Корова, накрепко привязанная к переднему борту стоящего за двором КАМАЗа, с высоты кузова неотрывно смотрела во двор, щемяще-тоскливо мычала, обреченно роняя явственно видимые слезы. А в доме беспомощно металась Анастасия: неотложные дела требовали уже выхода на улицу, но жалобный зов любимицы пронзающей болью сжимал все её существо и не давал ступить шагу.
Лушка – их первая корова. Они с мужем очень долго не решались заводить столь значительное хозяйство. Не от лености своей, а из невозможности уделять ему необходимое внимание. Будучи учителями, они после работы в школе возвращались домой писать планы уроков на завтра, проверять тетради, готовиться к политзанятиям, собраниям и педсоветам - на собственных детей едва выкраивали время. Какая уж тут корова: ее вовремя обиходить надо, чуть свет в стадо отправить, вечером, если повезет, успеть встретить у пастуха, а нет – по полям и окраинам поколесить, пока обнаружишь – до тетрадей ли будет?
Но в 1990-е годы настали времена, когда необыкновенно трудно стало жить: в сельском продмаге на полках стояли в ряд лишь трехлитровые банки с консервированными зелеными помидорами да жестяные с рыбными консервами типа кильки в томате и с морской капустой; как-то по спискам в очень ограниченном количестве примерно раз в месяц продавали крупу (на семью - 800гр риса, 1кг пшена,..), по две пачки папирос «Беломор-канал» на взрослого человека в семье и по две бутылки водки на семью (тоже на месяц). Стали задерживать зарплату. Деньги стремительно обесценивались. Пришла пора задуматься о выживании, о питании семьи.
- Мы что, самые бедные, что ли? - обескуражил как-то прибежавший с улицы зареванный сынишка, - Ленке Вербовской родители купили спортивный костюм "adidas", Сашке Усольцеву купили, а у нас опять денег нет?..
Тогда и отважились…
Прежние хозяева назвали ее Малышкой. Но с первого взгляда на животное кличка могла восприниматься разве что карикатурно. Внушительные «габариты» не напоминали ни о чем крошечном: черно-белая, с глазами-сливами и правильно поставленными рогами предполагаемая кормилица являла собой воплощение мощной стати. Чтобы переименование легче воспринялось коровой, новые назвали ее созвучно – Лушкой.
И началась у коровы и у них новая жизнь.
Лушку любовно оглаживали, добротно поили-кормили. Анастасия, к тому же, скармливала ей краюшки хлеба, которые та быстро приловчилась прямо из рук аккуратно захватывать губами. Привязанность складывалась взаимная, и появившегося теленка «пестали» уже вместе: хозяева поили молочком и меняли подстилку, а нежно помыкивавшая Лушка вытягивала шею в его сторону в намерении лизнуть несмышленыша, названного Мишкой.
Когда вскоре хозяева надумали переезжать, перебрались на новое место со всем своим скарбом, в том числе, в одном из грузовиков перевезли домашнюю живность. Через несколько часов пути остановились: пора было доить корову и поить теленка. Однако взобравшаяся с подойником на кузов хозяйка обнаружила, что ее работу уже выполнил этот лопоухий малыш, которого вылизывает теперь его заботливая мамаша…
В новом дворе пришлось предусмотреть их раздельное содержание. Тем временем Лушка проявляла такую редкостную родительскую привязанность, что вскоре хозяева перестали опасаться, будто в незнакомой местности корова может потеряться, если не доглядеть: с любого расстояния она настойчиво устремлялась к своему детенышу. Только передав ее утром пастуху, Мишку отпускали пастись на лужок, а к концу дня торопились загнать до возвращения стада. Но иногда корове удавалось обмануть пастуха и сбежать от него прямо с утра, еще на пути к пастбищу; тогда она оказывалась у своего двора, едва проводившая ее в стадо хозяйка успевала вернуться домой, и невозможно было остановить ее призывный рев, которому из загона начинал вторить теленок.
Однажды случилось непредвиденное: отправившаяся под вечер на полянку за Мишкой Анастасия не нашла его, а пригнавший стадо пастух заявил, что их корова сбежала еще до обеда. Сомнений не было: парочка бродит где-то вместе.
До глубокой темноты встревоженные хозяева безуспешно обходили окрестности – животные как сквозь землю провалились.
