Как любой день хорош, чтобы умереть, так же он хорош и для того, чтобы вступить в права наследства. Олег для этого даже отпросился на работе — суета в подобных делах вредна. Наследство, конечно, было не таким, о котором мечтают. Не остров в Тихом океане и не «Ламборгини дьябло», а двухкомнатная квартира в старом деревянном двухэтажном доме и не менее дряхлая «копеечка». Однако же, многие рады были бы и такому, и Олег вовсе не был недоволен.
При ближайшем рассмотрении «Жигули» оказались весьма занятной машиной, со своим особым колоритом и драйвом. Чем-то даже лучше, острее и энергичнее, чем принадлежащая Олегу иномарка не первой свежести. В ней пахло чем-то таким, что всегда отличает олд-таймер от нового автомобиля. Не то призрачным флером выкуренных давным-давно сигарет, не то старинным машинным маслом, а может быть, подсохшим за долгие годы дерматином... Короче говоря, Олегу захотелось поставить в старенькую магнитолу кассету с какими-нибудь «Смоки» или «Блю Систем», и, вальяжно дымя «Беломором», прокатиться с открытыми окнами по центральным улицам. Потом свернуть в старомодный район, попетлять по узким и кривым улочкам. И, наконец, добраться до цели.
Двухэтажный дом в тихом переулке. Два подъезда, цветники в палисадниках. Всё, как в детстве. Ничего не изменилось. Только клен на углу стал чуть выше, да яблоня наклонилась сильнее. Олег крепко сжал ключ и направился к подъезду.
Квартира особых сюрпризов не преподнесла. Все те же стулья, тяжелый стол из мореного дуба, шкафы и кресло. Дедушка, понятное дело, ничего не менял. Сколько раз они вдвоем паяли что-нибудь необычное за этим вот прожженным во всех местах верстаком, или выпиливали ажурные узоры этим лобзиком! Да, понятно, почему дедушка, хоть и был уже в преклонном возрасте, написал вполне грамотное завещание, где оставил Олегу всё, чем обладал на момент смерти.
И вот теперь Олег стоял посреди пустой квартиры, слушая скрипы старого дома и думал о том, что настала пора открыть террасу. О, эта терраса! Вопреки всем мальчишеским мольбам, это место оставалось строго запретным для любого, кроме самого деда.
Хранилище тайн, секретный склад загадочных вещей и штучек. Иногда дед пропадал там на час, а то и больше. Но только сунься! Старик молча закрывал дверь и сурово смотрел на нарушителя таким взглядом, что лучше бы уж выпорол.
В террасу вели две двери: одна из комнаты, стеклянная, завешенная плотной шторкой. Вторая — из подъезда, запертая на большой висячий амбарный замок. Ключи от обоих замков были у деда, и теперь найти их составляло крайне сложную задачу. Олег даже и не пытался открыть дверь в комнате — любое неверное движение таило в себе опасность в виде падения огромного стекла, закрепленного неизвестно чем. Куда проще было сбить замок со стороны подъезда. Вот, вооружившись молотком, Олег и вышел на площадку.
Удар, еще удар! Крепко делал дед, едва подается скоба.
- Эге! Слышь, шпанёнок, ну-ка хорош!
Олег обернулся на этот нахальный оклик и увидел подтянутого пожилого мужчину, очень сердито смотрящего на творимые Олегом бесчинства.
- Я полагаю, что не стоит разговаривать таким тоном с человеком, у которого в руках молоток, - спокойно, но с легким вызовом ответил Олег.
- А я, между прочим, полицию сейчас вызову, - не менее достойно парировал старик.
- И попадете впросак, - заверил Олег. - Эта терраса моя.
- С чего бы?
- С того, что я Олег Шехобалов.
- Ы, - дед издал такой звук, будто ему пнули в живот. - Ивану Исидорычу, стало быть, внуком приходитесь?
- Ни миллиметра в сторону, - кивнул Олег. - А вы?
- Артём Егорыч я, - сказал старик, подавая молодому человеку руку. - Друг его. Бывший, правда, теперь уже.
- А! Помню, он вас упоминал часто. Слушайте, а не знаете ли, случаем, где ключи от этого сейфа? Молотком здесь еще на час работы.
- Дубликат есть у меня. Паспорт покажи, мил человек, а то недоверчив я стал на старости лет...
Сначала пришлось отдать дань пыли. Олег чихнул раз восемь, отчего напомнил себе Карабаса Барабаса. Аж слезы на глазах появились.
В неверном свете серых от прожитых лет стекол сваленная на террасе утварь казалась декорацией к какой-нибудь страшной сказке. К счастью, паутины, свисающей с потолка, не было. В остальном же антураж впечатлял. И Олег принялся за дело.
Большой чемодан оказался патефоном. Тяжелая шеллаковая грампластинка с черным маяком на синем кружке. Ржавая рукоятка, массивная головка звукоснимателя с толстой иглой. И яростное шипение, а потом странное завывание каких-то инструментов и неразборчивый голос. Видимо, когда-то это было музыкой.
Следующая реликвия по-настоящему обрадовала. Велосипед с заниженной рамой - «дамская» компоновка. Цвет нереальный, зеленый металлик. Правда, сразу под пылью неразличимый. И фольга с надписью «Сура». Тяжелый-то какой!
Инструменты, коллекция радиодеталей... Это всё подождет лучших времен.
Фотоальбом! Древний и пожелтевший. Олег открывал страницу за страницей, разглядывая незнакомые лица, и вдруг...
Это было невозможно! Олег вытащил карточку из уголков и повертел ее в руках, то поднося к свету, то наоборот, затеняя. Сомнений быть не могло. Фотография была подлинной, тронутой временем и от его силы пожелтевшей. Но то, что на ней было! Олег аккуратно вышел из террасы, закрыл замок и прошел в квартиру. Там он минут десять вертел в руках этот странный клочок картона, после чего взял телефон.
- Мишка, привет! Ты как?.. Скучно. А... Ну, это несерьезно. Слушай, ты сможешь быть в «Курице» минут через, скажем, пятнадцать? Мне кое-что тебе надо рассказать. Смерть, как интересно! Хорошо. Настоящий друг, как всегда!