РОЖДЁННАЯ НЕБОМ. Часть вторая: Богиня и волшебник
Глава одиннадцатая
- И всё же как замечательно, что ты выкупил у старого хрыча эту посудину. Она всё ещё великолепна, и видно, что ты натираешь дерево воском чуть ли не каждый день, это похвально!
- Не стоит, однако, так скверно отзываться о Гаэнторне, - возразил тот, к кому были обращены эти похвалы. – Всё-таки он был моим старинным другом, то есть моим и капитана Рикса, и наша честь – хранить о нём светлую и ничем не осквернённую память.
- С каких это пор, дружище, этот прощелыга Рикс стал капитаном?
Одним из говоривших, как уже догадался наш читатель, был капитан «Салессины», уже немолодой пират по имени Эгельмор. Вторым же был один из собранной им ранним утром корабельной команды, которая, на его счастье, ошивалась на юго-западной окраине города, в старой прибрежной харчевне «Прожорливый Змей». Он был очень высокого роста, с большим, несколько горбатым носом и выбритым по бокам и на затылке черепом, а оставшиеся на макушке и темени длиннющие тёмно-русые волосы были скручены в жгут и свёрнуты в торчащее вверх нечто, называемое в простонародье неприличным словом. Говорили они по-тривиански, поскольку все в этой команде были соотечественниками капитана Эгельмора и, как следовало ожидать, его давними друзьями и соратниками. Далеко не все из них, однако, были родом из Эритона, однако это в данном случае не имело никакого значения – все были, как на подбор, рослыми, жилистыми и мускулистыми парнями с загорелой в дальних морях, пропитанной морской солью, огрубевшей под нещадным южным солнцем кожей и хищными пиратскими глазами. Было очевидным, что в Эритоне они были нечасто и главное их пристанище уже многие годы находилось очень далеко от их родины. И также был заметен довольный вид капитана, которому удалось путём посылания вестей, наконец, вызвать в Эритон всю свою команду, с которой ужеинесколько лет не встречался и от которой четвёртый год подряд не получал никаких вестей.
Услыхав не слишком лестный эпитет, Рикс на время оставил парусные рычаги и обернулся.
- Интересно, а с каких это пор капитан Рикс стал прощелыгой? – спросил он вместо ответа, который не успел дать его друг, таким же язвительным тоном и точно так же хищно сверкнув глазами.
- Ого! – подивился задира и громко свистнул, испугав этим звуком пролетавшую мимо птицу – северного морского сереброкрыла.
Издав тонкий протяжный звук, птица скрылась среди темнеющих вдали утёсов.
- Не советовал бы я тебе, Эйт’Хант…
Эгельмор закашлялся.
- Чего именно, капитан? – не понял тот.
- Дразнить нашего приятеля Рикса. Я вижу, ты нечасто путешествуешь в нашем с ним обществе, тогда знай: Рикс Эвада – вергинтец… э-э, хотя не в этом дело, поправлюсь. Рикс Эвада – хороший и верный друг, но он прощает колкости только своим лучшим друзьям, а ты стань сначала с ним на короткой ноге…
- А иначе – что? – прищурил раскосые глаза Эйт’Хант.
- А иначе, глупая голова, можешь нажить себе врага, от которого просто так не избавишься, - с ухмылкой ответил Эгельмор, вынимая из потайного кармана свою трубку и наспех набивая её толчёной корой. – Я знаю Рикса много лет и то, на что он способен, немногим дозволено его поддевать.
- Да уж ты напугал… - ответ Эйт’Ханта получился довольно мрачным, хотя обсуждаемый ими Рикс уже не обращал ни на кого внимания, целиком занявшись развёртыванием парусов.
- Ты ведь штурман, Эйт’Хант, - напомнил ему капитан. – Вот и займись своими штурманскими обязанностями.
