Слепая вещует о страшной опасности
Лагерь испугался такого поступка. Для всех было ясно, что это неспроста.
- Волки начинают поедать волков, - сказал Голомозый (ему медведь оскальпировал совершенно всю голову). - Это нехорошо. Это очень плохо. Олени, которые блуждают теперь в Большом Луге, олени, которых больше там, чем в лесу листочков - не придут в Оленью Долину или придут и уйдут, как тогда, когда из облака упал камень, когда разлетелся вдребезги верх Громового Дуба, когда на Оленью долину сошел Большой Огонь и когда оленьи группы, а вслед за ними и все Рыжие Волки - трое солнц и три ночи бежали прочь без остановки до Седых Вершин, лежащих на земле Горных Медведей.
Эти слова сковали ужасом людей из рода Рыжих Волков.
Но Голомозый, этот Волк, что имел силы больше всех, что носил на шее тридцать львиных клыков и девять клыков Великого Кота, которые он поотбирал у зверей собственными руками, этот Волк, в глаза которому долго, без беды для себя, не могло смотреть ни одно животное, - потряс над головой копьем, и тогда стало снова тихо.
- Беда, невиданная и страшная беда! - Крикнул он. - Ведь люди из рода Рыжих Волков - великий и могучий народ. Не они ли это после снега, как медлила и затягивалась теплая пора, заставили ее сойти на Оленью Долину? Пусть она опиралась, цеплялась за лед и голые ветви, насылала ночью морозы, а днем воду со снегом, но разве же в конце концов не покорилась желанию мощных Рыжих Волков? И как потом начали быстро впитываться в листья ольхи, осины, березы, дубы, как быстро вышла вверх из земли трава, как быстро выползли ужи из нор и залетали по долине жуки!
- А это правда, это правда! - Закричали тогда Рыжие Волки. - Она долго медлила, теплая пора. Долго не было колючек, рогоза и крапивных корешков. Но Волки взялись за дело, взялись за дело все до одного, и оно все появилось. Рыжие Волки - великий народ. О, они настойчивы и непреодолимые!
Тогда женщины, распустивши волосы, сели на землю, а мужчины, развернувшись широкой и густой цепью, двинулись к Слепой Волчице.
Слепая Волчица очень хорошо видела движение среди своих двуногих братьев, однако ей и в голову не пришло, что они хотят что-то делать против нее. Поэтому, вместо бежать, она ласково закрутила хвостом и легла на живот рядом со своей маленькой Волосатой, которая отчаянно разрывала землю там, где только что спрятался жучок. Человеческий круг тогда сжимался все сильнее и сильнее, и, когда охотники сошлись так, что между ними не проскочил бы и мышонок, заранее вышел Голомозый и осторожно, но решительно схватил волчицу за шею. Двое других людей тут же скрутили ей ноги. Испуганная, предчувствуя неладное, она заскулила и начала изо всех сил рваться из рук. Маленькая Волосатая ничего не понимала. Несмотря на яростное сопротивление мамы, она тоже заплакала, подняв мордочку вверх. Но на этот плач никто не обратил внимания.
Слепую Волчицу положили под высоким дубом в стороне от таборища. Между тем уже стемнело. Женщины и дети сносили хворост и сучья, мужчины своими каменными топорами рубили кустарник, накладывая срубленные деревья в высоченные клади для костра. Как все уже было готово, как вспыхнул хворост и сухие палки, как зашумел и забурлил огонь, как потянулись к небу тучи едкого дыма и лес вокруг засиял багровыми отблесками костра, - тогда вдруг из глубины леса послышалось какое-то жуткое фырчание.
Напоминало оно то ли вой какого-то ужасного неизвестного зверя, то ли стон дерева в зимнюю лютую бурю. Казалось, что какой-то великан, привязав к веревке сотни пустых оленьих костей, закрутил их вместе в воздухе, - так ревело и свистел вокруг.
Женщины и дети ту же минуту попадали на землю и, не поднимая голов, не оглядываясь, не отделяясь от земли, поползли прочь в лагерь.
Когда исчезли дети и женщины, с разных уголков леса показались Голомозый, Глаз и еще пятеро пожилых людей. Каждый из них крутил над головой привязанные турьими жилами особые, пышно разрисованные костяные дощечки, которые имели большую силу пугать всех врагов, и не только пугать, но и подчинять их воле Рыжих Волков. Каждый из них был украшен львиными хвостами, шкурами пантер, ожерельем из зубов хищников и был разрисован красной, черной и желтой красками.
Голова Голомозого увенчана была, кроме того, парой турьих рогов, которые предупреждали всех и все, что трогать людей из рода Рыжих Волков так же опасно, как и становиться на единоборство с туром. Глаз не имел на голове никаких украшений, зато лицо его было чудовищно раскрашенное. Две широкие полосы вокруг глаз делали его похожим на глазастую сову: Глаз должен все знать, то есть все видеть, и для этого ему нужны большие глаза.
