Павел Н. Лаптев
Антресоль
рассказ
Наше время шумное. За окном нескончаемые автомобили, и днём, и ночью. Помогают, разве что, пластиковые окна. А лет сорок назад таких окон ещё не было, да они и не нужны были, потому как шум, наверно, на порядок, а то и больше, был меньше. Редкие легковые Жигули, Москвичи, да Волги. И грузовые автомобили. Быстрые со стройматериалами для строящихся микрорайонов в эту «застойную» эпоху. И медленные, с опущенными бортами и открытыми гробами, впереди похоронных процессий. И лошадиные повозки. С рынка, из мебельного магазина.
На одной такой повозке, с сидящем маленьким бородатым мужиком был шкаф, стенка с антресолью. Мужик в длинной подпоясанной рубахе и сапогах, будто из прошлого века, сидел, как положено, впереди. Сзади же сидел покупатель. Такой классический очкастый интеллигент, инженер в костюме. Он щурился и улыбался весеннему солнцу и покупке. Вместе с ним радовались теплу воробьи, которые следовали за повозкой и клевали регулярный лошадиный навоз. А мужик извозчик был хмур. Может, по причине усталости или своего положения на социальной социалистической лестнице.
На одном из поворотов, он так стеганул лошадь, что она резко и неправильно дёрнулась. С повозки упала антресоль прямо в грязь, отлетела дверка. Как положено, мужик нецензурно протараторил в бороду. Инженер только айкнул. Повозка остановилась. Оба мужчины прыгнули с неё. Извозчик замахнулся на лошадь кнутом.
— Не надо так! — остановил его инженер. — Она ж лошадь, животное безмозглое.
— Так, что я виноват, что ль? — гневно крикнул мужик.
— Кто виноват, это уже не актуально. Нужно думать теперь, что делать, — сказал интеллигент.
Извозчик почесал бороду, рассматривая антресоль.
— Чего ж, поднимаем тогда. Вроде, не шипко сломалася балясина. Приделать дверку и почистить надо токмо.
— Давайте, поднимаем, — согласился инженер.
— Только покурим сперва, — предложил извозчик.
Он достал пачку Беломора, вынул одну папиросу, подул в неё.
— Эх, мать честная, спички кончилися. У тебя нет?
Инженер помотал головой.
Извозчик огляделся, нашёл сзади на тротуаре курящего прохожего, молодого человека с длинными волосами в цветной рубахе с засученными рукавами и расклешённых брюках.
— Прикурить есть? — крикнул извозчик парню.
Тот мотнул головой. Извозчик подбежал к парню и прикурил от его сигареты.
— На дискотеку, что ли? — хитро спросил он прохожего.
— Каку-ую дискотеку! — протянул парень. — В путягу.
— А-а, — протянул извозчик. — А на кого учишься?
— На слесаря.
— Это дело, — сказал извозчик, и крикнул инженеру: — Вот, профессия хорошая, хлеб в дом — слесарь! — затянулся папиросой и сказал тихо и весело парню: — И каждый день пьяный.
Парень усмехнулся и тоже выпустил дым, сказал:
— Ну, нет, зачем же.
— Ну, ну. Мебель поможешь поднять? — попросил извозчик.
Парень поморщился.
— Некогда мне, — сказал и пошагал себе.
Извозчик махнул рукой, мол, ладно, иди. А сам подошёл к повозке.
— Ты в коммунизм веришь? — спросил он инженера, глубоко затягиваясь дымом.
— А? — не ожидал такого вопроса инженер.
— В победу его, коммунизма?
Инженер скривил рот.
— Фиг знает, надо верить, — ответил.
— А я не верю, — сказал мужик.
— Что касается нынешней ситуации, то мне грех жаловаться, — сказал инженер. — Образование есть, работа тоже. Квартиру дали. Что ещё надо. От каждого по способностям, каждому по потребностям.
Извозчик затянулся несколько раз дымом, переваривая слова инженера, поднял камень и бросил в воробьёв. Те взлетели и сели на ветки берёзы.
Инженер почесал затылок и сказал:
— Страна идёт вперёд, заводы дымят, дома строятся. Вон микрорайон как вырос, за две пятилетки, разве плохо? И лучше будет.
Извозчик стряхнул пепел с папиросы.
— А я с детства извозчиком, мальцом с батей ездил. И вот уж старый, а ничего не изменилось.
— Ну, тут свой закон, — объяснил инженер. — Диалектики.
— Как?
— Количество перешло в качество. Ты рос, мужал и стал опытным и сильным извозчиком.
— Не понимаю, — сказал извозчик и бросил далеко окурок.
Из-за поворота показалась похоронная процессия. Впереди ехал грузовик с бардовым гробом. За ним двое мужчин над головой несли крышку гроба, женщины венки, далее шли немногочисленные провожающие. Процессия подошла к повозке и остановилась. Подошёл мужчина в чёрной рубашке и спросил:
— Ну и чего?
— Чего, чего, авария, не видишь что-ли? — объяснил извозчик.
— Нам на кладбище надо, — сказал мужчина в чёрной рубашке.
— Всем надо, — сказал инженер, и добавил: — Когда нибудь. Антресоль помогите поднять и дорогу освободим.
Мужчина в чёрной рубашке вздохнул, сплюнул и позвал других мужчин из процессии. Вместе они погрузили антресоль на повозку и извозчик съехал на обочину. Процессия последовала дальше.
Извозчик погладил бороду и сказал тихо:
— Какая разница, коммунизм, не коммунизм. А все вон туда, затылок тереть… Ленин бегал всю жизнь по ссылкам, да швейцариям, а лежит тоже в мавзолее… Знаешь, в чём самая большая беда человечества? — вдруг громко крикнул.
— Не знаю, — не ожидал такого инженер.
— Что предыдущие поколения не знают, что с ихними идеями сделают как это… после них.
— Потомки, — помог инженер.
— Ну, вот, — согласился извозчик. — Если бы Маркс знал, что с его книгами Ленин сделает, не фига бы не согласился.
Инженер вздохнул.
— Не знаю, — сказал. — Может поедем?
Они сели и поехали. У подъезда, царапая мебель о повозку, кое-как спустили на землю шкаф. Инженер дал мужику извозчику рубль на бутылку Портвейна, бумажный советский рубль, который в эпоху развитого социализма был больше доллара. И стал вместе с воробьями, купающимися в луже, ждать у подъезда жену и соседа, чтобы затащить на пятый этаж шифоньер с антресолью. Извозчик отказался тащить даже за три рубля, мол, радикулит у него.
конец