Тут в разговор вмешался ещё один выходец из общества, которое не преследовалось блюстителями закона большей части государств лишь потому, что имело прямое отношение к победам над легионами Императоров Зла, начиная с первого пирата, решившего грабить и разорять города и становища вражеских сил, захвативших цветущую Клирию – знаменитого на весь мир Анавальда Риктуса. Это был, судя по одежде, главный сдельщик, однако, будучи в плавании, служил главным навигатором. Он был несколько пониже ростом, чем штурман, широкоплеч и строен, с роскошной гривой почти чёрных волос, выдающимися скулами и характерным разрезом глаз, выдававшим в нём наполовину кринганское происхождение. Одет он был в длинный, расшитый разноцветными блестящими нитями камзол, а на ногах красовались высокие сапоги из настоящей кожи эльдерийского шипокрыла с длинными двойными шпорами из длинных, загнутых шипов. Несмотря на то, что в мире Элайи было не принято убивать диких животных и шить из них одежду и обувь, представителям некоторых слоёв общества это дозволялось при уплате определённой дани в казну того государства, куда направился охотник. Эльдерийское же побережье принадлежало шести племенам терангва, которые сами были охотниками, и находчивые пираты всего-навсего покупали у них за бесценок убитых шипокрылов или меняли на недорогие женские безделушки из поддельного золота с вставленным в них цветным стеклом вместо настоящих драгоценных камней.
- Сдаётся мне, капитан Эгельмор Охен’Тран… - пират для видимости понюхал воздух, словно пытаясь с помощью этого нехитрого жеста придать вес своим словам, - на твоём корабле есть пассажиры. Любопытно было бы узнать, кто на этот раз.
Хозяин «Салессины» опешил. Уж кто-кто, а их с Риксом пассажиры всё ещё даже не думали покидать отведённую им капитанскую каюту. Но он тут же решил отмахнуться от сбивающей с толку темы разговора.
- Полно тебе, Эннибал Дин’Тра, - засмеялся капитан, слегка удивлённый тем, что тот столь официально упомянул его полное родовое имя. – Если ты считаешь им нашего старого приятеля из Серагона, ему ничего не остаётся, как быть у меня пассажиром. Не у каждого капитана из-под носа угоняют корабль.
- Ага! Только у растяпы вроде вашего…
Испепеляющий взгляд быстро обернувшегося в их сторону Рикса Эвады заставил его вовремя прикусить язык.
- …Прошу прощения, уважаемый капитан Рикс… однако, ребята, - Эннибал с сияющим лицом обернулся к толпе, сгрудившейся на палубе в кормовой части корабля, где были пришвартованы воздушные челноки, - наш капитан Эгельмор что-то скрывает. Поднимите обе руки вверх каждый, кто слышал о том, что на этом корабле, кроме Рикса Эвады, есть ещё пассажиры.
Все как один задрали вверх руки с зажатыми в них разными предметами, которые ещё не успели разнести по каютам. Хищные выражения лиц и глаз моряков, многие из которых были потомственными пиратами и впитали в себя пиратский дух с молоком матерей, зачавших их от лихих мореходов в захваченных прибрежных городах, приобрели довольное выражение.
- Помилуйте, тьма вас спеленай… - от неожиданности Эгельмор побледнел и брызнул слюной на палубу, выронив при этом из рук громоздкую трубку для курения. – Откуда вы знаете, что у нас есть ещё пассажиры?
- Ну как же, - Эннибал победно хихикнул. – Ты ведь не один в своём роде, дорогой капитан, и у тебя есть очаровательная сестра, которая в порывах любви и страсти к такому проходимцу, как я…
- Что? – нижняя губа у капитана затряслась, а пальцы рук сами собой пустились в пляс, отчего он сунул их в карманы плаща. – Так ты с моей сестрой… и она всё тебе рассказывает?..
- Да, прости, друг, но я такая подлая тварь, что удосужился вчерашним вечером в уютных недрах нашего кабачка соблазнить очаровательную Элению и развязать ей язык, чтобы она рассказала нам всё о ваших планах. Что ж, никто из нас ничего не имеет против, только покажи нам тех, кто так желает попасть в затерянное Королевство. Может быть, кому-нибудь из нас тоже повезёт попасть в это божественно прекрасное место…
- Ах ты, негодное отродье Стоглавого Змея… и вы все… по-прежнему станете называть себя моей командой, а меня – вашим капитаном?!
- У тебя нет и никогда не было другой команды, Эгельмор, - развёл руками Дин’Тра. – И твоё отплытие уже через несколько мгновений, где у тебя время набрать других моряков? К тому же… Эления сама пришла к нам поделиться парочкой новостей и её сердце встрепенулось при виде моей гнусной пиратской физиономии… Если хочешь, можешь её выпороть, когда вернёшься домой.
Эгельмор тяжко вздохнул и потупил взор.