Наутро поиски продолжили, отправившись в более дальние «уголки», хотя сами еще не очень ориентировались в местном ландшафте. Держа курс к видневшемуся на косогоре полю, приблизились к зарослям на берегу небольшой речушки, через которую следовало перебраться. Глубокая ли она, с каким дном, было непонятно. Зная, что жена плавает не лучше топора, муж подставил спину:
- Взбирайся!
Оценивающе вглядевшись в темную воду, скрывавшую дно, Анастасия панически запротестовала, но выбора не было, и она неуклюжим рюкзаком прицепилась к мужней спине. Однако, чем больше он погружался в воду, тем безуспешнее пыталась удержаться от визга. К счастью, вскоре они перебрались на противоположный берег и, поеживаясь в промокшей одежде, отправились дальше, призывая время от времени:
- Лушка!.. Лушка!..
- Мишка!.. Лушка!..
Их усилия были напрасны: коровы с теленком не нашли, хотя за день, казалось, прошли всё вокруг дома и села.
- На пятой ферме смотрели? – уточнили вечером соседи, - фермы там уже нет, но местный скот по привычке захаживает к местам, где можно было поживиться кормом.
Расспросив, где находится эта бывшая ферма и как туда пройти, незадачливые хозяева едва дождались утра, чтоб туда отправиться…
Арки полуобвалившихся помещений увидели издали. Место выглядело безнадежно заброшенным и необитаемым. Возвышавшиеся кучи перегноя, когда-то воздвигнутые бульдозером, поросли высокой травой, заполонившей все вокруг.
Пробираясь через эти заросли, Анастасия с мужем уж было поникли от тяжелого предчувствия, но растительность на пути стала скуднее, и они вышли к обширной пустующей площадке, настолько утрамбованной когда-то телегами и копытами животных, что трава на ней не росла. Виднелась только разметанная копешка прошлогодней соломы. Однако стоило чуть дольше задержать взгляды, чтобы с солнечной стороны увидеть под ней два черно-белых пятна…
- Лушка!
- Лушка! – в два голоса оживленно принялись кликать путники. – Лушка! Мишка!..
И, чем ближе подходили, тем отчетливее видели: они!
Животные лежали жалкие, неухоженные и с отрешенным видом медленно жевали жвачку. Первой подняла и повернула голову на зов корова. Торопливо приближавшаяся Анастасия оторопела: никогда еще ей не приходилось видеть таких слез. Они зримо выступили, заволокли коровьи глаза и облегчающими потоками потекли по морде настрадавшегося животного. Красноречивей любых слов были эти слезы, отразившие невероятную гамму переживаний от боли и отчаяния до «телячьего» восторга.
Невозможно вообразить, сколь радостной была эта встреча! Если обычно Мишку домой приманывали ведерком с пойлом или кусочком хлеба, то теперь он бежал за хозяевами наподобие верной собачонки, едва не наступая на ноги. Довольная Лушка поторапливалась рядом. Анастасия же, не переставая, с ними разговаривала, поглаживала по спинам, выговаривая за пережитое и одновременно осыпая самыми ласковыми словами…
И вот она, суровая неизбежность: сдать корову – единственный способ приобрести топливо на зиму. «Коробейники» из-под Кемерово наладили в их местах товарообмен: привозили хороший уголь и выменивали на домашний скот. С ними и поладили Лушкины хозяева, не предполагая, что ее не сразу увезут с глаз вон.
Высыпав из одного «совка», действительно, отборный уголек, приезжие подогнали его к возвышавшейся куче земли, затем, соорудив мосток из досок, завели по нему в кузов приобретенную корову, надежно привязали и, оставив эту машину с новым грузом на догляд хозяевам двора, уехали на другом гружёном «КАМАЗе» в поисках следующих покупателей…
Анастасия потерянно села к столу, вскочив, стремительно подошла к окну и сквозь прозрачную штору в который раз взглянула на корову, поспешно ушла вглубь комнаты, не в состоянии прийти в себя. Она выросла в селе и хорошо знала, что домашних животных держат не для развлечения. Но ей не доводилось еще предавать тех, кого приручила.
- Да где же их носит?.. Долго еще будут издеваться?.. – в отчаянии уронила на колени руки, безуспешно вытиравшие слезы сдернутым с головы платком.