Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый» ДКБФ 1971-1974».
Глава 389. Балтийское море. ВМБ Балтийск. Морское довольствие. Питьё по-флотски. 27.03.1974.
Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет: «Рижский чёрный бальзам» (латыш. R;gas Melnais balzams) – тёмный крепкий бальзам с очень насыщенным горьковато-сладким вкусом.
В состав «Рижского чёрного бальзама» входят различные натуральные добавками, в том числе: липовый цвет, берёзовые почки, малина, брусника, корень имбиря.
«Рижский чёрный бальзам» разливается в герметически закупоренные керамические бутылки с 1752 года (Латвия) и употребляется как повышающее энергетику и потенцию оздоровительное лекарство.
В предыдущем:
Всё плохое забылось, но теперь помнится только самое хорошее, самое вкусное, самое любимое, самое ценное, что было на военно-морской службе и никакие современные ресторанные изысканные кушанья не сравнятся с тем, что мы кушали и пили на флоте. О том, что и как мы пили на флоте – эта новелла моих воспоминаний о службе на легендарном БПК «Свирепый»…
Был ли алкоголь на БПК «Свирепый»? Да был.
Была ли водка на БПК «Свирепый»? Нет, водки почти не было.
Если водку как-то приносили с берега на борт корабля, то её старались либо сразу выпить, либо найти и сурово покарать виновных в заносе на корабль вероятный источник заразы, конфликтов, отравлений и всяких неприятностей. Водка на корабле – страшный внутренний враг…
При этом на любом советском боевом корабле есть нечто лучше всякой водки – это спирт, чистый «медицинский» спирт или «шило» по морскому сленгу.
Спирта на БПК «Свирепый» было много, спирт был в каждой боевой части: у штурманов и рулевых в БЧ-1, у ракетчиков и артиллеристов в БЧ-2, у минёров и торпедистов в БЧ-3, у радистов, связистов и сигнальщиков в БЧ-4, у электромехаников, машинистов и механиков в БЧ-5 и у радиометристов и гидроакустиков в РТС (радиотехническая служба).
Несомненно, спирт, как запас «советской жидкой валюты» БПК «Свирепый» был:
в «достаточном количестве» - во владении командира корабля, капитана 2 ранга Е.П. Назарова;
как отдельный «рабочий запас» - у старшего помощника командира корабля Н.В. Протопопова;
как небольшой «неприкосновенный запас» - у замполита, капитана 3 ранга Д.В. Бородавкина;
как «постоянно прикосновенный запас» - у замполита, старшего лейтенанта А.В. Мерзлякова и
большой запас «чисто легального» медицинского спирта был у нашего корабельного медика, капитана медицинской службы Л.Н. Кукурузы.
Кроме этого, во владении и пользовании каждого командира боевой части БПК «Свирепый» были свои запасы так называемого «технического спирта», якобы «ядовитого»…
Несомненно, большая часть так называемого «технического спирта» уходила на поддержание в чистоте и в рабочем порядке оборудования, приборов, контактов электро-схем, плат, поверхностей, механизмов и других узлов многочисленного военного оборудования, машин и механизмов БПК «Свирепый».
Однажды, после залития забортной водой трёх палубных отсеков в носу корабля, пришлось невероятно большим количеством спирта отмывать и высушивать от морской влаги и соли все агрегаты, приборы, стойки, платы и контакты всех электро-схем носовой гидроакустической станции «Вега»…
Чистый или так называемый «медицинский спирт» практически невозможно отличить по запаху или цвету от «технического спирта», который содержит страшное химическое вещество – метанол. Метанол для человеческого организма – это сильный яд, вызывающий сильную интоксикацию, разрушение органов нервной системы, слепоту и даже смерть человека.
Я сам своими глазами видел и своими руками вместе с другими молодыми работниками севастопольского Морского завода вытаскивал мужика, который сунулся в горловину люка цистерны с техническим спиртом, отравился его концентрированными парам, упал в неё и утонул в спирту. Этого пропавшего мужика долго искали по всем закоулкам трубомедницкого цеха, по Корабельной стороне и в городе Севастополе, а он всё это время проспиртовывался в цистерне со спиртом…
Чистый, «питьевой» или «медицинский» спирт – это тоже яд, особенно в больших количествах, так как является органическим растворителем, растворяющим и уничтожающим всё живое (прежде всего, нервные клетки, клетки тканей организма, железы, органы), но в малых дозах от питьевого спирта угрозы жизни человеку нет.
