Помощница антиквара. Часть 2. Путь

Наталья Воротынцева
 11.
 Анна оглянулась назад в надежде в последний раз увидеть Абрахама, но не успела. Боль расставания невыносимой тяжестью легла на плечи, сдавила грудь. Захотелось потребовать, чтобы Максимилиан открыл портал, и вернуться. Но ведь прав ее старик, тысячу раз прав! Даже если у нее не получится наладить отношения с семьей, она с чистой совестью сможет сказать, что хотя бы попыталась. Семья... как странно называть этим словом совершенно незнакомых и чужих людей. Но в конце концов, не каждый день выпадает шанс попутешествовать по неведомой стране и посетить настоящий королевский замок!
 - А где же наши зубастые друзья? - поинтересовался Рик.
 - Динозавров мы еще встретим, - ответил Максимилиан. - Я проведу вас такими тропами, где мы сможем любоваться этими прекрасными созданиями издалека. Хотя для людей они опасности не представляют. Они травоядные.
 - Серьезно? - усомнился Ник. - С такими огромными зубами?
 - Мой друг создавал их плотоядными. Но чтобы они не убили друг друга хотя бы до тех пор, когда они смогут размножаться самостоятельно, был вынужден внести изменения в их питание.
 - Так их создали? - удивилась Анна. - Кто? И зачем?
 - Курт Вайсмюллер, ученый. Он немного странный, но вам понравится. Спрашиваешь, зачем? Да хотя бы затем, чтобы ваши потомки видели редкие и исчезающие виды животных не только на картинках в энциклопедии.
 Издалека динозавры действительно были прекрасны. Несмотря на исполинские размеры, они двигались величественно и грациозно. Покачивая маленькими головами на длинных мускулистых шеях, две взрослые особи не спеша шли за троими резвящимися детенышами. Малыши, каждый из которых был размером с быка, приподнимались на задние ноги, чтобы достать до нижних ветвей деревьев и обгрызть молодые зеленые веточки. Иногда взрослые издавали трубный рев, чтобы приструнить расшалившихся детенышей. Особенно шпанистым был самый крупный динозаврик. Он носился как щенок, то убегая, то возвращаясь и задирая остальных, приглашая поиграть. Другие малыши побаивались убегать далеко, а ему были нипочем грозные окрики матери, от которых у путников даже на значительном расстоянии закладывало уши. Вскоре семейство рептилий свернуло к озеру, и пути людей и животных разошлись. Вдали, у озера, можно было рассмотреть еще одну пару огромных ящеров.

 Вечерело. Разница во времени составляла часа три-четыре. До темноты путникам предстояло достичь подножия гор и там разбить лагерь. Стоун и Ганс шли впереди, за ними - хмурая и молчаливая Анна, и замыкали колонну Ник и Рик. Ник пытался растормошить Анну, втянуть в разговор и отвлечь от грустных мыслей, но без особого успеха.
 - Ник, не надо, - тихо сказал Рик. - Ну, не настроен человек на твои шуточки.
 - Ой, не очень-то и хотелось, - ответил Ник. - Тоже мне, принцесса.
 - Заткнись, пока по-хорошему прошу, - рассердилась Анна.
 - Вот и поговорили, - буркнул Ник.
 Некоторое время шли молча. Единственным человеком, с кем Анна могла бы сейчас поделиться своими переживаниями без риска быть высмеянной, был, как ни странно, Ганс. Но кроме заученного "ваше высочество", от него ничего добиться не удалось.
 - Анна! - окликнул ее Ник.
 - Ну, что еще? - вздохнула девушка.
 - Это тебе.
 Она обернулась. Ник протянул ей оранжевый цветок с длинными растрепанными лепестками:
 - Хватит дуться.
 - Какой красивый! - восхитилась Анна, принимая дар.
 - Я, что ли? - приосанился Ник.
 - Ты тоже ничего, но я о цветке. Где ты его взял?
 - Сорвал. Если смотреть не под ноги, а вокруг, то можно увидеть много красивого.
 - Он похож на тебя, - улыбнулась Анна. - Такой же взъерошенный и яркий.

 Как мало, оказывается, нужно, чтобы поднять девушке настроение! Какой-то дурацкий цветочек, несколько ободряющих слов - и она уже сияет, как... как... почему-то ни одно приличное сравнение не пришло Рику в голову. Вот бы и ему так научиться! А может, ей просто приглянулся Ник? Ну вот, как всегда... Так повелось со старших классов школы: только положишь глаз на девчонку, а она уже попала в сети этого рыжего бабника. Будто подслушав его мысли, вечером на привале Максимилиан отозвал Рика и Ника в сторону и строго сказал:
 - Друзья мои, я, конечно, понимаю, что Анна - очаровательная барышня, к тому же единственная в нашей команде. Но вы ни на минуту не должны забывать, что она из королевской семьи, а вы наняты для обеспечения ее безопасности. Ясно?
 - Куда уж яснее, - хмыкнул Ник. - А вообще, она не в моем вкусе. Я предпочитаю пофигуристее, это Рику нравятся миниатюрные девочки.
 - И что? - вспыхнул Рик. - Да, симпатичная, но я с дурами не связываюсь, - он быстро огляделся, вдруг подумав, что Анна может быть где-то рядом.
 - Вы сейчас сами-то себя слышите? - рассмеялся Стоун. - Вы как подростки, которые дергают за косички одноклассницу, чтобы только никто не подумал, что она им нравится. - И, резко оборвав смех, добавил: - Надеюсь, нам больше не придется возвращаться к этому разговору.
 Ганс развел костер, чтобы приготовить ужин. Анна вызвалась помочь, и он отправил ее к ручью за водой. Так получилось, что оставаясь невидимой для мужчин, она слышала каждое слово их разговора. Дура, значит. И фигурой не вышла. Ну и ладно. Так даже лучше. Всем нравиться неинтересно, нужно и бесить кого-то для разнообразия. Насчет фигуры Ник, конечно, неправ: многие девушки хотели бы иметь такую. Но за дуру кое-кто ответит, ох, ответит! Умник выискался, понимаете ли.
 Анна стояла у быстрого ручья, сбегающего с горных вершин к озеру, и прислушивалась, но больше не услышала ни слова. Только сейчас она ощутила, как сильно устала. В ее городе сейчас, наверное, лишь начинало смеркаться, а здесь, у подножия гор, уже почти стемнело. Анне захотелось сесть на камень, снять кеды и опустить гудящие от напряжения ноги в прохладную воду. И только пустой котелок в руках напомнил, зачем она здесь. Она быстро набрала воду и вернулась к своим спутникам.

 Ранним туманным утром Максимилиан вел свою полусонную команду через горы. Он, казалось, знал здесь каждый выступ, каждый камешек и уверенно выбирал самый безопасный путь для неопытных городских ребят. Ганс по приказу босса шел позади всех, чтобы подстраховать в случае опасности. Анна сосредоточенно карабкалась следом за Стоуном, гордо отказываясь от помощи Ника и Рика. Солнце тоже взбиралось вверх по небосводу, чтобы рассеять остатки тумана. Спустя пару часов Стоун позволил сделать небольшой привал. Все как по команде скинули рюкзаки и плюхнулись на пятые точки.
 - Устали? - участливо спросил Максимилиан.
 - Ни капли, - бодро соврала Анна.
 - Самую малость, - Рик был немного честнее.
 - Еле ноги волоку, - признался Ник.
 - Ну ничего, дальше будет легче. Вы хоть оглянитесь назад, посмотрите, какая красота! Больше такой не увидите.
 Пройденный путь с высоты казался огромным. Далеко внизу еще можно было разглядеть динозавров, неторопливо бродящих возле озера. Рептилии с этого расстояния казались стадом коров числом около двух десятков, а озеро - маленьким, почти декоративным прудом.
 Спуск был хоть и легче, но дольше: выбирать дорогу приходилось более тщательно из-за большого количества речушек и ручьев с быстрым течением. Потом вереницей потянулись лесистые холмы, а на закате путники вышли к полю. Вдали аккуратным рядком домов выстроилась деревня.

 Максимилиана Стоуна здесь хорошо знали и принимали как дорогого гостя, его спутникам также были оказаны почет и уважение, а Ганса вообще встретили как родного. Оказалось, что он родом из этих мест. Когда Ганс был совсем юным и носил имя Ганис, его семья погибла при пожаре, а сам он был спасен другом старосты, Стоуном, и с тех пор верен ему, как преданный пес.
 В честь дорогих гостей был устроен праздничный ужин. Пока шли приготовления, Ганс отправился проведать родственников, Стоун - к старосте, а Рик, Ник и Анна сидели на крыльце, отдыхая с дороги. Деревенские женщины готовили, мужчины выкатывали из погребов бочонки с вином, девушки накрывали столы, а парни засыпали гостей вопросами. Отвечать на них приходилось, конечно, Анне: из их троицы только она понимала здешний язык.
 - Вы из Чужого Мира? - округлил глаза один из юношей, исподтишка разглядывая Анну. Она сильно отличалась от местных девушек: те по большей части были блондинками со светлыми, как у Ганса, глазами. Карие глаза считались здесь признаком знатного происхождения. Манеры Анны также не очень соответствовали принятым здесь нормам поведения.
 - Почему ты в мужской одежде? - неодобрительно прищурившись, спросил второй. Один из его приятелей толкнул его в бок, чтобы предостеречь от необдуманных слов. Анна рассмеялась и перевела вопрос Нику и Рику. Те тоже хохотали до колик, а затем объяснили, что в их мире многие девушки носят брюки.
 - Но это же неприлично! - возразил парень. - Их никто замуж не возьмет!
 - Ну, во-первых, замуж - это не предел мечтаний, - презрительно фыркнула Анна, - а во-вторых, в платье и босоножках путешествовать не очень-то удобно.
 - В какие земли направляетесь? - один из местных дипломатично решил сменить тему.
 - Это не подлежит разглашению, - отрезала Анна, памятуя о предупреждении Стоуна. Разговор забуксовал: хозяева не знали, о чем еще можно спросить гостей, чтобы не обидеть. Спас ситуацию Максимилиан, явившийся в сопровождении немолодого, но крепкого мужчины с орлиным взором. Деревенские юноши встали и почтительно склонили головы перед ним. Это был Лотак, деревенский староста.
 - Приветствую тебя, Анна, - он посмотрел в глаза девушке долгим, пристальным, изучающим взглядом. - Знакомство с тобой - большая честь для меня.
 Лотак приветствовал ее если не как равную, то по крайней мере с большим уважением, как благородную даму. Это смутило бы ее, если бы не обаяние и какой-то странный магнетизм, исходившие от старосты. Лотак молчал и продолжал смотреть ей в глаза, а у нее возникло чувство, будто он читает ее, как книгу. Наконец его смуглое лицо озарилось улыбкой, и он отпустил ее взгляд.
 - Ваш визит стал праздником для жителей деревни, - произнес Лотак. - Прошу разделить с нами нашу трапезу.
 Взяв Анну за руку, он повел гостей к накрытым прямо на площади столам. Вся деревня от мала до велика собралась здесь. Староста дал знак жителям рассаживаться в соответствии с занимаемым положением в общине. Сам он расположился во главе центрального стола, произнес короткую торжественную речь, после чего тарелки и бокалы наполнились и началось веселье. Звучали тосты в честь Макса - здесь его называли только так. Оказалось, что почти каждая семья хранит благодарность Стоуну за то или иное доброе дело.
 Давно Анна так не объедалась! Она вообще не привыкла есть помногу, но здесь все было таким вкусным, а хозяева такими настойчивыми в своем желании угодить гостям! Анна очень быстро обнаружила, что больше не сможет съесть ни кусочка. 
 - Ты такая худенькая, тебе надо есть побольше, - убеждала ее одна из девушек, подававших угощение, - иначе ты не выйдешь замуж и не родишь здоровенького малыша.
 Сама того не желая, она своими добрыми словами повергла Анну в тоску. Вдруг захотелось послать девчонку куда подальше вместе со всеми ее вкусняшками, но Анна лишь сдержанно улыбнулась.
 - Я не худенькая, а стройная, - возразила она, - а если буду много есть, стану толстой.
 - Как хочешь, - беспечно пожала плечами та и принялась потчевать сидящих рядом Ника и Рика, и без нее окруженных стайкой прелестных созданий. Ник, разомлевший от выпитого вина и повышенного девичьего внимания, невзначай положил руку Анне на колено.
 - Ник, ты забыл, что говорил Максимилиан? - нежно пропела Анна, скидывая его руку.
 - Когда? - спросил Ник, стремительно трезвея.
 - Вчера вечером.
 - Ты подслушивала, - обвинил ее Ник.
 - Ничего подобного. Случайно услышала. Как и то, что я тебе не нравлюсь.
 - Ты все неправильно поняла, - принялся оправдываться Ник.
 - Десять из десяти! - радостно воскликнула Анна. - Самая оригинальная отмазка, поздравляю!
 - Нири, - раздался внезапно грозный окрик, - отойди от него, распутная девка! - это один из парней возревновал свою подругу. Та, по его мнению, слишком откровенно заигрывала с Риком.
 - В чем дело? - спросил Анну озадаченный Рик. - Что он орет?
 - Хочет, чтобы его девушка отстала от тебя.
 - Спокойно, приятель, - миролюбиво заговорил Рик, забыв, что его не понимают, - ничего не было! Она ничего такого не сделала.
 Анна поспешила перевести, пока ситуация не вышла из-под контроля.
 - Не сделала?! - взвился ревнивец. - Я видел, как она к нему прижималась и на ушко говорила. - С этими словами он схватил провинившуюся подругу за руку и повел прочь. Празднование шло своим чередом, никто не заметил этого происшествия.
 - Отпусти! - просила девушка. - Прости меня, Талейн. Я обещаю...
 - Замолчи! - разозлился парень и замахнулся на нее. Девушка инстинктивно съежилась, ожидая удара, но его рука вдруг зависла, перехваченная оказавшимся рядом Риком.
 - Не знаю, как у вас тут принято, - негромко и веско произнес брюнет, - а у нас это уголовно-наказуемое деяние.
 Подбежавшая Анна сбивчиво перевела Талейну слова Рика. Тот, криво ухмыляясь, отпустил Нири.
 - Пойдем, Рик, - сказала Анна. - Дальше разберутся без нас. Нам вообще не следовало бы в это вмешиваться.
 Но обернувшись, они наткнулись на троих агрессивно настроенных товарищей Талейна, преградивших им путь.
 - Перестаньте, - взмолилась Нири, - это же гости Лотака, он с вас шкуру сдерет!
 Но парни не слушали ее. Они медленно наступали на Рика. Анну в расчет не брали.
 - Четверо против одного, так? - Рик спокойно засучил рукава.
 - Против двоих, - поправила его Анна, становясь в стойку. Среди деревенских пробежал унизительный смешок.
 - Уйди, - сквозь зубы прорычал Рик.
 - Мы уйдем вместе, - голос Анны звенел, как задетая струна.
 Талейн атаковал подло, со спины, но Рик был готов к этому и без труда отразил удар.
 - Ник, наших бьют! - выкрикнула Анна и внезапно в прыжке с разворота ударила одного из нападавших ногой в скулу. Ник уже несся к ним со всех ног. Рыжий богатырь был подобен молодому медведю среди стаи волков, легко раскидывая их в стороны и не обращая внимания на укусы. Но местные имели численное преимущество, которое росло с каждой минутой. Мелькали кулаки, ноги, уворачивающиеся головы; столбы пыли и ругательства были колоритным фоном для батальной сцены. Теперь уже к побоищу было привлечено всеобщее внимание. Толпу дерущихся обступили мужчины и женщины, кто-то подначивал бойцов, кто-то взывал к их благоразумию и предлагал немедленно разойтись. Стоун и Лотак стояли в стороне и, сложив руки, наблюдали за происходящим с отстраненным спокойствием. Ганс порывался вмешаться, но босс пока не позволял.
 - Макс, это точно принцесса? - усомнился Лотак.
 - Поверь мне, дружище, самая настоящая!
 - Да она как мальчишка дерется, да и выглядит! - недоумевал староста. - Почему ты не даешь Ганису разнять их?
 - Сначала скажи, за кого ты боишься, за моих или за своих?
 - За твоих, конечно! Их всего двое.
 - Трое, - поправил Макс.
 - Вот за третью-то больше всех и боюсь.
 - Ну что ж, иди, Ганс, разберись. А ты, Лотак, потом расскажешь, скольких зубов недосчитаются твои вояки.
 Не прошло и минуты, как битва была окончена. Пыль медленно оседала на разгоряченных драчунов. Несколько парней лежали на земле, над ними уже хлопотали женщины. Среди поверженных был и Талейн. Он со стоном поднялся и сел, отмахиваясь от Нири, пытавшейся помочь ему. Стоун осмотрел свою команду. У Рика на левом глазу зрел хороший синяк. У Ника на лбу кровоточила ссадина. У Анны внешних повреждений не было, не считая порванной рубашки. Вся троица получила публичный разнос от Макса, но то, что он гордится ими, было видно невооруженным взглядом и слышно в каждом осуждающем слове. Анна слышала его сквозь звон в ушах.
 - Максимилиан, не орите так, - простонала она, - башка же болит!
 - Ты-то куда полезла? - не снижая тона, накинулся на нее Стоун. - Здесь ведь парни не знают, что с девочками драться нехорошо.
 - Я же говорю, дура, - влез Рик. Почему-то для Анны сейчас это прозвучало приятнее самого изысканного комплимента.

 12.
 И вновь раннее утро, и вновь пора отправляться в путь. У Анны еще немного побаливала и кружилась голова после вчерашней драки. Надо же было так бездарно пропустить удар! Реакция ни к черту. Давно не тренировалась. А теперь и некогда, и не с кем.
 Ник и Рик имели вид боевой и хулиганский. Глядя на них, нипочем не подумаешь, что они бывшие полицейские. Сейчас они больше напоминали людей, у которых с полицией отношения не сложились.
 - Анна, как самочувствие? - спросил Стоун. - Выглядишь неважно. Может, останемся еще на день, отдохнешь, подлечишься?
 - Тогда эти два амбала покалечат тех, кого вчера не успели, - усмехнулась Анна.
 - Шутишь. Это хорошо. Но если почувствуешь недомогание - не геройствуй, скажи мне сразу же.
 Нири подарила Анне платье взамен безнадежно испорченной рубашки. Этот поступок удивил и растрогал Анну.
 - Нет, Нири, я не могу принять твой дар!
 - Тебе не нравится? - расстроилась Нири.
 - Очень нравится, но тебе оно нужнее, чем мне.
 - Прошу, прими! Ведь это я виновата в том, что ты лишилась рубашки. Я пробовала зашить, ничего хорошего не вышло. А у меня оно не последнее.
 - Спасибо, добрая девушка, - вмешался Максимилиан, забирая платье. - Анна, не отказывайся, иначе обидишь. Да и никогда не знаешь, что может пригодиться в пути.
 Несколько деревенских парней пришли проводить гостей. Среди них был и задира Талейн. Выглядели они не лучше, чем Ник и Рик, но в отличие от них, были мрачны и суровы.
 - Надеюсь, что больше не увижу вас в нашей деревне, - хмуро буркнул Талейн.
 - Извините, если что не так, все мы немного погорячились, - перевела Анна.
 - Нельзя быть таким ревнивым, - назидательно сказал Рик.
 - И с гостями можно было бы вести себя полюбезнее, - добавил Ник.
 - Сожалеем, если не рассчитали силу, - перевела Анна, - главное, что все живы, остальное до свадьбы заживет.
 - Ну и хитра же ты, Анна! - тихо восхитился Максимилиан. - Прирожденный дипломат!
 Максимилиан и Лотак обнялись на прощание, в очередной раз извинились за горячий нрав парней, и отряд покинул деревню.

 Леса сменяли поля, ветра шумели в высокой траве, нити грибных дождей переплетались с солнечными лучами. Была середина лета. Путники проводили в дороге весь день с раннего утра и до сумерек. На ночлег останавливались обычно в деревнях, где Максимилиану, а значит и его спутникам, неизменно оказывали радушный прием. Каждый раз прежде чем войти в деревню, Стоун требовал от парней обещания вести себя прилично, не вступать в конфликты и не позорить его и себя. Также он не упускал случая напомнить, что они наняты, чтобы защищать Анну, а не вовлекать ее в драки и прочие неприятные ситуации.
 Путь, казавшийся долгим и утомительным, превратился в увлекательное приключение, как только ноги привыкли к долгим переходам. Друзья уже без труда преодолевали значительные расстояния, глядя на незнакомый мир широко распахнутыми глазами, с жадным интересом изучая и принимая местные обычаи и порядки. Их лица загорели, носы облезли, в глазах смеялось солнце. Дитя заасфальтированного кирпично-бетонного мира, Анна испытала ни с чем не сравнимый восторг, впервые увидев лошадь. Живую, не по телевизору, а рядом! Даже потрогать можно! Девушка тотчас же влюбилась в этих сильных, красивых животных с большими умными глазами.
 - Анна, ты как ребенок! - удивился Рик. - В какой теплице тебя растили?
 - Дурак! - смеялась в ответ Анна. - Посмотри, какая она чудесная!
 - Вообще-то это он, - заметил Ник, - конь.
 - Кхм... самый умный, да? Тогда почему ты работал в полиции, а не преподавал в университете?
 Иногда им встречался какой-нибудь крестьянин или торговец на телеге с престарелой лошадкой, который не отказывался прихватить попутчиков, дабы скрасить дорогу разговором. Стоун садился рядом с возницей, Ганс пристраивался за спиной босса, а Рик, Ник и Анна лежали в телеге на сене, закинув руки за головы, смотрели в синее небо, болтали, мечтали. В такие минуты у Анны возникало странное, волнующее чувство, которое сложно описать словами: ощущение себя как частицы мира, такой же, как облака и стайка стрижей, как деревья в лесу и дорога под ногами...
 Спустя несколько дней Стоун и Ганс покинули отряд. Их путь лежал в городок, находящийся в стороне от дороги на столицу королевства Дариос. Напоследок Максимилиан дал Нику, Рику и Анне несколько важных указаний.
 - Через два дня вы придете в город Адр. Там будьте внимательны, городской народ ушлый, не то что крестьяне. Внимание к себе не привлекайте, о своих целях не рассказывайте. Анна, тебе лучше надеть платье. Вам, парни, тоже не помешало бы прибарахлиться в ближайшей деревне. Не задерживайтесь в этом городишке, пополните запасы и следуйте дальше. Из города ведут две дороги. Ваша - налево. Направо малонаселенные земли, дикие леса и граница с Келади. Келадийцы враждебны к Дариосу, в прошлом два королевства неоднократно воевали, но двенадцать лет назад был заключен мир. Тем не менее келадийские шпионы рыщут на просторах Дариоса, а иногда вооруженные отряды нападают на приграничные селения. Если попадете к ним в плен, грош цена вашей свободе и жизни. А по правильной дороге вы доберетесь до столицы за пять-шесть дней. В пригороде есть деревня Недми, там и дождетесь меня. Если хотите, поселитесь у местных, а можете расспросить их, где находится мой дом, и пожить там. Дом неплохой, каменный, стоит в лесу у речки. Я так скучаю по нему! Эх, ладно, не до сантиментов. Все поняли? Что ж, удачи! И не забывайте...
 - Что мы наняты защищать Анну, - почти хором отчеканили парни.
 - Молодцы!

