ГЛАВА 1
Сонно покачиваясь в такт движению телеги, Камилла вспоминала события последних дней. Жизнь, казавшаяся такой спокойной и предопределённой, вдруг решила показать ту свою сторону, от которой девушку всегда оберегала мать. А началось всё со странного визита богатого господина из города несколько дней назад. В дом к деревенской знахарке кто только ни приезжал, но всё больше — сельские жители или не очень удачливые городские ремесленники. Более успешные их коллеги обращались к официальным магам, а не тащились в такую даль из желания сэкономить несколько монет. И никогда раньше мать не выгоняла Камиллу в лес, пока принимала очередных клиентов. Но в этот раз, едва завидев расшитый камзол и надменное лицо мужчины, сунула дочери в руки плетёную корзинку и велела не возвращаться до ночи.
Бродить по весеннему лесу было не очень интересно, а подслушать секретный разговор хотелось до жути. Сделав небольшой крюк, непослушная дочь вернулась с противоположной от калитки стороны, тихонечко отодвинула плохо прибитую доску забора и забралась во двор. Дальше требовалось исхитриться и пролезть под окна таким образом, чтобы не зацепиться за колючие кусты. Порванную одежду чинить придётся самой, а Камилла рукоделие не любила даже больше, чем пребывать в неведении. Но, увы, все старания оказались напрасны — двое в доме беседовали настолько тихо, что расслышать не удалось ни слова. А выбираться обратно было рискованно, кучер, видимо, устал сидеть на козлах и теперь расхаживал вдоль забора, отрезав путь к заветной дыре, так как с его стороны всё прекрасно просматривалось.
Сидеть на корточках было неудобно, в ногах уже появилось онемение и защекотали маленькие иголочки, стоило вытянуть вперёд одну конечность. Закусив губу, Камилла уселась прямо на землю и принялась растирать затёкшие ноги, шёпотом ругаясь на своё непомерное любопытство. Лучше простудиться и испачкаться, чем остаться хромой, а девушка не без материнского посыла гордилась своими ножками с узкими щиколотками да маленькими ступнями. И, конечно, расставаться с такой красотой не собиралась, считая едва ли не единственным своим достоинством, хотя знахарка лишь посмеивалась над такими заявлениями дочери. Неожиданно, заставив Камиллу бросить занятие и вздрогнуть, хлопнула дверь, а городской визитёр показался на пороге, продолжая начатую беседу.
— Не слишком ли ты серьёзно отнеслась к своей миссии? Контракт должен быть выполнен, тобой или другим. Иначе... Сама догадайся, что случится, — грубо бросил он и тяжёлой поступью направился к крытой повозке.
Кучер резво вскочил на козлы и как только господин уселся, с присвистом хлестнул лошадей, сразу рванувших с места. Знахарка так и осталась стоять на пороге, а потом охнула и сползла на ступени, держась за левую сторону груди. Забыв о конспирации, Камилла бросилась к матери, чтобы помочь, но ничего сделать не смогла. Сердце Селены уже не билось, а испуганная дочь ещё долго пыталась растормошить мёртвое тело, плакала и просила мать очнуться.
На похороны пришло всего несколько человек — старики из постоянных клиентов, деревенский староста и единственная подруга самой Камиллы. Знахарку хоть и уважали, но побаивались, считая, что тот, кто владеет магией, обязан обладанию ей тёмным силам. Когда случалась беда, то искать помощи готовы были даже у дьявола, а вот просто так общаться ни-ни. Выпив пару чарок за помин души, староста крякнул и, наклонившись к скорбящей девушке, тихо сказал.
— Ты, это… Зайди завтра ко мне, дело до тебя есть. Не смотри так, девка, мать твоя — покойница, завещание оставила.
Таким образом и вышло, что всего несколько дней назад у Камиллы было всё хорошо — всегда бодрая мама рядом, хоть небольшой, но постоянный заработок и маленький домик в деревне на самом краю леса. А теперь она осталась одна на этом свете и отправлялась неизвестно куда и зачем. В завещании, которое по сути являлось посмертным указанием, как ей жить дальше, было ясно сказано — в случае естественной смерти матери или от несчастного случая дочь должна отправиться в город Сардои, найти там дом магистра Аннода Беллиса и передать ему конверт, который, само собой, прилагался. А дальше слушаться того мага, коли ей дорога собственная жизнь и спокойствие души матери. И никаких объяснений, что это за человек и какая опасность может угрожать молодой девушке, у которой и врагов-то никогда не было.
Камилла хоть и умела торговаться, постоянно наведываясь на базар для продажи снадобий и покупки тканей, но уговорить никого из местных крестьян приобрести дом не смогла ни за какие деньги. Вообще, все денежные дела всегда вела мать, она же оставила подробные записи, из которых следовало, что в банке той самой Сардои на имя дочери давно был открыт счёт и там даже скопилась вполне приличная сумма, на которую они и вдвоём могли бы прожить несколько лет. Но девушка понимала, что в большом городе совсем иные расходы и деньги от продажи дома лишними не будут, тем более, что возвращаться в деревню мама в своём завещании запретила ей категорически. Пришлось оставить старосте доверенность на продажу и название банка, куда ему следовало положить половину от вырученной суммы, если вдруг найдётся покупатель. Вторую часть он потребовал себе за хлопоты. Новая хозяйка дома даже красными пятнами пошла от возмущения наглостью хамоватого мужика, но потом решила, что половина лучше, чем ничего.