Чистый или медицинский спирт – это один из видов химического вещества «этанол» и состоит из непосредственно спирта-этанола (от 96,4 до 96,7%) и воды (около 4%). Для технических и медицинских нужд чистый (медицинский) спирт применяют таким, как он есть, то есть концентрированным, а для питья – разбавляют водой до 40% крепости (делают водку).
Ещё с юности, со школы, мы, пацаны, смеялись и шутили по поводу спирта и водки и заучивали наизусть, как пароль, химическую формулу одноатомного спирта - C2H5OH («цэ два аш пять о аш»). Те, кто наизусть знал и без запинки мог произнести эту формулу, тот становился вхож в компанию уже не мальчиков, но парней…
К этому времени из уроков химии мы уже хорошо знали, что спирт или «этанол» «этиловый спирт», «метилкарбинол» «винный спирт» «чистый алкоголь» или проще всего «спирт» - это в обысных условиях «летучая, горючая и бесцветная прозрачная жидкость», которая находится под запретом и поэтому так привлекательна…
Из наших жизненных наблюдений и жизненного опыта мы уже знали, что спирт – это основа любых алкогольных напитков, что в малых дозах спирт «целебный» и спасает жизнь человеку, а в больших дозах является ядовитым «депрессантом», то есть таким веществом, которое сильно угнетает центральную нервную систему человека, превращает его в психа, алкоголика, «бешеного».
Ещё мальчиком я вместе с другими ребятами бегал смотреть, как «куролесил» допившийся до «белой горячки» мужик с соседней улицы. Он работал забойщиком на мясокомбинате, поэтому дома часто пил водку, чтобы запить, как он говорил, «мутные жалкие глаза коров, которые смотрят на меня».
Этот мужик и его жена приторговывали мясом, которое он «таскал» с мясокомбината, а люди расплачивались с ними либо деньгами, либо водкой…
В тот раз, этот мужик с надутым, как мяч, лицом цвета старой свёклы, бегал и шатался по двору и крушил всё, что попадалось ему под руку. Вокруг него в отдалении стояли соседи, жалели его, но не приближались и не помогали ему…
Мужик был страшен в своей необузданной ярости. Он скрипел зубами так, что было слышно нам, спрятавшимся от него за соседским забором. Он страшно рычал, ругался, орал, вопил, а потом вдруг выгнулся в спине, вдруг сразу как-то почернел лицом и ничком упал на землю.
Приехавшая «скорая помощь» унесла его на носилках ногами вперёд, а бабы и его жена вдруг стали так голосить, выть и плакать, что мы тут же без оглядки убежали… С тех поря я как бы всё время «убегал» от водки, не пил водку, потому что у меня перед глазами было надутое чёрное, как у негра, лицо мужика, умирающего на моих глазах от «белой горячки».
Другое дело спирт…
Спирт так просто не выпить – он текучий и жгучий. Спирта много не выпить – он сильнодействующий алкоголь. Спирта много никогда не бывает, потому что он – ценный дефицит.
Поэтому у меня в ленкаюте, как вознаграждение и поощрение за мои «трудовые подвиги и успехи в морской службе», ещё со времён заместителя командира корабля по политической части, капитана 3 ранга Дмитрия Васильевича Бородавкина, была его заветная подарочная алюминиевая фляжка со спиртом. Он подарил мне эту обычную фронтовую фляжку в защитном чехле с петлями-лямками когда в ноябре 1973 года уходил с БПК «Свирепый» на новостроящийся первый советский ударный авианосец «Киев».
Вторую подарочную фляжку из нержавейки с чистейшим спиртом мне подарил Рэм Николаевич, создатель и наладчик ЭВМ БИУС (боевой информационно-управляющей системы) БПК «Свирепый».
Третья («рабочая») фляжка со спиртом, вернее маленькая канистра, у меня была своя, она осталась мне «по наследству» от моего первого командира отделения рулевых, старшины 1 статьи Александра Кузнецова, потому что я тоже «протирал контакты рулевой машины в румпельном отделении» БПК «Свирепый», а эта электро-гидравлическая рулевая машина (кто её видел, тот знает) – больша-а-ая…
Один я никогда не пил спирт из своих запасов. Никогда. Даже в самые тяжёлые моменты моей жизни и военно-морской службы.