 В Адре все прошло так, как велел Стоун. Путникам даже повезло договориться с одним торговцем, чтобы тот подвез их до деревушки по пути. Ночевать в этом негостеприимном городке не хотелось: стражники с суровыми лицами встречались на каждом шагу, но несмотря на это нашлись желающие ознакомиться с содержимым рюкзака Ника. Худенький бледный юноша был пойман за ухо и после профилактической беседы отпущен Анной, пожалевшей проходимца.
 Неприятности начались на выезде из города. Страж досмотрел телегу торговца и разрешил продолжать путь, но в это время в ворота въехала большая зарешеченная повозка. В ней томилось около полутора десятков человек.
 - Висельников везут, - помрачнев лицом, пояснил торговец.
 - Куда везут? - спросила Анна.
 - Куда, куда... в тюрьму. Утром на площади будет казнь. Завтра сюда не поеду, товар не повезу, не хочу это видеть. Ведь торговать мне не дадут, заставят смотреть, как вершится правосудие. - Гримаса гнева и отвращения исказила лицо мужчины.
 Рик и Ник в недоумении переглянулись. У Анны сжалось сердце. Люди в повозке были измождены и голодны. Сердобольные горожанки передавали несчастным хлеб и быстро уходили, пряча лица, хотя стража не возражала против их помощи. Среди "висельников" была женщина с младенцем на руках и мальчиком лет восьми. Темноволосый мальчуган с ясными серыми глазами передал матери ломоть и протянул руку за новым, но один из узников ударил его по запястью и грубо рявкнул:
 - Хватит с вас и одного, не только вы здесь голодные.
 Мальчик отдернул руку, волчонком глядя на обидчика. Анна достала из рюкзака хлебец и яблоко, решительно соскочила с телеги и под неодобрительным взглядом возницы направилась к маленькому пленнику.
 - Убери руки, старик, - прикрикнула она на человека, который минутой ранее ударил ребенка, а сейчас намеревался завладеть ее подаянием. - Бери, парень, это для тебя и твоей семьи.
 - Помоги! - вдруг услышала она шепот прямо над собой. Анна подняла голову и встретилась взглядом с женщиной. Глаза у нее были такие же ясные, как у сына. Была она довольно молода и хороша собой, насколько позволяли обстоятельства.
 - Молю, забери моих детей! - тихо сказала приговоренная.
 - Как? - растерялась Анна, оглянувшись на стражника. Женщина молча протянула сквозь прутья решетки завернутое в тряпье дитя.
 - Анна, что ты творишь? - зашипел ей в ухо Рик. Сердцем он понимал, что она все делает правильно, но опыт показывал, что в чужой стране правила лучше не нарушать.
 - Молчи и держи, - ответила Анна и впихнула ему в руки младенца.
 - Стража! - воскликнул мстительный старик, - здесь побег!
 - Стража, - заглушая его, выкрикнула Анна, - этот человек хотел украсть у меня деньги!
 Старик получил удар плетью, но за несколько секунд до этого мальчик пролез между прутьями и спрыгнул на землю с другой стороны повозки, где его подхватил Ник. Стражник пропустил торговца, и тот, не дожидаясь своих попутчиков, хлестнул коней что есть мочи, чтобы его не обвинили в соучастии. Ник, махнув рукой Рику и Анне, с мальчишкой на руках побежал к воротам. Внимание стражи было отвлечено вопящим от боли и злости стариком, который, желая сорвать побег, вместо этого помог беглецам.

 Сначала они неслись со всех ног, затем, когда от городских ворот их уже невозможно было разглядеть, перешли на быстрый шаг, и вскоре остановились, чтобы отдышаться.
 - Ну, и что нам теперь с ними делать? - озадаченно нахмурил брови Рик.
 - Что, что, усыновлять, - ответила Анна. - Ты будешь хорошим отцом, ты уже любишь эту кроху. Посмотри, Ник, как умело и нежно он держит малыша.
 - Что ты несешь? - возмутился Рик. - Что за выдумки?!
 - Кстати, кто у нас, мальчик или девочка? - Анна взяла у Рика плачущего ребенка. - Девочка! Хорошенькая! Ну, чего шумим? Перепугалась? Ну все, успокойся. Вот и умничка, вот мы уже и улыбаемся!
 - Отдай мою сестру, - потребовал мальчик.
 - Ну что ты сердишься? - Анна ласково пригладила его взъерошенные волосы. - Мы ее не обидим, да и тебя тоже. Только ночевать нам, кажется, придется в чистом поле. Что ты об этом думаешь?
 - Не придется. За мной! - паренек уверенно повернул на обочину и повел путников через поле к лесу, радуясь возможности отплатить за свое спасение.
 - Эй, приятель, подожди! - заволновалась Анна. - Куда ты нас ведешь?
 - Домой. Поспешите, идти не очень близко, успеть бы дотемна.
 - К тебе домой?
 - Не к тебе же, - со снисходительной, совсем не детской усмешкой ответил мальчик.
 По дороге Анна продолжала расспрашивать своего провожатого. Тот отвечал коротко и деловито, как взрослый. Похоже, слишком рано ему довелось почувствовать себя старшим мужчиной в семье.
 - Давай знакомиться, что ли, - предложила Анна.
 - Я Айден, а ваши имена я слышал, когда вы разговаривали. Это Седара, - указал он на сестренку, которую снова нес Рик.
 - Айден, а там безопасно, в твоем доме? Не нагрянут ли туда стражники?
 - За это не волнуйся. Им никогда не найти мой дом.
 - Но вас же как-то поймали?
 - По глупости, - нахмурился мальчик. - Мама велела мне сидеть с сестрой дома, а сама пошла в деревню за молоком. Я соскучился, взял Седару и пошел ее встречать, а ее выследили. Если бы не мы, она заметила бы слежку и запутала следы, и если бы даже ее схватили, все равно бы сбежала. Она увидела нас, обрадовалась и забыла об осторожности, потому мы и попались.
 - Скажи, Айден, ты волнуешься за маму?
 - Немного. Но теперь ей легче будет выбраться.
 Анна отвернулась и подавила тяжкий вздох, чтобы мальчик не заметил ее печаль. Очевидно, ребенок не в полной мере понимал, в какую беду попала их мать. Он мал, и ему было несложно пролезть через решетку, но взрослая женщина не сможет повторить этот трюк. Если бы это было возможно, тюремщики не довезли бы до города и половину всех висельников. Кроме того, решившихся на побег тотчас же выдали бы не столь ловкие и смелые заключенные. Завтра мать Айдена и Седары будет казнена, и ни Анне, ни ее друзьям не под силу изменить это. Значит, теперь судьба детей в ее руках. Но ничего, она справится, не оставит их. Айден - парнишка самостоятельный и ответственный, а с маленькой девочкой они втроем как-нибудь поладят! С этой мыслью Анна украдкой взглянула на Рика. С глупо-счастливой улыбкой, какая бывает у молодых отцов, впервые держащих на руках своих детей, парень трепетно прижимал малышку к себе. Девочка, убаюканная его ритмичным шагом, уснула, прильнув головой к его груди и слыша стук его сердца.

 - Анна, спроси этого партизана, далеко нам еще идти? - попросил Ник.
 - Уже смеркается, - добавил Рик.
 - Устал? - обрадовалась Анна. - Давай мне Седару, отдохни.
 - Нет, не устал, - отрезал Рик.
 - Мы почти пришли, - сказал Айден, уверенно ведя своих новых друзей едва различимыми в сгущающихся сумерках тропками. Вокруг не было и намека на человеческое жилище. Мальчик раздвинул руками ветви разросшегося молодого ельника, и путники попали на небольшую полянку, на краю которой стоял маленький старый домик с замшелой крышей. Настежь открытый сарай и колодец дополняли картину.

 13.
 Айден радостно рванул к дому, Ник едва успел схватить его за штаны и оттащить назад. Рик тоже насторожился. Профессиональное чутье подсказало, что дверь сарая распахнута неспроста. Там может быть засада. В подтверждение этого в темном проеме что-то мелькнуло.
 - Стоять! - тихо сказал Ник. - Подожди, сейчас дяди полицейские обследуют объект.
 Мужчины обменялись взглядом и коротким кивком, без слов поняв друг друга, как нередко бывало на службе. Рик передал Седару Анне. Держась вне зоны видимости вероятного противника, засевшего в сарае, они тихо подобрались к двери.
 - Что они делают? - вытаращил глаза мальчик.
 - Проверяют, нет ли здесь чужих, - объяснила Анна, не сводя глаз со своих друзей.
 Держа перед собой подхваченные на дворе вилы, Ник вошел в сарай. Рик, прижимаясь к стене, обошел ветхое строение вокруг и за секунду до того, чтобы войти, вдруг услышал оттуда громкий, раскатистый, безудержный... хохот!
 - Что ты ржешь? - возмутился Рик. - Я от неожиданности чуть не...
 - Корова! - стирая слезу, еле выговорил Ник, - это не засада, а корова!
 - Корова? - когда глаза привыкли к полумраку, прямо перед собой Рик увидел добродушную рогатую черно-белую морду. Корова обрадовалась людям почти как собака, разве что хвостом не виляла. Следом за Риком в сарай влетел Айден, по смеху догадавшийся, что врагов здесь нет. Мальчик обнял корову, ласково приговаривая:
 - Ромашка! Умница моя! Сама пришла! Не заблудилась! Я уж было простился с тобой навсегда! Теперь для нашей Седары будет молоко. - И, счастливо улыбаясь, повернулся к Анне: - Ее зовут Ромашка. Она потерялась, поэтому мама и пошла в деревню. Нас не было пять дней. У нее была еда и вода, но некому было ее подоить. Проходите в дом, я скоро принесу молока.
 Айден деловито загремел ведрами, а путники вошли в дом. Анна велела парням растопить печь и нагреть много воды: детей необходимо искупать. Седара устала, проголодалась, была мокрая и собиралась устроить небольшой скандал. Пока нагревалась вода, Анне с трудом удавалось развлекать недовольную малышку.
 - Ну, потерпи! - уговаривала девушка. - Сейчас братик молочка принесет, будем купаться, потом кушать, потом спать. Правильно? Ну-ну, не ругайся. Сегодня я буду вместо мамы, все вопросы и претензии буду рассматривать тоже я.
 Девочка продолжала капризничать и успокоилась только на руках у Рика.
 - Ну, и мой заместитель по воспитательной части дядя Рик, - усмехнулась Анна, трогая воду. - Тепленькая, то, что надо. Ник, ставь сюда. Встречайте! Чемпионка Дариоса по плаванию Седара!
 Купаться кроха любила, смеялась и лупила ладошками по воде. Пришел Айден с ведром и велел заканчивать купание, пока молоко парное.
 - Сейчас твоя очередь, - объявила Анна. - Рик покормит Седару, а я искупаю тебя. Давай, раздевайся.
 - Да ни за что! - возмутился мальчишка. - Я при тебе не буду.
 - Стесняешься? - фыркнула девушка. - Хорошо, я выйду.
 - Иди, иди. Я сам помоюсь.
 - Молодец. Парни присмотрят за тобой.
 - Не доверяешь? - упрекнул Анну мальчик.
 - Доверяю, но проверю.
 Анна сидела у окна и кормила из бутылочки Седару. За перегородкой, частично отделявшей комнату от кухни, Ник и Рик готовили ужин из своих запасов, а Айден усердно делал вид, что умывается. Вскоре он подошел и предъявил Анне мокрые руки и лицо:
 - Видишь? Я чистый.
 - Нос чистый, руки более-менее. А шея? А уши? Ах ты обманщик!
 - Не хочу я мыться! Зачем вообще это нужно?! - закапризничал Айден, вмиг превращаясь из маленького мужчины в обычного, нормального ребенка.
 - Что, не слушается? - вмешался Ник. - Ну-ка иди сюда, сорванец!
 Айден спрятался за Анну. Ник изловил мальчишку и сурово посмотрел ему в глаза.
 - Анна, скажи ему, что грязнуль девочки не любят. Понял? Шагом марш мыться! Я тебе не Анна, уговаривать не стану!
 Айден пытался вырваться, но борьба была неравной. Вопли и ругательства вскоре сменились смехом и визгом.
 - Анна, переведи! - то и дело требовал Ник.
 - Мыло в глаз попало! - Эпитет, которым мальчик одарил Ника, она переводить не стала. - Айден! Такие слова при девушках говорить нельзя!
 - А сейчас что он орет?
 - Перестань меня щекотать, упырь.
 - Я и не думал его щекотать... А теперь?
 - Отвали, тупой бугай!
 - Он вправду так сказал? Ну держись, мелкий!..
 Наконец вымытый Айден и мокрый с головы до ног Ник предстали перед Анной.
 - Теперь вижу красивого, чистого мальчика, - похвалила Анна.
 - Давайте поедим, - предложил Ник. - Я голодный, как собака.
 - Сначала наведите здесь порядок. Смотрите, весь пол мокрый. Будто дождь прошел!
 - Пусть он прибирает, мне надо уложить Седару спать, - заявил Айден.
 - Совести у вас нет, - вздохнула Анна, отдала девочку брату, выгнала мужчин и занялась уборкой.

 Наконец трое взрослых и ребенок собрались за столом. Седара спала в своей кроватке. Все устали и проголодались, и приготовленный ужин был сметен за пять минут.
 - Что-то я не наелся, - признался Ник.
 - Не объелся, - поправил его Рик.
 - Кто хочет еще молока? - Айден взял в руки кувшин.
 - Нееет! - запротестовал Ник.
 - Анна, скажи ему, что он меня заставил мыться, а я заставлю его выпить целое ведро молока, - злорадно оскалился мальчишка.
 - Пей сама, - ответил Ник, - я его с детства не переношу.
 - А я с удовольствием! - Анна, по-кошачьи облизнувшись, протянула мальчику кружку.
 - Пожалуй, и я не откажусь, - присоединился Рик. - Очень вкусное молоко!
 Ужин был закончен, за окном стемнело, но никто не расходился. Предстоял важный разговор. Нужно было как-то деликатно объяснить Айдену, что его мама не вернется и что в этом доме оставаться надолго нельзя.
 - Кто сможет сказать ему об этом? - Анна с надеждой переводила взгляд с Ника на Рика и обратно. - Знаю, это трудно, но вы полицейские, у вас должен быть какой-то опыт в таких вопросах.
 - Кто бы ни сказал, переводить все равно тебе, - Рик сочувственно накрыл ее ладонь своей.
 - Черт, - буркнула Анна, - это я совсем упустила из виду.
 Айден, видя, что взрослые говорят на своем языке, принялся убирать со стола. Несмотря на то, что он не понимал ни слова, без него обсуждать трудный вопрос стало немного легче.
 - Вы ведь понимаете, что мы должны забрать детей с собой, - Анна требовательно посмотрела на мужчин.
 - Конечно! - поддержал ее Рик, - даже не обсуждается. Мы же не можем оставить их здесь одних.
 - Ребят, как вы себе это представляете? - засомневался Ник. - Я ничего не имею против мелких, но они же будут нас тормозить!
 - Этот мелкий тебе еще фору даст, - запальчиво возразила Анна.
 - Ну, допустим. Мы с ним уже вроде как приятели. А девочка? Она же такая маленькая! Как она перенесет путь? Ведь идти нам не час и даже не день. А с твоим талантом влипать в истории, - Ник выразительно посмотрел на Анну, - мы точно далеко не уйдем.
 - Девочку я беру на себя, - заявил Рик так торжественно, будто весь вечер только и ждал случая произнести эту фразу. - Анна, ты же мне поможешь?
 - Или ты мне, - поставила его на место Анна. - Нимб не жмет, Святой Рик?
 - Вполне вероятно, что у них есть родня, - предположил Ник. - Может быть, даже отец. Мы ведь ничего не знаем об этом.
 - Это было бы идеально, - погрустнев, согласился Рик.
 Айден мыл посуду. Анна взялась ему помочь, чтобы между делом расспросить о родственниках. Выяснилось, что если таковые и есть, то мальчик о них ничего не знает. Но на вопрос об отце он оживился. Он рассказал, что отец служит при дворе короля. На секретной службе. Так сказала мама. "Знакомая история", - вздохнула Анна. У большинства матерей-одиночек существует семейная легенда о папе-летчике, полярнике, разведчике или еще каком-нибудь герое, как правило, погибшем при выполнении очень важного задания.
 - Когда ты видел его в последний раз? - на всякий случай спросила она.
 - Не помню. Давно.
 Это косвенно подтверждало догадку Анны. Сами небеса поручили ей заботу об этих детях. Она рассказала Нику и Рику все, что узнала.
 - Значит, вопрос решен, - подвел итог Рик, - принимаем малышню в отряд.
 - Ну, так тому и быть, - сдался Ник. - Вместе веселее!
 - Айден, - позвала Анна, - у нас к тебе одно деловое предложение.
 Мальчик заинтересованно посмотрел на взрослых.
 - Мы хотим предложить тебе отправиться в путешествие вместе с нами. Ты отважный парень и хороший друг, нам такие нужны. Что скажешь?
 - Правда?! - глаза мальчишки загорелись, голос задрожал. - Вы возьмете меня?
 - Конечно, - улыбнулась Анна, - если ты согласен.
 - Я согласен, - обрадовался Айден, но сразу же сник: - ой, нет, я не смогу. Маме будет трудно одной с Седарой. Некому будет ей помогать.
 Ну вот, началось. Анна еще не нашла правильных слов, но именно сейчас и именно она должна сказать это.
 - Понимаешь, Айден, - осторожно начала Анна. Каждое слово давалось с таким трудом, будто спрессовывалось в тяжелый камень и гулко падало в груду таких же тяжелых слов-камней. - Ваша мама попала в беду. Ни мы, ни ты, никто другой не сможет ее спасти. Теперь у Седары остался только ты. Но мы не оставим вас...
 - Замолчи! - крикнул Айден ей в лицо. - Не говори так! Она вернется. Вот увидите.
 От его крика Седара проснулась и заплакала. Рик взял девочку на руки и ходил по комнате из угла в угол, укачивал, что-то напевал.
 - Айден, послушай! - мягко сказала Анна, и голос ее предательски дрогнул, - то, что ты не хочешь меня услышать, не изменит неизбежного. Ты нужен сестре...
 - Врешь, врешь, ты все врешь! - мальчик вскочил и в слезах выбежал из дома. Анна - за ним. Двор был освещен только слабым светом из двух окон дома. Айдена нигде не было видно. Анна остановилась и прислушалась, но услышала лишь шум ветра в кронах деревьев да отдаленные раскаты грома. Приближалась гроза.
 - Айден! - позвала она. - Айден, прости меня! Где ты?! Ааайдееен!
 Из дома вышел Ник с зажженным фонарем. Вместе они осмотрели двор и вошли в сарай. Из дальнего угла были слышны приглушенные всхлипы.
 - Айден! - Анна пошла на звуки. - Ник, посвети сюда.
 Мальчик сидел на сеновале и был похож на напуганного мышонка. Анна села рядом, обняла его, вытерла слезы.
 - Не плачь, Айден, не надо. Иначе я тоже буду плакать.
 - Почему?
 - Потому что обидела тебя.
 - Нет, не обидела. Просто ты не знаешь, что может моя мама. Она убежит от стражи и вернется к нам.
 Начинать сначала Анна не могла. Это было выше ее сил. Наверное, сейчас лучше согласиться, сделать вид, что поверила в сверхспособности этой чудо-женщины.
 - Конечно, вернется. Но мы не можем ее ждать. Нас могут найти стражники. Поэтому завтра мы должны уйти отсюда.
 - Я останусь и дождусь маму, - упрямо заявил Айден.
 - Мы без тебя и Седары никуда не уйдем, - ответила Анна.
 - Можете уходить. За нас не волнуйтесь. Мама придет еще до заката.
 - Вот что, Айден. Давай договоримся так: завтра мы никуда не пойдем, но если ваша мама так и не придет, то послезавтра с утра отправляемся в путь. Все вместе.
 - А как же мама нас потом найдет?
 - Мы ей записку оставим. Мы напишем, куда направляемся, и встретим ее там.
 - Хорошо, - вздохнул мальчик. Идея отправиться в поход, жажда приключений уже завладела им, но любовь и долг перед семьей отодвигали эти несерьезные мысли в область несбыточных мечтаний.
 - Айден, что же такого вы натворили, если всю вашу семью схватили? - этот вопрос мучил Анну с той минуты, когда она увидела детей в повозке среди осужденных.
 - Ничего мы не творили, - ответил мальчик. - Маму обвинили в колдовстве.
 - Что? Колдовство? - Анна не знала, возмущаться или смеяться. - Они что, серьезно? Чушь какая! Да как же так... Да этого быть не может!
 - Не может, - согласно кивнул Айден. - Колдовства не существует. А если и существует, то только там, куда этим дуракам никогда в жизни не попасть.
 - Это еще где?
 - Там, где служит мой отец.
 Ну, вот... Опять этот мифический отец. Анне не хотелось сейчас говорить о чем-либо, что расстроило бы мальчика. Она соскочила с сеновала и потянула Айдена за собой.
 - Все, хватит с меня чудес на сегодня. Давайте ложиться спать.

 14.
 Айден предоставил в распоряжение Анны кровать своей матери. Кровать была слишком большая и мягкая, но в гостях не принято капризничать, к тому же усталость уже брала свое. Ник и Рик взяли одеяла и отправились на сеновал.
 - Одной такая огромная кровать - не многовато ли? - съехидничал, уходя, Ник.
 - Завидуй молча, - буркнула Анна. Она так устала, что уснула бы сейчас даже на голом полу. Она укрыла Айдена одеялом до подбородка и пожелала спокойной ночи. Прошла на цыпочках мимо убаюканной Риком Седары, задержавшись на минуту, чтобы полюбоваться спящей крохой. Заснула Анна мгновенно. Она не слышала, как началась гроза, но проснулась среди ночи от плача Седары. Айден уже хлопотал возле детской кроватки. Он сменил мокрые пеленки, но сестренка, напуганная громом за окном, никак не успокаивалась. Анна взяла девочку на руки.
 - Не плачь, маленькая, это всего лишь гроза. Это не страшно.
 Седара затихла, будто прислушиваясь к словам Анны, а затем разревелась с новой силой. Малышке не хватало матери, и чужая девушка не могла ее заменить. У Анны другой голос, другой запах и сердце бьется по-другому. Когда Анне все же удалось успокоить кроху, гроза тоже поутихла, раскаты грома становились все глуше, вспышки молний уже не озаряли комнату.
 - Спит? - тихо спросил Айден.
 - Да. А ты почему не в кровати? Быстро улегся и уснул!
 - Я... ну... мне страшно. Гроза...
 - Ты боишься грозы? - удивилась Анна.
 - Ну, так... немножко.
 - Видишь, она почти кончилась. Уже совсем не страшно, правда же? - Анна снова укрыла Айдена. - Ты же храбрый мальчик! Ну все, засыпай. Я тоже спать хочу.
 Она улеглась в свою неудобную кровать и закрыла глаза.
 - Анна, - позвал Айден, - можно кое-что спросить?
 - Это срочно? - устало пробормотала девушка. - До утра не подождет?
 - Ты сегодня сказала, что я хороший друг. Если я не пойду с вами в ваше путешествие, ты все равно будешь со мной дружить?
 - Буду, Айден, обязательно буду. Спи давай.
 - И Ник будет? И Рик?
 - Все будут, спи!
 Мальчик замолчал. Анна поворочалась с боку на бок и уже начала засыпать, когда Айден снова позвал ее.
 - Анна, мне холодно. Можно к тебе?
 - Значит, раздеваться при мне ты стесняешься, а в постель к девушке проситься не стыдишься? - шутливо упрекнула его Анна.
 - Ну и не надо, - буркнул мальчик. - А мама разрешает.
 - Ладно, не злись. Иди, вместе теплее.
 Маленькие босые ноги прошлепали по дощатому полу, и мальчик быстро нырнул под одеяло. Анна подвинулась, обняла его.
 - Врунишка, ни капельки тебе не холодно! Ноги теплые.
 - А ты, правда, не боишься грозы? Совсем-совсем? - спросил он.
 - Спи! - велела Анна. И через минуту Айден уже сопел, уткнувшись в ее плечо. Она поцеловала его в макушку и вдруг подумала о том, что у нее тоже мог бы быть ребенок примерно такого же возраста. От этой мысли у нее сжалось сердце. Айдену восемь или около того. Ее первый и последний урок жестокой мужской любви был восемь лет назад. Точнее, уже почти девять. Она тогда была слишком юна, и за нее все решили взрослые. Но теперь этого худенького серьезного мальчугана и его крошку-сестренку никто у нее не отнимет! Может быть, это ее единственная возможность стать матерью... Зарывшись носом в мягкие волосы Айдена, Анна уснула.

 Ника разбудил не гром, а дождевая вода, капающая на лицо сквозь худую крышу. Рик, раскинув длинные руки, похрапывал рядом. Ник, проклиная дождь, колючее сено и авантюристку Анну, подхватил одеяло и отполз в сторону от дыры в крыше. Его возня потревожила Рика. Он резко сел на своем ложе и сиплым спросонья голосом каркнул:
 - Стоять! Полиция! Выходи по одному!
 - Вот псих, - фыркнул Ник. - Успокойся, это я.
 - А, Ник... чего не спишь?
 - А ты? - Ник сделал вид, будто только что проснулся. Он решил разыграть друга.
 - Да ты меня разбудил, - зевнул Рик.
 - Я? Да я спал, никого не трогал, а ты как вскочишь, как заорешь! Нервы ни к черту.
 - Да ну тебя, - не поддержал шутку Рик. - Такой сон хороший снился...
 - Любимая работа, не иначе! - рассмеялся Ник.
 - Ник, не хочешь спать - хотя бы помолчи, - проворчал Рик, накрываясь с головой.
 - На этом треклятом сене спать - сущая мука! - посетовал Ник. - Занесла же нас нелегкая в этот домишко! А сама сейчас в постели спит, и дождь на нее не капает... В смысле, Анна, а не нелегкая.
 - Да, такое приключение выпадает не каждый день, - ответил Рик. - Но наша Анна, конечно, сумасшедшая, я всегда это говорил.
 - Сумасшедшая? Рик, она спасла мелких. Никто из местных не взялся за это.
 - Чем бы это ни обернулось для нас в дальнейшем, я горжусь и восхищаюсь ее поступком, - серьезно сказал Рик. - У нее отважное сердце и дурная голова. В полиции ей бы цены не было.
 - Слушай, если ты еще раз назовешь ее дурой или чем-то подобным, пеняй на себя! - вдруг рявкнул Ник.
 - Не назову. Она лучше всех. Секундочку, дружище Лозовский, а что ты так за нее заступаешься? Втрескался?
 - А ты? Думаешь, я ничего не вижу?
 - Так-так, и что же ты видишь?
 - Не только вижу, но и слышу, как ты зубами скрежещешь, когда она смеется над моими шутками, когда просит о чем-нибудь меня, а не тебя. Что, будешь отрицать?
 - Буду, - как можно спокойнее сказал Рик и так сильно покраснел, что только ночная тьма спасла его от разоблачения. - Тебе показалось. Спи давай, хватит сказки сочинять. Помнишь, что сказал Макс?
 - Макс, конечно, все правильно сказал, но он не проживет за меня мою жизнь и не наступит на мои грабли.
 - А ты помнишь, что ты ему ответил? Что она не в твоем вкусе.
 - Да что вы все прицепились к моему вкусу?! Вкусы могут меняться.
 - Кто это все?
 - Ну, ты, Анна.
 - Она что, все слышала? Вот черт...