Чем ближе подходили эти люди к очагу, тем сильнее и сильнее крутили свои волшебные костяные чурки, пока в конце концов фырчание от них не слилось в один бешеный свист и рев.
Вместе с чурками болтались от сильных движений львов хвосты, пантерьи шкуры и стучали ожерелья из зубов хищников. Все это тонуло в багровых отсветах костра, и зрелище казалось действительно грозным. Но это было только начало.
Приблизившись к очагу, Голомозый задержал свою чурку; это же сделала и остальные. Тогда вперед вышел Глаз и, вынув остро отточенный кремневый нож, подошел к осине, что стояла в центре разложенных костров. Это было огромное, на три человеческие обхвата, дерево с чудесной, ровной, начищенной ветрами, дождями и снегом корой. При свете костров кора казалась еще чище, а ее сочная гладизна еще свежей.
К Глазу быстро подошел толстый, внешне неуклюжий Кендюх, вдвое шире в плечах обычных людей. Его украшала только узенькая полоска из меха и два зуба Великого Кота - махайродуса, самого страшного хищника тигриной породы, который когда-либо существовал на земле. Оба - Глаз и Кендюх - обследовали кору на осине и осторожными прорезями наметили высокий, в человеческий рост, прямоугольник.
Сделав это, они взялись вырезать очерченный кусок коры; вырезали его они, однако, только с трех сторон - сверху, сбоку и снизу, так что по окончании работы кора имела отклоняться, как двери.
Вокруг стало тихо. Между тем Глаз полными глубокой секретности движениями вынул из котомки, висевшей у него на боку, несколько кусков цветной глины - красной, желтой, черной - и положил все это на толстый кожаный щиток, который уже держал в руках Кендюх. Все замерли в немом напряжении.
Тогда Голомозый, взяв палку, ударил легонько в пустую липовую колоду, и вслед за ним в такие же бревна начали бить еще три человека. Лес и вся Оленья Долина наполнились шумными звуками, которые все крепли, пока раскатились звучными и тревожными переливами грома.
Глаз тогда взял из рук Кендюха острый кремневый резец и осторожными, но определенными движениями начал водить по заслезеной снежно-белой мякоти осины, замазывая при необходимости прорези черной и красной краской.
Сначала из-под рук Глаза появился чудесный олень-самец. Нарисовал его Глаз так, что он стоял головой прочь от бритоголовых, следовательно, от всего рода Рыжих Волков. Откинув назад густые рога и вытягивая вперед морду, он мчался, сколько было у него силы, к югу от Великой Реки. Большая Река была с юга предельным краем земли Рыжих Волков. Нарисовал ее Глаз широкой желтой полосой, на краю среди вилообразных, с красными кронами, стволов деревьев.
Так, убегая на юг от Великой Реки, олень бежал от Рыжих Волков.
Голомозый тревожно шевельнулся (с ним вместе заплясали прицепленные к спине львиные хвосты) и шумно, с мрачным упорством, ударил на тревогу: беда, охотники, лихо приближается, готовьтесь, готовьтесь, потому что нельзя медлить и минуты!
Рыжие Волки вздрогнули. Разве им не понимать того, что произойдет с ними, когда только они позволят оленю убежать ?! И вот они, все как один, бросились к копьям и, потрясая ими, развернулись боевым строем вокруг своего предводителя Голомозого. Но не дремал и Глаз. Он уже давно, может, еще раньше, чем Голомозый, заметил опасность и бросился спасать положение. Руки его быстро заработали, преграждая путь зверю целыми зарослями нарисованных кустов, за которыми спрятались уже охотники.
Одновременно с этим Голомозый, которыйнапряженно следил за происходящим, придержал свою палку, не отрывая ее, однако, от бревна; бревно отозвалось еле слышным гудением, призывая охотников во внимание, предостерегая их от спешки. Попригибавшись к земле, поприпрятав копья за спинами, Рыжие Волки ступили шаг.
Бревно снова загудело, словно ветер в забытый угол. Рыжие Волки ступили во второй раз, но опять так, что не отозвалась и травинка. Даже ветер утих.
Зверь остановился. Его уши были осторожно внимательны. Он прислушался. Рыжие Волки тоже замерли на самых пальцах ног, только Глаз, раз за разом меняя краски, не останавливался ни на минуту. Зверь уже успокоился, спокойно наклонил голову и начал щипать зеленую траву - ее рисует Глаз зеленой глиной.
Вокруг такое пространство, так далеко видно, вокруг такой прочный покой! Никому и в голову не придет, что там, за кустами, в напряжении, готовы каждую минуту броситься вперед, притаились охотники.
Однако Голомозый еще примеряет: не слишком ли большое расстояние между зверем и людьми, не слишком ли разбросан круг охотников? Но вот вроде все в порядке. Тогда Голомозый трогает палкой бревно. Так отзывается ветер, зацепившись за пень Громового Дуба.
