Узница Родена

Ника Лавинина
   Помню себя подростком. Родители решили сделать мне подарок – и на летние каникулы мы отправились в Париж. Это было похоже на сказку. Я чувствовал себя немного Д’Артаньяном. Но никто не обращал на меня внимания. Отец писал докторскую диссертацию по нейрохирургии, а мама была вся в искусстве – каждый день шла в какой-нибудь музей. Видя, что я приуныл, папа спросил:
– Почему бы тебе не составить компанию матери?
– Скучно…
– Ерунда! Сходите, например, в музей Родена. Думаю, тебе понравится.

   Спорить с отцом было бесполезно, и на следующий день я поплёлся с матерью в «хранилище пыльных артефактов». Так презрительно называл музеи мой брат. Я был вполне согласен с ним – пока воочию не увидел творения Огюста Родена.
   Мало сказать, что я был потрясён. Меня как будто взорвали изнутри. Мама с улыбкой смотрела, как я пялюсь на обнажённые тела. Увидев её взгляд, я покраснел, но она одобрительно сказала:
– Это естественно в твоём возрасте. Гляди и наслаждайся!
   Мы бродили по музею до самого вечера. Потом погуляли немного по городу и вернулись в отель. После дневных впечатлений мне, естественно, не спалось. Родителям приспичило заняться друг другом, и до меня долго доносились их сдержанные стоны. Я ворочался с боку на бок, пока не провалился в сон.

   Мне приснилось, будто я стою напротив изваяния влюблённых. Внезапно передо мной появилась девушка – чуть растрёпанные волосы, безумный взгляд, сжатые губы – и взмолилась:
– Помоги мне!
   Кто она, я не знал. Но в её глазах и мольбе было столько отчаяния, что я невольно содрогнулся.
   На следующий день я спросил маму про «Поцелуй» Родена: «Кто была та девушка?» Она ответила:
– Франческа да Римини, итальянка, которую муж убил за измену.

   Но меня не удовлетворил такой ответ. На следующую ночь мне снова приснилась незнакомка. Подведя меня вплотную к мраморным любовникам, она воскликнула:
– Меня зовут Камилла Клодель. Роден похитил мою душу, и я сошла с ума!
– Очень жаль. Но я-то здесь при чём?
– Помоги мне освободиться из каменного плена! Я умерла много лет назад, но никак не могу обрести покой. Ангел-хранитель посоветовал обратиться к тебе.
– Почему именно ко мне?
– Ты похож на моего похитителя – как дух, как человек. Расколдовать меня может либо сам Роден, либо его двойник. Это ты!
– Вы ошибаетесь! Я не он. И вообще, я собираюсь стать врачом, как мой отец, а вовсе не скульптором.
– Какая разница, кем ты хочешь стать! Я говорю о внутренней сути.
– Ладно. Чего вы хотите?
– Разбей изваяние! Отпусти мою душу на волю!

   В тот миг я больше всего на свете хотел проснуться, чтобы навязчивая девушка исчезла. Но она не уходила – снилась мне почти каждую ночь. Я чувствовал, что начинаю сходить с ума. Метался и психовал. Родители видели мои срывы, но не могли понять, в чём дело. Мама пыталась поговорить со мной, но я отмалчивался. Отец не придумал ничего лучше, как дать мне денег на проститутку.

   И вот уже я иду по ночному Парижу в поисках подходящей девицы. Наконец, мне понравилась одна – лет двадцати на вид. Поднимаемся к ней в номер. Внезапно она меняется в лице и падает в обморок. Пытаюсь привести её в чувство, как вдруг из неё вылетает дух моей ночной гостьи и называет себя Камиллой Клодель!
   Я был в шоке. Всю ночь мы любили друг друга. Это было потрясающе! Утром девушка повторила просьбу:
– Освободи меня! Разбей дьявольскую тюрьму.

   Моя новая знакомая имела в виду одну из копий известной скульптуры Родена. Я узнал, что кроме главной, мраморной, композиции, есть несколько копий, сделанных для разных заказчиков – Эдварда Уоррена, Карла Якобсена, а также для французского правительства. Но Камилла настаивала, что существует ещё один, малоизвестный, вариант «Поцелуя». По её словам, Роден сделал его лично для себя и хранил дома в Мёдоне. Но потом эта копия таинственным образом исчезла. Роден подозревал, что её разбила его жена – Роза Бере.
– Если бы это было так, я бы уже обрела свободу, – сказала Камилла, – но, к сожалению, Роза побоялась уничтожить творение своего гениального мужа и только спрятала его.
– Где? – нетерпеливо спросил я.
– На старом кладбище. Поедем туда! Сегодня же!
   Родители ждали меня с некоторой тревогой. Отец спросил, как прошла ночь. Я успокоил его и отпросился в Мёдон. Папа усмехнулся и дал мне денег. Но думаю, он и представить себе не мог, для чего.