 Анне снилось, будто она - мать Айдена и Седары. Настоящая, родная. И хозяйка этого милого домика. В ее сне дети смеялись, и в окна светило солнце. Анна пекла оладьи, а Айден их таскал. Она шлепала его по руке, а он строил рожицы. Был у детей в этом дивном сне и отец. Мужчина, который нянчился с Седарой, усмирял расшалившегося Айдена и целовал Анну. И ей это нравилось. Но как он выглядел, на кого был похож - этого Анна, проснувшись, так и не смогла вспомнить...
 - Вставай, лежебока! - бесцеремонно ворвался в ее грезы голос Ника. - Мы есть хотим.
 - А я - спать, - Анна натянула одеяло на себя и отвернулась к стене.
 - Ну и дела! Рик, мы в пролете. Пока мы, как бродяги, ютимся на сеновале, у нее под боком уже мужичок пригрелся! - Ник пощекотал торчащую из-под одеяла пятку Айдена. Мальчик засмеялся и дернул ногой, при этом толкнув Анну.
 - Сейчас оба по тыкве отхватите! - рассердилась Анна. - Рик, будь другом, убери их от меня! Дайте поспать.
 - Даем тебе пять минут, чтобы встать и одеться, - сказал Рик. - Парни, на выход.
 Оставшись одна, Анна с наслаждением потянулась. В окно сквозь мокрые ветки деревьев светило солнце, создавая на полу перед кроватью кружевной узор. Как во сне. Так хотелось еще понежиться в постели! Но это уже не по-товарищески, парни проголодались, да и Седара требовала к себе внимания.
 Когда мужчины вернулись, малышка, увидев Рика, заулыбалась. Сонная, босая и непричесанная, с младенцем на руках, Анна была божественно прекрасна. Даже Рик, никогда не отличавшийся красноречием, восхищенно выдохнул:
 - Анна, тебе так идет материнство!
 Этот незатейливый, но искренний комплимент вызвал в ее душе странную радость с привкусом горечи. Чудесный сон еще не рассеялся, но изрядно поблек перед лицом суровой реальности.
 - Наверное, оно идет всем женщинам, - смутилась Анна.

 Этот день начался почти так, как его видела Анна в своем сне. Не нужно было никуда идти, и друзья наслаждались незапланированным выходным. После завтрака мужчины решили подлатать крышу сарая и поправить покосившееся крыльцо дома. Айден вывел Ромашку пастись на край поляны, а сам принялся хлопотать по хозяйству. Анна с Седарой на руках вышла на прогулку. Ник и Рик, обнаженные по пояс, сидели на крыше.
 - Седара, смотри, там твой друг, дядя Рик. Давай ему ручкой помашем. Эй, вы там! Смотрите не обгорите на солнце!
 Девочка засмеялась и замахала обеими ручонками.
 - Не волнуйся, не обгорим, - ответил Ник.
 Оказалось, за сараем жили еще и куры. Пять куриц и красавец-петух деловито разгуливали по огороженному частоколом загону. А раз есть куры, должны быть и яйца. Значит, к обеду будут оладьи!

 - Ммм, как вкусно пахнет! - заглянул на кухню Айден. - Дай попробовать.
 - Руки вымой.
 - Зачем?
 - Надо.
 - Опять? Только вчера мылся. Каждый день, что ли?
 - Кыш! - Анна отогнала Айдена от аппетитной стопки оладьев, куда он уже по-хозяйски протянул руки. - Я ясно сказала, что грязнулю не угощу.
 - Анна! Чем так вкусно пахнет? - в дверях появился Рик, так и не соблаговоливший одеться. - Ух ты, оладьи! Дай одну.
 - Рик! Я ребенка ругаю за немытые руки, а ты, взрослый мужчина, подаешь ему плохой пример.
 - Ну не будь ты занудой, - ухмыльнулся Рик, подбираясь поближе к оладьям. Но Анна была непреклонна.
 - Что тут у вас? Оладьи? - Ник, войдя, прямиком направился к вожделенной миске. - Я возьму одну оладушку, ладно?
 - Нет! - рявкнула Анна. - Руки!
 - Сдаюсь, - поднял руки Ник.
 - Мыть! И оденьтесь, качки недокормленные.
 - Попрошу не обзываться! - возмутился Ник, накачанный до неприличия. - Смотри, какой пресс!
 - Ой, не срамись! У кого пресс, так это у Рика. А твоему прессу пора худеть.
 Строго говоря, пресс был безупречный, но хвастовство Анна никогда не выносила.
 - Какая же ты несносная девчонка!
 - Ладно, мойте руки и за стол. За Айденом проследите, чтобы не отлынивал.

 Айден достал варенье, мед, и друзья от души полакомились оладьями. После обеда вся компания расположилась во дворе на расстеленном покрывале. Седара уснула на коленях у Анны. Айден взялся обучать Ника и Рика дарийскому языку. Учителем он оказался весьма вредным и жестоко высмеивал своих великовозрастных учеников за каждое неправильно произнесенное слово. Анна сначала прислушивалась к уроку, даже помогала Айдену, но когда ученики уже готовы были восстать против жестких методов обучения, велела им вести себя потише и не будить Седару. Рику вскоре наскучил урок, в то время как у Ника и Айдена он уже был на грани потасовки.
 - Ну держись, мелкий!
 Не понимая значения этих слов, Айден тем не менее усвоил: если Ник так говорит, самое время делать ноги. Ник вскочил и погнался за мальчишкой. С хохотом они принялись носиться вокруг колодца.
 - Анна, о чем ты думаешь? - тихо спросил Рик. Рассеянный взгляд светло-карих глаз был устремлен к верхушкам деревьев, в которых запутались белые облака.
 - Хорошо здесь, - ответила Анна. - Я бы с радостью погостила в этом доме еще несколько дней.
 - Так давай останемся, - предложил Рик.
 - Мы не можем. Что мы скажем Айдену, когда он так и не дождется маму? Знаешь, наша девочка ночью плакала. Мы с Айденом еле-еле успокоили ее. Она скучала по маме. А мне просто не по себе становится, когда я думаю об этой женщине. Ее уже несколько часов как нет в живых.
 - Бедные дети. Да, ты права, чем быстрее мы уберемся отсюда, тем лучше.
 - А я уже привыкла к ним. Айден подружился с Ником, а Седара влюбилась в тебя, - Анна хитро посмотрела на Рика.
 Ник поймал Айдена и держал на вытянутых руках над колодцем, делая вид, что хочет его туда бросить. Тот сначала смеялся, потом испугался всерьез и позвал Анну.
 - Рик, скажи им, чтобы прекратили эти дурацкие игры! - раздраженно сказала девушка. Рик встал с покрывала и собрался было на выручку, но внезапно Ник, перехватив мальчишку и зажимая ему ладонью рот, быстро, чуть ли не бегом направился к ним. Айден еще не понял, что веселье закончилось, когда Ник, не сводя настороженного взгляда с зарослей ельника, отдал его Анне.
 - Забери мелких в дом, - коротко приказал он.
 - Ник, что слу...
 - Быстро! И не высовываться! Здесь кто-то есть.
 Анна вручила Седару Айдену, втолкнула его в дом и велела сидеть тихо. Мужчины вооружились вилами и топором и засели за ступенями крыльца. Анна, успокоив детей, поспешила на подмогу, но Рик грозно прорычал:
 - Иди в дом! Не оставляй детей. Если что, уходите через заднюю дверь, мы прикроем.
 Анна вернулась в дом и прильнула к кухонному оконцу. Брошенное Риком "если что" не давало покоя, вертелось в голове назойливым тревожным мотивом.
 Ельник зашевелился, чьи-то руки раздвинули молодые деревца, и на поляну вышел человек. Доспехи стражника сидели на нем как-то неубедительно, будто с чужого плеча. Верхнюю часть лица скрывал шлем, нижнюю - высокий ворот плаща, украшенного гербом Адра. Стражник остановился и осмотрел пустую поляну.

 15.
 Тот же день, после полуночи.
 Дайс скучал. До рассвета еще далеко. Он служил в городской страже недавно и еще не привык к жалобам и стенаниям осужденных. Сегодня, однако, они вели себя на удивление тихо. Напарник Дайса, не ожидавший столь спокойной смены, затарился вином, быстро разделался со своим запасом и теперь дремал на лавке, оглашая коридоры тюрьмы заливистым храпом. Дайсу в голову пришла шальная мысль, одна из тех, что рождаются от безделья. Он решил втихаря улизнуть в ближайший кабак и приятно провести там время до рассвета с какой-нибудь веселой и сговорчивой девицей. Недолго думая Дайс на мысочках направился к выходу, но неожиданно услышал негромкий голос из-за решетки:
 - Добрый юноша, не откажи в последней просьбе.
 Дайс решил не отвлекаться от задуманного и продолжать свой путь. Пробираясь на мысочках мимо спящего напарника, он вдруг на ровном месте подвернул ногу. Огромным усилием воли Дайс удержал рвущиеся из глубин души ругательства, но не равновесие. Парень грохнулся на пол прямо перед лавкой. Загремев о каменный пол, шлем откатился к решетке. Напарник, не вставая, отвесил Дайсу звонкого леща и лениво пробормотал:
 - Куда попер? К блудницам? Молод еще. Только посмей уйти, и я доложу полковнику. Вылетишь из стражи со свистом, невзирая на протекцию.
 С чувством выполненного долга старший товарищ отвернулся у стене и захрапел с удвоенной силой. Дайс встал и отряхнул штаны. В голове слегка звенело.
 - Больно? - участливо спросил тот же тихий голос. Мужской или женский - Дайс пока не понял, но ему было все равно. Больно - это ничего, терпимо, он же мужчина. Намного хуже то, что кто-то оказался свидетелем его конфуза.
 - Вот, возьми! - рука, просунувшаяся через прутья, подняла с пола шлем.
 - Что тебе нужно? - буркнул стражник, забирая свой шлем. Однако поднявший не спешил отдать его. Дайс в недоумении посмотрел на руку, а затем на человека. Женщина. Молодая. Странный взгляд - спокойный, уверенный, даже властный. Совершенно не свойственный для приговоренных. Те обычно избегают смотреть в глаза страже, а если и удается перехватить их взгляд, то кроме страха и ненависти, там ничего нет.
 - Добрый юноша...
 - Я не добрый юноша, а младший стражник Дайс, - задрал нос парень.
 - Уважаемый младший стражник Дайс, - с едва уловимой насмешкой произнесла женщина, - прошу об одном одолжении. Очень хочется пить.
 - У вас целое ведро воды стоит!
 - Но она грязная и воняет.
 - А тебе не все равно? Завтра утром ты будешь в петле болтаться.
 - Дайс, - не отводя своих ясных серых глаз, сказала женщина, - я вижу, ты еще не очерствел душой. Правильно говоришь, жить мне осталось всего ничего. Но твоя доброта будет вознаграждена.
 - Это чем же? - хмыкнул Дайс. - Что у тебя есть, висельница?
 Он хотел забрать свой шлем и, так уж и быть, подать несчастной кружку воды за ее почтительные речи, но вдруг поймал себя на том, что не может освободиться от ее взгляда. Женщина уже давно отпустила его шлем, но он так и держал руку на весу. Он моргнул и медленно опустил руку. На негнущихся ногах сделал пару шагов к столу и налил из кувшина чистой воды.
 - Что у меня есть? - осужденная улыбнулась и коснулась руки Дайса, принимая кружку. - То, что совсем недавно ты хотел купить за деньги. Я молода, здорова и пока еще жива.
 Она наконец отвела взгляд, но теперь Дайс жаждал его. Он судорожно сглотнул, когда ее губы прильнули к краю кружки. Женщина выпила воду и, возвращая кружку, вновь дотронулась до руки стражника. Длинные пальцы чувственно щекотнули ладонь, переплелись с грубыми волосатыми пальцами Дайса. По его спине с топотом пробежала стайка крупных мурашек. Нет, понял он, это не топот, а бешеный стук крови, пульсирующей в висках. Ослепленный страстью Дайс шагнул к женщине, чтобы заключить ее в жаркие объятия, но удар лбом об решетку немного отрезвил его.
 - Я сейчас, - заикаясь, пролепетал стражник, - я принесу ключ.
 - Ну и кто из нас теперь пленник? - прошептала висельница вслед парню. Обмирая от страха и желания, Дайс снял с шеи спящего напарника цепочку с ключом от решетки. Его опасения были напрасны: тот лишь сладко всхрапнул и перевернулся на спину, чем облегчил задачу Дайса. Отпирая замок, он никак не мог попасть в скважину: ключ норовил выскользнуть из вспотевших пальцев, а цепь отбивала об дверь рваный ритм его дыхания.
 - Ты ведьма? - только и смог спросить Дайс, погружаясь в такой притягательный, обволакивающий омут глаз женщины. Ответа он не ждал. - Пойдем.
 - Куда? Смотри, все спят. Твой товарищ спит. Мои друзья по несчастью тоже. Никто не проснется, никто не помешает нам. Что ты стоишь, раздевайся.
 - Совсем? - глупо захлопал глазами Дайс.
 - Конечно, - тихо засмеялась она, расстегивая свое "платье скорби" - серый балахон с красной диагональной полосой, одеяние обреченных.
 Плащ с гербом мягко скользнул на пол. Сверху упал бычий колет с множеством железных пластин и пряжек, и ткань плаща приглушила звон металла о камень. Сапоги отброшены в сторону. Венчали эту гору обмундирования не очень свежая рубаха и льняные штаны. Женщина сняла свое платье и предстала перед Дайсом обнаженной. Стражник не мог отвести взгляда от ее тела. Статная, крепкая, с округлыми бедрами и упругой налитой грудью - такие амазонки всегда нравились Дайсу.
 - Держи! - неожиданно она бросила ему свое платье.
 - Что? Зачем? - растерялся парень, но платье поймал.
 - Надевай, - приказала женщина. И снова этот взгляд. Затягивающий, лишающий воли. Остатками ума Дайс понимал, что это ненормально, но эти остатки уже ничего не решали. Обнаженная ведьма, сложив руки на груди, спокойно наблюдала за стражником. Влезть в платье оказалось нетрудно, ведь кроем оно напоминало безразмерный мешок.
 - Ну, вот и хорошо. Ложись. - Она встала на колени рядом с послушным ее воле парнем, запустила пальцы в его волосы, поцеловала в лоб. - Спи. Стражник из тебя, конечно, никудышный, но это ничего. Найдешь себе более достойное ремесло. Спи, милый Дайс. Спасибо за воду и одежду.
 Когда она поднялась с колен, молодой стражник, одетый в "платье скорби", крепко спал на полу среди висельников. Спал на лавке и его старший напарник, и никто из осужденных также не проснулся. Ланока - так звали прекрасную колдунью - удовлетворенно огляделась и принялась быстро одеваться. Времени оставалось немного. Рубаха, штаны. Сапоги - самая неприятная часть маскарада: они ей велики, и пока она доберется до дома, ноги будут стерты в кровь. Колет - какая тяжесть! И на кой черт на нем столько железа? Сверху наброшен плащ. Где же этот идиот оставил шлем? На столе, возле кувшина. Рядом висел и его меч. Ланока была вымотана физически и морально - еще бы, усыпить столько людей одновременно, раздеться догола перед этим озабоченным юнцом, а под занавес еще и напялить на себя пуд железа. Она заперла решетку, повесила ключ на шею старшему стражнику и, не оглядываясь, покинула темницу. Снаружи бушевала гроза.
 - Эй, Дайс, как всегда, по бабам? - окликнул Ланоку караульный у ворот. Она подняла руку в приветствии и кивнула в ответ.
 - Смотри, полкан узнает - тебе несдобровать! - прозвучало ей вслед. - В такую погоду только по бабам и бегать. Твое распутство может дорого тебе обойтись, Дайс.
 Ланока едва удержалась от неприличного жеста в адрес караульного. Ее мысли были далеко, в маленьком лесном домике, где ее ждут дети, Айден и малышка Седара.

 - Он один, - прошептал Ник. - Может, случайно забрел?
 - Хочешь пойти спросить? - криво ухмыльнулся Рик. - Подожди, может, его послали разведать обстановку.
 - Как я спрошу? Без Анны мы друг друга не поймем.
 - Тогда сиди и молчи.
 Стражник сделал несколько шагов по поляне и снова настороженно замер.
 - Он явно один, - настаивал Ник, - очень уж он нерешителен и не оглядывается назад.
 - Что ж, идем, - нехотя согласился Рик.
 - Надо позвать нашу переводчицу, - Ник оглянулся на окно кухни.
 - Попробуй только!

 Увидев двух мужчин, направляющихся к ней, Ланока отступила на шаг назад и сжала рукоять меча. Один из них, рыжий синеглазый здоровяк, вскинул на плечо вилы. Второй, высокий стройный брюнет, угрожающе-небрежно помахивал топором. Ланока мысленно приготовилась к любому развитию ситуации, чтобы защитить своих детей и свой дом. Только ради детей, ради того, чтобы быть с ними - Ланока готова на все. Соблазнить? Не вопрос. Убить? Если надо - убьет, и рука не дрогнет. Но когда незнакомцы подошли ближе, ее сердце радостно затрепетало: в брюнете она узнала спутника той странной кареглазой девушки, которая решилась помочь ее детям. Вчера Ланока видела свою дочь на руках у этого человека.
 
 В кухонное окно Анна смотрела на своих друзей, медленно приближающихся к незваному гостю. Стражник приготовился к вооруженному отпору и, встав в стойку, потянул из ножен меч. Какой-то он неуклюжий, этот стражник. То ли новичок, то ли просто надел доспехи, чтобы подурачиться. Похоже, меч держит впервые в жизни. Топор и вилы в руках Рика и Ника выглядят гораздо более естественно, несмотря на то, что они привыкли к пистолетам и резиновым дубинкам. Интересно, часто ли им приходилось пускать в ход оружие? Надо будет как-нибудь их расспросить. А сейчас впору этого незадачливого ряженого спасать от экс-полицейских! Ведь не разберутся, что к чему, и покалечат дурака! Или он с перепугу поранит кого-нибудь. Анна собралась уже выйти и окликнуть их, но в это время...

 - Что он делает? - удивился Ник. Стражник опустил меч обратно в ножны и вдруг, сняв с головы шлем, отшвырнул в сторону. Тяжелая русая коса упала на плечо.
 - Вот это поворот, - присвистнул Рик.
 - Мама! - раздалось у них за спиной, и Айден, пулей вылетев из дома, чуть не снеся дверь с петель, растолкав мужчин, бросился в объятия женщины в доспехах.
 - Айден! - она подхватила мальчика на руки, кружила, целовала, говорила какие-то ласковые слова, которых Рик и Ник не понимали. "Мама" - наверное, единственное слово, которое звучит если не одинаково, то узнаваемо и понятно на всех языках мира.
 
 ...Мама. Анна стояла посреди кухни в полной растерянности. Как ей, этой маме, удалось избежать казни? И что теперь делать самой Анне? Нужно радоваться, а хочется плакать. Ну что ж, раз уж все решилось самым благополучным образом, ей лучше засунуть свой эгоизм куда подальше и пойти поприветствовать эту отважную женщину. И не стоит рассказывать ей о том, как сильно Анна полюбила ее детей.
 На поляне Айден знакомил мать с Ником и Риком. Увидев Анну с Седарой на руках, Ланока низко поклонилась ей и торжественно произнесла:
 - Да вознаградят тебя боги за твою доброту и смелость, прекрасная дева.
 - Хватит возносить меня, - смутилась Анна, - твоя дочурка соскучилась.
 - Седара, родная моя, - Ланока прижала девочку к себе. Малышка обняла мать за шею обеими ручонками и засмеялась, а у Ланоки, как и у Анны, глаза были на мокром месте.
 - Эй, девчата, хватит сырость разводить! - весело окликнул их Ник и прислонил вилы к стене сарая.
 - Хозяйка, наливай что покрепче, праздновать будем, - подмигнул Рик и с размаху воткнул топор в колоду.
 
 Ближе к вечеру, сидя за столом, по центру которого красовалась пузатая оплетенная лозой бутыль, Ланока рассказывала новым друзьям о своем побеге. По мере того как бутыль пустела, общение становилось все более легким и непринужденным.
 - Ты что, соблазнила стражника? - перебил Ник, хлопнув рассказчицу по бедру. - Ну, ты отчаянная!
 - Оставь свои домыслы при себе и дослушай до конца, - возмутилась Ланока. Анна, переводя, тоже осуждающе посмотрела на Ника.
 - Так ты и вправду колдунья? - недоверчиво спросил Рик, когда она закончила.
 - Ты когда-нибудь видел живую колдунью? - хитро усмехнулась Ланока.
 - Нет, - опешил Рик.
 - Может быть, ты видел, как происходит колдовство? - продолжала допытываться Ланока, прожигая Рика взглядом, пока Анна переводила.
 - Нет, но...
 - Ну и не говори ерунды, - подвела итог женщина.
 - Нет, не уходи от ответа! - потребовала Анна. - Как ты усыпила всех приговоренных?
 Ланока ответила не сразу. Она обвела взглядом собравшихся за столом, будто решая, может ли она им доверять, и наконец, опустив глаза, призналась:
 - Я всегда это могла. Но с таким количеством внушаемых имела дело впервые. Знаете, это очень трудно.
 - Внушаемых? Ты что, внушила им, что они должны уснуть? Как?
 - Ну, если в двух словах, то да, внушила. Как? Не знаю. Такой я создана.
 - Что, и ты создана? Здесь что, уже и людей создают? - вытаращил глаза Ник.
 - Дай-ка угадаю, - прищурился Рик. - Курт Вайсмюллер.
 Услышав это имя, Ланока вздрогнула, как от удара током. Весь хмель мгновенно выветрился из ее головы.
 - Откуда вы его знаете?
 - Лично не знаем, но о его исследованиях и открытиях наслышаны. Что же это за великий человек?
 - Он страшный человек, - помрачнела Ланока. - Он безумец.
 - Ланока, расскажи нам о нем! - попросила Анна.
 - Это долгая история, - попыталась увильнуть та.
 - А мы никуда не спешим, - заявила Анна и украдкой сделала знак Рику, чтобы подлил вина. Подняли бокалы, Ланока немного расслабилась и начала свой рассказ.