- Знаешь что… не тебе и не твоим подельникам учить меня, как жить. Я тоже был пиратом, причём большую часть своей жизни, и после стал просто менялой и контрабандистом, также как Рикс Эвада. Я не поднимаю руку на женщин, но тебя, тупая скотина, отходил бы и приложил лицом о камни на этом берегу, если бы нам не предстояло сейчас же отправляться в путь. Пока замнём эту историю и мирно отправимся туда, куда собрались. Только учтите все: если вздумаете поднять бунт, трижды об этом пожалеете: за наши с Риксом головы поручилась сама королева Арвид. И за наших пассажиров тоже.
- Так что… всё-таки есть пассажиры?
- Есть, есть… Рикс, будь хорошим другом, позови сюда тех двоих.
- А не рановато ли? – спросил Рикс, только что закончивший спускать паруса и отлаживать моторные лопасти судна.
- Нет. Приведи, иначе эти остолопы не дадут нам покоя всю дорогу.
- Ну как скажешь… - усмехнулся Рикс. – Только не вздумай считать, что я тебе здесь вроде мальчика на разносе крепких напитков.
Он не расслышал, что ему на это ответил Эгельмор, однако понял, что это было что-то не особо приличное, поскольку тут же раздался дружный хохот, по крайней мере, семнадцати хриплых глоток. Однако Рикс всё же считал наиболее разумным не обижаться ни на шайку пиратов, ни на своего старинного друга, с которым они были, пожалуй, самыми цивилизованными экземплярами в этой, мягко говоря, не особо морально чистоплотной компании.
Тем временем в уютных, гостеприимных недрах огромного корабля было темно и тихо. Свет был зажжён лишь в самом сердце «Салессины», в её святая святых – капитанской каюте. Тускловатое мерцание озаряло несколько потраченное временем и лихими обитателями убранство помещения без окон и изящный силуэт в лёгком длинном платье розовато-бежевого цвета, схваченном на талии широким лиловым поясом. Светло-пепельные с серебром и золотом волосы девушки, густые и очень длинные, падали мягкими волнами на её плечи, грудь и спину. Она смотрела на своё отражение в высоком, узком зеркале, вделанном в стену, противоположную входной двери, явно любуясь собой или же вновь раздумывая о будущем и о том, что теперь предстоит делать. Однако это длилось лишь несколько мгновений, а затем её взгляд устремился в другое отражение в зеркале – высокого молодого мужчины с пронзительными тёмно-карими глазами и волосами почти чёрного цвета. Он был так же мало похож внешне на свою прекрасную подругу, как ночное звёздное небо – на дневной небосвод, залитый светом Небесного Ока, или утреннее небо, как вечернее небо – на утреннее, залитое светом разгорающейся зари, как ночное светило – на дневное. Да, они были мало похожи друг на друга внешне здесь, в мире людей, однако при всём этом были очень похожи друг на друга душой и сердцем. «Демоническая» наружность и страстный, бунтарский нрав Этта Мора, его характер, напоминавший при сравнении тяжёлый, с огромным трудом раскрученный жёрнов или медленно текущие воды больших океанских глубин, казалось, были полной противоположностью светлого образа и порывистого и порой вспыльчивого, но вместе с тем нежного и немного робкого характера Аулы Ора. Он мог напоминать художнику, скорее, пламя извергающейся огнедышащей горы, а она – пламя факела, зажжённого от пламени недр этой горы. Это не значит, однако, что в нём не было нежности, а в ней – страстности и порой даже грубости, однако всё же она напоминала хрупкого белого мотылька, а он – хищного тертагона тёмно-стальной окраски с алыми прожилками вдоль длинного членистого туловища, который мог бы, при желании, расплющить этого пойманного им мотылька, обвив гибким телом, и разодрать на части острыми, как лезвия ножей, жвалами, однако вместо этого – неожиданно гладит его мохнатыми лапками, проявляя необычную для такого существа нежность. Всё же, если бы тот же самый наблюдательный художник заглянул сквозь все эти наслоения, именуемые человеческой натурой, он бы увидел, что всё многообразие граней и сторон человеческой натуры, какие бы формы она не принимала и как бы ни проявлялась, имеет одну общую природу. Они были рождены в едином источнике – два прекрасных существа, две души, так похожие друг на друга в своей сути, что даже, будучи проявленными так по-разному в мире людей, могли найти это общее друг в друге. Они были разными снаружи, но едиными внутри и составляли между собой отнюдь не диссонансное сочетание, а на редкость гармоничное, какое бывает, к примеру, в музыкальной композиции, сочетающей в себе нежные, переливчатые, мелодичные звуки с пробирающими до костей басистыми раскатами, и весёлые, задорные ноты – с меланхоличной минорной гаммой. Но последнее – уже дело музыканта, а не художника, а если к этим двоим прибавить ещё третьего - поэта, тогда он, может быть, сумеет излить всю эту гармонию противоположностей в высоких словах и рифмах.