Собрав нехитрые пожитки и завернув их в одеяло, Камилла направилась в путь, по дороге примкнув к группе крестьян. Сначала ей позволили положить тюк с вещами на повозку, а затем и самой предложили занять место на трясущейся телеге. Размеренный ритм движения худосочной кобылы и тихие смешки двух баб способствовали погружению в состояние дрёмы, когда тело расслабляется вместе с разумом, позволяя отдохнуть и не думать о грустном. Девушка почти уснула, как повозка резко покачнулась и Камилла едва не выпала на грязную дорогу.
— Чтоб вам пусто было, — в сердцах бросил возница вслед удаляющимся всадникам.
— С ума сбрендил, Фома?! — его жена, дородная баба, толкнула мужика в спину. — А если услышат?!
— А чего я сказал-то? Скакали бы себе, куда им надо, а чужую кобылу зачем хлестать? Едва удержал поводья-то, валялись бы мы сейчас на обочине с перевёрнутым скарбом и поломанными хребтами.
— А кто это? — спросила Камилла вторую женщину, всматриваясь в удаляющиеся тёмные точки.
— Знамо кто, королевские дознаватели по делам своим важным торопятся. Не до простых людей им, когда злодеев требуется ловить да усмирять. Ты, как увидишь молодцов этих в коротких чёрных плащах, сразу в сторону кидайся. На правом плече у каждого застёжка — золотой али серебряный цветок, это и есть их знак, вот так. И ещё в глаза им никогда не смотри, поговаривают, они могут всё-всё о человеке узнать, даже то, что он сам забыл.
— А мне и скрывать вроде нечего, — отозвалась девушка.
— Понятное дело, не убивцы мы, только и безгрешных не бывает. Поди разбери, за что заграбастать-то могут, лучше уж не попадаться, это точно. У них разговор короткий, в каменный мешок или сразу на виселицу, кто там разбираться будет…
Уже показались стены города и разговоры постепенно стихли. На дороге становилось тесно, то тут, то там слышались ругань и возникали потасовки между торопящимися попасть за ворота до их закрытия. В основном, народ шёл пешком, поскрипывало несколько телег, а конных не было видно вообще. Уже на подъезде к массивным, обитым широкими полосами металла створкам огромных ворот возница обернулся.
— Всё, девка, слезай, если не хочешь пошлину входную больше платить. Мои-то бабы уже примелькались, я тут, почитай, каждый день езжу, а тебе лучше пешей пройти, всего один медяк тогда возьмут.
Камилла поблагодарила за то, что подвезли, и спрыгнула с уже медленно ползущего транспорта. Сапоги почти сразу провалились в грязь с характерным хлюпом, но дойти чистой по весенней распутице она и не надеялась. Подхватила свой багаж и перекинула на спину, удобно повесив на заранее привязанный ремень. Вереница людей, одетых так же как она во что-то серое или коричневое, приближалась к городу. Солдаты бегло осматривали входящих, кого-то отводили и внимательно обыскивали, раскладывая на самом виду исподнее и другие вещи несчастных. Других пропускали быстро, даже не взглянув, причём, на неопытный девичий взгляд первые от вторых ничем не отличались.
Юная путешественница положила в грязную ладонь стражника заранее приготовленный медяк и к собственному счастью беспрепятственно прошла на другую сторону высокой каменной стены. Быстро зашагала по самой широкой центральной улице и выдохнула лишь тогда, когда ворота остались далеко позади. Прислонившись к стене каменного дома, остановилась отдышаться и определиться с тем, а куда же, собственно, ей теперь идти. Ни адреса, ни рода занятий искомого магистра Камилла не знала, поэтому поиск по цеховому признаку отпадал сразу. К тому же, он мог переехать в другой город или умереть, или ещё что-нибудь с ним могло приключиться. Сколько дочь знахарки себя помнила, мать никогда никуда не ездила и писем из Сардои тоже не получала, поэтому могла просто не знать о том, как и где жил этот непонятный дядечка.
Проходящая мимо сердобольная старушка поинтересовалась.
— Тебе нехорошо, деточка? У меня сноха тоже молодая была, на вид здоровая, а первых родов не пережила.
— Всё хорошо, не стоит беспокоиться.
Камилла уже дышала ровно, поэтому спокойно ответила и поправила подвязанную под грудью тунику. Она была ей немного великовата, поэтому из-за многочисленных складок и могло показаться, что девушка в положении.
— Из деревни приехала, работу ищешь? — не отставала пожилая женщина, одетая гораздо лучше самой девушки в отделанную мехом накидку.
— Я человека ищу. Можно в таком большом городе кого-то найти, если кроме имени ничего не знаешь?
— Отчего же не найти, на то специальная лавка есть. За денежку любого, кто дом в городе имеет или дело какое, тебе быстро найдут. Только не все могут позволить себе собственное жильё иметь. Вот я, к примеру, у сына старшего живу. Только он второй раз женился, а мы с молодой не ладим, да…
Камилла уже поняла, что отзывчивой собеседнице просто не хватает общения, а многие деревенские жители не прочь поболтать о чём угодно, лишь бы показать свою осведомлённость по любым жизненным вопросам. Видимо, именно к этой категории её и причислили, но времени задерживаться не было, надо до темноты найти либо того магистра, либо устроиться на ночлег.
— А где лавка эта, не подскажете?
— Да я провожу, здесь рядом. А сама издалека прибыла-то? — провожатая дождалась, когда девушка поправит свою ношу и взяла её за локоть, не собираясь прерывать общение.
— Нет, тут рядом, всего половина дневного перехода.