 16.
 Очередной смятый лист бумаги полетел в угол. Курт Вайсмюллер уже не рассчитывал попасть в корзину по причине того, что она уже давно была погребена под кучей бумажных комков. Курт вырывал из толстой тетради лист за листом, и годы кропотливого труда, исследований, наблюдений и надежд превращались в мусор.
 Последний из образцов погиб. Он изначально не отличался силой и здоровьем, но пережил более крепких и физически развитых собратьев. Он был хил, но импланты прижились в его тощем и сутулом теле почти сразу же. Он был... Стоп, Курт! Ты еще заплачь или выпей за упокой его души. Совсем раскис. Ученый вырвал лист, смял, затем расправил его. На странице среди записей о температуре, давлении и прочих жизненных показателях образца был небольшой рисунок, сделанный Куртом: маленький человечек, летящий на крыльях, разрезающий облака. Крылья были как у летучей мыши, руки отсутствовали. Вайсмюллеру вдруг стало жаль выкидывать этот набросок. Несмотря на свои невеликие способности к рисованию, Курту удалось с помощью шариковой ручки передать стремление, порыв, легкость и радость от полета. Зачем он нарисовал это? Курт и тогда-то не знал, а теперь тем более.
 Робкий стук отвлек его от созерцания рисунка. Деревенская девушка, пришедшая убирать кабинет, не ожидала застать здесь кого-либо. Обычно доктор Вайсмюллер уходил намного раньше, и к ее приходу помещение было свободно. Девушка видела ученого вблизи второй или третий раз в жизни. Прежде ей доводилось иногда встретить его в коридорах, и она торопилась прошмыгнуть мимо, не попадаясь доктору на глаза. Сейчас, увидев его сидящим за столом, так близко, девушка внезапно почувствовала священный ужас, как перед божеством. И в то же время ей стало жаль его. Что-то в его позе, взгляде, жестах дало ей больше, чем он мог бы сказать словами, если бы снизошел до разговора с ней. Доктор был подавлен, расстроен, но спросить об этом, не говоря о том чтобы посочувствовать ему, уборщица не смела. Немного подождав, пока Вайсмюллер заметит ее, она все же решилась сама обратить на себя внимание. Если бы об этом узнала ее начальница, это был бы последний рабочий день девушки. Уборщице категорически запрещалось вступать в какой-либо контакт с Вайсмюллером и его помощниками. Здесь ведутся важные научные исследования. Если работа ученых не закончена к ее приходу, то она должна терпеливо ждать час, два, сколько потребуется. Решилась девушка на эту вопиющую бестактность только потому, что у нее сегодня было назначено свидание.
 Курт оглянулся на дверь, и девушке вдруг показалось, что в нее пущена молния и она сейчас осыплется на пол горсткой пепла. Но ученый неожиданно мягко спросил:
 - Давно ты здесь?
 - Я... Да... Нет... Простите, - залепетала юная уборщица.
 - Это ты меня прости, задерживаю тебя, да и насорил здесь. Я сейчас уйду.
 То, что она еще не испепелена, внушило девушке надежду, и, преодолев свою робость, она произнесла чуть дрожащим голосом:
 - Оставайтесь сколько нужно. С вашего позволения я приступлю к уборке.
 - Ну спасибо, что разрешила, - рассмеялся доктор. Девушка покраснела как помидор, но позволила себе короткий смешок, похожий на чириканье воробья.
 - Приступай, а я еще немного посижу, - решил Вайсмюллер.
 Девушка привычно начала уборку. Она хотела побыстрее освободиться от работы и поэтому вскоре перестала обращать внимание на все, что ее отвлекало. А отвлекало сегодня многое. Во-первых, в присутствии доктора она чувствовала себя немного неловко, потому что привыкла убираться в одиночестве. Во-вторых, сам ученый, с каким-то странным интересом наблюдавший за ней. И в-третьих, его подавленное состояние, которое она ощущала почти физически. Что же могло настолько выбить из колеи человека, которого боялись все, от уборщиков до его коллег-ученых?
 - Что? - вдруг спросил Вайсмюллер. Девушка взрогнула от неожиданности и выпрямилась так резко, что чуть не ударилась о стол, под которым подметала.
 - Простите?
 - О чем ты сейчас меня спросила? Я немного задумался и не расслышал.
 - Я? Нет, я ничего не спрашивала.
 - Ты хочешь сказать, что мне показалось? - доктор повысил голос совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы у девушки задрожали коленки.
 - Я молчала. Я бы никогда не посмела...
 - Ты спросила, что меня... настолько выбило из колеи, так?
 - Нет, я не...
 - Да не трясись ты так, - досадливо сморщился Вайсмюллер. - Я уборщиц не ем. Ох уж эти деревенские девчонки. Принимают на веру всякую чушь. Я не бог, не монстр, а нормальный живой человек, поняла?
 - Поняла, - пролепетала девушка. - Я только не поняла, чего вы от меня хотите.
 - Ты спросила меня. Не вслух, но я услышал. Как ты это делаешь?
 - Прошу вас, - уборщица уже чуть не плакала, - дайте мне закончить работу и уйти. Клянусь, я больше никогда... никогда...
 - Что никогда? - смягчившись, спросил ученый.
 - Я попрошу, чтобы меня перевели на другой участок, и больше в жизни не позволю себе досаждать вам.
 - Как раз этого мне бы не хотелось. Я бы задал тебе несколько вопросов, но не сейчас. Ты слишком напугана. Так, ладно, - Вайсмюллер хлопнул ладонью по столу, - сейчас иди домой, а завтра я попрошу тебя прийти чуть-чуть пораньше. Ведь это тебе не составит труда? - он подошел к девушке и посмотрел в ее глаза, которые она упорно отводила в сторону. - Обещаю, я тебя пальцем не трону и даже заплачу тебе десять монет. Договорились?
 - Как вам будет угодно, господин доктор.

 Так простая девчонка с необычным даром стала лабораторной крысой Курта Вайсмюллера. Следы ее затерялись в секретных подвалах Научного Замка, а взятый у нее биологический материал послужил основой для двух десятков образцов. Новую лабораторию, построенную специально для их исследования, назвали Домом Двадцати Сестер.

 Строго говоря, их было девятнадцать. Один образец не выжил. Их различали и называли по номерам, которые были нашиты на спине, левом рукаве и правом кармане форменной рубашки. Их дни так же походили один на другой, как и сами девушки. Ранний подъем, часовая пробежка. Завтрак. Уроки: математика, дарийский язык, история Дариоса, биология и прочие. Боевая подготовка. Обед, а после - отдых: прослушивание музыки, логические игры, прогулки по саду. Час плавания в бассейне, далее занятия в группах по три-пять человек, направленные на развитие и усовершенствование их специфических способностей. Перед ужином - марш-бросок, после - отдых. Отбой в десять. Раз или два в неделю являлся доктор Вайсмюллер. Он расспрашивал девушек об их жизни, интересовался, всем ли они довольны, выборочно экзаменовал. С некоторыми разговаривал наедине. Иногда его сопровождал пожилой элегантный мужчина с надменным взглядом. Он не общался с девушками, но внимательно слушал, как с ними разговаривает доктор.
 Сотрудники лаборатории, следившие за образцами днем и ночью, стремились по возможности не допускать их бесед с глазу на глаз. Поэтому Двенадцатая не знала, все ли они помнят то, что помнит она. О своих воспоминаниях она не говорила никому, да и сама старалась не думать о них. Днем ей это удавалось довольно легко: размышлять на посторонние темы было некогда. Но ночами Двенадцатой подолгу не спалось. Она видела себя девчонкой по имени Ланока, с длинной русой косой. Ланока работала в Научном Замке и жила в деревеньке неподалеку. Она любила родителей, дедушку и младших сестер, а еще она была влюблена в молодого кузнеца, жившего через два дома от них. Двенадцатая помнила тот вечер, когда Ланока застала доктора в кабинете, помнила, как бежала домой не чуя ног, как плакала на груди возлюбленного, делясь своими страхами. Он убеждал Ланоку бросить эту работу, говорил, что завтра же зашлет сватов, женится на ней и больше не позволит гнуть спину на этих странных людей. Она собиралась так и поступить, но все-таки оказалась в кабинете доктора. Надо ли говорить, что больше она не видела ни родителей, ни деда, ни сестер, ни кузнеца?

 Прежде Двенадцатая помнила лишь, как появилась на свет. Она видела, как "родились" ее сестры. Огромные, от пола до потолка, капсулы из мягкого прозрачного материала, оплетенные проводами и трубками, были наполнены мутной сероватой жидкостью, сквозь которую угадывались очертания человеческого тела. Люди в белых одеждах и защитных масках резким движением вспарывали капсулу, и с потоком воды оттуда на холодный пол вываливалось существо. Образец. Оно имело пропорции взрослой женской особи и было лишено волос и кожной пигментации. Оно - она! - несколько секунд жадно вдыхала воздух, кашляла, выплевывала воду и панически боялась задохнуться и одновременно захлебнуться. Вскоре образец начинал дышать через нос, синие губы розовели, и "новорожденную" обтирали мягким полотенцем и одевали в длинную рубашку.
 Лаборанты тем временем переходили от одной капсулы к другой. Их работа была подобна часовому механизму, каждый, как винтик в идеально отлаженной системе, четко и внимательно делал свое дело. Но когда пришла очередь Восемнадцатой, сотрудник, надрезав пленку, вдруг выронил из рук резак. Он нагнулся, чтобы подобрать инструмент, но в спешке сам же оттолкнул его ногой. Жидкость хлынула в образовавшееся отверстие.Существо, заключенное в капсулу, забилось в судорожной попытке вырваться наружу. Вода быстро вытекала из искусственного чрева, а воздух не поступал через слишком маленький разрез. Тонкие белые скрюченные пальцы царапали гибкие, но слишком плотные стенки капсулы. Рот, разинутый в беззвучном крике, втягивал вместо воздуха пленку. Когда растяпе-лаборанту подали другой резак, было поздно. В панике стремясь исправить свою неловкость, он дрожащей рукой резанул пленку, облепившую мокрое тело существа. Господи, откуда кровь?! Лаборант упал на четвереньки, содрогаясь в рвотных спазмах, и сорвал с себя маску. На него выпал обмякший и прекративший бороться за жизнь образец. Бездыханное тело тут же положили на носилки и быстро унесли. Облажавшийся сотрудник получил от коллег пинка под зад и, как был, на четвереньках покинул лабораторию. Два последних образца были извлечены из своих капсул после того, как доктор Вайсмюллер призвал всех к спокойствию и собранности.
 Воспоминания эти были размытыми и нечеткими, потому что сознание сестер на тот момент находилось в зачаточном состоянии, а умственное развитие было примерно на уровне двухлетнего ребенка. Сохранились эти события лишь потому, что девственно-чистый мозг получил их первыми. Постепенно память отодвигала этот ненужный материал все дальше, стремительно заполняясь всем тем багажом знаний и впечатлений, из которых и формируется жизненный опыт. Образцы, созданные гениальным ученым, быстро взрослели и обучались. Потребовалось около трех лет, чтобы сестры догнали в развитии девушек своего возраста, а своими способностями превзошли исходник - Ланоку. Доктор гордился ими, как родными дочерьми.
 Самыми способными телепатками были Третья, Двенадцатая и Шестнадцатая. Их Вайсмюллер объединил в отдельную группу, для них он подобрал лучших специалистов, с ними часто и подолгу беседовал просто так, чтобы потешить свое научное самолюбие. Во время одного из групповых занятий доктор обратил внимание на то, что Третья бледна и рассеяна. Выяснилось, что девушка просто не выспалась. Ее мучили кошмары. Случайно услышав это, Двенадцатая навострила уши, но доктор не стал обсуждать недомогание Третьей при всех. После занятий он велел ей остаться. Спустя час девушки видели, как Третью увели два лаборанта. Вернулась она через несколько дней, молчаливая и вялая, и еще какое-то время принимала лекарства и была освобождена от физических нагрузок. Из этого Двенадцатая сделала вывод, что лучше хранить в секрете память о Ланоке. Она подозревала, что Шестнадцатой тоже есть что скрывать, и лишь надеялась на ее благоразумие.
 За пять лет сестры стали сильными, ловкими, хорошо обученными бойцами. Также они получили безупречное светское воспитание и могли стать украшением любого замка, вплоть до королевского.Хотя работы ученого велись в строжайшей тайне, но слухи периодически просачивались за пределы лаборатории и шепотом передавались из уст в уста. Заполучить такую тигрицу себе в охрану желал любой из представителей самых влиятельных родов Дариоса. Двенадцатой же была уготована служба в королевской разведке. Мужчина с надменным взглядом - Даниэль Стоун, частый гость Вайсмюллера - выбрал ее по результатам тестов. Он приехал за ней вместе со своей женой Диноа. В отличие от своего заносчивого мужа, Диноа оказалась милой и ласковой. Девушка, воспитанная в спартанских условиях и не привыкшая к проявлению эмоций, поначалу отнеслась к даме с недоверием, но та сумела расположить Двенадцатую к себе раньше, чем они добрались до дома.

 Стоуны решили, что будущая шпионка поживет некоторое время в их семье: во-первых, это будет для нее полезным социальным опытом, и во-вторых, Диноа не будет чувствовать себя одинокой, пока их сын не вернется из Чужого Мира, где учится в университете. В дальнейшем девушку отправят на подготовку в закрытую школу. Диноа не могла нарадоваться на свою воспитанницу. Даниэля не бывало дома целый день, а иногда и несколько, и его жена привязалась к девушке всей душой. Даниэль предложил ей выбрать имя - не может же очаровательная барышня называться номером - и Двенадцатая стала Ланокой.
 Диноа происходила из старинного дарийского рода, чье древо неоднократно переплеталось ветвями с королевской династией. На приемах, балах и прочих светских мероприятиях она всегда была желанной гостьей. Однажды Диноа уехала на один из таких приемов, Даниэль, как всегда, пропадал на службе, а Ланока сидела в гостиной с книгой и чашкой чая.
 - Мам, пап, я дома! - вдруг раздался чей-то веселый голос. Ланока могла поклясться, что к дому никто не подъезжал, дверей не открывал, и дворецкий никого не приветствовал! Что еще за шутки? Девушка вышла из гостиной на лестницу и увидела внизу незнакомого молодого человека. Дверь за его спиной была закрыта, и ковер у входа был сухим, хотя на улице шел мокрый снег.
 - Вы кто такой? - спросила Ланока довольно резко. Вошедший был озадачен не меньше ее, но уверенно, по-хозяйски повесил пальто и поднялся по лестнице.
 - А ты кто такая? - с нахальной улыбкой он подошел к девушке вплотную. - Новая служаночка? Ничего такая, бывали и похуже! - и вдруг с размаху хлопнул ее пониже спины. Последовавшая за этим реакция сделала бы честь деревенской простушке, но не девушке из высшего общества. Ланока отвесила наглецу такую оплеуху, что тот потерял равновесие и ориентацию в пространстве. Он непременно загремел бы вниз по лестнице, но в последний момент эта ненормальная схватила его за ворот пиджака и, рванув на себя, прислонила к перилам.
 - Даю тебе еще один шанс, - победно сверкнула глазами девушка. - Меня зовут Ланока, а тебя?
 Она уже поняла, кто это такой, но твердо вознамерилась добиться от него извинений.
 - Кри... Кри... Кристиан Стоун.
 - Ты со всеми так знакомишься, Кристиан Стоун? Ну так я научу тебя хорошим манерам.
 - Го... Го... Господи Боже, где только предки нашли такую овчарку! - проблеял парень.
 Неизвестно, чем бы кончилось это противостояние оскорбленных достоинств, если бы не вернувшаяся Диноа. Она обняла и расцеловала сына, а потом познакомила с Ланокой, которую представила как свою компаньонку. При ней Ланока и Крис вели себя по протоколу, за ее спиной одаривали друг друга злобными взглядами и едкими репликами, а ночами в своих спальнях засыпали с мыслями друг о друге. После каникул Крис отправился в Чужой Мир вдребезги влюбленным. Ланока изо всех сил гнала от себя образ стройного черноглазого юноши, но после месяца разлуки поняла, что без этого изнеженного маменькиного сынка ее жизнь не имеет никакого смысла.
 Кристиан вернулся в начале лета. Дома был только Даниэль, у которого каким-то чудом выдался свободный вечер.
 - Мам, пап, - с порога окликнул Крис.
 - Ну здравствуй, сын. Наших милых дам дома нет, мама усердно вводит Ланоку в высший свет.
 Крис мысленно вздохнул с облегчением: Ланока здесь, ее еще не отправили на обучение, и значит, он не зря так стремился в родной дом. Пока мужчины коротали вечер в ожидании Диноа и Ланоки, Крис решил расспросить отца об этой девушке. Даниэль с восторгом поведал сыну о трудах доктора Вайсмюллера, о Доме Двадцати Сестер и о том, как тщательно он выбирал девушку по заданию Его Величества.
 - Так она... ненастоящая? - Крис был неприятно удивлен.
 - А кто об этом догадается? - торжествующе воскликнул Даниэль. - Она же само совершенство!
 - В том-то и дело, - угрюмо буркнул Кристиан.
 Но когда Ланока и Диноа, нарядные и оживленные, словно бабочки, впорхнули в дом, Крису стало все равно, каким образом эта девушка появилась на свет. Она была намного более настоящей и живой, чем большинство девиц его круга, жеманных и неискренних.
 - Ну что, овчарка, скучала по мне? - ехидно спросил Крис, когда родители вышли.
 - Вот еще, - дерзко фыркнула девушка, - размечтался.
 "Да, скучала," - услышал Крис, потому что от волнения Ланока перестала следить за своими мыслями. - "Да, думала о тебе постоянно, каждую минуту, но тебе никогда в этом не признаюсь, потому что ты сын начальника королевской разведки, избалованный красавчик, привыкший к всеобщему обожанию, а я - никто, я даже человеком называться не могу! Что ты сияешь, как начищенный чайник?"
 - Даже если я узнаю, что ты вылупилась из яйца дракона, - внезапно осипшим голосом произнес Крис, - я все равно не перестану любить тебя, Ланока.

 Рассказчица замолчала и, отвернувшись, чтобы зажечь свечи, стерла слезу. За окном почти стемнело, вина в бутыли оставалось совсем немного.
 - А дальше? - заерзала на стуле Анна. - Ланока, ну пожалуйста!
 - Дальше... Когда Стоуны узнали, что я беременна, был грандиозный скандал. Никогда бы не подумала, что Диноа Виссато ди Стоун знает такие слова. Блудница - самый приличный эпитет, прозвучавший из ее уст в мой адрес. Криса отправили в университет, меня - обратно к Вайсмюллеру. Тот тоже разругался с Даниэлем, на чем свет стоит кляня его развращенного отпрыска. Другую девушку вместо меня доктор не отдал и прогнал Стоуна. Меня поместили в одиночную палату, где мне предстояло родить ребенка. Скорее всего, после этого меня бы устранили, а Айдена стали изучать. Но Крис не стал мириться с этим. С помощью браслета и медальона он совершил разбойный налет на лабораторию, застрелил охранника и лаборанта, доктора оглушил рукоятью пистолета, а меня забрал и поселил здесь. С родителями он порвал, университет бросил и стал в меру возможностей и сил зарабатывать на жизнь. Мы жили трудно, но счастливо. Когда Айдену было пять, Крис... он... нет, не могу... Айден! Иди закрой курятник, пока лисы всех кур не перетаскали! И Ромашку подои.
 - Я доил уже, - огрызнулся, выходя, мальчик.
 - Только не говори, что он погиб, - заволновался Ник.
 - Воспаление легких, - всхлипнула Ланока. Она разлила по бокалам остатки вина, и друзья почтили память отца Айдена. Выдержав приличествующую случаю паузу, Анна спросила:
 - А Седара? Где ее отец?
 - Выдался неурожайный год, и мне нечем было кормить Айдена. Ту зиму я прожила у бобыля-мельника из окрестностей Адра, за еду выполняя обязанности жены. Он не знает, что я родила от него дочь. Я больше не была в той деревне и, надеюсь, в дальнейшем не попаду туда. Так, - Ланока встала из-за стола, - еще вопросы есть? У меня был тяжелый день, да еще перед вами душу наизнанку вывернуть пришлось. Хватит сопли на кулак наматывать. Нарубите-ка мне дров и принесите воды, а мы с Анной приготовим ужин - и спать! Спать.

 17.
 Анна не могла уснуть почти до рассвета, обдумывая историю Ланоки. Никому не пожелаешь такой тяжелой доли. И если она думает, что ее злоключения кончились, то сильно ошибается! Они только начались. Сбежавшую колдунью, приговоренную к казни, непременно станут искать. А так как ее уже однажды схватили, то повторить этот трюк стражникам будет проще простого. Но... что если позвать Ланоку с собой? Они ведь уже решили забрать детей, когда думали, что их мать погибла. Путешествовать вместе будет и легче, и безопаснее. Они найдут для Ланоки спокойное место, где ее никто не знает, помогут обосноваться там и продолжат свой путь. Корову и кур можно продать в ближайшей деревне, чтобы идти налегке. Конечно, придется скрываться, избегать городов и больших деревень, но другого способа помочь Ланоке Анна не знает.
 Утром девушка поделилась своими соображениями с Риком и Ником, и они, хоть и со множеством оговорок, все же поддержали ее. Осталось только уговорить саму Ланоку. Но та, внимательно и вдумчиво выслушав Анну, неожиданно ответила отказом. Она была до слез тронута их заботой, но упрямо твердила, что здесь ни ей, ни детям ничто не угрожает.
 - Ланока, не будь такой беспечной! - убеждала ее Анна. - Вы уже однажды попались. Только не говори, что это была случайность. Если будет приказ, стража прочешет весь лес до границы с Келади, но найдет твой дом.
 - Да пусть они хоть носом землю роют, им нас не найти! - заявила Ланока.
 - Откуда такая уверенность? - усомнился Рик.
 - С трех сторон болото, а с четвертой - ельник, прозванный в народе "Бесовским". С моей легкой руки, разумеется. Если бы не Айден, вы бы тоже не попали сюда. Кроме того, я теперь беглая преступница, на деле доказавшая свою причастность к колдовству, и если меня арестуют, вам также не избежать неприятностей.
 - Ланока, - Анна пристально посмотрела ей в глаза, - только честно: ты отказываешься потому, что не хочешь стать нам обузой? Или просто не доверяешь нам?
 - Анна, милая, как я могу не доверять людям, спасшим моих детей?! Только они еще слишком малы, чтобы отправляться в столь трудное и опасное путешествие. Я очень благодарна вам за ваше предложение и за все, что вы сделали для нас, но мы останемся. И это мой окончательный ответ.
 - А на что ты будешь жить? - спросил Ник.
 - Об этом не волнуйся. В окрестных деревнях меня хорошо знают как ведунью, знахарку и травницу. Могу и погадать, и роды принять.
 - Час от часу не легче! - встревожилась Анна. - Жители этих деревень могут тебя выследить и выдать властям.
 - Думаешь, не пытались? Я же их потом из дремучей чащобы и выводила.
 - Значит, обвинение в колдовстве - не такая уж и чушь? - подозрительно нахмурился Рик.
 - Ты опять об этом? - рассмеялась Ланока. - У нас ведь особо не мудрят и тех, кого нужно казнить, обвиняют либо в шпионаже, если это мужчина, либо - как меня - в колдовстве.
 - Чем же ты на самом деле провинилась, если за тебя так серьезно взялись?
 - Если бы они могли, то объявили бы меня убийцей Кристиана Стоуна. Но поскольку доказать это невозможно, мне вменили в вину то, что доказательств не требует. Как правило, обвинения в колдовстве безоговорочно принимаются на веру, достаточно лишь доноса.
 - Дикость какая, - возмутилась девушка. - И как мы вас после этого оставим здесь одних?
 - Не тревожьтесь о нас, - ласково и грустно улыбнулась Ланока. - Видишь, у нас тут и куры, и корова. Здесь мой дом, другого у меня нет. И здесь обрел вечный покой мой любимый Кристиан. Ступайте своей дорогой, берегите себя, а мы вас никогда не забудем. Может, и свидимся когда-нибудь...