Если мне вдруг страстно хотелось выпить «чуть-чуть спиртику», я звал к себе своих друзей и надо было видеть, с каким благоговением, смущением, скромностью и уважением эти ребята, которые за дверями «ленкаюты» были сильными, волевыми, авторитетными и хамоватыми «годками» вдруг становились сначала серьёзными, значительными, умными людьми, а потом весёлыми, бесшабашными, озорными молодыми парнями.
То ли статус «ленкаюты» БПК «Свирепый» действовал, то ли мой статус комсорга корабля, то ли значимость события, по поводу которого мы собирались в «ленкаюте», то ли характер наших взаимоотношений, не похожий на обычные отношения по службе, то ли ещё что-то неуловимое, но все застолья, которые я организовывал или проходили по инициативе моих друзей и моряков экипажа БПК «Свирепый», в том числе офицеров, мичманов и гостей, были без неприятных или скандальных последствий.
Все застолья, встречи и «посиделки у Суворова в ленкаюте» с неизменным «чуть-чуть спиртику», были только в радость, в удовольствие и «в кайф». Причём секрет здесь был очень простой – мы собирались не для того, чтобы выпить или напиться, а для того, чтобы пообщаться с чуть-чуть более открыто, сердечно, со смыслом, с идеей или «с чувством, толком и расстановкой», как говаривал мой друг-годок Славка Евдокимов…
Вот почему на «посиделках у Суворова» спирт и выпивка были не самоцелью, а средством для укрепления флотской дружбы, для разрешения всяких недоумений, недомолвок и напрягов, для высшего удовольствия на боевом корабле – дружеского общения.
Кроме этого, я умел говорить тосты…
Тост и водка, тост и спирт, тост и вино – это два неразлучных элемента-компонента любого застолья. Выпивка без хорошего тоста – это просто употребление алкоголя, это как физиологическое сексуальное удовлетворение похоти без любви, флирта и душевных переживаний…
Я с детства любил домашние застолья, потому что родители, мама и папа, всегда говорили нам и друг другу прекрасные тосты в стихах, пели куплеты песен при этом, они всегда придавали смысл и содержание тостам и пожеланиям. Ещё тогда, в раннем детстве, я запомнил мамины слова: «Доброе слово и кошке приятно»…
Вот почему я никогда не участвовал в выпивках на БПК «Свирепый», куда меня приглашали, «годки», чтобы «подружиться» или те, кто провоцировал выпивку, чтобы получить потом от начальства «10 суток отпуска с выездом на родину»…
Не знаю, почему и как, но я всегда чуял «недоброе» в этих приглашениях «выпить» и это чутьё меня не раз спасало от «погромов», «шмонов» и внезапных проверок.
Особенно хотел и старался поймать меня «на выпивке» мой непосредственный командир, штурман БПК «Свирепый», командир БЧ-1, старший лейтенант Г.Ф. Печкуров. О! как он «мечтал» поймать с поличным комсорга корабля! При этом он сам, как и многие офицеры и мичманы на корабле, был «грешен»…
А кто не без греха?
Вот почему, когда я сам «грешил» с друзьями-моряками, то придавал греховному дружескому застолью с «чуть-чуть спиртиком» смысл и содержание, повод и настроение, духовную и чувственную наполненность. Если бы вы знали, как хорошо «шли» под спирт родительские письма, письма друзей и подруг, стихи и песни, звуки гитары и нестройный мальчишеский хор моряков!
«Наша жизнь не плоха, чёртовы качели!»…
Уходили мальчики – тихо песню пели.
Уходили мальчики – на глазах взрослели,
Надевали, мальчики, чёрные шинели.
…
Не забудут мальчиков, те, кто были с нами.
Соберутся, вспомнят всё, что не допели,
Трудные походы, где виски седели.
Сколько было прожито, спирта уничтожено.
Вспоминают мальчики о друзьях своих.
Кроме спирта («шила»), который в ранжире «флотского питья» стоит на первом месте, самым массовым, простым и ординарным питьём был, конечно, чай.
Чай мы пили во время приёма пищи каждый день, затем вечером и после отбоя, если кому-то хотелось за чашкой чая «поговорить по душам». Чай был доступен всегда и везде, он был необходим, чтобы запить твёрдое печенье, сухари, пирожки, сладкие шоколадные и карамельные конфеты, шоколадки, сыр и другие нехитрые матросские лакомства.
Чай одинаково любили и матросы, и мичманы и офицеры. Очень любил крепкий горячий чай с лимоном командир корабля, капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров (1972-1973).