— А-а, но всё равно видно, что не местная жительница. Ты, послушай меня, уму наберёшься. Лучше купи себе ботинки вместо сапог и одежду другого цвета, так мрачно только простолюдины и одеваются, а я как тебя увидела, сразу подумала, что твоё лицо внешнему виду не соответствует. Или ты прячешься от кого? — старушка вдруг подозрительно посмотрела на Камиллу, а потом подмигнула. — От жениха сбежала? Понимаю, сама по любви хотела замуж выйти, а отец за торговца из соседней лавки отдал. Эх, молодость…
Якобы сбежавшей невесте пришлось сначала выслушать историю всех влюблённостей разговорчивой дамы, а потом и о несчастной судьбе её единственной дочери. К удаче Камиллы, когда та добрались до сыновей, уже показалась искомая лавка, где можно было добыть информацию почти обо всех жителях города. От общения с пожилой горожанкой оставался неприятный осадок, как будто все её истории были выдуманными и звучали лишь для того, чтобы прикрыть настоящую цель женщины. Хотя, Камилла искренне не понимала, что незнакомке может понадобиться от бедной переселенки. Возможно, виной всему была излишняя мнительность, вдруг проявившаяся в дочери знахарки. Или только теперь она поняла, что в деревне очень привыкла к одиночеству, а навязчивость утомляет.
— Ой, спасибо вам. Так выручили, — натянуто улыбнулась девушка, слишком сильно устав от общения.
Радостно звякнул колокольчик, когда дверь приоткрылась, впуская посетительницу. Камилла вошла в тесное помещение и сразу закашлялась, настолько сухим был воздух. Или причина крылась в толстом слое пыли, видимой буквально на всех полках шкафов, стоящих вдоль стен? В центре лавки возвышался заваленный свитками и книгами стол, за которым сидел пожилой мужичок, сосредоточенно перелистывающий толстый фолиант. Иногда хозяин лавки сверялся с другой книгой и делал поправки в основной. Он исподлобья взглянул на вошедшую, что-то буркнул себе под нос и вернулся к прежнему занятию.
Девушка постояла некоторое время, по опыту зная, что от некоторых занятий отвлекаться нельзя, иначе придётся начинать всё снова. Но, шли минуты, а старик так и не поинтересовался, зачем она пришла.
— Приветствую. Мне бы адрес узнать, — решилась она первой начать беседу.
Реакции со стороны старика не последовало, но снова звякнул колокольчик и раздался голос той самой словоохотливой дамы, что провожала девушку.
— Он без монеты даже не разговаривает. Раньше бывало, как узнают адресок, так и сбегут сразу, а он без оплаты остаётся. А то, ещё и стащат с полки какие-нибудь записи, одни убытки. Вон, даже нанять для уборки кого-нибудь денег не хватает.
Камилла достала один медяк и положила на стол.
— Имя, род занятий, возраст, — не прекращая делать записи, сразу поинтересовался старик.
— Магистр Аннод Беллис, больше ничего не знаю.
— Два медяка.
Девушка подумала, что её запрос стоит дороже именно потому, что она назвала только имя, но старичок пояснил.
— Не люблю я этих некромантов. Может, передумаешь, за такие-то деньжищи?
Вместо ответа Камилла положила на стол ещё одну монету и приготовилась ждать, но старик только охнул, задумался и без заглядывания куда-либо, ответил.
— Северный квартал, улица Белой лилии. Гиблое место… Его дом самый заросший, не ошибёшься, — затем неуловимым движением смахнул монеты и вернулся к правкам в книге.
ГЛАВА 2
Оказавшись снова на свежем воздухе, Камилла не вздохнула с облегчением. О том, чем занимаются некроманты, мама упоминала лишь вскользь, но судя по всему, рассказала она дочери далеко не всё. Поведение окружающих явно свидетельствовало о том, что не только помогают смертельно больных излечивать. Но, один плюс Камилла обнаружила сразу — болтливая провожатая сразу исчезла, как только услышала о месте, куда теперь лежал путь девушки. Подняв глаза и сопоставив положение дневного светила со временем, новая горожанка определилась с примерным направлением, куда ей следует двигаться. Конечно, можно было и спросить, но, если судить по реакции старика, то могут и не ответить, где эта улица с красивым названием. А стороны света, ей, выросшей в деревне и привыкшей ориентироваться по солнцу даже в лесу, точно помогут. Не могли же их здесь называть по-другому, в самом деле?!
Камиллу уже мучала жажда, да и от еды она не отказалась бы, но тратить деньги не хотела, уже использовав собою же отмерянный лимит. Два медяка в день, вот на что она может рассчитывать, пока не имеет дохода. Если придётся жить где-то на постоялом дворе, то завтрак в оплату входит, а остальное можно отрабатывать на кухне или помогая служанкам. Потом, конечно, надо будет и нормальную работу подыскать, мама, хоть и не была городским магом, но знала много, поэтому и дочь вырастила грамотную. Поэтому Камилла была уверена, что может рассчитывать на такую удачу, как устроиться помощницей к аптекарю или ещё куда-нибудь, где платят несколько больше, чем обычным кухаркам. Именно таким образом рассуждала бережливая девушка, а пока старалась быстрее проходить мимо аппетитно пахнущих лавок с разнообразной снедью.
