Здесенко Евгений Григорьевич, первый командир БПК «Ташкент», во всех отношениях неординарен. Ему всегда были чужды шаблоны и стандарты как в службе, так и во взаимоотношениях с подчинёнными, и это позволило ему успешно решить множество сложнейших задач управления кораблём и его экипажем и приобрести огромный авторитет командира и воспитателя.
Вот и в тактической подготовке офицеров он подчас использовал необыденные приёмы.
К февралю 1978 года, когда мы пришли в Севастопольскую бухту после ревизии, офицерская подготовка на корабле, конечно, велась, но в период его достройки, приёма от промышленности, заводских и государственных испытаний, многочисленных поездок офицеров по заводам-изготовителям и курсам вести её командиру приходилось урывками, с отдельными группами офицеров. О том, что она была успешной, можно судить по положительной оценке, данной кораблю и командиру после госиспытаний председателем Госприёмки ЧФ контр-адмиралом Голотой Г. Е. В Севастополе же, начав отработку курсовых задач, мы впервые за 2 года существования экипажа смогли начать её в нормальном режиме.
Евгений Григорьевич, в ту пору ещё капитан 3 ранга, но уже опытный командир, твёрдо придерживался правила: если у тебя на рукавах кителя шевроны плавсостава, ты прежде всего корабельный офицер, а после уже минёр, политработник или химик, а потому не на страницах ЖБП, а на деле требовал от офицеров всех специальностей изучения и освоения на практике тем командирской подготовки. На семинарах, тренировках, упражнениях послабления иногда позволялись им только механикам и доктору, чем тот и пользовался. — Будучи выпускником военного факультета Горьковского мединститута, всеми нами ценимый старший лейтенант медицинской службы Сергей Юрьевич Архиреев был очень далёк от военно-морских наук, что подчас служило поводом для иронии и подтрунивания, но наши очевидные провалы и ляпы, особенно после едких комментариев командира, были видны и ему и после занятий он немало шуток отпускал в адрес незадачливых «Нельсонов и Магелланов». Мы на него не обижались, тем более, что крыть в ответ было нечем — наш доктор в своём деле был на высоте.
Один из немногих, кто мог ему возразить, — неизменный отличник учёбы командир ракетно-артиллерийского дивизиона капитан-лейтенант Мироненко Игорь Васильевич, но кроме него капитан-лейтенантов на корабле можно было пересчитать на пальцах одной руки, лейтенантов же, полтора года назад выпустившихся из ВВМУЗов, было почти четыре десятка. А лейтенанты, как известно, знают по военно-морской части всё и готовы командовать эскадрами и флотами, но когда дело доходит до командования группой и реализации соответствующих знаний, несения ходовой вахты и дежурства по кораблю, обстановка выходит менее радужная. Что уж говорить об инструкции вахтенного офицера или конкретном маневре...
Мироненко, как мог, подбадривал лейтенантов и однажды во время пикировки с доктором после очередного занятия высказался в том смысле, что военно-морские дисциплины посложнее медицинских будут и доктор тоже их не мог бы освоить на «отлично». Ещё не ушедший из кают-компании, где проводились занятия, Здесенко, взял на заметку эти слова Мироненко и вскоре началось...
Через несколько дней у нас был семинар по разведподготовке, посвящённый надводным кораблям вероятного противника. Довольно быстро командир перешёл к опросной части. Первыми последовали вопросы по эсминцу «Спрюенс» — новейшему американскому кораблю. Ответы двух-трёх «студентов» были так себе: вроде бы и правильно, но бессистемно, с пятого на десятое, на хилую троечку. И тогда Евгений Григорьевич «достал припасённого туза» — повернувшись в угол, где сидели «наблюдатели» из БЧ-5 и начмед, с несвойственной ему мягкой интонацией в голосе спросил: «Доктор, может, Вы что-нибудь знаете о «Спрюенсе»?»