 С тяжелым сердцем друзья покидали дом Ланоки. Айден проводил их через ельник, указал путь и напоследок быстро, будто заучивал всю ночь, проговорил Анне на ухо:
 - Будь счастлива, Анна. Я люблю тебя сильно-сильно, почти как маму.
 От этого искреннего, безыскусного детского признания у девушки защипало в глазах. Пряча подступившие слезы, она обняла мальчика и прижала к себе.
 - Ты самый мужественный и храбрый парень из всех, кого я знаю, - срывающимся голосом сказала Анна. - Береги маму и сестру.
 Проводив взглядом скрывшуюся меж деревьев худенькую фигурку, она тяжело вздохнула, отгоняя печальные мысли, и прикрикнула на парней:
 - Что зависли? Вперед! Мы и так два дня потеряли, надо наверстывать.
 Не оборачиваясь, она уверенно двинулась вперед в направлении, указанном Айденом. Парни молча плелись следом. Первым не выдержал Ник, который просто не умел ни грустить, ни молчать.
 - Эй, что приуныли? Сил нет на ваши кислые физиономии смотреть.
 - Отвянь, - буркнул Рик.
 - Не смотри, - фыркнула Анна.
 - Ну как я могу на тебя не смотреть, красотка? Да улыбнись же! У тебя такая милая улыбка.
 - Ник, - девушка посмотрела на него с укором, - не надо.
 - Да что с тобой, в самом деле? Никогда не видел тебя такой убитой. Из-за мелких расстроилась? Перестань. Своих нарожаешь, какие твои годы!
 - Не нарожаю, - отведя взгляд, тихо пробормотала она.
 - Это еще почему? - Ник был рад любой теме для поддержания разговора.
 - Долгая история.
 - Ну так и путь наш не короток.
 - Я не буду говорить с тобой об этом, - отрезала Анна.
 - А по-моему, - вмешался Рик, - сокрушаться о том, что тебе изначально не принадлежало - глупо и эгоистично.
 - Вот что мне в тебе всегда нравилось, - ядовито заметила Анна, - так это твоя способность в двух словах расставить все точки над i.
 - Ты все неправильно поняла. Я не хотел тебя обидеть.
 - Обидеть? Меня? Рик, не льсти себе.
 - Анна, ну извини!
 - Отвали.
 - Дура, - в сердцах бросил Рик. Хотя сейчас он сам чувствовал себя дураком. Ну почему он всегда все портит? Вместо того чтобы подбодрить девушку и получить ее благодарную улыбку, или, на худой конец, промолчать и оставить все как есть, он непременно ляпнет что-нибудь, о чем потом придется пожалеть!
 - Рик, я тебя предупреждал! - Ник встал напротив друга, грозно сверкая глазами.
 - Я ведь извинился! - огрызнулся тот.
 - Можешь засунуть свои извинения знаешь куда! - оскалился Ник, подойдя к нему вплотную и сбрасывая рюкзак. Рик тоже освободился от своей ноши. Парни, тяжело дыша, исподлобья смотрели друг на друга, как два разъяренных кота перед дракой. Казалось, даже воздух наэлектризован в радиусе нескольких метров от них. Лучшие друзья, не раз вступавшие в бой с превосходящим по численности противником, сражавшиеся спина к спине, теперь стояли лицом к лицу в шаге от схватки.
 - Эй, немедленно прекратите! - испугалась Анна. - Вы что, сдурели?! Ник! Рик! Брэк! Хватит!
 Но ее призыв к примирению не был удостоен внимания. Анна вдруг почувствовала себя самкой, объектом спора двух самцов, ярость котрых достигла той точки, когда уже не имеет значения, за что биться, важна лишь сама битва. Как жалка и нелепа была ее попытка привести в чувство этих двух животных, именующих себя мужчинами!
 - Да идите вы оба к чертям! - устало вздохнула Анна. - Козлы. Ненавижу вас. Можете хоть зашибить друг друга, мне все равно. - Она поправила лямку рюкзака и зашагала прочь.
 - Договорим потом, - Ник бросился за Анной. - Вернись, сумасшедшая!
 Он быстро догнал девушку, взял за плечи, повернул лицом к себе. Она опустила голову и упорно избегала смотреть в глаза.
 - Ты права, мы действительно козлы. Прости нас. Я видел, как тебе плохо, и чуть не сделал еще хуже. Но я лишь хотел, чтобы ты не грустила. Эй, ты что?! Не вздумай!
 Жгучие слезы, с таким трудом сдерживаемые после прощания с Айденом, все-таки прорвались в самый неподходящий момент. Так бывало всегда, когда Анна позволяла себя жалеть. И, уткнувшись в любезно предоставленное плечо, Анна разревелась. Немного растерявшийся Ник неловко обнял ее, говорил какие-то ласковые и глупые слова, чувствуя, как промокает рубашка и как вздрагивает от рыданий хрупкое девичье тело.
 - Ник, скажи, он всегда такое чмо или сейчас у него обострение? - вопрошала, хлюпая носом, Анна. - Почему он так говорит? Да, я переживаю за Ланоку, но понимаю, что насильно спасти кого-то невозможно. Да, я привязалась к ее детям, но у них есть мать, а я им никто. Но я никогда не посягала на чужое. Зачем он так со мной...
 - Ты не обижайся на Рика. Он не злой, просто слишком прямолинейный. Он всегда говорит то, что думает, и сам не раз за свою прямоту отгребал. А я его именно за это и ценю.
 - Что толку в его правде, если от нее мне хочется или заплакать, или вмазать ему по фасаду? И я не обижаюсь. Много чести, обижаться на него.
 - Вижу, - снисходительно усмехнулся Ник.

 Оставшись один, Рик медленно брел по лесу, пиная шишки и проклиная свой несдержанный язык. Он слышал голоса Анны и Ника, но не вслушивался в слова. Он был больше чем уверен, что этот рыжий пройдоха, утирая сопли несносной девчонке, между делом поет дифирамбы великому и прекрасному себе и мешает с грязью неудачника Рика. Погруженный в свои злые мысли, он не сразу заметил, что больше не слышит своих друзей, и вздрогнул от неожиданности, когда слух резанула отрывистая, каркающая дарийская речь. Обернувшись, он нос к носу столкнулся с двумя стражниками.

 - Тихо! - Ник прижал палец к губам и прислушался. Анна тоже насторожилась.
 - С кем там Рик разговаривает? - шепотом спросил Ник.
 - А с кем он может говорить?
 Стараясь двигаться по возможности бесшумно, Ник и Анна пошли на голоса. Несколько шагов - и можно, оставаясь вне видимости говорящих, разобрать их слова. Дарийцы спрашивали Рика, был ли он в Адре два дня назад, видел ли повозку с висельниками, и куда он дел детей одной из преступниц. Рик, естественно, не понимал ни слова.

 - Это точно он, - сказал один из стражников. - По описанию совпадает. Высокий, темноволосый, глаза серые, нос с горбинкой, большой рот.
 Второй достал из кармана потрепанный лист бумаги. На нем неумело, но довольно похоже был изображен Рик Торн собственной персоной. Рядом красовалась плутоватая мордашка Айдена. "Нас ищут, - промелькнуло в голове. - Не нас, меня. Вот не дай Бог сейчас появиться Анне или Нику! Загребут всех троих!" Можно было бы, конечно, попытаться отбиться от двух тощих юнцов, если бы не длинные копья в их руках, нацеленные в спину и в грудь. Видя, что Рик не понимает или не слышит их, стражники жестами указали направление, в котором надлежало следовать. Тот, что сзади, для убедительности несильно ткнул его под лопатку копьем. Острие лишь порвало рубашку, царапнуло кожу и продемонстрировало серьезность намерений. Здравый смысл подсказал, что лучше подчиниться. Учитывая высокий рост и крепкое сложение, пленнику связали руки за спиной.
 - Сидите и не высовывайтесь, - крикнул Рик, конвоируемый в неизвестном направлении.

 Когда голоса стражников растворились в шуме деревьев и щебете птиц, Ник выпустил Анну. Ее пришлось удерживать силой, потому что она не собиралась отсиживаться в кустах и рвалась на помощь Рику. Освобожденная из медвежьих объятий рыжего нахала, раскрасневшаяся, злая, с растрепанными волосами и горящими глазами,  девушка накинулась на него с упреками:
 - Почему ты не помог ему? Почему меня не пустил?
 - Потому что иначе нас бы всех схватили, и тогда мы уже не смогли бы помочь ни Рику, ни себе.
 - Ты думаешь, втроем мы бы не справились? - не унималась Анна. - Их было всего двое.
 - Вот в этом я бы не был так уверен.
 - А ведь ты прав, - сникла она. - Их могло быть и больше.
 - Анна, ты все слышала? О чем они говорили? Куда они повели Рика? Что с ним хотят сделать?
 - Они сказали, что доставят его в Хеми. Надеюсь, это деревня, а не город, иначе нам его не найти. Там есть шират.
 - Что такое шират?
 - Темница или что-то наподобие, помещение, предназначенное для содержания под стражей до суда или до прибытия тюремной повозки. Идем же!
 - Куда? - растерялся Ник.
 - Лозовский, не тупи! В Хеми.
 Ник подобрал с земли два рюкзака - свой и Рика.
 - А идти-то далеко?
 - Ник, очнись! Я знаю столько же, сколько и ты. И так же, как ты, хочу, чтобы Рик был с нами. Может быть, ты не заметил, но для меня он такой же друг, как и для тебя.
 Ник и Анна направились в ту сторону, куда стража увела Рика. Вскоре лес стал реже, и указанная Айденом тропа вывела их на широкую просеку.
 - Я все думаю о том, почему они искали только Рика, а не всех нас, - вслух размышлял Ник.
 - Наверное, это моя вина, - вздохнула Анна. - Когда Ланока отдала мне Седару, я сразу же передала ее Рику. Он у нас парень приметный, среди местных - как орел в курятнике, а тем более с младенцем на руках. Поэтому те, кого опрашивала стража, запомнили его, а не нас. Кроме того, торговец, который обещал нас подвезти, по понятным причинам в число опрошенных не попал. А больше никто не знал, что нас было трое.
 - Но мы все равно должны быть осторожны и лишний раз не отсвечивать перед стражей, - заметил Ник.
 - Ты не знаешь дарийского языка, поэтому на время станешь глухонемым, - решила Анна. - Я буду говорить с тобой, только когда нас никто не услышит.
 - Может быть, ты уже знаешь, как будешь его выручать? - вскинулся Ник. - Тоже мне, героиня нашлась. А моя задача - сидеть и не высовываться, как велел Рик? Анна, я не могу тобой рисковать!
 - Ах да, иначе меня прибьют и ты не получишь своих денег, - не удержалась от колкости девушка.
 - Не говори так, вовсе не... - резко начал Ник, но осекся на полуслове и, покраснев, опустил глаза. - Я сделаю все, чтобы вытащить его. И постараюсь по возможности управиться своими силами. Не спорь. Кто из нас мужчина, ты или я?
 - Да пойми ты, дурья башка! - в отчаянии воскликнула Анна. - Я не могу потерять еще и тебя. Одной мне здесь не выжить.
 - Ладно, не заводись, - примирительно улыбнулся Ник. - Мы его еще не нашли. Когда найдем, будем действовать по обстоятельствам.

 О чем думает человек, приговоренный к смерти? О жизни, о том, как она коротка и несправедлива. О тех, кого больше никогда не увидит, о тех, с кем поссорился и не успел помириться. О том, черт возьми, что виселица - это грубо и нецивилизованно, да и молод он для этой мерзкой штуковины... В том, что он приговорен, Рик не сомневался. Его допрашивали часа полтора. Разумеется, безрезультатно. Это вам не Европа, консула и переводчика не потребуешь. Хорошо хоть, что до побоев и пыток дело не дошло, но Рик на сей счет иллюзий не питал: наверняка этот допрос не последний, и долго его молчание терпеть не станут. Не добившись от пленника ни слова, его отвели в камеру без окон. Каменный пол, каменные стены. В углу - набитый гнилой соломой тюфяк, в другом - отверстие в полу для естественных нужд. Решетчатая дверь заперта на здоровенный висячий замок. Проходя под конвоем по длинному коридору, Рик видел вдоль стен еще несколько камер, но там, по крайней мере, были маленькие оконца высоко под потолком. Все они были пусты. Никого, кроме одного арестованного и одного караульного. И вот уже около трех часов Рик сидел на тощем тюфяке, сложив ноги по-турецки и размышляя о том, о чем и положено думать человеку, приговоренному к смерти.
 Снаружи, наверное, уже стемнело. Что сейчас делают Ник и Анна? Рик искренне надеялся, что они не предпримут попытки его спасти, но от этой мысли ему становилось невыносимо тоскливо. Нет, он не думал, что они плохие друзья, но их шансы на успех практически равны нулю. Пусть лучше погорюют о нем и забудут. Рик не простит себе, если с ними что-то случится по его вине. Ник и один сможет позаботиться об Анне, тем более что они так хорошо ладят. Они буквально с полуслова понимают друг друга, и в их взаимных беззлобных насмешках и шуточных потасовках Рику места нет. "Эй, ты что, ревнуешь?" - мысленно усмехнулся Рик. Конечно, он ревновал, теперь-то уж можно себе в этом признаться.
 Интересно, здесь вообще принято кормить заключенных? Рик изрядно проголодался. Последний раз он ел утром у Ланоки. Попросить еды он не мог и поэтому сидел и слушал, как урчит его голодный желудок. Но когда ужин все-таки принесли, то все, чем он не побрезговал - это подзасохшая лепешка и кружка воды. Остальное выглядело крайне неаппетитно. Провести последние дни в позе орла над отверстием в полу - не самая приятная перспектива. Подкрепившись, Рик растянулся на своем тюфяке. Было жестко, неудобно и холодно, мысли о друзьях не отпускали ни на минуту. Однако усталость взяла свое, и вскоре Рик, свернувшись калачиком и подтянув колени к животу, крепко уснул.
 Проснувшись, он не сразу понял, сколько проспал: несколько часов или несколько минут. Бока ломило, в животе урчало, голова кружилась. Сейчас бы чашечку кофе... Эх, размечтался!
 На посту в конце коридора сидел за столом караульный - не тот, что вчера. Этот у них, кажется, главный. Невысокий и коренастый, лет под пятьдесят, с румяным круглым лицом и пышными белобрысыми усами. Ни дать ни взять Санта Клаус. Вчера на допросе он был спокоен и невозмутим и несколько раз урезонивал двоих своих подчиненных, когда они теряли терпение и хотели наброситься на узника с кулаками. Если бы Рик знал дарийский язык, с этим человеком, пожалуй, можно было бы договориться. "Санта" сидел за столом, расслабленно развалившись в удобном кресле, и пил из большой кружки что-то горячее. Из открытой двери на него светило солнце, и он щурился, как довольный толстый кот.
 Старая сгорбленная женщина принесла завтрак, выглядевший получше, чем ужин. Пока она накладывала в глиняную чашку вкусно пахнущую кашу, Рик ни о чем другом думать не мог и не отрывал взгляда от дымящегося котелка. Чей-то звонкий веселый голос поприветствовал начальника, и тот повернулся к двери. Рик мгновенно забыл о еде и прислушался. Сердце со всей дури ударило по ребрам. Нет, не может быть! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Или очень плохо. Черт, это она! Вот дурища! Хватило же ума явиться в это ужасное место! Но как же он был ей рад...
 "Санта" милостиво кивнул, и Анна подошла к столу. Она выглядела как блудница! Куда только Ник смотрел?! А вот и он, переминается с ноги на ногу за спиной девушки. Она о чем-то спросила, надзиратель ответил, и его масляные глазки тут же уставились в чрезмерно откровенный вырез платья. И пока его бесстыжий взгляд скользил по краю декольте, Анна быстро осматривала коридор. Рик громко кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, и их взгляды пересеклись. Одно короткое мгновение - и карие глаза, искрящиеся солнечными бликами, снова безучастно изучают мрачные каменные стены. Но этот миг осветил новым смыслом жизнь, минуту назад казавшуюся законченной.

 18.
 Ник, Анна и пожилая повариха подошли к воротам, за которыми располагалось длинное приземистое здание ширата. Ник тащил старухину тележку с едой для заключенных и стражи. У ворот женщина остановилась, чтобы напомнить своим молодым спутникам все свои важные советы и наставления:
 - Называйте его только "господин ширатин", и никак иначе. Он терпеть не может непочтительное обращение, как, впрочем, и его подчиненные. Спрашивайте только по делу, пустой болтовни он не любит. И прикройся, бесстыдница! - прикрикнула она на Анну, затем повернулась к Нику: - Почему за сестрой не смотришь, убогий?
 Женщина подошла к ней и затянула шнур, продетый в вырез платья, стягивая ткань у шеи.
 - Задушить меня хотите, бабушка? - рассмеялась Анна.
 - Смотри у меня, хохотушка! - старуха погрозила скрюченным пальцем и открыла ворота. Идя позади всех, девушка ослабила шнур так, чтобы наверняка завладеть вниманием уважаемого ширатина, заслужившего славу первого ловеласа в Хеми.

 Друзьям несказанно повезло встретить эту женщину. Накануне, выйдя из леса, они остановили первую встреченную телегу и спросили дорогу в Хеми. Возница и рта не успел раскрыть, как из-за его спины высунулась маленькая шустрая старушка и велела забираться в телегу. В пути она устроила им самый настоящий допрос: кто они, откуда, что им нужно в Хеми, кто их там ждет. Анне пришлось сочинять на ходу. История получилась такая: брат и сестра были на свадьбе у родственников в Адре и теперь возвращались домой в Недми, но денег на обратную дорогу не хватало, и они решили подзаработать.
 - Если бы этот пьяница не спустил все в кабаке, сейчас бы уже на пол-пути к дому были, - Анна отвесила ничего не понимающему Нику легкий подзатыльник. - Так и прибила бы балбеса. Ну да ладно, что ж теперь сокрушаться. Мы молодые, здоровые, руки-ноги-голова на месте, не пропадем как-нибудь.
 - А с чего вы взяли, что в Хеми для вас есть работа? - лукаво прищурилась женщина.
 - Встретили в лесу мальчишку, спросили, он ответил, что у них в деревне работы нет, а в Хеми наверняка найдется.
 - А из какой деревни тот мальчишка? - не отставала она, думая подловить эту бойкую, говорливую девицу на лжи.
 - Вот если бы там была работа, я бы непременно спросила, - выкрутилась Анна.
 - Ну, допустим, - пробормотала старушка и замолкла. Наконец, после долгой паузы, когда Анна решила, что их спутница задремала, та встрепенулась, как ворона, и объявила:
 - Что ж, пожалуй, я вам помогу. Я уже лет сорок готовлю еду для ширата. Помоложе была - и полы там мыла, теперь-то мне тяжело. Вот и посмотрим, на что ты годишься. Нынешний ширатин, Рамил, на моей памяти четвертый. Сызмальства его знаю, можно сказать, на моих руках вырос, попрошу за вас - не откажет. Только учти, уж больно он до хорошеньких девушек охоч. Ни одной юбки не пропустит. А братец-то твой ущербный что умеет делать?
 - Все, что должен уметь мужчина, - ответила Анна, вспомнив, как Ланока нахваливала ее друзей за дрова и крышу. - Любое дело ему по плечу. Немой - еще не значит дурак.
 - Значит, будет вам работа. Остановиться можете у меня, я живу одна. Только чтоб в моем доме без непотребства!
 - Да вы что?! - оскорбилась Анна. - Какое непотребство, бабушка? Он же мой брат!
 Пожилая женщина смерила ее таким взглядом, будто большей глупости в жизни не слыхивала:
 - О чем ты говоришь? Я имела в виду пьянство и брань. - И, сменив полный гнева взор на добродушную улыбку, поинтересовалась: - Как звать-то вас?
 - Я Кайя, а это рыжее недоразумение - Корин.
 - А я Теда. Вот и славно, вот и договорились.

 - Господин ширатин! - с порога обратилась Анна к сидящему за столом начальнику стражи. - Нет ли у вас работы для меня и моего брата?
 - Подойди ближе, девица, - изрек надзиратель и откинулся на спинку кресла, чтобы  рассмотреть гостью. "Ну, вот ты и попался", - удовлетворенно подумала девушка, когда взгляд мужчины угодил прямо в подготовленную для него ловушку.
 - Теда сказала, что ты согласилась навести здесь чистоту и порядок, - ширатин говорил медленно и важно, немного нараспев. - Так как сейчас здесь только один заключенный, тебе придется драить не только коридор, но и камеры. Если управишься за два дня, заплачу пятьдесят золотых. Если не успеешь - получишь лишь двадцать. Начинать можешь прямо сейчас. Теда покажет, где хранятся ведра и тряпки. А убогий пусть двор метет. Я бы поручил ему укрепить двери некоторых камер, но такое ответственное дело я никогда не доверю рыжему человеку. Они все пройдохи, и немые - не исключение. Что молчишь?
 - Что? Ах, извините, господин ширатин! - Анна вернулась к действительности и отвела взгляд от Рика, замершего у решетки с чашкой каши в руках. - Спасибо, господин ширатин. Я не подведу, госпо...
 - Не тарахти, - прервал ее надзиратель, - если тебя все устраивает, приступай.
 Анна подоткнула подол, соблазнительно сверкнув коленкой, и принялась за дело. Камни, которыми был выложен пол коридора, были истерты тысячами ног, прошедших здесь за многие десятки лет. Форменные сапоги, поношенные башмаки и босые стопы, надзиратели, палачи и узники, уверенная чеканная поступь и запинающийся, тяжелый шаг после жестоких пыток. Печальные мысли, печальное место...
 - Кайя! Ты что, глухая? У вас вся семья такая ущербная?
 Анна вздрогнула и резко выпрямилась. К ней обращался ширатин.
 - Извините, задумалась, - пробормотала поломойка, убирая со лба прядь волос.
 - О чем же ты задумалась? - поинтересовался надзиратель, безуспешно стараясь строго смотреть девушке в лицо. Взгляд неизменно проваливался в вырез платья. - Какие мысли омрачают твое прекрасное чело?
 - Дозволено ли мне будет спросить господина ширатина? - решилась Анна. - Почему у меня всего два дня на уборку ширата? По-хорошему, здесь работы на неделю.
 - Через два дня за этим висельником приедет повозка из Адра, - охотно пояснил надзиратель, махнув рукой в сторону Рика. - Сдам его и вздохну свободно, дальше пусть им городское начальство занимается. Даже силы тратить на него не хочу, все равно ни слова не скажет. Погоди-ка, а тебе-то зачем это знать? Ах, я понял. Побольше заработать хочешь. Ну так вот, если бы не ждал приезда городской стражи, я бы вас не нанял. Кому нужна здесь чистота?
 Самые мрачные предположения подтвердились. Значит, у них два дня. Сегодня и завтра. Действовать нужно без промедлений, иначе весь их гениальный - или безумный - план пойдет прахом. Рика увезут в Адр и там повесят, а сначала будут бить и пытать. Бить. И пытать. Выбьют зубы, сломают нос. Нет! Что за ужасные мысли! Анна и Ник этого не допустят.
 Ширатин потянулся, встал из-за стола и вышел на залитый солнцем двор. Когда его тень исчезла из дверного проема, Анна, оглянувшись по сторонам, бросила тряпку и подбежала к решетке.
 - Рик! - позвала она, схватившись за железные прутья.
 - Анна, - большие холодные ладони накрыли ее мокрые руки и слегка сжали.
 - Как ты? Тебя били? Ты голоден?
 - Вы что, совсем больные? Зачем пришли?
 Они говорили горячо, сумбурно и торопливо, перебивая, не слушая, но понимая друг друга, задавая вопросы и не дожидаясь ответов, прося прощения за то, что прощено еще вчера.
 - Кхе-кхе, - раздалось в дверях. Анна отскочила от решетки, готовясь объясняться с ширатином, но это был Ник.
 - Что, испугались? - хохотнул он.
 - Глупая шутка, - буркнула Анна. - У меня душа в пятки ушла! Где этот начальничек?
 - Пошел отлить, - окинув взглядом двор, сообщил Ник.
 - Он может в любую минуту вернуться, поэтому слушайте и не перебивайте. Если сегодня мы не вытащим Рика, завтра может быть поздно. Ник, все, как мы решили, но не завтра, а сегодня!
 - Что вы решили? - заволновался Рик. - Ты что, задумала соблазнить начальника? Анна, это глупо и опасно! Ник! Как ты мог позволить ей такое?!
 - Рик! - возмутилась Анна. - Ты же не думаешь, что я буду с ним... 
 - А что я должен подумать, глядя на твою оголенную... эмм... душу? - он красноречиво скосил глаза на почти ничего не скрывающий лиф платья.
 - Успокойся, до этого не дойдет. Надеюсь.
 - Что значит твое "надеюсь"?
 - Ник меня прикроет. Если что, и дверь с петель снесет!
 - Да я сам сорву этот замок голыми руками, если он только посмеет... Но это же темница, а не твоя городская квартира, которую можно открыть при помощи скрепки!
 - По местам! - скомандовал Ник, хватая свою метлу. - Он идет.
 Прежде чем вернуться к своей работе, Анна встала на мысочки, быстро чмокнула Рика в колючую щеку и прошептала:
 - Держись!

 Держись... Легко сказать! Рик мерил шагами по диагонали свои неуютные апартаменты, пиная сбитый в ком тюфяк, и внутри у него бушевал ураган. Он боялся за своих друзей, злился на них, но никогда они не были ему так дороги, как сейчас. Он ненавидел себя за то, что еще вчера предавался унынию и авансом отпевал свою пропащую душу, но призрачная надежда на скорое освобождение делала почти потерянную жизнь до боли желанной и нужной. Да еще этот поцелуй, от которого, как от ожога, до сих пор горит щека. Рик понимал, что это всего лишь проявление сочувствия и дружеской поддержки, но... такие теплые губы, такое щекотное дыхание! Также он точно знал, что если бы у них было чуть больше времени, он непременно попытался бы использовать эту нечаянную нежность в своих романтических целях. Одним быстрым поцелуем в щеку она бы не отделалась.

