Дачный посёлок Дружба моментально облетела неожиданная новость - погибли братья Куролесовы. Да ещё как?! Джип, который принадлежал младшему из них, Лёньке, свалился с крутого обрыва и упал на каменистый берег речушки, навсегда обрывая жизни молодых людей.
Вот такая она, правда. На самом деле, так случалось часто, если иметь в виду самих Куролесовых: Антон, Сашка и Лёха любили подобраться к самой "пропасти" на своём излюбленном бугорке, глушили мотор и предавались веселью прямо в машине, то есть, распитию спиртных напитков, создавая на всю округу шум от пьяных выкриков, мол, а вам слабо тормознуть в полуметре от ямы и при этом, в экстремальных условиях, отлично провести досуг?
Но желающих больше не находилось рисковать собственным здоровьем, а то и животом, чем сильно радовало родственников, они ведь уже давно считались местными "королями" и никто не смел им перечить. Ну вот и доигрались.
Такие вести тут приняли по-разному. Одни удивлялись, ведь думали, что этой троице и сносу не будет, другие делали вид, будто соболезнуют родителям, а третьи втихоря перекрестятся, подумав про себя, "туды им и дорога".
Не напрасны подобные рассуждения народа, ох не напрасны. Куролесовы "достойно" оправдывали свою фамилию, накуролесили здесь так, что вряд ли найдётся человек, кого они не достали своими угрозами, унижениями, а то и тумаками. Есть даже те, которые из-за них убрались отсюда подальше, лишь бы увидеть спокойное и размеренное существование без соседства буйных и невоспитанных братцев. Даже старикам не предусматривались никакие "льготы", потому что Куролесовым нету разницы: стар иль млад, они до всех добирались и чаще всего без особой причины. А просто так, чтобы поприкалываться и лишний раз доказать, кто в "доме" хозяин.
Участковый, когда к нему постучался дед Сидор, беседовал по телефону со старинным другом, он кивнул старику и указал на стул напротив себя.
- Как дела, Петрович? Что ты ни свет ни заря ко мне в гости, или снова какое происшествие? - спросил участковый у седовласого пенсионера, когда закончил разговор.
- Да уж, происшествие так происшествие... Сейчас такое выдам, что мало не покажется. - и Сидор Петрович крутанул свои пышные усы, придавая значимость принесённому известию.
- Ну давай, выкладывай! Уж постараюсь не испугаться, только резину не тяни. А то ты любишь цену себе набить, а я тут от любопытства страдаю. - несмотря на то, что страж порядка лет на двадцать помладше от восьмидесятилетнего "аксакала", но они давно уже отбросили условности и состоят между собой, как говорится, исключительно, на дружеской ноге.
- Ой, Борис Николаевич, такое скажу - не поверишь! - старик так разволновался, что даже сам боялся произносить вслух то, что так взбудоражило всю деревеньку.
- Да давай уже, начинай! - терял терпение участковый.
Сидор Петрович перегнулся через стол, насколько позволяла ему больная спина и зашептал, повышать голос почему-то не решился.
- Браты разбились ночью.
- Куролесовы, что ли? - личности покойных настолько здесь прославились, что Борис Николаевич сразу смекнул о ком речь.
- Они! - торжественно произнёс старик.
- Да ну тебя! - засомневался участковый. - По моему понятию, они бессмертны.
- Ан нет! Оказалось, что из такой же крови и плоти, как и мы. - важничал древний пенсионер.
Борис Николаевич почувствовал, будто на сей раз старик не шутит, как обычно, это видно по его вздрагивающим рукам, которым тот не находил места, и по дёргающемуся правому глазу.
- И где, на трассе, что ли разбились?
- Какой там! На любимом обрыве. Машина вниз съехала и кирдык. Говорят, полночи песни орали, а опосля - тишина. Ну кто знал? Может, укатили куда... А ноне Эдик Дергун полез сетки проверить и нашёл их да к родителям ихним побёг. Там уже и скорую вызвали, и спасательную бригаду. Ну что сказать... Так просто их не вытянуть, говорят, вырезают из груды металла.
- Ничего себе! Получается, я на ошурки опоздал? Так, никто мне ничего, ты первый донёс... Во дела...
- Я сам удивился, что тебя тамочки нема, ну дык, Куролесовым-старшим не до того, Мария воет, что та белуга. А на берегу народу собралось, целая Тришкина свадьба и некоторые пляшут в три ножки.
