Операция '' Wahrheit Schnabel''
''Нос правды''
***
Архив IV Управления РСХА при поддержке
Дивизиона Паранормальных явлений
***
Группенфюрер дал команду ''Вольно'' и ''Отдыхать'', после чего был приятно удивлен рвением подчиненных решивших вместо представившейся им возможности ничего не делать продолжить выполнять свои обязанности и в частности следить за чистотой и сохранностью вверенного им имущества.
Фрау Герда попросила немного медицинского спирта для чистки контактов своей пишущей машинки, а Ганс и штурмбанфюрер Рольф для чистки пулемета и пистолета, соответственно.
Задержанные Джеппетто и Папа Карло под шумок также попросили немного спирта для поправки, как они выразились, здоровья, а задержанный Пигмалион молча присоединился к ним, с показным несчастным видом начав кашлять и даже чихать.
Но, годы проведенные в камере в тесном контакте с преступниками, не дали обмануть такого опытного гестаповца, каковым и являлся группенфюрер Мюллер.
Памятуя, что и охранникам нужно дать отдохнуть и не гонять их бесчисленное количество раз туда – сюда по сырому коридору, он решил на время перерыва оставить задержанных в пределах камеры... для чего и приказал подвесить их рядом с Хортеном, благо места и цепей хватало с избытком.
-Посудите сами! – объяснил он представителю Дивизиона Штрумплю. – Мы то хоть здесь в относительном комфорте...и главное в процессе рассмотрения дел, допросов и пыток не так замечаем течение безжалостного времени... для нас оно течет быстрее и незаметнее, а эти ребята... практически дети, добровольно, в порыве своей любви решившие посвятить свою жизнь и здоровье на благо Рейху, часами вынуждены торчать в тесном темном и сыром коридоре... это с нашей стороны эгоистично и не гуманно лишать их возможности хоть немного расслабиться, если уж есть такая возможность.
Штрумпль понимающе кивал, но, в некотором сомнении, прошел – таки к развешанным на цепях преступникам и лично проверил их состояние. Он потыкал в каждого из подвешенных пальцем, ущипнул, проверяя реакции, легонько стукнул кулаком, проверил нет ли сквозняка в том углу и в задумчивости стал кусать губу.
-Не испортились бы! – заметил он снова ткнув пальцем в пикнувшего в ответ Пигмалиона. – В смысле не повредил бы такой способ фиксации дальнейшей их способности отвечать на вопросы следствия. А то свалятся с температурой или еще чем.
-Не беспокойтесь! – заверил его Мюллер. – У нас здесь прохладно, но в меру... не заморозятся... наоборот даже будут всегда свежими и бодрыми.
-Ну, ладно! – согласился Штрумпль. – Раз уж вы так уверены.
Они вернулись к столу.
Фрау Герда закончила протирать машинку и теперь сидела подперев подбородок ладошками и сонно щурилась в дальний угол... лицо ее стало румяным и Мюллер залюбовался ямочками на ее пунцовеющих щеках.
Ганс и Рольф также закончили чистку оружия и теперь сидели в похожих позах... тоже с румянцем не только на щеках, но на кончиках носов... что показывало с каким усердием они в кратчайшие сроки отдраили личное оружие.
-Как мне все же повезло с подчиненными! – подумал Мюллер и улыбнулся, но не стал хвалить вслух, чтобы не портить служак излишним вниманием и сантиментами.
Он прилег на стол подложив под голову одну из папок Штрумпля... примерился и подумав подложил еще пару папок потолще. В камере воцарилась тишина и спокойствие.
Мюллер закрыл глаза и его тут же повело и стало качать... он провалился в сон, но накопившиеся за годы заботы и тяготы не позволили сну быть мирным и наполняли его сновидения странными образами...
Он увидел вдруг себя сидящим в какой-то каморке под лестницей и почему-то в пигмалионовском сарафане – рубашке, а напротив сидел на табурете плюшевый негодяй Тзе Пуу, он же Виннипег Уинфред, он же Винни Пух и внимательно смотрел на шефа Тайной Имперской Полиции четвертого отдела РСХА.
В руках его была какая-то книжка, а в глазах тоска.
-Вот так вот! – сказал тихо Винни Пух. – Вот так вот, мельник - внук мельника.
Мюллер очень не любил когда ему об этом напоминали, и хотел выстрелить не целясь, но, вместо верного ''парабеллума'', в руке неожиданно оказалась всего лишь архивная папка с делом следствия и, пока он с растерянностью разглядывал ее, коварный медведь бросился на него и стал душить своими мягкими лапами. Задыхаясь, Мюллер все же нашел в себе силы, и стал бить его по голове тем чем оказалось под рукой... все той же папкой. Винни Пух, видимо не искушенный в рукопашной схватке, пронзительно заверещал от боли.
Весь в поту и дрожа от кошмара, Мюллер проснулся, но визг все не прекращался... раскрыв глаза он с удивлением обнаружил себя сидящим на представителе Дивизиона Штрумпля с занесенной для очередного удара папкой в руках.