 Анна продолжала свою работу, надзиратель - свою: сидел в кресле и надзирал. Точнее, пялился на девушку. Хороша чертовка! Все при ней. Изящна, сильна и порывиста, как молодая лошадка. Сходство усиливают большие ясные глаза с длинными ресницами и стройная шея, по которой так соблазнительно змеится прядь волос. Добавьте к этому дразнящую улыбку и шальной взгляд - и вы поймете, отчего у немолодого ширатина вспотели ладони и сладко-томительно заныло внизу живота. А главное - не из недотрог, один вырез чего стоит! Хотя, видно, цену себе знает. Что ж, пусть назовет, он готов поторговаться.
 - Кайя! Ты ведь не прочь заработать? Я так понял, что деньги вам с братом очень нужны.
 - А кому они не нужны, господин ширатин, - не разгибая спины, простодушно ответила Анна.
 - Есть у меня лишние двадцать пять монет, случайно завалялись, и я не прочь отдать их почти даром. Почти.
 - Выражайтесь яснее, господин ширатин, - она выпрямилась и с циничной ухмылкой посмотрела ему в глаза. - Я хоть и небогата, но подаяния не прошу. Что я должна делать? "Спокойно, пока все идет по плану. Но почему мне так не по себе? Хочется бросить все и бежать прочь без оглядки. Если бы не Рик, так и сделала бы... Да о чем я? Если бы не он, я не оказалась бы в такой двусмысленной ситуации..."
 - Вот это я понимаю, деловой подход, - похвалил ее надзиратель. - В таком случае, я думаю, ты уже поняла, что мне от тебя нужно.
 Анну передернуло от отвращения, но она заставила себя изобразить обворожительную улыбку и принять правила игры:
 - Двадцать пять монет? Всего лишь?
 - Ну, если хорошо поработаешь, может, тридцать наскребу.
 - Ну, если пятьдесят наскребете, - девушка азартно сверкнула глазами, - то я очень-очень хорошо поработаю.
 - А ты нахалка, - восхитился ширатин. - Чем же ты лучше других, чтобы требовать таких денег?
 - А я ничего не требую, господин ширатин. Это не моя прихоть, а ваша.
 - Черт с тобой, тридцать пять.
 - Только из уважения к вам. Сорок пять.
 - Кайя! Имей совесть.
 - Ладно, сорок.
 - Идет, - вздохнул мужчина.
 "Я торгуюсь, как публичная девка! - мысленно ужаснулась Анна. - Если бы Рик понимал, о чем мы говорим, он бы, наверное, как и обещал, выдрал замок вместе с дверью!"
 
 Рик не понимал, но догадывался. Ну, Анна, не ожидал! И этот старый потаскун тоже хорош, так и облизывается на девушку, как только еще слюной не захлебнулся! Неужели она, вдохновившись примером Ланоки, решила предложить себя в обмен на свободу Рика?! Если так, то она действительно дура редкостная. Даже если все пройдет как задумано, он же не сможет смотреть ей в глаза после этого! А что же Ник? Ведь он не мог ничего не знать, этот идиотский план они придумывали вместе! Ладно, Анна - молодая неопытная девчонка, наверняка мнит себя святой, торжественно несущей свою жертву на алтарь, но Ник - взрослый мужик, бывший полицейский, уж он-то должен бы отличать глупость от героизма! Если Рику удастся отсюда выбраться, он вытащит свой ремень и проучит как следует эту мелкую вертихвостку, невзирая на монаршее происхождение. С Ником же он даже разговаривать не станет.
 Пока Анна ворковала с надзирателем, Рик покрутил в руках замок, подергал, испытывая на прочность, зачем-то поскреб ногтем замочную скважину. Порылся в карманах в поисках чего-нибудь годного в качестве отмычки. У него был такой замечательный многофункциональный швейцарский армейский нож, но стражники его конфисковали. Глупцы, они даже не сообразят, как он открывается. А заключенному он бы сейчас очень пригодился!

 Довольный удачной сделкой ширатин, не теряя времени, перешел к активным действиям. Неподатливость девушки, минуту назад казавшейся такой доступной, начинала раздражать.
 - Кайя, не будь такой ломакой! Тебе это не к лицу.
 - Прошу вас, господин ширатин, - Анна в очередной раз уклонилась от его жарких объятий, - не сейчас! Мне работу нужно закончить. И мы здесь не одни.
 - Он тебя смущает? - расхохотался мужчина, кивнув на узника. - Ему жить осталось несколько дней, его, считай, уже нет.
 "Ошибаешься, ох как ошибаешься!" - зло подумала Анна и улыбнулась, разыгрывая смущение:
 - Здесь мой брат. Как бы сдуру дров не наломал.
 - Не вопрос. Сейчас отправлю его подлатать забор.
 - Послушайте, - взмолилась девушка, - давайте не будем спешить. У нас с вами вся ночь впереди. Ваше ожидание будет вознаграждено. Я закончу работу, принесу бутылочку чудесного вина, припрятала от братца, и мы замечательно проведем время. Не пожалеете, клянусь!
 - А ты знаешь в этом толк, - одобрительно хмыкнул надзиратель. - А теперь послушай мое предложение. У меня тут тоже есть небольшой запасец выпивки и уютный уголок, где нам никто не помешает. Пойдем покажу. Никуда твои ведра с тряпками не денутся.
 "Вот это я попала! - запаниковала Анна. - Сейчас даже Ник мне не поможет!" Но, на ее удачу, в распахнутых дверях появился очерченный солнечным светом маленький темный силуэт, повторенный вытянутой тенью на каменном полу. Теда! Как ты вовремя, спасительница!
 - Как же ты не вовремя, - досадливо вздохнул ширатин.
 Гремя своей тележкой, повариха вошла в сумрак коридора, и девушка поспешила укрыться за ее сгорбленной спиной.
 - Ах, Рамил, все за девчонками увиваешься! - проворчала старуха. - Кайя! Только не говори, что я тебя не предупреждала.
 - Все хорошо, бабушка, - беспечно улыбнулась Анна. - Ммм, как вкусно пахнет! Что там на обед?
 - Не желает ли Кайя разделить со мной мою скромную трапезу? - с неожиданной галантностью ширатин взял Анну под руку, решив под бдительным оком Теды вести себя прилично и втайне надеясь, что при ней девушка не откажет ему.
 - Не желает, - отрезала Анна. - Я буду обедать с братом.
 С этими словами она приняла из рук поварихи две чашки и ушла во двор.
 - Корин! - позвала она, - Коориин! - но ответа не последовало. Двор был пуст, ни стражников, ни Ника. Немного поколебавшись, она рискнула назвать его настоящее имя.
 - Что орешь? - вдруг раздалось откуда-то снизу. - Я чуть гвоздями не подавился.
 - А зачем ты ешь гвозди? - удивилась Анна. - Теда привезла обед. Не знаю, что это, но выглядит аппетитно.
 Ник сидел на земле у забора, держа в зубах несколько гвоздей, а в руках - молоток. Он молча показал Анне две широкие доски, которые выглядели намертво прибитыми, но при правильном нажатии снизу бесшумно раздвигались в стороны.
 - Здорово ты придумал! - одобрила Анна, усаживаясь рядом. Вокруг по-прежнему не наблюдалось ни души, и можно было разговаривать почти без опаски. Друзья сидели, прислонившись к забору, и весь двор ширата был перед ними как на ладони.
 - Ник, я так больше не могу, - пожаловалась Анна. - Пообещала ему, что приду вечером, но он не хочет ждать! Так и раздевает меня взглядом, так и норовит зажать где-нибудь в уголке. Фу, это так мерзко! А перед Риком до чего стыдно!
 - Так мы же для него стараемся, - почесал затылок Ник. - Прошу, потерпи, до вечера осталось всего ничего.
 - Тебе легко говорить "потерпи", ведь не тебя этот наглец за зад хватает.
 - Вот гад! Ну, за это он отдельно ответит. Я его так хватану, мало не покажется!
 - Оу, представляю себе эту картинку, - прыснула в кулак Анна.

 Как только вечер укутал Хеми звездно-синим покровом, во дворе ширата послышались легкие шаги. Надзиратель с юношеской прытью подскочил к двери и распахнул ее прежде, чем его гостья протянула руку к дверному молотку.
 - Кайя, козочка моя, наконец-то, - нежно пропел он. - Иди же ко мне!
 - Вот, господин ширатин, держите, - в его руках вместо девичьей талии оказалась довольно увесистая корзина. - Здесь все, что нужно для незабываемой ночи.
 - Милая, прошу, называй меня Рамил. Можно Рам, так меня звала мама.
 - Хорошо, госпо... простите, Рамил.
 На столе появились бокалы, фрукты, лепешки и пузатая бутылка из темного стекла.
 - Что, прямо здесь? - удивился мужчина. - Не хочешь посмотреть мой уютный уголок? Там стол побольше этого и мягкая широкая кровать.
 - Всему свое время, Рамил. И еще, неплохо было бы для начала расплатиться со мной.
 - Ах ты, хитрая крошка! Я ведь еще не получил обещанного.
 - Вы не верите мне? - девушка капризно качнула изогнутой, как лук, бровью и надула губы. - Я же здесь, с вами. А вдруг не я, а вы решили обмануть? Ох, что я говорю! Простите, Рамил. Просто я немного волнуюсь. Мне было бы спокойнее, если бы вы заплатили мне сразу.
 - Напрасно волнуешься, - ширатин небрежным жестом положил перед ней мешочек с монетами. - Я тебя не обижу. Я не чудовище и не принц на белом коне, я просто мужчина. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что такое мужчина? А вино действительно отменное. Где ты такое раздобыла? Терпкое, с благородной горчинкой. Не слишком ли крепкое для девушки?
 - Я рада, что тебе понравилось, - промурлыкала Анна, пригубив бокал. "Еще бы оно тебе не нравилось! Эта горчинка - моя главная фишка! Если верить Теде, через несколько минут ты будешь храпеть так, что мыши в норе оглохнут. Осушил до дна. Вот и молодец!" - Знаешь, милый Рам, всегда мечтала сделать это в камере. Я часто представляла, что я ведьма, а мой мужчина - инквизитор. Он допрашивает меня, но ему не устоять перед моими чарами.
 - Ох, Кайя, ну и затейница же ты! - у ширатина заблестели глаза. - Что же, я не против этой игры.
 - Это он? - Анна указала на висящий на его груди массивный ключ. - Тот самый? От всех камер?
 - Да, милая. Какую выбираешь?
 - Ой! Мышь! - взвизгнула девушка. - Рам, я боюсь!
 - Где? - завертел головой надзиратель. Воспользовавшись его замешательством, Анна быстро выплеснула содержимое своего бокала за кресло.
 - Вон она, в угол побежала. Ну и черт с ней, давай выпьем еще.
 "Почему же он не засыпает? - стучало в голове. - Неужели старая Теда обманула? Может, она догадалась обо всем? Но как?"
 Накануне, устраиваясь на ночлег в доме Теды, Анна рассказала ей, что ее бедный брат плохо засыпает и беспокойно спит. В детстве он упал с дерева и сильно расшиб голову, с тех пор и не говорит, и кричит во сне. Добрая старушка заварила какие-то травки, пообещав, что парень будет спать как младенец и проснется бодрым и отдохнувшим. Но ни в коем случае нельзя употреблять это зелье вместе с крепкими напитками: срубает мгновенно, и сон может длиться до суток. Если так, то либо Теда что-то напутала, либо на Рамила ее отвар почему-то не действует. Значит, надо переходить к запасному сценарию.
 - Можно мне самой открыть камеру? - спросила Анна. - Дай мне ключ.
 - Возьми, - самодовольно ухмыльнулся ширатин, вальяжно развалившись в кресле.
 "Смелее! - приказала себе девушка. - Сейчас будет самое неприятное, но это быстро закончится. Ты сейчас не Анна, ты Кайя. Кайя не боится мужчин, потому что с ней не обошлись так, как с Анной. Давай, Кайя, помоги Рику!" Как только она протянула руку к цепи на груди Рамила, тот порывисто обнял ее и прижал к себе. Его рваное, горячее дыхание обожгло кожу сквозь ткань платья на груди, руки сомкнулись за ее спиной, жадно лаская и одновременно нащупывая завязки. Он рывком усадил ее себе на колени и осыпал поцелуями шею и плечи.
 - Вот ты и попалась, пташка! - жарко шептал Рамил. - Теперь ты моя.
 - Рамил! Рам, отпусти!
 - Да в чем дело-то? - раздосадованно воскликнул ширатин.
 - Мне надо кое-куда сбегать.
 - Что, потерпеть никак нельзя?
 - Рам, меня тошнит! Это все вино. Прости, перебрала немножко. Ой-ой, как мне плохо! Ты же не хочешь, чтобы меня вырвало прямо здесь?
 Надзиратель отпустил Анну. Странная усталость свинцовой тяжестью наполнила конечности, сковала волю и мысли. Ему бы разозлиться на эту непутевую девку, может быть, даже вмазать пару раз по хорошенькому личику, но он сидел в кресле неподвижно, будто деревянный, и сам удивлялся своему безразличию. Пожалуй, в таком состоянии грош цена ему как мужчине! Да, что-то не так с этим вином. В открытую девушкой дверь задувал прохладный ночной ветер, но не было сил ни закрыть ее, ни накинуть на себя плед. Собрав в кулак остатки воли, Рамил встал и с трудом преодолел несколько шагов до двери.
 - Кайя! - его крик разорвал ночную тишину подобно воплю раненого зверя. - Кайя, где ты? Чем, черт тебя дери, ты меня опоила?! Дрянь!
 Но вместо Кайи из темноты явился ее рыжий братец Корин и заговорил на незнакомом языке. Что за наваждение! Он же не может говорить.
 - Это тебе за моего друга! - удар пудового кулака свалил надзирателя с ног. - А это за сестру, -жесткий мысок армейского ботинка с размаху проехался по ребрам.
 - Не надо! - Анна оттолкнула Ника от поверженного ширатина. - Мы же не хотим его убить.
 Когда девушка снимала ключ с шеи Рамила, он поднял отяжелевшие веки и посмотрел ей в лицо мутным взглядом. Его губы дрогнули и искривились в бесплодной попытке что-то сказать. Анна осторожно приподняла его голову и, стащив цепь, так же ласково опустила на пол. Глаза надзирателя закрылись, и через минуту его храп раскатистым эхом бился о мрачные стены ширата.
 - Наконец-то, - проворчала, вставая, Анна. - Если бы я знала, что несколько минут - это так долго, сразу бы вырубила его безо всяких зелий. Пузырем по тыкве - и дело с концом.
 Ник сграбастал в объятия освобожденного друга. Парни радостно смеялись и хлопали друг друга по спинам.
 - Идемте, - поторопила их Анна. - Мой любовничек орал так, что поставил на уши всю стражу и всю деревню. Сюда могут прийти в любую минуту.
 - Анна, дуреха моя! - Рик обнял девушку так крепко, что она не могла ни двигаться, ни дышать. - Как я за тебя перепсиховал! Особенно когда этот извращуга набросился на тебя. Я думал... неважно, что я думал.
 - Пусти, - заскрипела Анна, - задушишь!
 - Непременно, если будешь такое вытворять.

 - Где вас носит? - напустилась Теда на своих постояльцев. - Ночь на дворе, все честные люди спят. Не знаю, как там у вас в Недми, а у нас даже по праздникам не принято гулять по ночам. Есть будете? Кто там еще с вами?
 - Простите нас, бабушка Теда, - Анна подошла к женщине, взяла ее руки в свои, посмотрела в лицо. - Вы были к нам так добры, а мы вас обманули. Все, что нам здесь было нужно - освободить нашего друга. А сейчас мы уйдем.
 - Да это же...
 - Да, бабушка, это заключенный из ширата.
 - Вы понимаете, что вы натворили?! Ты понимаешь, с кем связалась, Кайя? Одумайся, сдайся властям и вернись к честной жизни, пока не поздно, а эти разбойники пусть несут заслуженное наказание.
 - Эти парни - не разбойники, а мои друзья. И мы ничего противозаконного не сделали.
 - Вы дети порока, - Теда указала корявым пальцем на Анну. - Вас скоро схватят и повесят. Вам не уйти от правосудия. Что вы сделали с Рамилом?
 - Все в порядке с вашим Рамилом, - хихикнула девушка, - правда, в любви не свезло, зато выспится от души. Ваше зелье мне очень помогло, спасибо вам! А теперь давайте прощаться, бабушка.
 - Куда же вы пойдете ночью? - в голосе старухи послышалось сочувствие. - Останьтесь до утра.
 - А утром вы нас благополучно сдадите страже, - усмехнулась Анна.
 - Таков долг честного дарийца, - развела руками Теда. - Что ж, идите. Счастливого пути желать не буду, но и стражу звать не побегу.
 - Спасибо, - тихо, проникновенно сказала Анна, обнимая старуху. - Знаете, у меня не было семьи, но именно о такой бабушке я всегда мечтала.
 - Кайя! - уже в дверях окликнула ее Теда. - Я на завтра лепешек напекла. Заберите, в пути будут кстати.

 Трое путников шагали по освещенной луной дороге.
 - Как здорово, что мы снова вместе, - улыбнулась Анна.
 - И снова в пути, - добавил Ник.
 - Только теперь еще и вне закона, - заключил Рик.

 19.
 Путники сменили широкие ровные дороги на поля и лесные тропы. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы проситься к кому-либо в попутчики или на ночлег. Пока им везло с погодой, ночевали под открытым небом у костра, по очереди охраняя свой маленький лагерь. Анну, несмотря на бурный протест, от ночных караулов отстранили: она ни за что бы не призналась в том, что ей страшно одной в лесу или в поле, но мужчинам и не нужно это слышать.
 Расстояние, преодолеваемое за день, сократилось: во-первых, отправляться в путь с рассветом они не могли, так как нужно было дать поспать караульному; во-вторых, с наступлением сумерек становилось трудно различать дорогу, особенно в лесах. Избыток свободного времени Анна решила использовать с толком и начала обучать Ника и Рика дарийскому языку, чтобы им больше не пришлось изображать немых. Не до разговорного уровня, конечно, но им нужно было хотя бы уметь объясниться с торговцами на базаре и знать несколько фраз для общения, чтобы не попасть впросак на элементарных вопросах.
 - Анна, не мучайся с нами, бестолковыми! - предложил как-то Ник. - Нам было бы достаточно "сколько стоит", "отвали", "мы тут ни при чем".
 - И вовсе вы не бестолковые, - подбодрила друзей Анна, - я довольна вашими успехами.

 В один из дней, выдавшийся на редкость знойным, незадолго до заката путники вышли к извилистой речке с быстрым течением. На противоположном ее берегу было поле, за которым утопала в пышной зелени садов деревенька. В реке, как в зеркале, отражалось небо без единого облачка, стайка ласточек и ивы, склонившиеся над водой и касавшиеся ее длинными ветками.
 - Ребята, давайте искупаемся, а? - предложил Ник. - Все равно скоро начнет смеркаться, и далеко мы сегодня не уйдем. Можем здесь и на ночлег остановиться.
 - Хорошая мысль, - поддержал Рик. - Анна, что скажешь?
 - Я не против! - Анна мысленно похвалила себя за то, что в последний момент сборов запихнула в набитый под завязку рюкзак купальник.
 Рик быстро вошел в воду и поплыл к середине реки. Ник окунул одну ногу и тут же отдернул:
 - Вааай! Какая холодная!
 Анна взяла мыло, шампунь и скрылась за раскидистой ивой.

 Парень по прозвищу Медяк, прихрамывая и изнывая от жары, жажды и боли, шел по пыльной тропе к реке. Он громко и виртуозно проклинал тупых крестьян, отдубасивших его и отобравших верного Сокола вместе с телегой. Ну, смухлевал немного в игре, но это еще не дает им повода учинять столь жестокую расправу! Медяк остановился, присел на нагретый солнцем камень и, задрав штанину, рассмотрел опухшую щиколотку. Ну звери, ни дать ни взять звери! Парень нащупал языком острые обломки выбитого зуба. Привкус крови во рту породил новую волну злобы. Медяк, забыв о больной ноге, резко встал, но тут же взвыл от боли. В глазах потемнело, в ушах зазвенело, и он со стоном опустился на камень. Восстановив сбитое дыхание, юноша собрался было продолжить путь, чтобы утолить жажду и омыть раны, но остановился и прислушался. Со стороны реки доносились визг и хохот. Не иначе, деревенские девчонки пришли освежиться. Вот это удача! А вдруг какая-нибудь сердобольная не откажет в любви и ласке безвинно пострадавшему... Медяк осторожно встал и, приободрившись, заковылял к реке. Когда он подошел достаточно близко, чтобы разобрать голоса и рассмотреть купающихся, оказалось, что девушка среди них всего одна, а с ней - двое рослых мускулистых мужчин. Медяк невольно залюбовался троицей. Все они красивы, стройны и беззаботны. Они  не похожи на зажатых и скучных крестьян, но нет в них и заносчивой чопорности, присущей отпрыскам знатных семей. Может быть, это воины? Говорят, в последнее время их часто встречают в окрестностях столицы, и женщины среди них не редкость. Девчонка, заливаясь звонким, как птичья трель, смехом, убегает по кромке воды от рыжего верзилы, а темноволосый разлегся на берегу, раскинув руки и с улыбкой наблюдая за своими спутниками. Они почти полностью обнажены, не считая небольших лоскутов ткани, прикрывающих лишь то, что необходимо прикрыть. Интересно, какие между ними отношения?.. Впрочем, его, Медяка, это волновать не должно: ему-то здесь точно ничего не обломится.
 Парень решил устроиться на отдых чуть ниже по течению, чтобы не встречаться с этими людьми. Река большая, места хватит всем. Вот хотя бы за этим большим валуном, одним из тех, что в изобилии усеивают берег. Ого, что-то интересное! Они побросали свои вещи прямо здесь, у камня. Вообще-то Медяк не вор, а честный контрабандист, но проучить беспечных обывателей - дело и благородное, и забавное. Какие странные у них мешки! Из какого-то невиданного материала, с непонятными застежками. Медяк достал нож и собрался распотрошить один из мешков. Услыхав приближающиеся шаги, парень бросил рюкзак и затаился за камнем, держа наготове нож. Со своей вывихнутой ногой он бы далеко не убежал, но пропадать ни за грош в его планы тоже не входило.
 Напевая что-то веселое и встряхивая руками мокрые волосы, девушка зашла за камень. Лучи заходящего солнца ослепляли ее. Воспользовавшись этим, Медяк одним прыжком оказался у нее за спиной и, запустив руку в волосы на затылке, резко потянул назад. Девушка громко вскрикнула, но крик оборвался, когда она почувствовала холодное лезвие, прижатое к шее.
 - Пикнешь - убью, - спокойным, тихим голосом пообещал Медяк.

 - Что это было? - напрягся Рик.
 - Где? - Ник приподнялся на локте и повертел головой.
 - Не знаю. Кажется, кто-то кричал.
 - Птица?
 - Не похоже. Где Анна?
 - Господи, у нее просто талант попадать в неприятности! - Ник встал и направился к валуну. Не дойдя пары метров, он, повинуясь какому-то шестому чувству - а как иначе это назвать - свернул немного вправо, чтобы обойти камень с другой стороны. Шаги его стали осторожными и бесшумными. Обернувшись, он жестами велел Рику следовать за ним.

 Страх сковал тело и мысли. Анна не видела нападавшего, но слышала его учащенное дыхание прямо над ухом, спиной чувствовала биение его сердца, ощущала запах пота, крови и страха. Да, он боялся не меньше ее. Это внушило слабую надежду.
 - Чего ты хочешь? - призвав всю свою отвагу, спросила Анна. Говорить было трудно, натянутые волосы причиняли сильную боль при каждом движении, лезвие опасно вжималось в кожу.
 - А что ты можешь мне предложить? - спросил незнакомец почти игриво. Какой же у него мерзкий голос! Тихий, по-змеиному шипящий. Ростом он если и выше Анны, то совсем немного. Возможно, ранен. Анне почти удалось взять себя в руки, и она мысленно оценивала свои шансы отбиться.
 - Деньги.
 - Деньги, - с наигранным разочарованием протянул мужчина. - Как ты скучна и предсказуема!
 - Мои друзья порвут тебя, - пригрозила девушка.
 - Как грубо!
 Внезапно рука с ножом сделала резкое движение вперед, а затем, описав дугу, куда-то вниз и назад. Крик боли оглушил Анну. Она тоже вскрикнула, потому что вторая рука злодея хоть и отпустила ее волосы, но запуталась в них.
 - Ну, тихо, тихо, - услышала она голос Ника. - Успокойся, все хорошо.
 Освобожденная Анна обернулась. Рик, стоя на коленях, связывал руки жалобно хнычущему щуплому пареньку. Ник стоял рядом и озабоченно осматривал ее.
 - Как ты? Где болит?
 Она хотела улыбнуться, но вышла какая-то жалкая гримаса. Она хотела сказать "спасибо", но прозвучало что-то нечленораздельное. Губы дрожали, зубы отбивали чечетку. Отставив бесплодные попытки сохранить лицо, она просто обняла Ника и разрыдалась у него на груди. Тот тоже крепко обнял девушку, прижал к себе, гладил мокрые волосы и плечи. При запоздалой мысли о том, что они с Риком могли не успеть, сердце его на миг замерло, руки непроизвольно сжались в кулаки. Захотелось от души пнуть этого негодяя, посягнувшего на самое дорогое... Но это подождет, пока "драгоценность" плачет и нуждается в его утешении. Несмотря на жару, Ник чувствовал, как Анна дрожит. При каждом всхлипе ее грудь и живот, вздрагивая, прижимались к его телу. Это и ранило, и волновало. Он поймал себя на том, что всеми силами хочет продлить этот странный, горький и чудесный момент.
 Стресс отступал, жалость к себе Анна подавила на корню, но покидать объятия Ника не спешила. Она усмехнулась, подумав о том, что Ник - идеальная жилетка для ее слез. Только у него одного получается жалеть ее так... так необидно.
 - Ну, что? - спросил Рик, протягивая Анне флягу с водой. - Пришла в себя?
 - Да, спасибо, - ответила девушка. - Он хотел меня убить. Убить. Меня.
 Ее снова затрясло, и Ник, чтобы не допустить продолжения истерики, успокаивающе похлопал ее по спине. Анна резко вдохнула, медленно выдохнула и отерла ладонями заплаканное лицо.
 - Гаденыш! - прорычал Ник. - За каждую твою слезинку он получит по пинку.
 - Слезинки-то считал? - шмыгнув носом, улыбнулась Анна.
 - Оптовикам скидки, - в тон ей ответил Ник, недобро глянув на связанного врага.

