В гармонь, в баян и аккордеон я был влюблен с детства, сколько себя помню. Возможно потому, что мой отец хорошо играл на всех этих инструментах. Он участвовал почти во всех концертах в сельском клубе, его часто приглашали на свадьбы и на другие семейные торжества в качестве музыканта. Уже в четыре года я тоже пытался нажимать на клавиши отцовского баяна, но отец мне строго запрещал это. Тогда я не понимал его, сейчас знаю, почему, – точно так же потом я сам запрещал своему сыну трогать мой баян, когда он был маленький. Дело в том, что у маленьких мальчиков, да и у девочек тоже, почти всегда пальчики липкие от конфет и сладостей. После прикосновения маленьких «музыкантов» к клавишам, затруднительно играть на любом инструменте, даже если окажется липкой всего одна кнопка из полусотни.
Так и не получив разрешения дотрагиваться до отцовского баяна, я, на правах младшего ребенка в семье, стал требовать, чтобы мне купили игрушечную гармошку, которая продавалась в нашем сельмаге. Но почему-то и это мое требование было проигнорировано родителями.
Благоприятный случай подвернулся летом 19… года. Тогда мне стукнуло 6 лет. В тот год организовали для старшеклассников экскурсию в город Уфу – столицу нашей солнечной республики. Моих отца и мать – школьных учителей – назначили старшими экскурсионной группы. Родители решили взять с собой и меня, как они делали обычно, отправляясь в гости, в соседнюю деревню.
Без ложной скромности скажу, что вел я себя в дороге образцово. А это без малого двести километров! Даже помог водителю автобуса, везшего нас, разобрать лопнувшее колесо, – но это тема для отдельного рассказа.
По приезду в столицу, ребят разместили в каком-то интернате. А мы с родителями остановились у родной сестры матери. Она с мужем, с дочкой и со свекровью жили в ветхом деревянном доме, коих тогда было много в старой части Уфы.
Я впервые в жизни видел город и упросил родителей в тот же день пойти прогуляться по красивым городским улицам, не желая слышать их отговорки на усталость с дороги. Сопровождать нас вызвалась тетя. Прогулка наша длилась до первого большого магазина. Правда, заглянуть туда первая захотела моя мама – тогда 30-летняя, совсем еще молодая женщина. Уже в третьем или в четвертом отделе я увидел ее – мечту всей моей жизни за последние шесть лет – маленькую гармошку с перламутровыми боками и с блестящими уголками.
Не помню, сколько слез пришлось мне пролить в том отделе; сколько сладких обещаний получил от матери и сколько подзатыльников от отца, тщетно пытавшихся меня успокоить,- из магазина мы вышли с новенькой гармошкой. Я был на седьмом небе от счастья! Мне хотелось тут же начать играть на своей гармошке, как мой отец на баяне. Но родители и тетя меня переубедили, говоря, что на улице нельзя издавать громкие звуки и пугать тем самым невинных прохожих. Отчасти они были правы: из моей гармошки вырывались лишь какие-то ужасные звуки, несмотря на то, что я нажимал на кнопки всеми десятью пальцами одновременно и со всей силы растягивал меха.
Столица резко перестала меня интересовать, и я едва вытерпел до возвращения до тетиного дома. Мог ли я тогда предположить, что там разыграется самая большая трагедия в моем безоблачном младенчестве?! Роковую роль сыграла дочка гостеприимных хозяев – моя двоюродная сестра Лиля. Она была на год младше меня, но крупная не по годам. К тому же – она была городская. Последний фактор оказался решающим. Лиля молча подошла ко мне, отобрала гармошку и не желала отдавать обратно, несмотря на мои слезы ручьем и на уговоры всех взрослых в доме. Справедливость удалось восстановить лишь тогда, когда на помощь мне подключились мои родители,- они тянули меня с гармошкой на себя, а Лилю в это время удерживали ее родители и бабушка.
Обняв вновь обретенную гармошку, я выбежал во двор и огляделся, высматривая, куда бы спрятать свою драгоценную ношу от коварной родственницы. Двор был маленький, тесный, и никакого укрытия, кроме деревянной уборной в углу, практически не было. Подумав, я решил спрятать гармошку за входной калиткой, где Лиля точно не найдет ее. Я так и сделал: открыл калитку, убедился, что никого поблизости нет, поставил музыкальный предмет межродового раздора прямо на тротуарную брусчатку, прислонив к столбу ворот. И тихо затворил калитку за собой обратно.
Через полминуты во дворе появилась Лиля – любительница чужих гармошек. Она хмуро посмотрела на меня и… пошла заниматься своими девчачьими делами.
Еще через две минуты во двор вышел покурить мой отец.
- Не деретесь больше,- заметил он, довольный. И спросил,- А где твоя гармошка?
- Спрятал от Лили!- ответил я гордо.
- А куда?- сразу насторожился отец.
- Туда,- я показал в сторону калитки.
- Пойдем-ка, посмотрим.
Отец взял меня за руку и мы быстро вышли с ним на улицу.
…Увы, гармошки там уже не было! На отшлифованной веками брусчатке не осталось даже следа от предмета моих детских грез.
Позже, став студентом, я часто бывал в доме тети с дядей. И каждый раз, заходя во двор, смотрел у калитки, не принес ли кто обратно мою гармошку, наигравшись.