- Да и ты, я вижу, радуешься... - с укором заметил участковый. - Не по-человечьи это. Какие бы ни были, а всё ж люди. И о покойниках нельзя плохо.
- Так то оно так, да душу они мне вымотали, сам знаешь... И судился, и рядился с ними да вот только смертушка их утихомирит. Царствие небесное им. - старик встал и перекрестился. - Хотя, такие, как они, навряд в Царствие попадут... А ты чего, пригорюнился, что ли? Радуйся, работы меньше на потом. А то кажный денёк кто-то к тебе шёл и заявление на них нёс. Ты бегал, как Полкан по посёлку да тока ноги бил зазря. У них блату полно в районе, всё проплачено, но людям разве объяснишь? Кругом ты приходился крайним. Аль забыл?
- Не забыл. - участковый вздохнул. - Дед, я теперь и не знаю, как быть? Мне тоже, видимо, надо там присутствовать? А то неудобно, надуются Куролесовы, мол, и не явился даже.
- А чего неудобно? Они не тебя попервах вызвали. Со своего телефона и сразу в райцентр. Значит, не доверяют. Вот и сиди здесь спокойно, был бы нужон, они бы оповестили, так?
- Ну я же милиция, Петрович, работа такая.
- Понимаю. Да только там не убивство, а несчастный случай по пьяной лавочке, вот и весь сказ.
- Откуда ведомо, что именно так?
- Приезжие спасатели об ентом толковали и все наши это слыхали.
- Ладно, тогда попозже туда загляну, когда в морг их увезут.
Дед вскоре убрался восвояси, довольный, что первый поставил участкового в известность, а Борис Николаевич отложил все бумаги и уселся на диван. Ничего на ум не шло. Да, это событие... Представлялось, что и конца не предвидится хулиганскому беспределу, но все мы когда-либо смертны и это самый верный факт. - Борис Николаевич поднялся на телефонный звонок и уже догадывался, кто рвётся по его душу. Так и есть, райцентр.
- Что там у тебя, Николаич? - без приветствия начало высокое начальство.
- Самого только оповестили, Арсений Фёдорович. Местный житель в клювике принёс. Я же с петухами сразу в участок, никто ничего не сообщал, а тут такое...
- Да ладно, угомонись. Это несчастный случай, поэтому не рой землю, мы тоже не высовываемся. Наши там побродили, посмотрели... В общем, перегнули хлопцы палку, видимо, сильно близко подъехали к глубине и вот результат. Да, теперь ничего не попишешь, мы не властелины всей Вселенной, какими себя считали братья. Так что, отдыхай, я тебя отстраняю от всего, понял? Довыёживались наши пацаны, ну, скатертью дорожка... - и в трубке раздались короткие гудки.
- Во какие ребусы! - крякнул участковый. - Раньше этот же подполковник, так шпынял его из-за Куролесовых, мол, они чуть ли не святые, а Николаич к ним придирается, к таким воспитанным мальчикам, и все остальные на них наговаривают. Ну да, какая польза с покойничков, они теперь не привезут начальнику денежку в кабинет, а значит, и мнение своё можно изменить.
На ночь Борис Николаевич не захотел идти в домик, а улёгся на раскладушке в саду. Весь день эта трагедия ни на минуту не оставляла участкового, вот и сейчас ему не до сна. Всё накручивал себя и накручивал, - "как браты над народом тут командовали, но слава Богу хоть никого не убили. Дрались, сквернословили, кому-то мстили, кому-то нервы портили, но до мокрухи не дотянули. Поэтому, вряд ли кто и им желал летального исхода или... может, всё-таки кто-то подтолкнул Лёнькин Джип?
А чего, особого труда не требуется, чуток поднапрячься и готово.
Всё, хватит, чего бы не мыслить о чём-то полезном, даже городское начальство и то руки умыло, а мне что, больше всех надо?"
Но думки не отпускали, а упрямо прощупывали давние годы, кому же троица так насолила, что их сковырнули на низ, как мух назойливых, и концы в воду.
"Да, проживал тут один, кажись, Степаном звали. Куролесовы ему запретили рыбачить на их мостках, типа, они тут аборигены, а он приезжий. Столько скандалов минуло на его глазах - не перечесть, но однажды он посоветовал этому Степану покинуть посёлок, тем более, появилась возможность к дочери перебраться. Ведь он, Николаевич, ничем не мог помочь обиженному рыбаку, братья с прокурором, как с кумом общались. Степан послушался, умный мужик, понимал, что справедливости не добиться при таком раскладе, угу, да и майнул на Север к своим родным.