 - Как твое имя? - перевела Анна вопрос Рика.
 - Медяк.
 - Я спросила имя, а не кличку.
 - Я его не знаю. Сколько себя помню, никто меня не называл иначе.
 - А мама?
 - Я сирота.
 - А документы есть?
 - Что такое документы?
 - Анна, ты будешь переводить или болтать с ним? - напомнил Рик. - Нам нужно допросить его.
 - Его зовут Медяк, - ответила девушка. - Очень точное прозвище.
 Юноша и впрямь соответствовал своей кличке. Именно так, не кличка человеку, а человек кличке. Тщедушный и невзрачный, сжавшийся в комок от страха, он казался каким-то потертым, как видавшая виды монета, мелкая и по размеру, и по номиналу. Одежда на нем была грязна и изрядно потрепана, местами зияли дыры. Очевидно, пареньку крепко досталось, причем совсем недавно. Медяк сидел на земле со связанными за спиной руками и исподлобья погдядывал на мужчин. Встречаться взглядом с Анной он упорно избегал. Когда она говорила с ним, он смотрел на свои колени со свежими ссадинами, выглядывающими в прорехи драных штанов.
 - Сколько тебе лет, Медяк? - спросила Анна. Странно, но человек, только что покушавшийся на ее жизнь, а сейчас трясущийся за свою, вызывал в ней не злость, не ненависть, а жалость с примесью презрения.
 - Восемнадцать, - парень наконец посмотрел ей в лицо. Он уловил сочувствие в голосе и взгляде девушки, и в его глазах промелькнула робкая надежда на снисхождение, которую он тут же постарался скрыть за пренебрежительной ухмылкой.
 - Такой сопляк! - вырвалось у Анны.
 - Сама ты такая.
 - И давно ты промышляешь разбоем?
 - Я не разбойник, - Медяк задрал нос, - я контрабандист.
 Когда Анна перевела его ответ, Рик и Ник дружно расхохотались. Юноша гордо отвернулся. Точнее, это ему казалось, что гордо, а в действительности он походил на нахохлившегося воробья.
 - И чем торгуешь, контрабандист недоделанный? - поинтересовался Ник.
 - Вам это знать не следует.
 - Не тебе решать, - приструнил его Рик. - Твое дело - отвечать на вопросы, а не дерзить.
 - А вы меня потом страже сдадите, - пробурчал парнишка.
 - Если тебе от этого легче, мы и сами со стражей не очень-то дружим, - сказала Анна.
 - Отборные келадийские вина, - нехотя начал перечислять Медяк. - Оружие. Целебные травы. Ну и так, по мелочи...
 - Что еще за травы? - прищурился Ник. - Каковы их целебные свойства? Что ты вообще в этом понимаешь?
 - Хоть я и не лекарь, - вдохновенно заговорил юноша, в миг превратившись из бродяги в менеджера по продажам, - но кое-что в этом смыслю. Есть у меня трава, которая придаст вам храбрости в бою. Есть такая, с которой вы забудете обо всех своих печалях и горестях.
 - Наркодилер, короче, - перевела Анна.
 - А есть еще, специально для вас, такая, с которой вам не будет равных в любовных утехах.
 - Не продолжай.
 - Нет, ты переведи. Твои мужики мне еще спасибо скажут.
 - Не буду я это переводить, - покраснела девушка. - И вовсе они не мои.
 - Анна, о чем вы с этим гопником так мило беседуете? - насторожился Рик, заметив ее смущение.
 - Да вот, виагру подешевке толкает, - хихикнула Анна. Мужчины вновь рассмеялись.
 - Мы что, так плохо выглядим? - приосанился Ник.
 - Эй, самцы, что за балаган вы здесь устроили? - вдруг разозлилась девушка. - Не забыли, что это изначально был допрос?
 - Вот и спроси у него, почему он хотел тебя убить, - невозмутимо отозвался Рик. - Спроси, кто его нанял и как давно он за нами следит.
 - Да не хотел я тебя убивать! - в отчаянии воскликнул Медяк. - Если бы захотел, ты бы со мной сейчас не разговаривала. Я защищался, потому что не мог убежать. Да, надеялся у вас денежкой разжиться. Ты меня застала врасплох, да еще и с ножом в руках. Что мне оставалось делать?
 - Значит, ты - святой, а я сама нарвалась? - ехидно уточнила Анна, и Медяк съежился под ее негодующим взглядом. - Да ты самый настоящий разбойник и вор!
 - Я бы никогда...
 - Слышала уже, хватит.
 - Нет, послушай! Пожалуйста! - взмолился паренек. - Мне очень жаль. Прости, если сможешь. В конце концов, я тебя даже не ранил, а эти, - он кивнул на парней, - меня отделали не хуже извергов-крестьян. Да что за день такой сегодня?! Все меня бьют. На мне живого места не осталось!
 - А ты заплачь, может, пожалеем. От крестьян за что отхватил? И не смей мне врать! Вижу, как глазки забегали.
 - За нечестную игру. Играл честно, остался без денег, без коня и телеги с товаром, вот и решился... Обычно я не мухлюю. Точно говорю, сегодня не мой день... - Медяк тяжко вздохнул и замолк.
 - Ну, и что нам с тобой делать? - спросила Анна, как спрашивают шаловливых детей, которых наказывать и жалко, и бессмысленно. - Сейчас поговорю с парнями, чтобы отпустили тебя, и вали на все четыре стороны!
 - А как же мой Сокол? - юноша уже и в самом деле чуть не плакал.
 - Понятия не имею. Тебя и одного-то много, а тут еще и конь. Конь... Ты куда направлялся, пока сюда не попал? - У Анны появилась одна идея, казавшаяся в сложившейся ситуации очень даже неплохой.
 - В Тимор.
 - Это далеко от Недми?
 - Не очень. А что? - Медяк оживился, заметив, как у Анны загорелись глаза.
 - Подожди, дай подумать. Так, сиди тихо, мальчик, взрослые будут решать вопрос.
 
 Не понимая ни слова, Медяк напряженно следил за спором этих странных, но уже почти не страшных людей. Спорили долго и шумно. Мужчины хором объясняли что-то Анне, указывая на Медяка. Девушка согласно кивала, но тоже старалась им что-то втолковать. При этом она время от времени поглядывала на парнишку, то неприязненно, то ободряюще. Несколько раз она задавала ему вопросы, после чего спор разгорался с новой силой.

 - Ты что, серьезно? - удивлялся Ник. - Ты ему доверяешь?
 - После того как он напал на тебя? - вторил ему Рик.
 - Нет, не доверяю, - ответила Анна. - Но это и не нужно, я лишь хочу, чтобы он подвез нас до Недми. С него - телега, с нас - деньги на выкуп коня.
 - Не будь такой наивной! - убеждал Ник. - Хотя, если деньги у тебя лишние - рискни.
 - Он сбежит с твоими деньгами, - пророчил Рик.
 - Мы с него глаз не спустим, - успокаивала их Анна. - И денег я ему в руки не дам, сама выкуплю его имущество. Эй, Медяк, сколько выкупа требуют крестьяне?
 - Двенадцать золотых, - ответил юноша.
 - Немало, конечно, но этой суммой я готова рискнуть.
 - А ехать долго? - спросили Рик и Ник.
 - Около двух дней, - пискнул Медяк.
 - Двенадцать монет за два дня пути? Грабеж! - возмутился Ник.
 - Пешком за три дойдем, зато бесплатно, - прикинул Рик.
 - Ну, ладно, сдаюсь. Развяжите его, и пусть убирается куда подальше. Пойдем пешком.
 - Опять пешком, - вздохнул Ник, и спор пошел по очередному кругу.

 - Вот что, Медяк, - объявила Анна. - Мы тут посовещались и решили. Мы выкупим у крестьян твоего Сокола со всем твоим барахлом, а ты довезешь нас до Недми.
 - Спасибо! Спасибо! - затараторил юноша. - Вы поверили мне, хоть я этого и не заслужил. И я вас не подведу.
 - Э, нет, братец! Никто тебе не поверил. Денег ты не получишь. Мы все сделаем сами.

 20.
 Все вышло не совсем так, как задумывалось. Тем не менее около полудня все четверо покидали деревушку, сидя в телеге на ящиках с контрабандным товаром и оживленно обсуждая детали проведенной сделки.

 - Что, Медячок, вместо денег бабу привел? - улыбаясь, как лучшему другу, сладким голосом пропел трактирщик, когда юноша, опираясь на палку, в сопровождении Анны переступил порог. - Ну что ж, баба годная, принимается. Забирай свою клячу.
 Вошедшие переглянулись. Первой мыслью у Анны было врезать этому змеенышу Медяку между наглых зеленых глаз и уйти, громко хлопнув дверью. Но парень выглядел таким растерянным, что ей стало ясно: это не подстава.
 - Я пришла выкупить имущество этого человека, но не собой, - подавив зарождающуюся бурю гнева, ледяным тоном произнесла Анна. Как только глаза начали после яркого солнца привыкать к полумраку, царившему в трактире, девушка осмотрела почти пустой зал. Трактирщик - красивый, стройный, черноглазый мужчина лет сорока - с первой секунды поражал несоответствием обаятельнейшей улыбки и циничного взгляда головореза.
 - А жаль, - гаденько хихикнул розовощекий толстяк, сидящий у стойки с кружкой пива в руке. Больше посетителей в трактире этим утром не было, и Медяку это придало смелости.
 - Верните мое добро, господин староста, - подойдя к толстяку и игнорируя хозяина, процедил он сквозь зубы, - получите свои монеты, и простимся по-хорошему.
 - Что ж, приятель, - толстяк встал и дружески положил руку парню на плечо, - я не сомневался в твоей честности. Двадцать монет - и мы квиты.
 Трактирщик согласно кивнул, оскалившись как акула.
 - Почему двадцать? - побледнев, воскликнул Медяк, а Анна удивленно округлила глаза. - Я должен вам двенадцать.
 - Это, милый друг, было вчера, - ласково пояснил трактирщик. - Я позаботился о твоем коне, я выделил ему место в своей конюшне, кормил, поил. Ты же не думаешь, что я делал это из любви к тебе? Ты же не обольстительная красотка, - подмигнул он Анне. - Двенадцать уважаемому старосте, остальное мне за мою доброту.
 - Имей совесть, Миор. Мой Сокол жил неделю в лучшей столичной гостинице или одну ночь стоял под навесом у тебя во дворе? А ты, наверное, еще и в телеге похозяйничал.
 - Вот и делай людям добро! - театрально воздел руки трактирщик, взглядом призывая в свидетели старосту и Анну. - Вместо благодарности - гнусная клевета! Все знают трактирщика Миора как честного, отзывчивого человека, и я дорожу своей репутацией. Ты должен ответить за свои слова, мальчишка!
 - Думай, что говоришь! - прошипела Анна. - Мы не в том положении, чтобы дерзить. - И улыбнулась Миору: - Простите его, господин трактирщик. Он немного нездоров, его вчера поколотили какие-то злодеи, по голове надавали, вот и мелет всякую чушь. Давайте вместе подумаем, как нам решить этот вопрос.
 - А ты умнее, чем кажешься, детка, - трактирщик отодвинул для девушки стул, приглашая присесть за стол, и устроился напротив нее. Староста тоже подсел к ним. Медяк остался стоять, опираясь рукой на спинку стула. Хоть Анна и позаботилась о его поврежденной ноге, а Ник вечером от нечего делать вырезал для него прочную и удобную палку, длительная ходьба все еще причиняла боль.
 - Для начала прошу уяснить, что деткой меня может называть только один человек, и то в силу преклонного возраста, - почти по-военному отчеканила девушка, будто отчитывая младших по званию за нарушение субординации.
 - Тогда хоть имя свое скажи, - развязно предложил староста. Его слова вызвали секундное замешательство: называть свое настоящее имя Анне казалось неразумным, а запасное она не придумала, потому что изначально не собиралась задерживаться здесь.
 - Сара, - назвала она первое пришедшее в голову.
 - И стало быть, у тебя всего двенадцать монет, Сара? - уточнил толстяк. Анна утвердительно кивнула. - Но ведь ты понимаешь, что Миор проявил заботу о коне и вправе рассчитывать на благодарность? - он перевел взгляд с Анны на Медяка. - Что вы двое можете предложить этому почтенному человеку?
 - А я ему ничего не должна, - пожала плечами Анна. - Старая кляча и развалюха-телега не стоят двадцати монет.
 - Ну, я бы не стал называть этого резвого скакуна старой клячей, - возразил трактирщик. - Да и телега еще не один год прослужит. Вот что я предложу вам, мои юные друзья. Раз мой дорогой Медяк не может выкупить свое добро, пусть попытается его отыграть. - В его руках тотчас появился футляр с игральными костями.
 - Я не согласна, - заявила девушка и встала из-за стола. - Я не знаю этой игры и не могу, да и не хочу рисковать. Медяк тоже игрок тот еще.
 - А игра, детка, простейшая, правил нет, важна лишь удача.
 - Мой ответ - нет. Я ухожу.
 Медяк догнал ее уже за дверью, где в тени яблонь их дожидались Рик и Ник.
 - Как вы долго! - раздраженно воскликнул Рик.
 - Ну, что? Все нормально? - спросил Ник. Анна вкратце рассказала друзьям о разговоре со старостой и трактирщиком.
 - По крайней мере, мы сделали для него все, что могли, - подвел итог Ник.
 - Так что в путь! Ножками, ножками! - добавил Рик.
 Анна еще не закончила переводить, когда Медяк неожиданно бухнулся перед ней на колени. Выглядело это несколько наигранно, но слезы в его глазах были самые настоящие.
 - Нет! Прошу вас, не оставляйте меня! Меня убьют или продадут за долги! Я слишком молод, чтобы сгинуть на рудниках!
 - Что? За двадцать монет на рудники? - ужаснулась Анна.
 - Если бы... Я ведь не только им должен, мне еще за товар расплатиться надо. Там люди серьезные, трактирщик и староста - щенки по сравнению с ними.
 - Да я бы сам тебя прибил еще вчера, - рявкнул Рик, - если бы она тебя не пожалела.
 - Теперь твоя никчемная жизнь только в твоих руках. Прощай! - хлопнул юношу по плечу Ник.
 - Моя смерть будет на вашей совести! - взвыл Медяк.
 - Ты прекращай тут драму ломать, - посоветовал Рик. - Будь мужчиной!
 Наверное, на этом бы все и закончилось, если бы не Миор, появившийся в дверях своего заведения. Расчетливо-дружелюбная улыбка, будто маска, исчезла с его лица, в глазах была тревога. Он подошел к Медяку, помог встать с колен и, обняв, увел внутрь. Он начал о чем-то тихо расспрашивать парнишку. Анна уловила лишь обрывок фразы: "Это правда? Насчет серьезных людей?" Она хотела войти следом, но трактирщик жестом остановил ее и нелюбезно закрыл двери перед носом.
 Анна уговорила друзей дождаться Медяка, хотя они не видели в этом смысла и настаивали на немедленном отправлении. Юноша вышел спустя четверть часа, сияя так победоносно, будто медь обратилась в золото. Трактирщик и староста провожали его, чуть не кланяясь в пояс. Миор сам вывел и запряг коня, и пока путники рассаживались в телеге, вынес из сарая дощатый ящик и с заискивающей улыбкой отдал Медяку.
 - Я же говорил, что ты жулик, Миор! - пренебрежительно бросил Медяк и, кривляясь и заламывая руки, передразнил трактирщика: - Ах, клевета! Ах, репутация! Обидели мышку, написали в норку! - и сам же рассмеялся над своей шуткой.
 
 - Может, объяснишь, что с ними такое произошло? - требовательно спросила Анна.
 - Да ничего особенного! Просто знают, с кем связываться не стоит.
 - Так ты не наврал насчет "серьезных людей"?
 - Нет.

 Долгий летний день клонился к закату. Анна сидела на козлах рядом с Медяком. Ник и Рик, утомленные мерной тряской и однообразным пейзажем, дремали в телеге. Анна и Медяк негромко разговаривали, чтобы скоротать путь. Поначалу девушке казалось, что говорить с этим мутным типом и не о чем, и незачем. Время, проведенное Медяком рядом с ними, допрос, ночевка у костра и лечение больной ноги не прибавили в его копилку ни одной капли доверия. Однако ехать молча несколько часов просто невозможно, и завязавшийся от скуки разговор ни о чем вскоре перерос в увлекательную беседу. Анна расспрашивала о нелегких буднях контрабандиста. Медяк с удовольствием рассказывал разные байки из своей жизни и истории, слышанные им от своих соратников в трактирах и на постоялых дворах. Ему нравилось наблюдать, как девушка смеется над забавными случаями, округляет глаза, когда речь заходит о страшном или необъяснимом, или насмешливо качает головой, когда суровые реальные события в рассказе начинают изобиловать поистине сказочными подробностями.
 - Да тебе бы книги писать, - убежденно заявила Анна. - Ты бесподобный рассказчик.
 - Ага, только я писать не умею, - хохотнул Медяк. - А если бы умел, то моя книга была бы похожа на явку с повинной. - И, хитро глянув на нее, спросил: - А на что была бы похожа твоя?
 - О, это была бы долгая и скучная книга, - ответила девушка.
 - Долгая? Сколько же тебе лет? Сто?
 - Ну, не сто, но побольше, чем тебе.
 - У людей, избегающих стражи, не может быть скучной жизни. Расскажи!
 - Тебе что, своих заморочек мало? Зачем тебе чужие? - отмахнулась Анна.
 - Ну, не хочешь - не говори, - пожал плечами Медяк. - Тогда скажи, кто из них, - он указал назад, где дремали Рик и Ник, - твой мужчина? Медведь или Волк?
 - Какой волк, какой медведь? - не поняла Анна.
 - Ну, это я для себя их так прозвал, - потупился парень. - Вчера, когда подглядывал, как вы в речке купались. Рыжий похож на медведя: выглядит добродушным увальнем, но лучше не злить его, дабы не испытать на себе его силу. А чернявый - поджарый и мускулистый, с цепким взглядом и повадками хищника, ни дать ни взять волк, в любую секунду готовый к атаке.
 - Как ты точно это подметил! - восхитилась Анна. - А кто же я? Лисица?
 - Нет, Лис - это я. Ты - Лань, грациозная, со стройной шеей и большими глазами.
 - Чудесный получился зверинец, - рассмеялась девушка.
 - Медведь или Волк? - напомнил Медяк.
 - Ни тот, ни другой, - резко ответила Анна. - Я тебе уже это говорила.
 - Не верю, - ухмыльнулся юноша.
 - Мне все равно, - сердито фыркнула девушка и отвернулась в сторону, не имея намерения продолжать эту тему.
 - А Медведь хорош! - выдержав небольшую паузу, обронил Медяк, будто бы ни к кому не обращаясь. - Какая стать, какая мощь! А какую он мне палку смастерил!
 - Вот палкой он тебя и купил! - ехидно усмехнулась Анна.
 - Ну я же, как подметил наш приятель Миор, не девушка!
 - А если я девушка, то должна отдать предпочтение Медведю? А Волк чем хуже?
 - Попалась! - восторжествовал Медяк. - Значит, все-таки Волк.
 - Нет. Не выдумывай! - Анне захотелось одновременно рассмеяться и разозлиться, но получилось только смутиться и покраснеть.
 - Ни за что не поверю, что ты ни в кого из них даже не влюблена, - настаивал Медяк.
 - Знаешь, они мне ближе, чем любовники, - Анна с нежностью посмотрела на Ника и Рика. - Они мне дороже, чем друзья. Они - моя семья, мои названные братья. Только с ними я могу быть сама собой. Они видели меня разной: шпаной и леди, трезвой и навеселе, недотрогой и блудницей. Такую связь опошлить грязной интрижкой - это преступление против любви.
 - Но ведь так не может продолжаться бесконечно! - Медяк тоже повернулся к спящим, а затем в упор посмотрел на девушку. - Ты можешь притворяться, что не видишь этого, но их чувства к тебе далеки от братских. Да, это заметно. И рано или поздно они потребуют, чтобы ты сделала выбор. Что тогда?
 Насмешка исчезла из его голоса и взгляда. Медяк глядел так серьезно, будто в лице Анны ждал ответа от всех женщин всем мужчинам на свете.
 - Я тебе уже ответила. Я не выберу никого из них. Никогда не встану между ними.
 - Ну-ну, - хмыкнул Медяк, - посмотрим.
 - Не знаю, что ты там посмотришь, - Анна, устыдившись своей внезапной откровенности, вновь заговорила резко и высокомерно, - но через два дня мы будем в Недми и, надеюсь, больше никогда не увидимся.
 Медяк обиженно засопел и отвернулся, а Анна поймала себя на том, что хотела бы еще поговорить о Рике и Нике. Рассказать этому всезнайке, какие они у нее замечательные. Ник - простой и открытый, с ним у Анны сложилось полное взаимопонимание: и поболтать, и помолчать, и подурачиться, и поплакать - дружище Ник поддержит ее во всем. У него такая чудесная улыбка, светлая и чуть насмешливая. У него такие сильные руки и трогательно-неуклюжие объятия. С ним ей легко и спокойно. С Риком все иначе. Иногда Анна даже немного боится его. Во всяком случае, теперь она семь раз подумает, прежде чем спорить или ссориться с ним. Вывести его из себя - дело безнадежное, сама же она бывала доведена до белого каления его непробиваемостью. Но всегда, в любую секунду он готов прийти на помощь и урыть любого, кто покусится на его друзей. А когда уроет, отряхнет руки и назовет их дурой и дураком. И да, Анна согласна быть трижды дурой, лишь бы только не потерять его снова. Ну кто просил этого Медяка говорить ей об их чувствах? Теперь уже больше не получится делать вид, что ничего об этом не знала и не думала...

 Почти стемнело, когда Сокол свернул с дороги на просеку. Конь знал путь не хуже пса, ориентируясь на одному ему ведомые знаки, и Медяк почти не направлял его. Но когда впереди показался высокий забор, за которым раздавались голоса и лай собак, парень натянул поводья и с радостным облегчением выдохнул:
 - Приехали! Наконец-то!
 Он хотел соскочить с козел лихо и ловко, чтобы покрасоваться перед Анной, но вовремя вспомнил о больной ноге. Аккуратно слез и с наслаждением потянулся, разминая затекшие мышцы и с завистью глядя, как Волк и Медведь легко перемахнули через борт телеги и как Анна, опираясь на их руки, величественно, будто принцесса, спустилась на землю.
 С дороги этот дом был не виден даже в ясный день, а в сумерках его легко можно было пройти мимо и не заметить за деревьями. Его хозяин неспроста выбрал такое место: недалеко от дороги, но найдет не каждый. Здесь каждого и не ждали. Лишь узкий круг посвященных был вхож в эти владения, все знали и радостно приветствовали друг друга.
 - Парни, Медяк приехал! - зычным голосом провозгласил бородатый мужчина с объемистым брюшком и обширной лысиной, отражающей свет фонарей. - Вино привез! Гуляем!
 Одобрительный многоголосый гул был ему ответом. Несколько человек подошли поздороваться с Медяком, но остановились, видя, что он не один. Враждебность, исходившая от них, повисла в воздухе, мурашками пробежала по коже, заставляя мускулы напрячься в ожидании схватки. Эти люди стали бы защищать свое прибежище любой ценой.
 - Это мои гости, - представил чужаков юноша. - Медведь Ник, Волк Рик и грациозная Лань - Анна. - И, пресекая сальные взгляды и пошлые шуточки в адрес последней, пояснил: - Если бы не она, болтаться бы мне в петле или горбатиться на рудниках, а вам сидеть без вина. Не бойтесь, эти люди нас не сдадут. Поэтому прошу оказать им уважение и принять как друзей.
 - Куда этот пройдоха нас притащил? - прошептал Рик. - И что это за сборище уголовников?
 - Это постоялый двор, - объяснил Медяк, - но непростой. Здесь пересекаются пути контрабандистов, разбойников, бродячих артистов и прочих свободных духом ребят.
 - Может, лучше свалим отсюда, пока не поздно? - осторожно предложил друзьям Рик.
 - Я есть хочу, - возразила Анна.
 - Я бы не удивился, если бы это сказал Ник...
 - А я, думаешь, не хочу? - отозвался тот.
 - Если бы ты не хотел, - усмехнулся Рик, - я бы проверил, есть ли у тебя пульс.
 - Прошу вас разделить наш скромный ужин, - вклинился в их разговор хозяин дома, лысины и брюшка. Он галантно взял Анну под руку и повел гостей в зал, где усадил за самый лучший стол. Правда, самым лучшим он был с точки зрения самого хозяина. Экс-полицейские предпочли бы малозаметный уголок, откуда хорошо просматривается все помещение. Здесь же, в самой середине зала, они сами были как на ладони, прожигаемые любопытными и настороженными взглядами всех собравшихся. Одно утешение: в случае заварушки, вполне вероятной, если учесть явную нелюбовь завсегдатаев к чужакам, они не будут зажаты в углу, а смогут держать круговую оборону.