Вестовые офицерской кают-компании приносили ему стакан чая в красивом витиеватом подстаканнике. При этом чай должен был быть такой температуры («с ключика»), чтобы над ним обязательно вился пахучий ароматный парок.
Командир корабля, украдкой от меня, рулевого, добавлял в свой чай капельку коньяка из плоской бутылочки и тогда по ходовому мостику распространялся такой аромат, что у меня невольно «сосало под ложечкой»…
Я тогда вспоминал наш родительский дом, маму на кухне, папу, который в минуты, когда у него саднило сердце, доставал из маминого буфета заветную бутылочку коньяка московского разлива и «капал» себе в чай, а заодно и нам с Юрой (мой старший брат). Мамам не одобряла эти «капанья», но не препятствовала и я помню этот запах и этот вкус – горячий чай с коньяком.
Мне довелось однажды отведать командирского чая, но не с коньяком, а с чем-то ещё более и нтересным…
Это было в конце декабря 1972 года, сразу после похода БПК «Свирепый» в залив Хара-Лахт (Эстония) на I Полигон Военно-Морского Флота СССР для исследования и контроля параметров физических полей корабля и его размагничивания.
Этот поход и наша работа в заливе Хара-Лахт требуют отдельного повествования, но на обратном пути в базу Балтийск БПК «Свирепый» попал в полосу так называемого «гнилого тумана» и на корабле началась эпидемия гриппа.
Я тогда в один из дней был бочковым в столовой личного состава корабля и попался на пути нашего корабельного медика, капитана медицинской службы Л.Н. Кукурузы. Он бегал с обычным парикмахерским пульверизатором и впрыскивал в носы матросов порошок «антигриппина».
Матросы со смехом играли с ним «в догонялки», а мне бежать было некуда, потому что была качка, а в руках у меня доверху наполненный жирным харчо тяжёлый бачок. Вот мне Кукуруза и «всыпал по самое не хочу» содержимое своего пультверизатора…
В течение одного-двух дней жестоко заболели практически все – матросы, старшины, мичманы, офицеры. Заболели жестоко, с осложнениями. Кукуруза и его санитар Борька Красильников мотались по кораблю как сумасшедшие, пытаясь спасти ребят. Пятеро лежали в лазарете, один – штурманский электрик, молдаванин (к сожалению, не помню его фамилию, имя и отчество – автор) болел очень жестоко (был комиссован с флота с диагнозом «менингит»).
Из всех рулевых в строю и на ногах оставался я один, поэтому бессменно в течение двух-трёх суток неё вахту на руле у штурвала рулевой колонки «Альбатрос».
Вот тогда-то командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров, приказал вестовым приносить и мне стакан чая в точно таком же подстаканнике, как у командира. Я помню, что эти подстаканники офицеры БПК «Свирепый» увидели в одном из ленинградских фирменных поездов и нашли способ приобрести такие подстаканники для командира, это был их подарок ему.
Чай с необычным по вкусу и запахом «командирским коньяком» (это был «Рижский бальзам» - автор) удивительно бодрил и наполнял меня такой радостной энергией, что я «героически» нёс вахту всего нашего пути, когда мы малым ходом «чапали» в карантинную бухту под Лиепаей. Кстати, якоря тогда отдавали не матросы-боцмана, а мичманы и офицеры, которые тоже «лечились», как наш командир, своими «народными» средствами…
Вот там, в карантинной бухте под Лиепая (Либавой) мы и встретили 1973 Новый год…
Тогда рано утром, опять из тумана, к корме БПК «Свирепый» причалил такой же катер, как наш, но выкрашенный белой краской. На его борту были четверо одетые в блестящие, как из фольги, костюмы-скафандры с большими шлемами.
Эти люди в скафандрах молча и быстро выгрузили нам на палубу ящики с банками клубничного и малинового варенья, ящики с большим количеством бутылок красного вина и коробки с апельсинами, мандаринами и лимонами. После этого катер немедленно отчалил и скрылся в тумане…
Я спал тогда всего несколько часов, а потом меня грубо растолкал санитар Борька Красильников и передал мне приказ больного замполита, капитана 3 ранга Д.В. Бородавкина, обойти всех больных, все кубрики и боевые посты и лично вручить каждому по апельсину и мандарину. Лимоны Кукуруза сразу же пустил в дело и заставлял каждого больного при нём съесть толстый кружок лимона…
Тоже самое стал делать и я - не уходил от больного матроса, покуда он и только он сам не съест апельсин или мандарин. Вот тогда-то и родился наш знаменитый «свиреповский компот», то есть компот из ягод, варенья, лимона, апельсиновых корочек с добавлением спирта.
