Резкий звонок в дверь разрезал гулкую тишину мастерской. Стас дёрнулся и прислушался: «Может почудилось?» Звонок повторился. На этот раз ему показалось, что звук был дольше и назойливей предыдущего, словно его подменили. Как быть? Открывать или нет? Как будто ему времени на занятиях не хватает рисовать обнажёнку! И так - его рисунки лучшие на просмотрах. Так нет, зачем-то натурщицу в отцовскую мастерскую пригласил. Ладно бы он в «отстающих» ходил, а то ведь - патологический отличник.
Нет, тут всё по-честному. Это не из-за того, что его отец ведущий монументалист Москвы и может к ректору в кабинет левой ногой дверь открывать, к тому же они с ним когда-то однокашниками были, вместе натурщицам сангиной задницы разрисовывали. Только преподаватель к себе в каморку к рюмочке в очередной раз приложится, а сорванцы - к натурщице в миг. Та не успеет халатом прикрыться, как на самом мягком месте у нее цветы появляются. Ну, просто бодиарт какой-то. И как они всё так успевали? Сделав своё дело, уже за мольбертами сидят, будто ничего и не произошло, только перемигиваются друг с другом, а у всего класса от хохота животы сводит. Преподаватель довольный из своей «кельи» выходит, усы потирает, крошки с пиджака стряхивает и понять не может, чего это всем так весело? А может, это над ним смеются? Позже, наконец-то, до него и самого доходит, что произошло. Он рот зажимает и кашлять начинает сквозь смех, призывая учеников к порядку, а натурщицу в умывальник отправляет - цветы смывать, чтобы та восстановила, так сказать, чистоту натуры...
Зачем же в этот раз-то он всё это придумал с натурщицей?.. Ладно бы, друзей хотя бы позвал, не так накладно было бы. Можно было на всех разбросать её довольно приличный гонорар за свою «непыльную» работу. А сейчас?.. Чего он с ней четыре часа делать-то будет? Стас и сам не знал, чувствуя при этом, что всё его существо тянется к познанию нового и неизведанного. Он очень долго вчера разговаривал с молодой женщиной по телефону. Говорил специально возмужавшим голосом, обсуждая условия работы, всячески давая понять ей серьёзность своих намерений, а теперь что? Струсил?.. Станислав стоял посреди мастерской и весь дрожал, будто его била тропическая лихорадка.
- Входите, пожалуйста! Да, да, это я, Станислав Зархин, а вы – Жанна. Это я вчера с вами договаривался по телефону. Всё правильно. Вы не ошиблись. Чего это вы так смотрите? Знакомая мастерская?.. А?.. Так это вы, наверное, к Дмитрию Сафроновичу, отцу моему, работать приходили. То-то я и смотрю, лицо мне ваше знакомо!
Вошедшая натурщица была явно чем-то смущена. На вид ей было лет тридцать пять, не более, хотя Стасу, двадцатилетнему студенту второго курса, она казалась уже бывалой женщиной.
Боже, что же делает с людьми время. Сердце у молодого человека бешено колотилось, коленки подгибались. Другое дело при всех в аудитории. Пока на подиуме педагог установит натурщицу, поворачивая её раз пять вокруг своей оси, пока найдёт тот единственный ракурс для рисунка, пока подготовишь свои инструменты… за это время успеваешь как-то привыкнуть к женской наготе. Начинаешь спокойно её изучать, пульс восстанавливается, и ты понимаешь, что это уже не женщина, а модель. Но это там, а тут? Пустая мастерская, посреди которой стоит довольно красивая и не совсем «старая», как успел отметить молодой студент, женщина. Решив приободрить себя, он произнёс:
- Да, вы не стесняйтесь... Давайте ваш плащ. Я помогу…
У него тряслись руки. Он покорно ждал, когда женщина расстегнёт все пуговицы мокрого плаща, а те, как назло, не очень-то поддавались. Жанна была обеспокоена, заплатит ей этот молокосос или продинамит, как это случалось не раз в подобных ситуациях, ведь работаешь частным образом – один на один. Хорошо ещё, если приставать не начнёт, а то вообще не отвяжешься. Вот проститутки… у тех хотя бы охрана есть, а у неё?.. Жанна чувствовала, что бояться в этот раз не стоит, художник всё-таки обходительный, деликатный, интеллигентный. У натурщицы была хорошо развита интуиция и обычно ей всегда платили, ещё и чаем поили, бывало и кормили, если проголодается, но всё равно каждый раз, приходя в незнакомую мастерскую, побаивалась…
- Вы… ой, а давай на «ТЫ» сразу перейдём, Жанна. И давай без всяких стеснений. О цене мы договорились, а по времени?.. - Стас задумался, а затем добавил. - Работаем четыре академических часа, не больше, мне потом уходить нужно. Серьёзная встреча… Ну, всякое такое… ты понимаешь… проекты, зачёты всякие…
Стаса несло. С ним это часто случалось, когда он начинал волноваться. Нужно было остановиться и взять себя в руки, поэтому он решил передвинуть подиум в центр мастерской, отметив при этом про себя, что тот довольно грязный. Куча пыли, какие-то окурки. Его отец за работой, практически, всегда курил, окурки бросал, где не попадя. Новая уборщица приходила раз в неделю, а толку чуть – одна губная помада на уме, да тушь для ресниц, вот и вся уборка, а прежнюю, хорошую и настоящую, отец уволил за профнепригодность. Ну, подумаешь, под хмельком приходила, но зато убиралась…, а эта? Название одно...
