Раз, два, три. Раз, два. Раз, два, три. Раз…
Бесшумно ступая, мерила шагами тесную клетку. Пошедшая кругом голова, ухнула тело вниз, на утоптанный земляной пол. Хорошо, что успела подобрать хвост. Моя прелесть. Моя гордость. Не дам сваляться своей пышной радости!
Не последней ли радости?
Притихнув. Сдавшись. Закрыла глаза и навострила нервно дрожащие уши. Ночь замерла в тишине, грозя близящимся восходом. Знаю! Знаю, что будет с первыми лучами солнца… Надо бежать! Серебристая Дайка уверяла что пожалеют, отпустят, какой им толк с нас. Все так поступают. Но, где она теперь?!
Дверь в один из домов распахнулась, осветив внутреннюю часть лагеря. Мой взгляд забегал по лагерю чужаков с равнины. Вместе со светом, наружу скользнули запахи обжаренного мяса и человеческий гвалт. Живот предательски заурчал, когда в нос ударили ароматы. Не ела уже четыре дня! Ненавижу! Внутри кипела ненависть, но сил не осталось даже скулить. На бесилась уже. Первые два дня, кидалась с рычанием на прутья решетки. Хотела выбраться и… что? Сделала бы, что? Раньше ничего не осилила и сейчас не смогу. Слишком много лысых, подлых, веселящихся гадов! Все тщетно.
Хибарка сплюнула наружу немытым телом. Пошатываясь, оно плетется в мою сторону. Фу! Вонь какая! Чем они заедали мое любимое, вкусное и ароматное мясо! Ноги заплелись, оступился, пыль раздраженно поплыла вверх, пока брел до моей клетки. Глаза бы не видели эту сморщенную тварь! Он! Кривыми ручонками! Мою Дайку! По телу прошла волна омерзения, в голове зреет бешенство.
Пошатываясь возится со штанами, вечность прошла. Качает словно деревце на ветру. Сорвалась. Словно спущенная с тетивы стрела, рука метнулась к шее. Тишину двора режет хрип и сиплые попытки сделать вдох. Хрустят, забившись сильнее вломился в прутья клетки. Потерявшие опору ноги вгрызлись в землю и шорох несется по ночному лагерю. Жилы в висках, сердце заходится стуком. Долгие секунды прошли. Затих. Тело сползает по клетке. Разжатые пальцы пустились в пляс, дрожь. Унять уже нету сил.
Дура… бежать надо было!
В глаза, подкравшись, ударил первый луч. Горланит мерзкая птица, призывая лишенных меха во двор. Гвалт в хибаре, распавшись на отдельные голоса, вывалился наружу десятком мужчин. Один заголосил аки птица, пальцем на изломанное тело. Хоть его с собой! А может и еще кого успею…