Город оказался очень большим. Камилла поняла, как ей повезло, что вошла она через западные ворота, не южные, к примеру. В противном случае могла не добраться и до ночи. Чем ближе девушка подходила к «гиблому месту», тем меньше ей встречалось обычных городских жителей, зато стражники проходили мимо с завидной регулярностью. Иногда они поглядывали на грязную деревенщину, но останавливать не торопились, поскольку на грабительницу та явно не тянула. Можно было бы и запутаться в хаотично расположенных улицах, но по тому, что почти все названия стали так или иначе цветочными, Камилла поняла, что движется в верном направлении.
Улица Белой лилии ничем не отличалась от прочих в своём квартале, такая же чистая, мощёная гладким камнем и с солидными, ухоженными домами не более двух этажей в высоту. С зеленью здесь проблем не было, поэтому отыскать самый заросший дом, как выразился старик, Камилла смогла, только пройдя всю улицу и затем вернувшись. Каменное строение как будто вросло в землю, настолько тяжеловесным казалось, тогда как другие, наоборот, стремились вверх. Как успела заметить Камилла, вторые этажи почти всех зданий на улице были покрашены в светлые тона, а этот дом был таким же, каким природа создавала огромные валуны — поросшим мхом, ползущим вьюном и даже с несколькими птичьими гнёздами. Забор тоже наличествовал, но был он невысоким и выделялся среди прочих только калиткой, над которой красовалась эмблема королевского дома. Что это значит, девушка пока не знала, но решила, что уточнить надо будет обязательно, как только представится возможность. Столица была далеко, но от представителей высших кругов, как говаривала в своё время Селена, лучше держаться ещё дальше.
Камилла волновалась совсем немного, решив, что посмотрит, к кому её направила мать, и, если магистр ей не понравится, просто скажет, что ошиблась адресом или ищет работу. Вряд ли первую зашедшую с улицы девушку так просто примут, поэтому она сможет спокойно уйти. Да, мама желала ей лучшего, но и она могла ошибаться. И даже будучи иногда послушной дочерью, Камилла понимала, что надо в первую очередь пользоваться своей головой, а не рассчитывать на то, что кто-то будет о тебе заботиться и постоянно помогать. Тем более, что и мужчины в их доме никогда не было, даже об отце мать никогда не говорила. Кем приходится маме этот Беллис и зачем ему пускать в дом незнакомую девушку да ещё беспокоиться о её судьбе? Вот и Камилла не знала, но сама почему-то уже недолюбливала его, как будто он отобрал у неё часть маминой любви.
Справа на калитке имелось устройство для связи с хозяевами дома, во всяком случае, никак иначе определить его назначение девушка не могла. Да и как сообщать гостям, что они пришли, кричать? Приложив к ладошке, вырезанной из кристалла, свою, Камилла, переминаясь с ноги на ногу, ожидала появления какого-нибудь престарелого мага. Дверь вскоре, действительно, открылась, но из дома выглянула милая женщина средних лет. Она рассмотрела визитёршу и подошла, явно выражая своё недовольство.
— И где тебя так долго носило? Ещё и перемазалась вся. Это мне сначала тебя в порядок приводить придётся, а уже потом смотреть, как ты работаешь. Иначе в доме ещё грязнее станет, чем до твоего появления. Да не обижайся, — смягчилась женщина, открывая калитку. — Утомилась я просто за целый день без помощницы. Да ещё и магистр который день не в духе. Хорошо, хоть посетитель сейчас у него — отвлёк.
Камилла не любила обманывать, но она не успела и слова сказать. Видимо, к общительности городских жителей ей ещё надо привыкнуть. Но, едва войдя в холл, она сразу достала письмо и сообщила, что ей нужен магистр Аннод Беллис по личному делу.
— Так тебя не из агентства прислали?! А я уже обрадовалась, — разочарованно вздохнула собеседница. — Ну, так давай своё письмо, я передам хозяину, когда он освободится. А сама не топчись тут мне, уборки и так хватает. И чего на улице не сказать было…
— Нет, лично в руки передам, мне ответ нужен.
— Настырная какая! Ну, хочешь, жди, когда хозяин освободиться изволит. Сядь тут в уголочке, а я пока на кухню отбегу, печь она ждать не будет, пока я с тобой наговорюсь. Но, вижу, тебе отдохнуть не помешает.
Камилла сняла свой багаж и с удовольствием вытянула ноги, устроившись на низкой широкой лавочке, куда, видимо, обычно в этом доме ставили корзинки и другие вещи. Она так устала, что даже не попросила воды, хотя пить хотелось уже неимоверно. А через некоторое время даже задремала и проснулась лишь от стука трости и тихого разговора.
— Я рад, Аннод, что мы пришли к согласию. Признаться, не ожидал, что так легко удастся убедить вас взяться за это дело.
— Скука, господин судья, вещь даже более опасная, чем убийство. А этот случай мне кажется очень интересным.
— Что же, жду вас завтра у себя. Какое милое создание!
Последняя фраза была адресована Камилле, она открыла глаза и увидела прямо перед собой высокого мужчину с небольшой седой бородкой. Он смотрел, улыбаясь, и постукивал той самой тростью, что разбудила девушку. Гостья смутилась и покраснела, но всё же ответила.
— Здравствуйте, магистр, — а сама подумала, что старичок оказался вполне милым.
— И вам здоровья, дитя. Только вы ошиблись, я никакой не маг, в отличие от господина Беллиса. Очаровательные у вас гости, Аннод. Прощайте, красавица!
Господин кивнул Камилле и покинул дом, а тот, кто стоял за ним, подошёл ближе к лавочке, которую девушка использовала явно не по назначению.
— Ну, и кто тут у нас? Интересно, — мужчина, примерно лет сорока, как определила гостья, внимательно воззрился на неё своими колючими глазами цвета ореха.