Так, может это он и отомстил? А что, взял билетик до их города да и прикатил потихоньку на расправу. Погоди! - сам себе мысленно приказал Николаевич. - Кажись, этот Стёпа с кем-то тут перезванивается. Кто же мне недавно привет от него передавал? А, Ваня Чернявский. А ну-ка, подамся к нему сейчас, может чего выяснится? Да ладно, мне это всё ни к чему, а просто, ради любопытства."
Борис Николаевич, чтобы не разбудить семейство Чернявских, стукнул в окно летней кухни, где обитал Ванька, слесарь ЖКХ местной организации.
- Кто там? - недовольно буркнул хозяин и отдёрнул штору на окне. - А, это ты, Николаич, заходь, у меня открыто.
- Та не, Вань, лучше ты давай на свежий воздух. - и участковый поплёлся к лавочке, лично сооруженной Иваном у себя под виноградной аркой.
- Хух, жарища сёдня, ну не продохнёшь. А я нынче картоху всю окучил. - закуривая, похвастался хозяин. - Моя Лизка ногу порезала, так теперь не помощник мне. А ты чего полуношничаешь?
- Да вот, не спится... Бродил по улице, глядь, а у тебя огонёк горит. Дай, думаю, Ваньку проведаю.
- Да и мне не спится. Навкалывался, как вол, мечтал, что усну без задних ног, а тут, хоть глаза выколи.
- Понятно. Слышь, Ванёк, ты Степана помнишь, что в переулке хата его стояла? - схитрил участковый.
- Конечно! Да я же с ним иногда по телефону говорю. Стой, так я же тебе привет от него недавно передавал, ты что, забыл уже?
- Точно, забыл, спасибо! Как он там, в гости не собирается?
- Не, он уже в Германии. Зятя туда пригласили, вот и он за молодёжью рванул.
- Точно?
- Точно. Он и обратный номер дал, я вчера с ним гутарил. А чего ты спрашиваешь?
- Да просто вспомнилось. Ты это, Ваня, если чего, привет ему от меня.
- Замётано, так и сделаю.
Поговорили ещё с полчасика, так, не о чём, а то же неудобно сразу убегать, когда информация уже в кармане, а когда Николаевич добрался до дома, то, вдруг, его аж в жар кинуло...
"Девушка ещё была, братья её изнасиловали. Да-да, имеет своё место такое преступление. А когда же это... дай Бог памяти... Кажись, лет шесть или семь назад. Да, верно, Матвеевна ещё не помирала тогда, у которой эта девушка квартировала. А потом молодайка назад укатила и как раз в зиму Матвеевна и сгорела от рака. Ну и что дальше? Неужели эта девочка их и пришила? Не может такое... А может, всё-таки... Вот чёрт, тема слишком навязчива, угораздило этих Куролесовых разбиться насмерть, теперь покоя нету.
Всё, спать, спать... Стоп. А как звали ту девицу? Вот память, совсем никакой нету. И как меня только на этой должности держат, ещё и уговаривают. Так, хорош себя до небес возносить, старый пенёк, нахрен ты кому нужен, кабы кто захотел занять твоё потёртое кресло в участке. Да и сам участок на ладан дышит, то уже бы по-шустрому на пенсию выпроводили, если бы находился ещё один претендент...
Не, не одолеть мне такую геометрию, а может потому, что вовсе и не знал её имя. Она тогда просила не возбуждать ничего, мол, любовь у неё с коллегой по работе и если тот прознает, то наверняка передумает на ней жениться. Худенькая такая, вся дрожит, лицо в кровь разбито, ссадины по всему телу. Ага, возможно этот коллега теперь и отомстил им? Всё возможно... Так, теперь точно спать."
На утро участковый направил стопы к концу посёлка и добравшись, куда стремился, повис на заборе возле одного из дворов.
- Веруня, чи здравствуй! Пироги затеяла, запах чую за версту. А ну-ка, айда ко мне, чего попытать хочу.
- Доброго здоровьечка, Николаич! Заходь, я шарлотку тока из духовки достала. Зараз и чайку попьём.
- Не, спасибо, чаёк уже пил. Ты выдь ко мне, не орать же мне на всю улицу.
- Так, иду, иду... А ты чего в наши края, чи специально ко мне? - пенсионерка на ходу вытирала мокрые руки о цветастый ситцевый фартук.