-Фууу! – в полном замешательстве выдохнул он и слез с Штрумпля. – Простите... извините... сам не понимаю как это получилось!
-Аааа! – продолжал стонать Штрумпль отползая в сторону и, наконец, упав со стола, на котором он решил также отдохнуть по соседству с группенфюрером. – Что с вами?!! Вы меня чуть не убили!
-Простите еще раз! – Мюллер был ужасно раздосадован произошедшим. – Мне показалось что вы это этот подлец Винни Пух, а вы знаете как я его недолюбливаю, этого наглого канадско - британско – американского шпиона!
-Ничего – ничего! – успокоил его уже пришедший в себя Штрумпль ощупывая голову и приглаживая растрепавшиеся волосы. – Я вас вполне понимаю. Мне и самому приснился какой-то мельник в белой ночной рубашке и я попытался задушить его.
-Зачем? – по инерции спросил Мюллер также приводя себя в порядок.
-Как зачем? – удивился Штрумпль. – Естественно, для того чтобы убить его посредством асфиксии... так это кажется называется. Ну, или хотя бы причинить какие-нибудь физические повреждения... как минимум!
-Нет, - уточнил Мюллер. – Я спрашиваю зачем вы хотели его убить?
-Не знаю! – честно признался Штрумпль. – Это все наверное мои комплексы. Я ведь сам – то лично никого не душил и не расстреливал, и из-за этого ощущал себя не совсем полноценным служителем Рейха, а тут как раз какой-то подозрительный мельник... да еще в белом!
-Причем тут спрашивается белый цвет его одежды, - поразился Мюллер. – Причем тут это?
Вместо задумавшегося Штрумпля ответил штурмбанфюрер Рольф.
-Как причем?!! Мы тут все, понимаешь ли, в коричневом и в черном, а он один в белом! Тут поневоле выйдешь из себя! Я бы и раздумывать не стал – придушил бы на месте сволочь этакую... или расстрелял бы!
-Логично! – резюмировал Штрумпль. – Наверное я неосознанно, интуитивно следовал именно таким выводам.
Мюллер и Штрумпль немного помолчали обдумывая увиденное, сделанное и сказанное и, почти одновременно пожав плечами, решили забыть о случившемся.
Правда, спустя пару минут, Штрумпль все же вернулся к произошедшему, и произнес, глядя в пространство перед собой.
-Что-то все-таки в этом есть!
-В чем?- всем корпусом повернулся к нему Мюллер.
-Во всем этом... в том что произошло с нами за последние несколько часов... какой-то намек на возможный ключик к этой загадке.
Мюллер молча ждал продолжения.
-Посмотрите сами... намеренно или нет задержанные создали ситуацию когда на свет божий выплыла из вашего шкафчика бутылка шнапса и мы решили воспользоваться ее содержимым... потом опять же вроде бы случайно, но бесспорно в связи с задержанным Антонио – Джузеппе появляется Хортен и как по мановению появляется колба со спиртом... а это практически чудо, если учесть закрытость и меркантилизм наших пи... наших педантов медиков. Мы снова пользуемся содержимым колбы, то есть практически становимся на путь преступников Джеппетто и Папы неизвестного нам пока Карло, после чего наше затуманенное и отравленное сознание начинает формировать или вызывать образы, слава Богу, пока еще только во сне.
-Вы подразумеваете под этим ''пока''...
-Да... я подразумеваю, что, к счастью, мы не дошли еще до того состояния, когда мозг станет вызывать образы – иллюзии наяву, после чего я думаю, должен был наступить заключительный этап и мы... вернее наше ''Я'' получило бы возможность материализовать видения.
-Бррр! – передернулся от ужаса Штрумпль. – И тогда кроме этих наших уже имеющихся персонажей здесь бегал бы еще и этот мерзкий жирный мельник... голоногий и в белой женской рубахе.
Мюллер открыл было рот, чтобы добавить что-то, но передумал, начав барабанить пальцами по столу.
-Может вернемся все же к допросу? – не то спросил, не то посоветовал он.
-К счастью спирт закончился до того как наш мозг получил эту возможность! – закончил свою мысль Штрумпль. – Давайте начнем, конечно же. С кого начнем?
-Да вот хотя бы в порядке очереди с этого вот испанца! – Мюллер указал на Джеппетто.
-Испанца? – удивился Штрумпль. – У вас сегодня положительно что-то с географией... это итальянец.
-А какая разница? – пожал плечами Мюллер. – Видел я и тех и других. У этих ''Голубая Дивизия'' у тех ''Голубая Эскадра''.
-''Голубая Эскадра'' это же вроде футбол, а не армия!
-Так они больше в футбол и играли чем воевали... тем более как вы наверное знаете это все от цвета дома Савойи и у них в дивизии ''Фольгоре'' даже знак был того же цвета... в –общем у меня все это немного смешалось в памяти... не спорю.
-В-общем то, - примирительно сказал Штрумпль. – В-общем то они наши союзники... часть европейской культуры и носители европейской культуры и ценностей.
Джеппетто и Папа Карло одновременно подняли синие носы и красные глаза и, выпрямившись в коротко прозвеневших цепях, согласно закивали.