Дмитрий Сафронович для новой своей работницы купил короткий халат, в который заставлял её облачаться во время работы. Было ли что у неё под халатом или нет, Стас не знал, но представить, в каких экзотических позах она пребывала, подметая пол или выгребая пыль из-под дивана, догадаться ему, как будущему художнику, было совсем не трудно. Отца возбуждали такие штучки и ему очень хорошо работалось в это время, хотя уличить его в измене матери сын не мог, как говорится, «свечку не держал». Правда, контрацептивы, периодически обнаруженные Стасиком под диваном, наводили на разные мысли…
- Как будем работать?.. В одежде? Обнажённой? - решила уточнить натурщица.
- Жанна, мы же вчера договорились. Всё остается в силе, обнаженной - четыре часа. Я должен успеть сделать хорошие наброски, чтобы не стыдно было в институте показаться. А ты что, в Строгановке не работаешь?
- Нет, я всё больше по мастерским. Художники лучше платят и всегда о бонусах можно договориться... Слушай, Стас, у тебя околеть можно. Ты обогреватели хотя бы поставил. Отец уехал и порядка никакого. Я смотрю грязь кругом. А эта, не помню имени, как её? Ммм…кукла в халате появляется? Как я понимаю, она у Дмитрия Сафроновича так, для конспирации - уборщица. Только вид создаёт?..
- Ну, ладно, Жанна, не будем, не нам судить, что делает в своей мастерской Лауреат Государственной премии и какая у него уборщица… Ему лучше знать.
Станислав замялся и покраснел. Чтобы скрыть своё смущение, он отправился на поиски отопительных приборов. Ему, почему-то вдруг стало жалко эту женщину. Он никогда бы донага не разделся перед студентами и студентками, которые так и норовят отпустить свои шуточки в адрес модели. Иногда могут так довести натурщицу, что та убегает, бедная, к преподавателю, забывая халатиком прикрыться.
- Жанна, я пока тут всё налажу - посиди на диванчике, погрейся. Пледом укройся.
Он поймал себя на мысли, что так переволновался в ожидании встречи с натурщицей, что совсем не заметил на сколько запущена мастерская. Так вот теперь, подметай, пылесось и протирай всё за эту «курицу» в коротком халатике.
Через десять минут всё было готово: подиум нашёл свое место, окружённый обогревательными приборами, достаточно чистый, чтобы на него можно было положить покрывало. Рефлекторы работали исправно и довольно быстро подняли температуру до нужной, когда обнаженное тело не покрывается мурашками.
- Ну что? Пора… Время деньги, – пошутил Станислав. – Да… раздеться можно в соседней комнате.
Об этом Жанне можно было и не говорить, она очень хорошо знала, где и что находится в мастерской, в которой ей не раз приходилось позировать. Натурщица поспешно скрылась за дверью, оставив молодого человека в некой растерянности. «Как же так, вот она сейчас разденется и выйдет на подиум» - размышлял художник. – «Модель же ещё установить надо, ещё к тому же и освещение выставить». Станислав напоминал прыгуна в воду с вышки, который уже подошёл к краю… вот-вот и надо прыгать, а он взял, да и передумал… Тренер с друзьями наседают сзади, понуждая его совершить прыжок, к которому он так долго готовился. Хорошо, что мольберт был давно установлен и на нём красовался белый лист бумаги, припасенный заранее.