   Вскоре мы с Камиллой уже стояли на знаменитых мёдонских холмах, откуда открывается лучший вид на Париж.
– Вот здесь неподалёку Огюст жил со своей Розой, – тихо промолвила моя спутница, – и незадолго до смерти обвенчался с ней.
– Ты ревновала?
– Когда-то ужасно. Но не теперь. Глупо ревновать к тени любовника, когда его давно нет в живых. Гораздо больше я ревную к себе – той, прежней, которая больше всего на свете хотела ваять.
– Расскажи о ней! – воскликнул я.
– Её надо было видеть, – грустно сказала Камилла. – Позднее она стала очередной тенью Огюста. Потеряла душу, покой, свободу. А что взамен? Тридцать лет больницы для умалишённых. Не слишком ли большая цена за минуты страстного безумия?

– Да, наверно, это несправедливо. Но ведь её любил особенный человек. И как любил!
– Откуда ты знаешь?
– Почувствовал – тогда, в музее. Даже в камень можно вдохнуть страсть!
– Верно! Огюст был… как огненный ветер. Его поцелуи сводили с ума, а в его объятиях я каждый раз умирала, чтобы родиться заново. Но однажды не воскресла. Ну вот, мы и пришли.
– Ты же, вроде, говорила о кладбище. А это – вилла Родена.
– Ну и что? Зайдём. Хочу посмотреть на «Врата ада».
– Думаешь, он там?
– Я думаю, ад существует, – сказала Камилла, – туда меня поместил Огюст.
– Мама рассказывала, что у Родена было много любовниц. Одна из них, художница Гвен Джон, как и ты, похоронена в безымянной могиле…

– Пусть горит в аду, дьявол! Каждую ночь в психушке я видела его – все долгие годы одиночества и забвения!
– Но разве Роден поместил тебя туда?
– Нет, это мои родственники постарались! – с горечью воскликнула Камилла. – Сразу после смерти отца – единственного человека на свете, который меня любил и понимал.
– Кто именно из них?
– Думаю, мать. Она меня ненавидела. Даже ни разу не навестила в больнице. Только брат приезжал. Милый Поль.
– Это он – твой палач, Камилла! А не Роден.
– Поль? Нет, не может быть! Для меня он – второй после отца. Мы с ним дружили с детства. Это такая чуткая душа! Я лепила его, а он посвящал мне прекрасные стихи. Зачем ему было хоронить меня заживо в дурдоме?
– Зависть. Он ревновал тебя – безумно, страстно. К Родену и к твоему собственному таланту. Не хотел, чтобы ты принадлежала кому-то, кроме него.

   Камилла смотрела на меня с неподдельным ужасом – как будто я показал ей голову Горгоны Медузы.
– Что ты такое говоришь, мальчик? Я не верю тебе. В самые горькие минуты жизни я вспоминала брата – наши детские годы, его ласковый голос. Ты пытаешься отнять у меня самое дорогое – память.
– Нет, Камилла! Я всего лишь хочу разбить твои иллюзии и освободить тебя из клетки заблуждений. Ты обвиняешь в своих бедах Родена – лишь за то, что он отказался жениться на тебе, а также мать – потому что она не понимала тебя. Но истинный виновник постигших тебя несчастий – твой брат Поль.

   Душа бедной девушки задрожала, как в лихорадке. Смотреть на это было тяжело, но я продолжал:
– Вспомни ту минуту, когда ты вошла в мастерскую и увидела, что твои работы валяются на полу. Брат внушил тебе, что ты разбила их в припадке безумия. И ты поверила! А на самом деле это он их уничтожил. Но кое-что оставил – для себя.
   Душа несчастной извивалась передо мной, как будто её терзали демоны.
– Камилла, едем на кладбище, где похоронен твой брат!

   Вскоре мы стояли перед плитой, на которой было выбито имя: «Поль Клодель» и две даты: «1868 – 1955». Голыми руками я принялся копать землю и вскоре извлёк из могилы маленькую скульптуру. Это были мальчик и девочка, которые обнимали друг друга.
– Узнаёшь? – спросил я.
   Камилла кивнула и хотела дотронуться до находки. Но прежде, чем её прозрачные пальцы коснулись глиняных фигурок, я разбил скульптуру вдребезги.
– Спасибо! – тихо сказала моя спутница и растворилась в воздухе, будто её и не было.

   С тех пор призрак Камиллы Клодель перестал меня тревожить. Надеюсь, её истерзанная душа наконец-то обрела покой…