Вино, которое нам привезли на корабль люди в скафандрах, оказалось церковным «Кагором» и его давали так: Боря Красильников наливал «кагор» в кружку и давал морякам пить вино как лекарство. Офицеры и мичманы пили это вино сами.
«Свиреповский компот» (коктейль из лимонно-фруктово-ягодного компота и спирта) всем настолько понравился, что вслух говорили только о чуде излечения этим «коктейлем» (тогда ещё этот компот не называли «свиреповским» - автор).
Да, флотский компот, вообще, был тоже одним из традиционных матросский лакомств, особенно, компот из абрикосов. Компот из абрикосов – это истинно «годковский компот»…
Хотя компот из абрикосов, винограда, изюма, сухофруктов, свежих яблок и т.д. готовили для всех, но, почему-то, считалось, что именно компот из абрикосов является «годковским». Может быть потому, что истинным удовольствием для моряков было колоть чумичкой на половнике абрикосовые косточки и кушать ароматные вкуснейшие абрикосовые зёрнышки…
«Матросский кофе» и «матросский какао» были не так вкусны, как чай и компот. Во-первых, они были жидкими, во-вторых, для их приготовления использовали «сухое молоко» и поэтому кофе и какао имели «казеиновый вкус», в-третьих, в этом кофе и какао была «пенка»… Бр-р-р!
Конечно, при стоянке в базе, а также при подготовке к праздникам и дню рождения кого-то из команды, матросы и старшины закупали в магазинах в базе «угощение», среди которого были бутылки с лимонадом и «колой».
В 70-е годы в Советском Союзе было настолько много разных соков, лимонадов, пива, компотов, квасов, минеральных и столовых вод и других безалкогольных напитков, что мы их воспринимали, как обычное и естественное, привычное и обыденное дополнение к советской действительности. Повсюду были установки с газированной водой, тележки для розлива воды с сиропом, бочки-прицепы с пивом и квасом.
Почти в каждой советской семье были десятки видов домашних консервированных напитков, соков, морсов, варенья и т.д. Многие делали домашние наливки и плодово-ягодные вина. Например, моя мама и папа соревновались друг с другом в приготовлении наливок и настоек из белой, красной и чёрной смородины, вишни сорта «Владимирка», чернослива, сладких груш и яблок…
Много трёхлитровых банок с соками (томатный, сливовый, яблочный, виноградный, морковный, тыквенный и т.д.) завозили на БПК «Свирепый». В море каждому выдавали на полдник по стакану сока или морса. Моряки очень любили томатный, яблочный и виноградный соки…
Многие сами делали «хлебный квас» или «чайный гриб» - тоже вкусный и полезный напиток. Кстати, «флотскую мясную окрошку» на камбузе БПК «Свирепый» делали из такого самодельного кваса…
Кроме этого на корабль доставлялись ящики с бутылками разных сиропов (концентраты фрукотовых соков), но они доставались либо офицерам и мичманам, либо больным матросам…
Главным праздничным матросским напитком был, конечно, лимонад газированный сладкий напиток в бутылке с металлической гофрированной пробкой, «детское пиво», но самым «крутым» безалкогольным напитком была «пепси-кола».
В офицерских и мичманских кают-компаниях были большие хромированные сифоны с газовыми баллончиками, из них вырывались шипящие пузырьковые струи газированной воды и наши командиры её пили, изображая из себя культурных и интеллигентных офицеров и мичманов советского ВМФ.
Однако самыми доступными покупными безалкогольными напитками были, несомненно, лимонады: «Лимонад», «Ситро», «Буратино», «Саяны», «Байкал», «Тархун», «Грушевый», «Сладкий ранет», «Пчёлка», «Мальвина», «Лимон», «Дюшес», «Бахмаро», «Апельсин», Золотой Ключик», «Яблоко», «Солнышко», «Содовая вода», «Ореховый», «Лесная ягода», «Крюшон» и многие другие.
Естественно, любители выпить и закусить были и на БПК «Свирепый», они ухищрялись и проносить водку на корабль, и распивать её «втихаря», и даже готовить на корабле «брагу» и другие самодельные алкогольные «напитки», но я этим не занимался.
Вот почему я не пишу и не рассказываю в книге «Легендарный БПК «Свирепый» того, чего не видел, не слышал, не знал, не ведал и не испытал сам.