Камилле показалось, что обладатель этих как будто неживых глаз пытается проникнуть в её мысли. Вспомнился дорожный разговор о возможностях дознавателей и почему-то по спине пробежал неприятный холодок, хотя в доме было даже слишком тепло. Но она не отвела взгляд, будучи довольно задиристой и независимой для деревенской жительницы, всё-таки их с матерью занятие воспитывало и характер, хотя, это было непросто и желание не сидеть на лавке, а залезть под неё сразу же возникло. В итоге, поглубже спрятались лишь грязные сапоги, что, конечно, не укрылось от внимательного мага.
Тонкий орлиный нос, небольшие морщинки у глаз и довольно крупный подбородок хозяина дома не делали того красавцем, но старым и уродливым он тоже не был. Это девушка отметила сразу, совсем невежливо рассматривая магистра, но ведь и он занимался тем же. Недовольное, хотя и слегка заинтересованное выражение лица мужчины не вдохновляло на улыбку, но гостья выдавила из себя какое-то её подобие, справившись с детскими, как ей казалось, страхами.
— Занимательно. Но ничего выдающегося, — наконец, хмыкнул Аннод, а потом крикнул, всё так же не отводя пристального взгляда. — Ханна, ты правильно поступила, взяв новую служанку, предыдущая была слишком ленивой. Я не для того занимаюсь демон знает чем, чтобы самому вытирать пыль с рабочего стола или чихать при посетителях, открывая дело. Надеюсь, ты окажешься более ответственной и расторопной.
Последнюю фразу магистр произнёс для девушки и уже собирался вернуться к делам, как, вытирая руки о белоснежное полотенце, их кухни вышла та самая женщина, что впустила Камиллу.
— Ох, и не говорите, негодная совсем была девица. Только эта не наниматься пришла, она к вам с посланием да по личному делу. Даже мне письмо отдавать не стала, вот и дождалась.
Маг снова вперил свой немигающий взгляд в гостью и протянул руку, не сказав ни слова по поводу её поведения. Получив желаемое, он лишь взглянул на конверт и резко наклонился к самому лицу девушки, едва сдержавшись, чтобы не схватить её и вытрясти информацию.
— Откуда у тебя это? Быстро!
— Мама оставила вместе с завещанием, — сразу ответила не ожидавшая такого напора Камилла.
— Сколько тебе лет? — следующий вопрос прозвучал как удар хлыста, так же резко и неожиданно.
— Девятнадцать.
Аннод выпрямился, сразу придав лицу спокойное выражение, приказал экономке напоить гостью чем-нибудь горячим и проследить, чтобы она не покинула дом до его на то распоряжения.
— Вот и ладненько, — засуетилась Ханна. — Вот и хорошо. У меня скоро и пироги готовы будут. Ты, девонька, давай скидывай свои обноски, у меня на кухне чистота.
— А как же? Я лучше здесь посижу. Мне всё равно идти пока некуда, не переживайте, что хозяин ругаться будет — не сбегу.
— Да разве ж в этом дело?! — всплеснула руками женщина. — Посидим, поболтаем, пока он там читать будет. Что-то очень важное, наверное. Обычно он с такими как ты и не разговаривает. У меня есть другая обувь, для служанок держу, так что босиком ходить не заставлю.
Камилла стесняться не собиралась, поэтому с удовольствием сняла тяжёлые сапоги, грязь на которых уже высохла и отваливалась комками. Извинилась, пообещала, что сама уберёт, но её сразу утащили из холла, не слушая возражений. Мягкие домашние туфли пришлись впору, на них можно было даже скользить по гладкому полу, что пару раз девушка и проделала, пока никто не видел. Но потом приняла степенный вид и до святая святых в любом доме — кухни, добралась без приключений.
— Ну, рассказывай, — поставив перед девушкой большую кружку с горячим молоком, уселась напротив Ханна.
— Что?
— Всё! — экономка заинтересованно уставилась на гостью и подпёрла подбородок кулаком, приготовившись к интересному рассказу.
Камилла же к её неудовольствию говорить не собиралась, приложилась к питью и очень быстро осушила кружку.
— А ещё можно?
— Ой, ты голодная? А я-то, старая дура, с расспросами пристаю. Вот, молочка ещё и пирожки почти готовы. Пей, милая, пей.
Такой подход оголодавшей девушке понравился больше. После второй кружки она немного расслабилась и с интересом рассматривала необычный дом. Внутри он выглядел гораздо приятнее, чем снаружи, всё какое-то тёплое и очень уютное, в отличие от хозяина. На этой кухне имелось столько посуды и всяких приспособлений, как будто здесь готовили для большой семьи, но никого не было видно и слышно, поэтому Камилла решила расспросить Ханну.
— Наверное, тяжело за всем домом следить. Работы много?
— Да куда там, — махнула рукой экономка и полезла в печь за пирогами. — Делов-то немного, пыль смахнуть, бельё прачке снести, на рынок сходить да еду приготовить. Только с годами всё тяжелее одной за домом ходить, спина побаливает, да и за магистром присмотр нужен. Он же человек неплохой, только вид уж больно грозный имеет. Вот и боятся его многие, через меня передают то да сё. Сначала по наивности думала — женится и на лад всё пойдёт, а оно всё никак. Так и живём вдвоём, только вот девушек из агентства, что при гильдии обслуги существует, присылают. Ни одна пока и сезона не продержалась.
