Фарход из Навгилема. За пять минут до взлёта

      
     Праздники  закончились и погуляли мы хорошо. Были на торжествах - обрезании сынишки нашего друга Фаридуна,  просили домулло вымолить солнышко в кредит, да ещё продали наш красавец-БМВ как генеральскую машину. Теперь надо было срочно лететь в Москву – там нас ждала новая работа у знакомого олигарха Глеба Николаевича. Добираться до Москвы мы решили не из Ходжента, а из аэропорта Душанбе.
     Хочу подробнее рассказать о моём друге Абдулваси. Это он нас с Фаридуном – земляков из Навгилема заставил купить квартиры в Ходженте - северной столице республики. Уверял, что со временем накопим денег, продадим здесь жильё и поселимся  в столице. Надо сказать, что для Абдулваси лучше города, чем Душанбе в мире не было.
      Сам он был из Ходжента, а студенческие годы провёл в столице. Учился на факультете русской филологии и очень любил литературу. У Абдулваси была привычка – коверкать слова так, что получалось очень смешно. Особенно это проявлялось, когда общался с русскими. Например,  слово суматоха он произносил «саматох», а слово спешка превратил в «тарапню». При случае он заявлял: «Э, не надо делать саматох и тарапня»! А ещё он объединил два слова в одно – дубина и дуралей. Получился «дурбыляй». Мы смеялись до коликов в животе, слыша это  в свой адрес.
        Абдулваси как-то рассказал нам, что родился  семимесячным. Отцу, как передовику производства, дали путёвку в Ленинград, а он взял с собой беременную супругу. Не успел прилететь, как жену тут же в роддом повезли. В народе не зря говорят, что такие дети вырастают умными. А Абдулваси оправдал это на все 200 процентов.
       Литературу русскую он знал так хорошо, что ему завидовали даже наши русские друзья. Стихов наизусть помнил множество. А больше всех любил Пушкина и Блока.
      Абдулваси готовился защитить диссертацию по творчеству Жуковского, но помешала гражданская война, разразившаяся в Таджикистане после развала СССР. Пришлось ему как главе семьи сменить профессию, чтобы обеспечить детей самым необходимым. С женой Маликой – тоже филологом решили так: она идёт работать в детский сад, куда определили и своих сынов-погодков Шероза и Табриза.
     Абдулваси ездил в Россию и Прибалтику – перегонял машины. А потом, к моей радости, судьба свела нас. И в рейсы мы отправлялись вместе, о чём я вам  вкратце уже рассказал.
       Подружились мы накрепко. Во всём  друг друга будто дополняем: я предлагаю идеи (иногда и наивные), а он аргументировано и спокойно объясняет мне, что и как надо осуществить, или вообще не браться за дело. Поэтому и споров особых у нас не было.
         В Душанбе мы с Абдулваси прилетели из Ходжента за день до московского авиарейса. Уж очень друг хотел показать мне свои любимые места.
        Но не успели мы сойти с трапа, как Абдулваси окружили сотрудники милиции. За что? Почему? Мы не поняли, но я решил не оставлять друга. Нас посадили в машину и привезли в отделение. Меня в комнату допросов не пустили, но по разговорам в машине стало понятно, что из ходжентской тюрьмы сбежал заключённый очень похожий на Абдулваси. И ещё всё время спрашивали,  почему у него был выключен мобильный телефон? Друг пытался объяснить, что в самолёте всегда выключает мобильник, но  ему не верили.
       В общем, пока  дошли до истины, уже было за полночь. Вот и погуляли мы под конвоем... 
       Утром, не выспавшись, приехали в аэропорт. Прошли все «шлагбаумы», как говорил Абдулваси, и стали ждать объявления на посадку. Измученный женский голос, очень быстро и невнятно объявил о рейсах по двум направлениям. Мы встали в очередь к выходу на посадку. Паспорта и билеты были у меня. Симпатичная девушка спросила меня,  взглянув на паспорт Абдулваси:
         -  Ленинград? – и тут же поправилась, - Санкт-Петербург?
        - Да, Ленинград, - машинально ответил я, думая о месте рождения Абдулваси.
        Нас пригласили в автобус, и мы, доехав, до стоянки лайнера, сели на свои места.
       - Что-то здесь не то, - тревожно сказал мне друг.
       - Это ты всё не можешь забыть «друзей-милиционеров». Успокойся, - ответил я.
        Уже закрыли двери, отъехал трап, и в салоне объявили об окончании посадки на самолёт, вылетающий в город Санкт-Петербург…
        Что было с нами, просто невозможно описать! Да ещё  приходили пассажиры с билетами на наши места, а мы предъявляли стюардессе свои.  Тех «самозванцев» высадили из самолёта. Такое впечатление, что все мы скопом по разным подозрениям побывали в отделении милиции.
       Оперативно подъехал трап, нас посадили на машину, которая возит, цепляя грузовые вагончики на колёсах.  Навстречу нам мчалась точно такая же машина, в которой сидели двое «самозванцев», из-за нас   покинувших самолёт. Они размахивали  кулаками и нелестными словами «прощались» с нами. На трап  московского лайнера за пять минут до взлёта. Пассажиры  возмущались:
       - Пьяные с утра, что-ли? – говорили одни.

       - Проспали, да? Ночью раньше надо было ложиться, - добавляли другие.
      
       - Столько народу ждали двух «принцев», что блатные - да? – выражали недовольство  третьи.
 
       - Это они с похмелья ошиблись с самолётом, - успокоила всех стюардесса.
       
        Пока сели на свои места, прошли через шквал насмешек.
      
       - Абдулваси, прости меня балбеса, не знаю, что на меня нашло, - виновато сказал я другу. - Хорошо, хоть не в Новосибирск улетели, да?
       Мой обиженный друг сделал зверское лицо и небольно щёлкнув меня по лбу,  прошипел:
       - Эх ты, сокол-балабес!
        Я удивился, почему сокол? С балбесом-балабесом всё  ясно.
       - Потому что сокол  - птица гордая, куда хочет, туда и летит, – и первый дружелюбно засмеялся.
       Мы пожали друг другу руки и устремили свои мысли в Москву. Что ждёт нас
там?