-Союзники! – фыркнул Мюллер. – Так и вот этот вот тоже союзник!
Он ткнул пальцем в сторону Пигмалиона. Скульптор замер в испуге и Ганс поспешно бросил тряпки и ветошь в образовавшуюся под ним лужу.
-''Голубая Дивизия''... Blaue Division, как помнится весьма неплохо проявили себя в боях под Красным Бором. – попытался защитить союзников Штрумпль. – А бравые ''голубые эска...'' то есть савойцы воюют и неплохо в составе люфтваффе!
Мюллер пренебрежительно махнул рукой.
-Результат вот он! – заявил он и ткнул пальцем в потолок, откуда по временам доносились – таки разрывы особо мощных авиабомб и артиллерийских установок. – Если бы мы не рассчитывали на все это голубое воинство, результат мог быть совсем иным. А то как выразился Рольф – мы все в коричневом и черном, а они в голубом и белом. Тьфу! Помяните мое слово – когда-нибудь эти наши голубые союзники приведут – таки к падению Рейха и, как закономерный итог, к краху всей европейской цивилизации! И не надо трогать Люфтваффе! Я за него кровь проливал, знаете ли, и каким бы ни был шефом Гестапо навсегда и в первую очередь я пилот бомбардировочной авиации!
-Хорошо – хорошо! – согласился Штрумпль, вспомнив что свои Железные кресты группенфюрер получил именно тогда когда был вице – фельдфебелем.
Видимо несогласный с умозаключениями группенфюрера задержанный шарманщик Джеппетто вдруг стал биться в цепях и хриплым басом запел
-О соле!!! О соооооле мио!!!
Папа Карло поддавшись революционным настроениям заорал баритоном
-Утро красит нежным цветом!!!
Глядя на них Пигмалион стал подпрыгивать в воздухе и попытался утолстить свой тонкий голосок... то есть петь мужественно и грубо, но получился все же и опять фальцет
-Идут Марцелла корабли – никто из нас не трус!!!
-Заткните их! – приказал Мюллер.
Ганс послушно и с видимым удовольствием размахнулся пулеметом. Звуки тут же прекратились и Ганс стал поспешно бросать еще тряпки под Пигмалиона.
-А, кстати, - сказал Штрумпль. – А этот вот Пиг – Пиг... он тоже алкоголик как вот эти вот шарманщики? Вроде упоминания нет в материалах, но вот ведь результат расстройства мочевого пузыря перед глазами. Или это от того что он без штанов ходит?
-Какие тут упоминания? – удивился Мюллер. – Это по умолчанию! Они там я помню шагу без вина не делают.
Пигмалион согласно кивнул и взглянул на Штрумпля с надеждой.
-Нет! – строго отказал ему Штрумпль и несчастный скульптор снова обвис в своих цепях.
-Песенки они поют! – проворчал Мюллер. – Что за песни спрашивается? Что за музыка?!! Что за слова?!! Сюсюсю, да пипипи!!!
Пигмалион густо покраснел.
-Вот песня! – заорал Мюллер и стал отбивать ладонью ритм.
Ein Heller und ein Batzen,
Die waren beide mein:
Der Heller ward zu Wasser,
Der Batzen ward zu Wein.
С копейкой и с полтиной
Расстанусь я легко:
Копеечку — на воду,
Полтину — на вино!
-О! – восхитился Штрумпль. – Незабвенный и неповторимый Альберт фон Шлиппенбах!
-Да, - подтвердил польщенный Мюллер. – Не может быть лучше наших родных песен... наших... наших...
В глазах его замерцала слезинка.
Поддавшись всеобщему настроению фрау Герда внезапно бросила стучать на машинке и запела нежным своим чуть хрипловатым контральто старинную балладу:
Однажды жил пастор в далекой земле
В славной земле Гольден – Штасса
Собачка жилА в монастырском дворе -
ЖилА до поры и до часа
-Эхей! Эхей! – подхватили припев Мюллер и Штрумпль.
Хоть пастор души и не чаял в ней,
Но больше любил колбАсы.
И вот собачку убил за то,
За то что стащила мясо.
-Эхей! Эхей! – присоединились к начальству Ганс и Рольф.
Над телом бездыханным слезы лил,
В отчаянии горьком молитвы творил.
И после в землю ее закопал.
Поставил камень и на нем написал
Что?
Однажды жил пастор в далекой земле
В славной земле Гольден – Штасса
Собачку любил он, но больше нее
Любил Гольден – Штасса колбАсы.
-Эхей! Эхей!!! – заорали все присутствующие в камере и рядовые не в силах больше сдержать своих чувств стали маршировать на месте и салютовать в разные стороны, пытаясь на ходу определить где именно и в какой стороне находится кабинет вождя Рейха.
-Браво! – зааплодировали Мюллер и Штрумпль. – Восхитительно!
-И все же! – напомнил Штрумпль минуту спустя. – Давайте вернемся к нашим баранам.
Он махнул Гансу и знаком приказал переместить задержанных со стены на табуреты.