— А чего так? Не могут же все ленивыми быть, — дожёвывая второй пирожок, удивилась Камилла.
— Да уж, не могут. Только, одна не работает, а прелести свои хозяину демонстрирует, другая — неуклюжая и бьёт всё. А больше всего магистр любопытных не любит, очень уж он в делах скрытен. Только мне и доверяет, — наклонилась через стол женщина. — Я даже зверюк его страшных видела один раз. Когда заболел там у него кто-то и он меня к аптекарю посылал.
— К-каких зверюк? — Камилла отложила пирожок, ей сразу представились ужасные опыты на животных, проводимые сумасшедшим магом, из-за чего его, видимо, все и боялись.
— Ой, забудь. Выдумала я всё, — вдруг засуетилась женщина и начала стряхивать несуществующие крошки со стола. — Как тебя зовут-то? Меня Ханной величают, а то разговариваем, не зная, кто есть кто.
— Камилла. А чем занимается магистр? Я слышала он — некромант.
— Некромант-хиромант, я в этом колдовстве не разбираюсь, — экономка уже вскочила и быстро перемещалась по достаточно просторной кухне, что-то переставляя и убирая. — Одно знаю, хозяин мой человек порядочный и заслуженный. К нему почти все судейские да из дознания с поклоном ходят, мол, помогите господин Беллис, без вас никак. Знак над калиткой видела? Так это значит, что он оказал короне неоценимую услугу. И я тебе скажу точно — не одну, у него таких благодарностей в подвале несколько штук хранится, только ему кичиться своими заслугами ни к чему. Говорю же, хороший человек.
— Вот и матушка меня к нему прислала, только не знаю, зачем… При жизни она никогда о нём не упоминала, — вздохнула Камилла.
— Так ты сиротка, — женщина опять уселась на стул. — Может, останешься у нас, когда он ответ на твоё письмо даст? Да и нужен тот ответ? Боги с ней, этой гильдией, просто так тебя на работу возьму.
— Посмотрим, если только на первое время. А вдруг он меня и видеть в своём доме не захочет? Я же и сама не знаю, что в том письме.
ГЛАВА 3
Аннод уже несколько дней чувствовал подозрительную тяжесть в районе сердца. Не то, чтобы он сомневался в существовании этого органа у себя, но давно воспринимал его почти как механизм, что не удивительно при такой рабочей специализации. Некромантом он стал не сразу, а лишь тогда, когда гнев и злоба сделали с ним то, что не удавалось преподавателям в академии, долгое время утверждавшим, что именно к этому направлению магической науки у талантливого адепта наибольшие способности.
Вот чего он никогда не имел, так это дара предвидения, даже малейшего. Именно поэтому не мог понять, почему ему всё время кажется, что случилась беда с кем-то, кто ему дорог. Тем более, что и людей таких уже, как он полагал, не было на этом свете. И, конечно, увидев на конверте подпись той, которую считал похищенной и по всей вероятности зверски убитой много лет назад, он не поверил своим глазам. Потом мелькнула мысль о том, что перед ним дочь Клэр, но его невеста пропала пятнадцать лет назад и он точно знал, детей у неё к тому моменту не было. Выходит, девчонка врёт, да и не похожа она на миниатюрную, кажущуюся очень ранимой, но всегда непокорную и такую некогда желанную его единственную за всю жизнь напарницу…
Сидя в кресле, Аннод смотрел невидящими глазами на так и не вскрытый пока конверт. Он боялся. Страшился и не хотел вновь обрести и потерять ту, что похоронил после долгих лет поисков. Пожалуй, этот страх был единственным чувством, которое он ещё способен был испытать, хотя ещё час назад магистр был уверен, что навсегда утратил и эту способность. Время шло, за окном окончательно стемнело и вечерний сумрак наполнил комнату, в которой сидел и не решался вновь столкнуться с прошлым самый хладнокровный, пусть и бывший, сотрудник отдела магического содействия при королевской службе дознания. Но Аннод всегда считал, что белые пятна положено ликвидировать в любом расследовании, и сейчас следовало поступить так же.
Мелькнул острый канцелярский нож и вспорол старый конверт, ждавший так долго своего получателя, и вот теперь его время пришло. Быстро пробежав глазами довольно короткое послание, магистр разозлился. Как она могла?! Он верил, знал, что может предать кто угодно, только не Клэр. И вот теперь она сознавалась в том, что её вынудили разгласить служебную информацию, после чего она должна была исчезнуть, чтобы не подвергать риску его и того человека, которого была обязана защищать. Не рассказала Анноду, не попросила о помощи, а инсценировала свою смерть и сбежала! Если, конечно, верить этому письму… В нём же бывшая невеста просила спасти девочку, которую ждёт неминуемая гибель, если информация о её существовании дойдёт до тех, от кого она спасала бедняжку. Правда, ни данных о родителях, ни настоящего имени своей приёмной дочери, ни, тем более тех, кого ей следует опасаться, Клэр так и не указала.
Вспышка гнева быстро угасла, оставив лишь горький привкус предательства, когда магистр вспомнил, что виновницы стольких лет безуспешных поисков и испытанного им отчаяния уже нет в живых. Но простить он всё равно не мог, не сейчас и никогда! Теперь оставалось решить, как поступить с девушкой, которая вроде как стала его подопечной. Аннод не чувствовал себя обязанным заботиться о ней, но загадки всегда не давали ему покоя, а эта Камилла, возможно, его единственный шанс разобраться в том, что случилось много лет назад. Приняв решение, маг не почувствовал, что старая боль угасла, но она изменилась, это точно, перестав терзать без устали. Теперь это был лишь камень на душе, который в своё время он повесит на виновных во всём произошедшем.