Архиреев, славящийся своим поистине олимпийским спокойствием, невозмутимо начал с того, что этот корабль создан для замены устаревших эсминцев типа «Аллен М. Самнер» и «Гиринг». — Если бы Сергей произнёс одну только эту фразу, мы посчитали бы, что в кают-компании взорвалась бомба, но далее последовала настоящая бомбардировка: он всё так же размеренно продолжил рассказывать, что корабль разработан конструкторским бюро фирмы Litton Ship Systems, имеет такие-то основные характеристики... Едва доклад перешёл к ТТХ вооружения, командир так же мягко прервал его и, повернувшись к нам, потрясённым услышанным, объявил, уже с обычным металлом в голосе, что семинар прекращается и пока мы не сможем так же образцово, как начальник медслужбы, отвечать на его вопросы, на лёгкую жизнь и службу нам не стоит рассчитывать. Когда командир ушёл, доктор с высоты своего роста пробасил: «Учитесь, Нельсоны!» А что мы могли в ответ сказать?
Не прошло и недели, конфуз «флотоводцев» повторился. — Проводилась тренировка по отработке маневра «Человек за бортом». Присутствие на ГКП доктора сразу же нас насторожило, потому, помня драму семинара, мы старались не расслабляться и всё делать, как положено. — Команды подавались чёткие и громкие, рассчёты делались правильно, доклады задействованных постов проходили без задержки, флаги и спасательные круги оказывались под рукой — вроде бы всё было правильно, но когда большая часть вахтенных офицеров оттренировалась и командир снова обратился к Архирееву, на мостике взорвалась вторая за неделю бомба: наш флегматичный док, всё время тренировки безучастно маячивший за спиной командира, оказывается, имел познания и в управлении кораблём и многое успел увидеть и услышать. — Он, как обычно, без лишних эмоций, доложил, что один из нас не сообщил о происшествии на корабли ордера, другой в тумане не подал звуковой сигнал «Ч», третий при плавании без ходовых огней не включил их. В общем, нарушения нашлись у каждого. И хотя командир по итогам тренировки не сделал печальных для нас выводов, надо ли говорить, что и в этот раз прозвучало сакраментальное «Учитесь, Нельсоны»... И даже острый на язык Мироненко ничего не смог противопоставить неожиданному инспектору.
Пристыженные «Нельсоны», конечно, вняли этому призыву и далее у командира не возникало необходимости использовать начмеда в воспитательных целях, но потрясающие познания того долго ставили нас в тупик. На наши же вопросы док отшучивался всё той же фразой, не вдаваясь в подробности.
Правда открылась лишь спустя полтора года, когда мы пришли на ТОФ: в дружеском застолье по поводу прибытия в родную базу, припоминая обстоятельства предыдущих трёх лет скитаний вдали от дома, вспомнили и ставшую уже легендарной историю с успехами Сергея в тактической подготовке и наш славный доктор, блестяще проявивший себя в плавании, признался, что накануне семинара командир тщательно его готовил по теме занятий, дал для изучения справочные материалы, необходимые пояснения, а перед тренировкой снабдил контрольным листом с перечнем необходимых действий вахтенных офицеров, сигнальщиков и других участников маневра, разумеется, предварительно всё растолковав. Сергей Юрьевич был родом из Архангельска и подобно его знаменитому земляку Михаилу Васильевичу Ломоносову «был разумен и велик» — последнее в смысле, конечно, роста, — потому для него не стоило труда подготовиться и сыграть предписанную командиром роль.
Прошли десятки лет с тех пор. Сергей Юрьевич Архиреев уверенно продвигался как по медицинской, так и по командной стезе — ему довелось успешно командовать медицинской воинской частью, занимать должности ведущего специалиста госпиталей, на его плечи легли погоны полковника медицинской службы. Немалого он достиг в жизни, но в памяти офицеров-ташкентцев он остаётся в первую очередь, как уникальный корабельный доктор, имеющий тактическую подготовку.