- Я готова, - объявила Жанна, выходя из соседней комнаты, плотно укутавшись в халат.
Вадим уже находился за мольбертом в напряженном ожидании. «Ладно, куда вывезет, туда вывезет» - обречённо решил он.
Жанна вальяжно взошла на подиум и ловким движением руки сбросила с себя халат. Возникла неловкая пауза.
- Ну, и как стоять будем? – раздражаясь, спросила натурщица.
За это время она поняла, что инициативу нужно брать в свои руки. С этим «сусликом» намучаешься тут, а он потом возьмёт, да и не заплатит...
- Жанна, давай основную классическую позу… Ну, помнишь, левая нога опорная, правая свободная и голову в сторону, вот так...
Он встал, подошёл к натурщице и остановился в позе «стоячего мыслителя».
- Чего задумался, Роден? – ёрничала Жанна. – Давно натурщиц не рисовал? Или не нравлюсь? Так и скажи, я не гордая, могу и покинуть это пристанище знаменитостей. Я и не у таких работала.
Она гордо подняла голову вверх, всем видом показывая свою значимость, на фоне этой мелкой сошки, - производной от знаменитости. Стас, сделав вид, что не заметил этого, наклонился и взял с дивана какую-то, валяющуюся здесь, шёлковую тряпицу и вручил её Жанне.
- Вот возьми, перекинь через левое плечо и держи правой рукой. Одна грудь будет прикрыта, а другая…, - было видно, как молодой художник засмущался. – Вторая из-под руки будет выглядывать. Да, да, вот так...
Студент покраснел, как варёный рак, когда Жанна довольно развязными движениями стала показывать различные варианты положения груди и платка.
- Ну всё, всё, хватит... Остановимся на первом варианте... Всё начинаем!.. За временем следи сама. Часы на стене. Если устанешь, можно переступать с ноги на ногу. Через час перерыв, чайком будем баловаться после второго, а то так совсем расслабиться можно. Ну всё, тронули...
Сколько раз он повторял одно и то же движение, в поисках вертикальной линии, выходящей из точки четвёртого позвонка, параллельно картинной плоскости, в точку пятки опорной ноги... И так каждый раз.
«Ну, почему опять рисовать - думал Стас. - Ну, почему именно сейчас, когда никого нет, никто не мешает и не может помешать – все двери наглухо заперты. Почему не схватить её и не положить на диван, а потом наброситься на неё и делать с ней всё, что захочется. Ну, почему нет?! К чему все эти условности? Обязательно надо вести в ресторан. Угощать изысканными блюдами. Дарить различные украшения...»
В это время возбуждённый художник думал о всех женщинах разом.
«И только потом надеяться на то, что она соблаговолит прийти именно к нему и в тот день, когда родители уедут на дачу и обязательно останутся там ночевать, - продолжал рассуждать молодой повеса. - А под платьем, в котором она придёт, обязательно ничего не будет. И она, войдя в комнату, встанет у раскрытого окна. Она будет стоять на фоне лунных занавесок, а всё её тело будет пронизано светом звёзд, а ты в это время будешь лежать в постели, совсем обнаженный и ждать, когда она обернётся и медленно, по пути сбрасывая свои одежды, подойдёт к тебе... Ну почему всё так? Ну почему не сразу, тогда, когда хочет твоя плоть, неужели женщина не чувствует?.. И ей нужно постоянно напоминать об этом... Несправедливо?!»
Стас выскочил из-за мольберта, бросив всё, что было у него в руках на пол. В один прыжок он оказался около Жанны. Та даже не успела понять, что произошло. Он обхватил её, не сопротивляющуюся и поволок к дивану. Драпировка, которую она держала в руках, намоталась ему на запястье и сильно резала руку...
- Ну, и что теперь? - безразлично глядя в глаза Станиславу, выдохнула Жанна.
