Весна стояла жаркая. Яблоневый сад весь был покрыт белым покрывалом цветущих деревьев. Солнце - прямо над головой. Вот уже более двух часов мы с братом кололи дрова. У каждого своя куча наколотых поленьев, но у меня - больше. Брат оборачивается и говорит:
- Слушай, как ловко у тебя получается! Раз - и чурбан разлетается!
- А ты, брат, Павла Петровича Бажова читал?
- Нет, а что там у него?
- А вот, слушай…
Откладываем колуны, вытираем пот со лба, садимся на чурбаки. Да и отдохнуть пора от непрерывной работы.
- Как-то Бажов на охоте забрёл к углежогам, - начал рассказ я. И видит, как старый дед, борода до колен, берет чурбак, а они все – метровые - это для террикона, который складывается из этих колотых чурбаков в виде пирамиды. Затем покрывают эту пирамиду нарезанными квадратами из дерна. Сверху оставляют отверстие, через которое и поджигают этот террикон. Углежоги следят за температурой внутри этой пирамиды, то открывая, то закрывая отверстие. А внутри идет тление поленьев, примерно через неделю убирают дерн, а под ним отличный древесный уголь, при помощи которого плавят руду и получают знаменитый уральский чугун. Это было, конечно, в старину.
Так вот, Павел Петрович сидит на пеньке и наблюдает, как ловко получается вроде бы у дряхлого деда. А он берет чурбан, поворачивает его, присматривается и своим колуном «Хрязь!» - и чурбан разваливается. Бажов из любопытства и говорит:
- Дед, а дед, как у тебя ловко получается! Дай-ка я попробую!
- На, попробуй, мил сын, - и отдает свой колун.
Бажов сразу отметил, уж больно ладное топорище у колуна, держать в руках приятно. Подошел к чурбаку, и как хрязнет по нему колуном - не получается. Еще раз, и еще раз. И только с четвертого раза чурбан развалился. Утер со лба пот Бажов и спрашивает деда:
- Да в чём - же секрет?
- А, мил сын, все здесь в «живинке»!
- Что за «живинка», дед?
- В каждом деле должна быть своя "живинка", а в колке дров, здесь надо усмотреть по центру трещинку и попасть колуном по ней. Вот, смотри, барин.
Дед повернул очередную чурку нужной стороной, размахнулся колуном, и от одного удара чурка развалилась на две равные половины.
- А еще смотри на кольца, барин! Где они на чурке сужаются, туда не бей колуном, а где они широкие - там не очень дерево плотное.
- Вот в чем дело! То есть, "живинка", говоришь, в каждом деле нужна?
- Правильно, барин, в каждом!
И я закончил свой рассказ.
- Понял, братан? Я эту методику колки дров усвоил с детства! Ну, посидели, давай продолжать. Теперь уж с "живинкой" коли дрова.
- Я сейчас, брат, что-то пить захотелось!
Мой топор продолжал колоть, зная, что напьешься воды - изойдешь весь потом. Уж лучше потерпеть часик, а там и обед с отдыхом! Что-то нет братана. Уже минут пятнадцать. А, вот идёт. Почему-то перекосило его.
- Что это с тобой? - спрашиваю я.
- Что-что! Ты как считаешь, брат, попить захотел я молока - это хорошо?
- Конечно, хорошо, братан.
- А вот подпол не закрывать - это хорошо?
- О, это нехорошо, брат! Ну, и какие последствия?
- А какие могут быть последствия после солнечного света на улице и в темную хату? Не увидел я этой открытой чертовой ямы в подполье и не учел, что и в этом, кажется, простом деле должна быть своя «живинка»! Ну, зашел в темное помещение - не спеши, осмотрись! Так нет, все давай быстрее! Вот я и «улетел» в подпол.
- Ну, ты и даёшь, брат! Не разбился?
- Как видишь, пока перед тобой стою, хотя ссадины на боках есть.
- Ну, а молока, хоть попил, когда пришел в себя?
- Да-а, то ли от удовольствия, то ли со злости, целую банку «опрокинул» в брюхо. Оно, брат, хорошо, что брюхо - большо!
- Ты, брат, употребил запасы тётки, она это молоко поставила в подпол, на сметану, а нам оставила банку в холодильнике, на веранде. И не надо было прыгать в погреб, если б применил «живинку»! И спросил – бы: «Где взять молока?»
- Ну и что делать, брат?
- Сейчас только молчать и не показывать своей травмы.
- Ну, что, колем дрова? До обеда еще часок.
И в два колуна поленья разлетались на части.
- Братан! - я кричу. Помогает «живинка в деле»?
- Добро, ещё как помогает!
- Ну, значит, зимой не замерзнем!
- Факт!