Экономка, как и обычно, впрочем, прекрасно справилась с поручением и не отпускала от себя девушку ни на шаг. Аннод немного постоял в дверях кухни, ожидая, когда его заметят, но потом всё-таки обозначил своё присутствие, сухо бросив в сторону девушки.
— Ты останешься в моём доме в качестве служанки. Оплата стандартная, все подробности узнаешь у Ханны. Приступать можешь немедленно.
— Я не на работу наниматься пришла, — вспыхнула от возмущения Камилла, слова этого магистра прозвучали так, как будто он кость собаке кидал.
— Это мой дом и мои условия. Тебе кажется, что жилище мага похоже на постоялый двор? Если не устраивает, можешь идти, куда угодно. Я тебе не опекун, чтобы беспокоиться о том, где ты спишь и столуешься.
Мужчина развернулся, давая понять, что разговор окончен, но вмешалась Ханна, понимая, что эти два упрямца друг друга стоят.
— Господин магистр, ну куда же мы девочку погоним, почти ночь на дворе?! Не звери же мы, а люди. Не гневайтесь на неё. Устала с дороги, да ещё бедняжка мать недавно потеряла, лучше уж утром вам поговорить.
Аннод остановился, а Камилла ненавидяще уставилась на его прямую спину. Не нужны ей подачки, лучше уж под кустом ночевать, чем с этим чванливым магом под одной крышей! Но, он повернулся к ней лицом и мелькнуло в его выражении что-то, отчего стало понятно — этому человеку очень больно. А помогать страждущим Камилла с самого детства привыкла. Мысль о том, что можно сорваться просто из-за болезни, как часто случалось с людьми в их с матерью практике, заставила взглянуть на ситуацию иначе. И девушка поняла, она ведёт себя совсем невежливо.
— Извините, я благодарна за предложение, просто мне думалось, что я способна на большее, чем полы драить.
— Завтра посмотрим, — коротко ответил мужчина и сразу ушёл, не желая и дальше выяснять отношения.
Как только шаги хозяина стихли на лестнице, ведущей к его покоям на втором этаже, экономка попеняла Камилле.
— С ума ты, видать, сошла, если так с магистром разговариваешь! Оно, конечно, молодым и смазливым многое с рук сходит, да только наш не таков. Любой мужик ласку любит, а этот только хорошо сделанную работу ценит. Подумаешь, служанкой предложил поработать, так ты и сама вроде не особенно против была, когда я тебе тоже самое говорила. Из-за чего взвилась-то?!
— Да не знаю, что нашло на меня. Просто он так разговаривает и смотрит, как будто ты пустое место. А почему он несчастный такой, болеет?
Тут уж Ханна не выдержала и рассмеялась, согнувшись и придержав едва не упавший чепец.
— Маг? Болеет? Да у него здоровье нашему с тобой не чета. Тут дело в другом, но я тебе как-нибудь потом расскажу. Пойдём лучше на ночь устраиваться, ещё обувку твою с одеждой в порядок привести надо. А я тебе, если останешься, обновок выдам. Ты уж определись до утра, с хорошими людьми жить будешь и горя не знать или по чужим углам мыкаться, ждать, пока оценят твои способности.
Аннод не хотел, чтобы девчонка догадалась о том, как он хочет её использовать. Живи она в этом доме, выяснить некоторые моменты жизни Клэр было бы безусловно проще, но жертвовать своим покоем и сложившимся распорядком магистр не собирался. А за неблагодарной девицей, которой он по несвойственной ему доброте решил предоставить возможность зарабатывать, а не становиться приживалкой, можно было бы и слежку установить. Ханна права в том, что сегодня все устали и на нервах, поэтому решение этого вопроса лучше отложить до утра.
Магистр немного поработал прямо в спальне, не желая спускаться на первый этаж в кабинет. Это жутко неудобно, когда приходится принимать посетителей, не всегда способных без проблем подняться по лестнице, поэтому располагавшееся раньше в соседней комнате рабочее пространство пришлось перенести вниз. Аннод же любил поразмыслить над делом или проверить догадки именно в тот момент, когда возникала какая-нибудь идея, случалось это, как правило, ночью. Поэтому спальня стала вторым кабинетом, заполненная свитками и магическими кристаллами с записями по делам. Со всеми событиями этого дня он ещё и забыл поужинать, о чём вспомнил лишь в тот момент, когда обдумывал очередную загадку о странном отравлении. Накинув халат, магистр решил всё-таки перекусить, тем более, что вечером на кухне так вкусно пахло пирогами.
Магические светильники горели всю ночь для удобства домочадцев, из которых колдовать мог лишь сам хозяин. Неяркий, но вполне достаточный свет позволял спокойно передвигаться и оживлял дом, создавая причудливые тени, кажущиеся подвижными. Аннод давно привык к этому, а вот экономка и горничные боялись выходить из своих комнат по ночам. Он как раз проходил мимо одной из них, когда услышал то ли стон, то ли слабый крик. Остановился. Прислушался. Не показалось. Зная по былой службе, что промедление может закончиться чьей-нибудь смертью, магистр наплевал на приличия и отодвинул заклинанием закрытую изнутри задвижку замка.