Она полулежала на диване. Ноги были чуть раздвинуты и он, краем глаза, через драпировку легко улавливал то, ради чего мужчины идут на бой и убивают друг друга. Вот и всё… Если бы она хоть сопротивлялась, завязалась бы борьба, которая закончилась бы закономерной победой, а что делать сейчас, когда всё было открыто и однозначно его манило. Он сел рядом. Его трясло так, словно он дотронулся до провода высокого напряжения. Жанна привстала и обняла его, по-матерински гладя по голове.
- Ну что ты, трусишка? Давай я тебя хотя бы поцелую… Ты целоваться-то умеешь?
Она нежно обвила его своими руками. Он не сопротивлялся. Губы их сомкнулись, и он почувствовал, что проваливается в неизведанную блаженную бездну. Ему казалось, что он теряет сознание. Но вдруг как нож в сердце, ударил гнетущий треск... это надрывался входной звонок.
- Нет?! - встрепенулся Стасик. – Этого не может быть! Потому что быть этого не может. Я никого не жду!
Жанна инстинктивно отпрянула от студента, тут же оказавшись полностью укутанная халатом, который был ей почти до пят и она ощущала себя в нём полностью защищенной. Её вопросительный взгляд прожигал его насквозь, в котором сквозил единственный вопрос – «Что делать?»
Стас встал, поправил рубашку и застегнул её на все пуговицы. Зачем-то поднял с пола карандаш. Звонок повторился. Притворяться, что никого нет и сидеть, как мышки, забившись в угол, ему не хотелось. Да и желание, которое его полностью поглощало ещё несколько секунд назад, как сквозь землю провалилось. Можно и открыть... Подумаешь, он и натурщица, да ещё и одетая, что в этом такого? Даже в театре после третьего звонка гасят свет (а он прозвенел и был, пожалуй, самым настойчивым.) Станислав подошёл к двери. Задвижка подалась легко, предательски напоминая, что нельзя так долго людей за дверью мариновать…
- Зархин, сволочь, ты что совсем с ума сошёл? Сколько можно ждать? Мы бы сейчас ушли и ты бы остался без хорошей выпивки, да и без Любки.
Весёлая троица, которую возглавлял старый его друг, Алексашка из Архитектурного Института, а с ним две вездесущие спутницы, с шумом и гамом ввалились в мастерскую. Они были так увлечены своими пакетами с выпивкой и снедью, что не сразу заметили присутствие в мастерской молодой женщины, стоявшей в халате, скрестив руки на груди… Когда же они всё же заметили её, в мастерской повисла тишина…
- Стасюха, типа, мы чего, работать помешали? Ну, откуда нам было знать? Ты же говорил, что отец уехал, куда-то там… в Тмутаракань и надолго… Вот мы и решили тебя проведать - заскочили, чтобы не скучал. Ну, я не знаю… может нам уйти?.. - Санёк посмотрел на своих немного присмиревших подопечных, затем перевёл взгляд на натурщицу. - Ну ладно, с девушкой-то, познакомишь?..
Уловив настроение друга, студент-архитектор быстро ретировался в сторону кухни...
- Всё. Всё понял. Молчу.
Александр резко умолк. Стас тупо ждал, чем это всё закончится, переведя взгляд на натурщицу.
Та не заставила себя долго ждать. Она с достоинством прошла в соседнее помещение, быстро там переоделась и, через несколько минут вернулась обратно.
Весёлая компания в составе трёх будущих архитекторов уже сидела за столом и ловко нарезала колбасу и вскрывала консервы, оставив друга в прихожей одного разбираться со своей «проблемой».
А тот, выяснял отношения с обиженной натурщицей. Жанна активно размахивала руками, что-то доказывая незадачливому художнику. Говорила о необходимости выплатить неустойку. В конце концов, Стас пожал плечами и согласился с доводами Жанны. Он долго рылся в своих карманах и, наконец-то, вынул из них несколько мятых купюр и засунул Жанне в сумочку. Он смотрел на Жанну затравленными глазами и думал, как бы было хорошо, ещё раз на прощанье прижаться к ней. Жанна кокетливо и многозначительно глянула на студента, быстро обняла его, поцеловала в щёку и скрылась за дверью… Тот застыл в позе надломленного телеграфного столба, который скоро должны менять - за непригодность...
- Стасюха, ну ты скоро? Мы тебя ждём!..- донёсся со стороны кухни хрипловатый голос друга…
2016г*+к