Охотники разгибаются, делают шаг неслышно и вкрадчиво, сжимают круг все теснее и теснее, пока охватывают со всех сторон осину, а с ней и нарисованного на ней зверя. Он, собственно, оказался в «мешке». Белый свет для него закрыт со всех сторон.
Олень в отчаянии. Он мечется, мечется из одной стороны в другую.
- Пора, пора! - Кричит тогда Голомозый.
Липовые бревна, которые перед тем лишь чуть-чуть гудели, захлебываются от ливня победных ударов.
Зверь, полный ужаса, мчится в поисках выхода из ловушки, но напрасно!
Вокруг, куда только он вернет свои глаза, - везде, везде отважные и ловкие охотники из рода Рыжих Волков, но они не только отважные, но и предусмотрительные. Вот палка в руках Голомозого раз опустилась на бревно и молча замерла. Замерли и охотники - все, кроме трех, стоявших со стороны Оленьей Долины. Они развернулись веером, открыв перед зверем свободную дорогу к реке, свободные пути к Оленьей Долине. Зверь в ту же минуту воспользовался случаем!
О, как он прыгнул! Как он помчался, а вслед за ним полетели радостные возгласы, доволный смех, потому что он делал только то, чего хотели охотники, потому что он бежал туда, где они хотели его видеть - на большие просторы Оленьей Долины. Эй, олень, беги, беги, ряснорогий, беги здоров!
Круг, которым окружили были Рыжие Волки оленя, означал, что они покорили его своей воле, что они властелины над ним; они могут сделать с ним, что хотят. Они могли бы его просто убить. Но они этого не сделали. Показав перед ним всевластную мощь, они дают ему свободу. Пусть не боится Оленьей Долины, пусть не страшится отважных охотников, пусть возвращается, как всегда, на свое летнее пастбище, потому что так хотят охотники из рода Рыжих Волков.
Глаз, мокрый от напряжения, отступает в сторону от осины. Он истощился от пережитого волнения и той силы в нем, что вызывала зверя на дереве.
Кендюх трудно сопит и, не успев сесть, уже дремлет.
Шум погони и шум бревен медленно стихают. С оленем покончено. Теперь надо вернуться к Слепой Волчице, что так вовремя услышала опасность, которая была повисла над родом, и предупредила Рыжих Волков о возможном несчастье.
Охотники хватают пламенистые головешки и идут к Громовому Дубу, где лежит Слепая. Они так благодарны ей. Становятся в круг и все счастье благодарности выливают в буйном танце. Сейчас они уже не боятся никого и ничего. Их ноги ступают крепко, плечи разгибаются гордо, глаза сияют смело, так же, как эти огненные головешки. Слепая Волчица испуганно скулит, но Глаз уговаривает ее не бояться.
Ей нечего сокрушаться. Много ли на свете таких волков, которым выпадает на долю счастье - спасти целую общину!
Глаз говорит так искренне и так убедительно! Волчица затихает. Тогда ее берут на руки; двое сильных людей связывают ей ноги, оттягивают назад голову и так держат, пока Глаз снимает с себя кожаную котомку - ведро, почерневшее от высохшей крови. Наступает торжественная минута.
Все напряженно следят, как, подставив ведро под горло Слепой, Глаз умелым движением ножа разрезает ей жили на шее. Слепая бьется. С пасти ее вырывается хриплый клекот. Пунцовыми струйками льется ее священная кровь в кожаное ведро. Вот скатилась последняя красная росинка. Все охотники становятся в круг. Первый разгоряченными устами припадает к ведру Голомозый.
Оскальпированный череп его весь изрыт глубокими желтыми шрамами; где кожа не содрана, там видно пряди длинных поседевших волос. Седые длинные брови грозно нахмурились, пряча маленькие блестящие глаза. Он выпил три глотка и, обмакнув в кровь пальцы, наложил их себе на нос, на уши, на глаза, на острие копья - пусть слышат и видят так безошибочно, как это делала Слепая Волчица.
И пока то же самое делают по порядку охотники начинают греметь бревна. Гремят они победно и уверенно, извещая Оленью Долину: Рыжие Волки приняли все меры, чтобы обеспечить свою жизнь и господство в долине!
Из всего населения лагеря самой несчастной чувствовала себя Волосатая. Плача тонко и жалобно, она оббегала все кусты, все уголки вокруг куреней, но мамы, любящей, нежной, теплой, нигде не было. Неважно огрызались на нее волки и кричали волчицы: у них самих было достаточно хлопот или с костями или с волчатами.
Тогда Волосатая пришла к шалашам, села на задние лапки и, устремив глаза в темное, звездное небо, завыла угрюмо и громко.
Это причитание дошло даже до вечно клюющего носом Кендюха. Открыв глаза, он осторожно протянул свою тугую и жилистую руку, взял за загривок щенка, положил его себе между колен, снова закрыл глаза и, сидя, закачался в такт гудению бревен ...
Продолжение http://www.proza.ru/2016/12/10/829