Это была комната Камиллы. Девушка лежала по кровати, сминая сжатыми в кулаки руками простыню, и периодически вскрикивала. Длинные волосы разметались и выглядели очень живописно, но не их красота интересовала мага. Он сразу проверил охранную паутину всех помещений и не обнаружил ничего подозрительного и, тем более, никого постороннего. Об этом же говорил и тот факт, что защита не сработала. Даже попытку взлома Аннод почувствовал бы сразу, зациклив на себя охранное плетение. Он подошёл к кровати и сел на край, дотронувшись до женской руки. Камилла не отреагировала, а маг отметил, что она холодна как лёд.
— Значит, не болезнь, если жара нет, — сделал он вполне логичный вывод.
Ещё днём, увидев молодую девушку с очень выразительными глазами, он попытался проверить её. Пусть правилами хорошего тона подобное не приветствовалось, но некромант должен был узнать, кого впустил в дом. Поверхностное сканирование ничего не дало, обычная девушка, судя по внешнему виду — из деревни, с весьма скромными способностями к магии. А вот при попытке копнуть глубже, он обнаружил ментальный блок, довольно умело поставленный, но ему для вскрытия потребовалась бы лишь пара часов. А если объект без сознания, то и того меньше. Поэтому маг и решил сразу проверить, что же там происходит в этой, кажется, очень своенравной головке.
Картина возникла перед мысленным взором мага довольно неожиданная и даже мерзкая. Аннод оказался в мрачном помещении с горящими на стенах не магическими, а вполне традиционными факелами. О том, что это место необычное, говорили руны, нанесённые практически на все поверхности, свободные от ритуальных принадлежностей. Маг смотрел как будто глазами самой девушки, над которой и проводился ритуал. Видел, но звуков не слышал. Её руки, ноги, шея скованы металлом и тело жертвы зафиксировано в вертикальном положении на стене. Потом вплотную подошла темноволосая женщина и совершенно спокойно сделала надрез на левом запястье девушки, после чего собрала струящуюся кровь в кубок. Именно это и было удивительно, обычно подобные действа производятся фанатиками или теми, кто ненавидит уничтожаемый объект. А в данном случае был виден исключительно деловой подход, никакой гримасы или любого другого проявления личного отношения к происходящему. Сама жертва как будто и не испытывала боли, не пыталась вырваться, а просто наблюдала. Возможно, находилась под воздействием заклинания или дурмана. Следующим ходом темноволосой магини было, собственно, завершение ритуала. Она передала кубок с кровью своей помощнице и та направилась с ним к стоящему рядом камню, на котором лежал ребёнок. Вторая магиня, лицо которой Анноду так и не удалось разглядеть, подняла голову малышки и приложила кубок к её губам, после чего подала знак первой. Тот же нож, которым до этого вскрывала вены, магиня вонзила в сердце своей жертвы, произнося при этом заклинание, что можно было понять по движению губ. Её напарница в этот же момент начала поить ребёнка жертвенной кровью. На этом видение обрывалось.
Всё промелькнуло перед глазами Аннода за мгновение, и ему показалось, что это не просто сон. В дверном проёме показалась экономка и, увидев мужчину сидящим на кровати девушки, запричитала.
— Что же это, хозяин? Я слышала крики, потом и вы пришли… Страх-то какой!
— Просто кошмар, Ханна. С молодыми и впечатлительными девицами такое случается. Иди, завари успокоительных трав, я сам позабочусь о ней, если уж решил оставить такое наказание у себя в доме.
Женщина ушла, укутываясь в большой платок, а сам хозяин приложил руку ко лбу девушки. Странно, очень. Этот ритуал, а дальше пробел, как будто не было вообще ничего до определённого возраста. Никаких воспоминаний о семье, родителях, только уже жизнь с Клэр, которую Камилла считала обычной деревенской ведуньей и называла Селеной. Память можно изменить, наложить блок на часть информации, но удалить полностью нельзя. Точно так же, как невозможно убрать чернила с бумаги. Даже когда они выцветают, внутри волокон остаются следы, по которым можно восстановить написанное ранее. Детские годы редко кто помнит в подробностях, но память хранит всё и при сканировании обязательно обнаружилось бы хоть что-то. Здесь же было девственно чисто. Аннод впервые столкнулся с подобным и как мага его это чрезвычайно заинтересовало.
Вернулась Ханна с кружкой отвара и трясущимися руками протянула хозяину.
— Можешь идти, дальше я справлюсь сам. Постарайся выспаться, тебе завтра ещё эту новенькую обучать. И не волнуйся так, говорю же, обычный кошмар. Она утром, скорее всего, не будет ничего помнить, — Аннод сделал паузу, а потом добавил. — И ты не говори, незачем такие неловкие моменты обсуждать, обычные житейские мелочи.
Магистр решил, что сказал вполне достаточно, чтобы успокоить экономку и предотвратить разговоры. Когда Ханна ушла, он приподнял девушку и прислонил к себе, чтобы удобнее было поить. Она не проснулась полностью и пила, всё ещё пребывая во власти ночной дрёмы.
— Мама, снова этот сон. Я боюсь. Меня опять убивали, — прошептала Камилла между глотками.
— Тихо-тихо. Всё хорошо, больше этот кошмар мучать тебя не будет.
Аннод дождался, когда кружка опустеет, аккуратно уложил девушку на подушки и постарался уничтожить воспоминание. В том, что это было именно оно, то есть реально свершившийся факт, а не будущее или фантазия, он почему-то не сомневался. Слишком реальны были мелкие детали и ощущение пережитого тоже присутствовало. После этого магу оставалось лишь погрузить Камиллу в более глубокий оздоравливающий сон и вернуться к себе. Поужинать он снова забыл.