрать рыбы из их груза и уезжать пока не поздно.

- Часа через три будет утренний ход. Но оставаться рискованно. Утром они оформляют всех. Лучше уехать пока не заявились. На дорогу выберетесь, уже можно говорить, что рыбу купили, снастей у вас нет, придраться не к чему. В крайнем случае, рыбу отберут, да и то вряд ли. Встречным не останавливайтесь, гоняться им некогда, сюда спешат.
 
  Мы так и поступили. Набрали сумки и поехали наперегонки. Перевалили хребет, на спуске перед Жипковщиной дали газу, весело гогоча, считая себя в безопасности, а приключения оставшимися позади. У Анатолия «Иж-Юпитер», машина мощная. Они, хоть и вдвоем с Валерой, уверенно обгоняли нас, уже почти спустившись к повороту направо к мостику через реку. Володя на своем мотороллере «Вятка» отстал безнадежно, а я на «М-106» еще пытался не уступить. Вдруг сверху увидел накатанную дорогу,  ведущую прямо к мосту и срезавшую поворот. Посреди нее какой-то круг и дальше опять дорога к реке. Наверное, там был стог сена, пока его вывозили зимой, накатали дорогу. Вот тут я вас, голубчики, и сделаю! Свернул на спасительный путь и дал по газам. Через пять минут на полном ходу влетел на середину круга и провалился до самого бака в жидкий коровий навоз! Это был многолетний скотный двор, разгороженный и брошенный. За первые теплые деньки полуметровый слой навоза оттаивал сверху, а естественный подогрев органики растопил его снизу. За ночь морозцем прихватило верхний слой, по которому я и влетел до самой середины, погрузившись в вонючую жижу. Все это на глазах ехавшего сзади Володи, который пришел в неописуемый восторг и от радости чуть с мотороллера не сверзился. Вместо того, чтоб кинуться на спасение утопающего, сами знаете в чем, друга, он проехал и с ликованием, показывая на меня, что-то говорил, остановившимся у мостика старшим товарищам.
   Я метрах в тридцати от берега стоял влипший по уши без возможности двигаться. Если выбредать самому, мотоцикл упадет и утонет окончательно, вытащить же его одному немыслимо. Только вытягивать меня с берега, на котором кривлялись и приплясывали как дикари мои друзья, наперебой давая советы и как-то подозрительно сочувствуя. Навеселившись, Володя поехал в Жипковщину за проволокой для буксира. Зацепили и двумя мотоциклами с Валерой вдобавок вытянули меня на дорогу. Тут же разбежались, дурачась и зажимая носы. Я сел и, не заводя мотоцикла, покатился под горку к речке, оставляя за собой нечистый след. Лед только что сошел, вода холодная, но выбора не было. Пока мои спасители покуривали, лежа на прошлогодней траве под пригревающим солнышком, я скоблил и чистил своего коня, огрызаясь от замечаний и советов. Потом завел, прогрел, снял с себя верхнюю одежду, выбросил ее в кусты. Вымылся сам и, приплясывая от холода, оделся во что попало «с миру по нитке».

   До дома оставалось полчаса езды, препятствий на дороге больше не было. Можно было считать, что выходной прошел на высоте.
   Завтра на работе будем рассказывать друзьям о своих очередных подвигах, обставляя их яркими подробностями не мешая друг другу. Неважно, что некоторые из них и для нас окажутся новостью.