- Да не, не специально. То так... Слухай, а как звали ту дивчину, шо у Матвеевны, упокой Господь её душу, квартировала?
- Это ту, шо Куролесы снасильничали?
- Ага.
- Так, Нина её звали. Не, подожди, наверное, Лида... Ой, Николаич, забыла. А чего пытаешь?
- Да вот иду, раз и вспомнил. Не бери в голову, это неважно. А откуда она, из нашего города?
- Да кто его знает, Николаич, прошло столько лет. Матвеевна же в паспорт ей не заглядала, а откуда она прибыла - не могу тебе подсказать.
- Ну ничего, Веруня, звиняй, что от повседневности оторвал, всё, поворачиваю в участок.
- Ага, давай, а то у меня худоба не кормлена... Цып, цып, цып, цып... - тут же позвала хозяйка своих многочисленных цыплят, раскидывая из таза на землю кукурузную крупу. А Николаевич отправился на заброшенные дачи.
"От чего я сюда прусь, что хочу тут увидеть? Вот дурья башка, всю жизнь такой беспокойный."
За задворками встретился с дояркой, Зиной Шумилиной.
- Привет, Зинок! Куда собралась?
- На рынок, куда ещё? И вам здравствовать.
- Молоко везёшь, а чего так поздно?
- Так, два утренних рейса отменили, автобус сломался. Вроде, третий намечается.
- Понятно. Так, полчаса ещё...
- Да я пораньше, чтобы сидение занять.
- Ага, ну поспешай.
"Не было двух рейсов, говоришь? - участковый уставился ей вслед. - Тогда надо быстренько всё проверить и успеть проследить, кто будет садиться на этот рейс..."
Страж порядка очень торопился и почти за пять минут обследовал три полуразвалившиеся дачи. Ничего интересного. Хлам всякий, пустые бутылки, битое стекло и человеческие испражнения. А вот в следующем подворье его заинтересовал дымящийся окурок с губной помадой на фильтре.
"Ага, кто-то совсем недавно оставил сию улику. - Николаич, то и дело озирался по сторонам. - Никого. Не иначе спешили на остановку? Переживал кто-то, хотел смыться отсюда, а тут автобус сломался, как назло. Вон, в сторонке, штук пять ещё таких же окурков. Так, теперь и нам пора в люди..."
Участковый стал в сторонке и внимательно наблюдал за говорливой толпой. Как раз было удобно всех рассмотреть, одна дверца в автобусе распахнута - за неимением кондуктора водитель самолично принимал оплату за проезд.
"Так, миленькие, вы все у меня, как на ладошке... Во, бабка Стрельчиха тяжело залезает по ступенькам. И чего дома не сидится? Каждыми днями в город мотается, зато жалуется, что пенсия маленькая... Ага, Трифон Меняйлов с сумками... Дочке гостинцы везёт. Дальше кто у нас? Подростки какие-то, не видел их никогда. А это кто? Ну повернись ко мне, милая, уж больно профиль твой знаком... Ну, давай... - участковый вздрогнул. - молодая женщина, как будто услышала его, она оглянулась и взгляды их встретились... - Она! Ну точно она! Только волосы отпущены, а тогда стрижку короткую носила." - Николаич вытащил платок из кармана брюк и вытер им вспотевшее лицо. Автобус давно скрылся за поворотом, а он всё провожал его взглядом.
"Так, уже пора двигать отсюда... И зачем только впутался во всё это? И что теперь мне, со всем этим делать? А ведь она меня узнала. Наверное, теперь едет и трясётся за последствия. Не бойся, девонька, это я так, для себя. Ни одна живая душа об этом не пронюхает."
Участковый зашёл в свой дом и вытащил из кладовки бутылку водки.
"Совсем забыл, что выходной, ну тем и лучше. Так, на чём я остановился? О том, будто никому не скажу. А почему? Почему из этого я собрался слепить военную тайну?"
Мужчина налил себе полный стакан горячительной жидкости.
- Земля вам пухом. - вслух пожелал усопшим братьям. Затем перевёл взор на икону. - Прости, Господи! Но есть в жизни такие вещи, о которых сподручнее промолчать. Да, вот почему я не желаю продолжения всей этой истории - потому что незабываемое не забывается. Вот и она не смогла смириться...
Кто она? Да я ошибся! И вообще, никого я не видел и ничего не слышал...
И где тут можно найти солёные огурцы в этом холодильнике?