Бабушкин клад злата-серебра
АВТОРЫ АЛЕКСЕЙ И ЕКАТЕРИНА МАЛЫШЕВЫ
ЗОЛОТЫЕ СКАЗЫ СИБИРИ
БАБУШКИН КЛАД
Прадед мой по фамилии Бородин и по имени Иван Васильевич бы племянником богатого помещика в самарской губернии. Имел звание гусара, окончил гусарский военный корпус. Но нрав имел крутой и вольный. Стоял за честь свою безо всякого страха и упрека. И за дуэль с товарищем из армии был уволен.
Его дядя подарил ему поместье в Самарской губернии. Которое лихой гусар вскоре проиграл в карты. Потому, оставшись совершенно разоренным и бедным, решил поехать в Сибирь. Край морозов славился плодородной землей и привольем.
Получил наш гусар пособие на переезд и с тремя детьми и женою приехал в город Канск. Там они прожили месяц, деньги быстро окончились. Но тут его встретил немецкий фермер.
В Сибири была колония немцев, и немец фермер предложил ему пойти в работники. Так семья моего прадеда –гусара оказалась в деревне Михалевка Канского уезда. Работником мой прадед бы хорошим и грамотным, даже помог немцу построить мельницу. Немец его щедро наградил.
Через год мы уже имели дом, полное хозяйство крестьянское и кроме того, немец обещал содействие на построение собственной ветряной мельницы. Дед- гусар ее быстро построил. Да и начал торговать мукой из зерна от собственной пашни.
В то время ветряную мельницу называли ветряк. И потому как в Канском уезде ветра случались редко, то ветряк по большей части не работал. Тогда немец предложил построить паровую мельницу, дал взаймы денег на паровой котел. И в тысяча девятьсот четырнадцатом году прадед мой стал владельцем собственной паровой мельницы. Семья зажила обеспеченно. Перестроили дом, купили мебель, серебряную посуду, дорогие иконы и одежду.
Но отцу семьи хотелось большего, и он решил взять кредит в аграрном банке. Он взял кредит в аграрном банке на старшего сына, моего отца. На этот кредит он купил сельскохозяйственные машины. Косилку, молотилку, новые плуга. Но тут грянула революция. Сначала все было по-прежнему. А потом началась общая артель - напрасный труд.
На неделе по два раза отец то уводил скот в колхоз, то приводил назад. А потому что кормление скота было не продумано, и от голода скот начинал болеть. Люди уводили скотину, откармливали, и потом колхоз забирал ее назад. Косилки и молотилки колхоз забрал.
А кредит в банк семья продолжала платить, остерегаясь расправы. Банки еще существовали и работали по-прежнему. У нас был большой запас зерна. Отец говорил, что нам на четыре года хватит того, что намолотили сегодня.
А бабушка, остерегаясь советской власти, составила клад. Она сложила в сундук всю серебряную и золотую посуду, золотые украшения и кольца и закопала возле дома. А дом у нас был построен кирпичный, новый из семи комнат.
Однажды поздно ночью к нам постучался председатель сельского совета. Он сказал, что прислали список из Канска, людей, которых надо репрессировать. Бородин, дед наш, там стоит первым.
В доме начался переполох. Отец не знал, что делать. Все плакали. Бабушка и дети, моя мать. Отец первым делом побежал на мельницу и открыл все замки. Там было зерно, принадлежащее не только ему, а и тех крестьян, которые привезли свое молоть муку, мешки заказчиков.
В это время женщины одели детей. Лошади были сданы в колхоз. Лошадей не было, и вся семья пешком ночью пошла в другую деревню.
Отец вез тележку с вещами и едой. Но когда они дошли до следующей деревни, то увидели, что там уже хозяйничает отряд энкэвэдэ. Поэтому, отдохнув несколько часов, они пошли дальше. И так за две недели пешком они дошли с Михалевки до Канска.
Там отец быстро нашел работу, купил небольшой домик и затаился. Они там стали жить. И живя в Канске, они продолжали платить кредит в аграрный банк, за то оборудование, которое давно конфисковал и присвоил колхоз.
Бабушкин клад остался в Михалевке. Его не успели просто выкопать. Через несколько лет отец приехал в Михалевку. Там он узнал, что те, которые не сбежали из деревни в ту ночь и были в списках, хотя председатель всех предупредил, тех всех арестовали, и они пропали без следа.
Когда отец подошел к родному дому, ужасу его не было предела. Дом разобрали и зачем то перевезли на новое место к лесу. Эта груда кирпичей лежит там до сих пор. Мы даже внуков возили показать остатки родового гнезда.
Мельницу разобрали тоже и разрушили. Пруд, который сделал отец с сыновьями, был разрушен. Запруда была спущена, дамба снесена.
Несколько раз отец пытался найти закопанный бабушкин сундук. Копал там, где помнил, где бабушка советовала. Но найти даже признаков старого сундука не смог. Так и по сегодняшний день.
К бабушке часто приходили люди и просили ее продать старинные иконы, которые она взяла с собой при побеге. Но бабушка отвечала, что иконы не продаются, и берегла их пуще глаза. Может быть, иконами мы и спались, а то бы поехали все в лагеря.
И сейчас у моего брата, который живет в городе Канске в бабушкином доме, где стоят ее иконы. Всей семьей мы ходим на могилу нашего прадеда, урожденного Ивана Васильевича Бородина. Могила его находиться на кладбище в городе Канске.
Сейчас уже выросли его правнуки. Но все мы помним нашего прадеда. И у нас есть старинные фотографии, еще, когда мы уезжали из самарской губернии.
По кладу так. Бабушка не могла даже предположить, что каменный кирпичный семи комнатный дом разберут и выбросят. Семь комнат, столовая и кухня ведь были.
А клад она закопала в начале ограды. У дома была красивая узорная
ограда. И вот у какого-то там столба, она говорила около пятого, она и закопала клад. Но когда все было снесено, и ограда была разрушена и установить, где был пятый столб, было невозможно.
Деревня Михалевка имеет в настоящее время всего десять дворов, и только развалины напоминают о прошлом процветании. Пашни нашего отца заросли осинником и бурьяном.
Бабушка говорила так. В кладе было около десяти килограмм серебряной посуды, ложки, серебряные вилки, блюда, серебряные тарелки и даже бокалы из серебра. Были там золотые украшения и золотые нательные кресты с самоцветными камнями. Иконы – складни из серебра, украшенные самоцветами. Николаевские царские золотые монеты, числом двадцать штук. А также документы и семейный архив.
Мы до сих пор думаем, что власти для того и разобрали дом, что искали в стенах клад.
Самое главное вспомнить, где была ограда, и найти признаки каменных столбов. Пятый столб и есть то место, где закапывала бабушка. Но тут видно вмешалась природа.
В женском то уме все не так. Все то же самое она сделает так, что мужик никогда не повторит и не подумает, как думала женщина. Хотя на словах одно и тоже. Думается мне, не надо было бабушке такое дело поручать. Не женское это дело, клады прятать. Вот и похоронила.
Ушел в Сибирскую землю кованый сундук с серебром, да с гусарскими портретами, бабушкин клад злата-серебра...