 21.
 Друзья сразу же оказались в центре внимания всех собравшихся. Интерес к ним разжигал Медяк, хромая от одного стола к другому и в красках живописуя историю своего спасения. Роль Анны в ней была сильно приукрашена, но и своей не очень скромной персоне рассказчик приписал слова и поступки, имеющие мало сходства с действительностью. Рик и Ник были упомянуты коротко и уважительно: "спасибо, что не убили". Повествование началось со знакомства с Анной, и у слушателей сразу же возникли вопросы:
 - Она что, и вправду голая была? Совсем-совсем?!
 - Ты что, дурило, и впрямь хотел ее прирезать? Окажись такая в моих руках, уж я бы не растерялся!
 - Ты ври, Медяк, да не завирайся! Если бы эти двое тебя отделали так, как ты говоришь, от тебя бы осталась отбивная! А у тебя даже зубы почти все целы.
 Не обращая внимания на скепсис своих товарищей, Медяк вдохновенно продолжал. Когда речь зашла о Миоре, хозяин, также слушавший с большим интересом, подлил масла в огонь:
 - Этому мошеннику давно пора было поприжать его павлиний хвост! Совести у него как не было, так и не появилось ни капли. Но и ты хорош, нашел с кем играть! Ведь не первый день с ним знаком.
 Для тех, кто не знал о подлой душе Миора, рассказчик поведал, как непочтительно этот негодяй обращался с прекрасной Ланью, и как он, отважный Медяк, благородно вступился за ее честь. "Ну и сказочник!" - мысленно возмутилась Анна, но вмешиваться не стала: пусть побудет немного героем, насладится своим звездным часом, а сбить с него нимб, если сильно заврется, она всегда успеет.
 - Закругляйся, пустозвон! - по-отечески добродушно одернул юношу хозяин. - Друзья, давайте выпьем за нашего Медяка! Этот хитрец всегда выйдет сухим из воды, да еще и с уловом!
 - Я предлагаю выпить за нашу очаровательную гостью, - перебил хозяина один из мужчин, - ведь только благодаря ей Медяк сейчас с нами!
 - За Анну! - поддержали его сразу несколько голосов, и множество рук торжественно подняли бокалы. Анна, только что откусившая немаленький кусок пирога, вынуждена была встать и по мере возможности изобразить светскую улыбку. С набитым ртом это получилось не так красиво, как хотелось бы. Ну и ладно. Она здесь не для того, чтобы публику развлекать... ага, как бы не так. Мужчина, первым предложивший тост в ее честь, потребовал, чтобы она выпила вместе с ним.
 - До дна, до дна! - настаивал он, и десяток голосов вторил ему. Ну нет, если пить такими большими дозами, да еще со всеми желающими, то вечер грозит закончиться быстро и неприятно. Анна сдержанно поблагодарила за тост, пригубила бокал и окинула взглядом зал. К своему неудовольствию, она заметила, что все без исключения смотрели сейчас на нее: мужчины - восторженно, женщины - ревниво. Дам было мало, но от их присутствия Анне стало немного легче: повышенный интерес нетрезвых гостей был ей ни к чему. Три миловидные пухленькие девушки - дочери хозяина - разносили угощение. Среди труппы бродячих артистов было несколько женщин возрастом от двадцати до пятидесяти, с усталыми лицами и драматическими жестами, привнесенными из ремесла в жизнь. Жены либо подруги, сопровождавшие некоторых мужчин, всеми силами отвлекали своих спутников от этой пришлой выскочки, и им Анна была благодарна безмерно. Были здесь и девицы, чей род занятий безошибочно угадывался в бесстыдно-открытых нарядах, хищных взглядах и фальшивых улыбках. Отсутствие мужского внимания им не грозило, но на всякий случай они дружно припудрились и углубили декольте. Одна из девиц, украдкой рассмотрев небрежно заколотые на затылке волосы Анны, попыталась сотворить нечто подобное на своей голове.
 Хозяин дал знак музыкантам из труппы, и те, заняв места перед стойкой, расчехлили инструменты. Негромкая мелодия, не веселая и не грустная, разрядила обстановку. Все занялись ужином, выпивкой и разговорами. Артистки отчаянно флиртовали, блудницы скучали, хозяйские дочки ломали острые стрелы-взгляды о непробиваемые спины красивых и странных чужаков, которых сейчас интересовала только еда.
 По мере того как градус опьянения гостей повышался, музыка также меняла ритм. Нейтрально-фоновый мотив сменился лирической мелодией, и самая юная из артисток запела красивым голосом печальную балладу о благородном воине и крестьянской дочери. Под конец песни одна из блудниц даже прослезилась и полезла к певице обниматься. Хозяин с недовольным лицом тихо сказал что-то музыкантам. Тотчас же к тягучей флейте присоединились ударные, лихо взвизгнули струны. Артистка, озорно сверкнув глазами, усадила перебравшую вина девицу на колени мужчине за ближайшим столом, а затем вытащила его товарища в центр зала на танец. Гости принялись одобрительно притопывать ногами и отбивать такт ладонями по коленям и столам. К танцующим присоединились еще несколько пар. Хозяин кивнул, пряча в бороде улыбку, и благодушно сложил пухлые руки на животе. Вот теперь все идет как надо!

 - Анна, пойдем танцевать! - позвал Медяк.
 - Сядь и уймись! - невесело усмехнулась девушка. - Тоже мне, танцор-хромоножка.
 - Нога почти прошла, - возразил он.
 - Ну так я ее тебе сейчас отдавлю.
 Юноша пожал плечами и побрел прочь, делая усилие, чтобы не хромать. Анна смотрела на танцующие пары и больше ни о чем думать не могла. Она хотела кружиться, чтобы взметалась юбка, чтобы сильные руки подхватывали за талию, глаза горели, сердце трепетало и кровь стучала в висках. Божественные ощущения! Она уже жалела, что отказала Медяку, но больше жалела его ногу.
 - Ник, пригласи меня на танец, - наконец не выдержала она.
 - А ты так умеешь? - засомневался Ник. - Я нет.
 - А что тут уметь? Смотри. Раз-два-три-опа! Раз-два-три-поворот! Ничего сложного.
 - Ну... кхм... давай. Нет. Я не готов. Попозже, ладно?
 - Да ну тебя. Рик, а ты?
 - С ума сошла? Из меня танцор как из Медяка полицейский.
 - Что? - обернулся Медяк. - Кто меня звал? Передумала?
 - Да сядь ты уже! - с досадой отмахнулась Анна и вновь погрузилась в созерцание танца. Ей хотелось драйва, шоу, а не этого примитивного "раз-два-три-опа!"
 - Анна, переведи! - вернула ее к реальности просьба Рика. Анна повернулась к своим друзьям и увидела человека, который ранее хотел выпить с ней. Сейчас он стоял возле их стола и что-то говорил парням.
 - Что, простите? - переспросила девушка, а поняв, что ему надо, победно-лучезарно улыбнулась:
 - Он просит вашего позволения пригласить меня на танец. Вот так. - И, взяв мужчину под руку, вышла с ним на середину зала.
 - А если мы против? - растерянно захлопал глазами Ник.
 - Да пускай повеселится, раз мы такие скучные, - махнул рукой Рик, не сводя глаз с раскрасневшейся, сияющей Анны. Оба прекрасно понимали, что на их протест ей наплевать.
 - Это кто здесь скучный? - упрямо мотнув головой, Ник одним глотком ополовинил бокал и встал из-за стола, чтобы исправить свою оплошность, но оркестр вдруг замолк.
 - Эхх, - вздохнул Ник, садясь на место. Анна в сопровождении кавалера вернулась к столу и в ответ на его восторженную благодарность лишь кокетливо повела плечом.
 - Не знал, что ты умеешь так красиво танцевать, - восхитился Рик.
 - Партнер мне достался умелый, - хитро прищурилась девушка.
 - Надеюсь, он не позволил себе лишнего? - нахмурился Ник.
 - Да вы так на него смотрели, что он дышать боялся! - с шутливым упреком сообщила Анна.
 Одна из хозяйских дочерей подала музыкантам кувшин вина, те немного передохнули и заиграли вновь. Анна сразу же была приглашена на танец, Ник встал, чтобы удержать ее, но в его объятия внезапно ввинтилась девушка, которая подавала вино музыкантам. Он немного опешил, но лишь в первые секунды. Танец действительно оказался несложным, партнерша показала на деле то, что Анна объяснила на словах, и вскоре Ник отплясывал не хуже остальных. Мельком глянув на Анну, он понял: вызов принят. Теперь главное - чтобы не подвела эта бойкая девчушка! Ник заметил, что она весь вечер не сводит глаз с него и Рика. И девушка не подвела: хотя в изяществе она могла сравниться с Анной как мопс с тайской кошкой, но задора и прыти ей было не занимать. Подвел ее папаша. Решив, что рыжий чужак слишком развязен с нею, хозяин раздраженным жестом оборвал музыку. Подобно ледоколу вклинившись между ними, он рявкнул на Ника и отправил дочь на кухню.
 В воцарившейся тишине Ник и Анна вернулись за свой стол, переглядываясь, как наказанные дети: одновременно виновато и шкодливо.
 - Что он сказал? - спросил Ник.
 - Что его дочь несовершеннолетняя и чтобы ты обратил внимание на блудниц, если уж тебя так припекло.
 - Чего?! - покраснел Ник. - Скажи ему, что я...
 - Не скажу. Учи язык. И не вздумай затевать разборки!
 - Даже не собирался, - буркнул Ник.
 - Вот и молодец, - Анна одну за другой расправила его сжатые в кулаки руки. - Мы здесь в гостях, поэтому веди себя хорошо.
 Ник не хотел вести себя хорошо, он был на пике куража и жаждал продолжения веселья.
 - Ох, не к добру этот взгляд, - покачала головой Анна, - ну-ка говори, что задумал?
 Напрасно она старалась сохранять серьезность: шальные искорки в ее глазах давали понять, что она заранее поддерживает любую его выходку.
 - Вдарим рок в этой дыре? - выпалил Ник быстро, чтобы не передумать.
 - Я думала, ты никогда не предложишь! - и, сорвавшись с места, Анна умчалась договариваться с хозяином и музыкантами.

 И взметалась юбка, и горели глаза, и тонкий девичий стан перегибался через сильную мужскую руку, как в аргентинском танго... Не сразу Ник и Анна заметили, что больше никто не танцует: все смотрели только на них, кто с восхищением, кто с осуждением, но никто - равнодушно! Да, это было их шоу! Их публика, их аплодисменты. Кровь бурлила, сердца будто пробивали себе путь наружу.

 Музыка умолкла. Тишина, на насколько секунд воцарившаяся в зале, разорвалась в клочья свистом и аплодисментами. Анна поклонилась, не выпуская руку Ника и тем вынуждая его также поблагодарить зрителей.
 - Красавчик, на следующий танец я твоя! - раздался возглас от стайки блудниц.
 - Мы тоже хотим так уметь! Научишь нас? - две оставшиеся хозяйские дочки смотрели на Анну с робким обожанием, как на звезду.
 - Дайте отдохнуть немного, девчата, - улыбнулась Анна.
 Ник все еще пребывал под воздействием магии танца - магии движения, легкости, радости. Он пока не понял, что с ним происходит, но бессознательно крепко сжимал руку Анны, боясь разорвать контакт и утратить это волшебное чувство. За несколько минут танца они будто стали единым целым, с общим сердцем и общими эмоциями, чувствуя и продолжая каждое движение друг друга.
 - Вот это вы зажгли! - Рик смотрел на своих друзей с пьяноватой усмешкой. Пока они танцевали, он успел накатить на пару с Медяком. - Вот это да! Я бы так не смог. Ник! Нииик! Ты меня слышишь?
 - Я и сам не думал, что могу так... - Ник будто пробудился ото сна.
 - Ник, отпусти, больно же! - пискнула Анна, освобождая руку. Она схватила со стола первый попавшийся бокал, чтобы утолить жажду, и сделала большой глоток.
 - Черт!.. Блин!.. Что за!.. Пфф! - вместо ожидаемой воды в бокале оказалось вино. Анна поперхнулась и закашлялась. В горле горело, дыхание сбилось. - Рик, что за подстава?!
 - А что сразу Рик? - рассмеялся тот. - Смотреть надо, что в рот тащишь, не маленькая уже. А если бы это был яд? Ну ладно, не злись, не фыркай. Попей водички. Да пей, это точно вода.
 Залпом выпив воду, Анна почувствовала головокружение. В ушах зашумело, и стало невыносимо душно. Глоток свежего воздуха - вот что ей сейчас было необходимо.
 - Не ходите за мной, - бросила Анна, быстро, почти бегом направляясь к двери.
 
 Ночь была лунной и безоблачной. Где-то в кустах у забора слышались голоса ночных птиц. Анна прислонилась спиной к стене дома, закрыла глаза и глубоко вдохнула. Ночная прохлада помогла справиться с дурнотой. Это все вино. Рик прав, прежде чем пить, надо убедиться, что это именно то, что и планировалось употребить. Тем более в незнакомом месте. Но ничего, сейчас все пройдет. Она немного отдохнет от громкой музыки и спертого воздуха и вернется к своим друзьям. На сегодня веселье закончено, пора разгонять парней, пока они еще в состоянии держаться вертикально. Завтра на рассвете они отправятся в путь и, возможно, к вечеру уже будут в Недми. Даже не верится, что их путь почти закончен. Максимилиан, скорее всего, уже ждет их. Начнет расспрашивать, где они так задержались. И наконец-то познакомит Анну с родителями. Нет, не так. Представит ее Их Величествам. Анна так и не смогла заставить себя думать о королевской чете как о своей семье. Если бы ее сейчас спросили, хочет ли она знакомиться с этими людьми, этот вопрос застал бы ее врасплох - впрочем, так же, как и в начале пути. И да, и нет. И все-таки да. Не зря же ею проделан такой длинный путь! Но если бы вдруг ее спросили, а не хочет ли она все бросить и вернуться домой... ох, чего бы только не отдала, лишь бы увидеть старого антиквара хоть одним глазком!
 Задумавшись, Анна не сразу заметила, что ночь из прохладной становится довольно холодной. Девушка обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. Возвращаться в душное помещение не хотелось. Пленительная птичья трель рождала в душе странную, приятную грусть. Совсем некстати мысли перескочили с Абрахама на недавний разговор с Медяком. Волк или Медведь? Черт, как это все сложно. Да почему она должна выбирать между ними? Выбрать одного - значит потерять другого. К этому Анна не готова. Да, это глупо, да, эгоистично, но они нужны ей. Оба. И совсем не в том качестве, которое имел в виду этот прохвост.
 - Все нормально? - неожиданно прозвучало из темноты. Девушка вздрогнула от неожиданности.
 - Ник! Нельзя так тихо подкрадываться! Я же заикой стану!
 - Извини, не хотел тебя напугать. Орешь - значит, все в порядке, - усмехнулся Ник.
 - Что в порядке?
 - Ну, мне показалось, что тебе нехорошо.
 - Не волнуйся за меня. Я уже в норме.
 - Замерзла? - Ник обнял Анну за плечи.
 - Немного, - она прильнула к его груди просто и естественно, как и накануне, после покушения. Объятия Ника не пугали и не смущали ее - напротив, дарили тепло и покой.
 Ник зарылся лицом в волосы Анны, вдохнул их запах, смешанный с запахами летней ночи, росы и сена. Кровь ударила в голову с такой силой, что он на миг оглох. Все как вчера. Но вчера он был трезв, а сейчас нет. И завтра, будучи снова трезвым, он не простит себе, если хотя бы не попытается. А если... Что - если? В крайнем случае все можно списать на алкоголь.
 - Ник... - Анна подняла голову и даже не увидела, а почувствовала опасную близость его губ. В следующую секунду она оказалась их пленницей. Ник целовал ее нежно и жадно, подобно измученному жаждой путнику, припавшему к живительным струям родника.
 Знакомое чувство приближающейся паники холодным снежным комом шевельнулось где-то внутри. Анна напряглась и попыталась отстраниться от Ника. Это получилось не сразу: мужской разум пал под натиском первобытных инстинктов.
  - Ник, не надо! - выдохнула девушка, когда ей все-таки удалось увернуться от его горячих губ.
 - Анна... - он вновь попытался прижать ее к себе и лишить возможности сопротивляться.
 - Ник! Прекрати! - немного отдышавшись, потребовала она. Очень не хотелось его бить, но без пары оплеух достучаться до его сознания было невозможно!
 - Ты что?! - Ник удивленно схватился за щеку. Анна, воспользовавшись этим, выскользнула из его рук и, отойдя на шаг в сторону, смущенно пробормотала:
 - Не делай так больше.
 - Почему? Анна, мы взрослые люди, и мы нравимся друг другу. Или я не прав?
 - Прав, но...
 - Но тебе нравится Рик, да? - помрачнел Ник. Анна хотела возразить ему, что-то объяснить, но дверь дома распахнулась, выпуская гул голосов и музыки. На пороге появилась тощая фигура Медяка.
 - Анна! - позвал он. - Ник! Где вы?
 Для Анны его появление стало спасительной соломинкой утопающего, Ник лишь досадливо поморщился.
 - Что случилось? - девушка вышла в полосу света, падающего из открытой двери. Хмурый Ник стоял у нее за спиной, что вызвало у Медяка пошлую ухмылку:
 - А вы что тут делали?
 - Не твое дело, - бросила Анна. - Говори, чего надо.
 - Ваш друг, кажется, немного перебрал, - ответил Медяк.
 - Рик? Что с ним? - забеспокоилась Анна. - Ему плохо?
 - Ему бы освежиться, сморило парня, - объяснил контрабандист. - Я бы его сам вывел, но я же его не дотащу! Он вон какой высокий, а я, сами понимаете... да еще и нога.
 Анна его уже не слушала и, оттолкнув в сторону, вбежала в душный зал. Рик неподвижно сидел за столом, устало опустив голову на руки.
 - Это сколько же ты, друг мой, выпил? - присвистнул Ник. Рик, естественно, не ответил. Анна сначала осторожно, а затем более настойчиво тряхнула его за плечо, в результате чего левая рука соскользнула со стола и повисла плетью, и сам он начал заваливаться влево. Анна еле успела удержать его. Она беспомощно взглянула на Ника. Тот стоял напротив с бокалом в руке.
 - Да вы задолбали бухать! - разозлилась Анна. - Один уже никакой, и второй отставать не хочет.
 - За вас, - Ник хотел изобразить ехидную усмешку, а получилась какая-то очень грустная улыбка. Анна лишь махнула на него рукой и возобновила попытки привести Рика в чувство. В какой-то момент она даже испугалась за него: ей вдруг показалось, что он не дышит.
 Ник и Медяк вывели - нет, выволокли Рика во двор и посадили на землю, прислонив к стене. Ник встряхнул его, похлопал по щекам, но ничего не добился. Внезапно он и сам почувствовал себя разбитым и обессилевшим, как выжатый лимон. Голова закружилась, и он сел рядом с Риком, откинув голову назад и тяжело дыша.
 - Эй, что с тобой? - переполошилась Анна, опускаясь на колени. - Медяк, что происходит?
 Она оглянулась назад и встретила его странный, отрешенный взгляд. Последнее, что она увидела - занесенный над ее головой обломок доски. Несильный взмах, негромкий глухой стук. В угасающем сознании крутится совершенно нелогичная мысль. "Никогда бы не подумала, что человеческая голова может издавать такие звуки"...

 Ооо, как болит башка! И спина. Во рту кляп. И трясется пол. Пол? Анна лежит вниз лицом на... на чем? На чем-то твердом, но подвижном. Нестерпимо чешется нос. Анна потянула руку к лицу, но потерпела неудачу. К прочим невзгодам прибавилась резкая боль в запястьях. Перед глазами пропускает слабый свет пахнущая пылью и плесенью ткань с редкими грубыми волокнами. Выводы? Самые неутешительные. Она связана, на голове мешок, ее куда-то везут. Справа от нее что-то мягкое - или кто-то? Слева - дощатый борт телеги. Куда ее везут? Зачем? И кто? В голове начали всплывать обрывки событий минувшей ночи. Она танцевала, в горле пересохло, она выпила вино. Ей стало плохо. Затем вырубился Рик. И Ник. Видимо, она выпила слишком мало, да еще и выплюнула половину, поэтому не потеряла сознание, и Медяку пришлось приложить ее доской. Контрабанда, вино, травки. Все сошлось. Зачем он ее похитил? Что с парнями? Анна изо всех сил надеялась, что они как минимум живы. Она пошевелила правой ногой и дотянулась до того, что лежало рядом. Ответного движения не последовало. То, что руки связаны только в запястьях, давало надежду на освобождение. Несмотря на затекшие руки и спину, она достаточно гибка и ловка для такого несложного трюка.
 Стараясь не стонать от боли, девушка повернулась на бок. Согнув спину буквой С, пропустила руки под задом. Затем аккуратно перекатилась на спину и, подтянув ноги к животу, переместила руки за колени. Далее - самое трудное: одну за другой втянуть ноги в кольцо рук. Да! Она справилась. Теперь ее руки, хоть и по-прежнему связаны, но могут что-то делать. Анна стянула с головы мешок и вытащила кляп. Приподняла голову и осмотрелась. Над нею расстилалось небо, половина которого была усеяна угасающими звездами, а другая освещена краем поднимающегося из-за леса солнца. Осмелев, Анна оперлась на локоть и поднялась повыше. Рядом лежал Рик, а чуть дальше Ник. Оба были связаны и неподвижны. Медяк дремал на козлах, Сокол неспешно и уверенно плелся знакомой дорогой.
 Стараясь не шуметь, девушка подползла к Рику и сняла с него мешок. Тот крепко спал и не проснулся, даже когда Анна освободила его от кляпа. Она легла на спину и принялась зубами развязывать веревки на запястьях. Это было бы значительно проще, если бы было немного светлее и она могла бы рассмотреть узел. Но ее усердие принесло свои плоды. Путы ослабли, а затем и вовсе упали со стертых в кровь запястий. Тем временем Рик застонал и открыл глаза.
 - Тихо, - прошипела Анна, - разбудишь этого поганца.
 Пока она шепотом объясняла, что с ними произошло, Рик озирался вокруг, и взгляд его постепенно приобретал осмысленное выражение.
 - Говорил же, не надо было там оставаться, - зло выплюнул он.
 Анна развязала ему руки и пробралась к Нику. Тот очнулся сразу же, как только с него сняли мешок. Анна еще возилась с его руками, когда конь резко остановился, и раздался чей-то неуместно-бодрый голос:
 - Просыпайся, Медяк! Привез кого-нибудь?
 - Что ты орешь, придурок, - сонным голосом проворчал похититель. - Привез. Двух замечательных бойцов, как и просили, и в придачу - хорошенькую девушку.
 - Саймила просила только бойцов, - прозвучал недовольный ответ. - И не двух, а трех. А девчонка ей не нужна.
 - Мои двое Саймилиных пятерых заменят, - запальчиво возразил Медяк. - А девушку можно Элишу подарить. Она танцует как богиня!
 - Мне даже самому интересно стало, - отозвался собеседник Медяка. - Показывай!

 Телега качнулась, когда в нее запрыгнули двое мужчин. Один сел на корточки возле Ника и по-свойски потрепал его по шее:
 - Ничего такой кабанчик, Саймила будет довольна. И этот тоже неплох. Забираем обоих.
 - Где там твоя богиня? - второй по-хозяйски хлопнул Анну по попе. Расплата не заставила себя ждать. Секунда - и вот он уже лежит там, где только что лежал Рик, с завернутыми за спину руками. Первый - и, видимо, главный - ненароком налетел на кулак Рика и получил обратное ускорение. Но силы были неравны, тем более что развязать Ника друзья не успели. Около десятка парней запрыгнули в телегу и через несколько минут вели отчаянно сопротивляющуюся троицу к своей зарешеченной повозке, очень похожей на тюремную. Скрипнул замок, мешок монет перекочевал в карман Медяка, и повозка тронулась.
 - Мне жаль, ребята, - сияя во весь свой щербатый рот, объявил Медяк. - Но работа есть работа.
 - Вина, оружие, - припомнил Ник. - Травы. И так, по мелочи. Торговля людьми - это так, по мелочи.
 
 Конец 2 части.