- Ответь мне, пожалуйста, - Этт говорил негромко и от этого его голос звучал завораживающе в почти мистической тишине и мягком полусвете каюты большого океанского корабля, - что ты чувствовала, когда мы были вместе в этом единстве?
Аула прикрыла глаза, вновь ощущая истому от его прикосновений к её плечам, затем вновь открыла их и посмотрела в зеркало на его отражение позади своего.
- Мне было хорошо.
- Я знаю это, Аула. Но… ощущала ли ты страх, стыд, смущение или ещё что-нибудь подобное?
- Немного… но потом больше я ощущала другое – как будто мы с тобой были одним целым. Больше, чем когда-либо. Я поняла, что по-настоящему люблю тебя и ты очень нужен мне… мы оба нужны друг другу.
- Да… мы были далеко не чужие друг другу, а теперь мы уже совсем родные. И теперь, наверное, ты не сможешь мне отказать, если я позову тебя совершить церемонию священного союза под сенью Владыки Мира и Великой Богини – Матери Звёзд.
- Это правда, Этт. Я не смогла бы стать женой кому-то в этом мире и быть ею, но тебе наверняка смогу… мне хорошо с тобой.
- И мне. Я безмерно благодарю Богов Неба за этот дар… Больше мы не покинем друг друга. Ты спасла меня от ужасной участи, которая страшнее обычной человеческой смерти. Теперь я перед тобой в долгу и спасу тебя от любой опасности, которая может тебе угрожать, моя маленькая, милая Эас… которую я люблю больше всего на свете, из всего в этом мире, что меня окружает.
- Тогда дай мне воды, я почти умираю от жажды, - неожиданно попросила Аула.
На самом деле же ей больше хотелось побыть хотя бы немного наедине с собой, чтобы осознать, что всё-таки тут происходит, что всё это значит и не является ли всё происходящее здесь и сейчас очередным её сновидением. Аула уже так привыкла к тому, что порой ей снились разные события, связанные с ним, и чаще всего эти сны были такими яркими и осязаемыми, что иногда она даже начинала путать, где был сон, а где явь. На всякий случай, пока Этт разыскивал фляжку с водой, перетряхивая своё имущество, небрежно сваленное в углу около кровати, она нарочно ударила правой рукой о край металлической тумбы с резным краем и тогда, почувствовав острую боль, убедилась в том, что всё виденное и переживаемое ею было явью.
И тут её осенило. Это действительно всё происходило наяву! Она находилась на этом корабле не во сне, рядом с ней в капитанской каюте действительно был Этт Мор и они действительно провели вместе незабываемую ночь, полную любви, нежности и страсти. Это было в действительности! Что-то ёкнуло в сердце Аулы и, внезапно вскочив, как ужаленная, она ринулась к выходу из каюты.
Этт вовремя остановил её, перехватив около выхода, и поднёс к её рту мундштук, к которому с другой стороны прицепил фляжку с водой. Инстинктивно, больше от страха, чем от жажды, Аула сделала несколько глотков.
- Куда же ты? – спросил он полным тревоги и нежности голосом. – Не лучше ли нам выйти отсюда вместе?
Она откинула голову назад, притворяясь, что теряет сознание, и повисла у него на руках. Этт осторожно поставил её на ноги, придерживая, чтобы она действительно не рухнула на пол, затем привлёк к себе и поцеловал в губы.
- Мне показалось, - прошептала она затем, - что… хотя… я не могу понять…
- Скажи, чего ты так испугалась?
- Я не знаю… порой мне кажется, что всё, что я вижу вокруг и делаю – это сон. Мне стало страшно, когда я поняла, что всё, что произошло между нами, было наяву, и… и…
- Понимаешь, эта явь по сути – почти такой же сон, как и то, что мы видим ночью, когда тело спит, - начал объяснять Этт. – Быть совсем наяву – значит, быть за пределами этой яви тоже, за пределами всех реальностей и иллюзий...
- Хорошо, скажу по-другому… если это тоже сон, то очень реалистичный, поэтому люди считают его явью. Но там, в снах, которые мы не считаем явью, нет страха и препятствий. А здесь, во сне, который считается и называется явью, кто-то снова препятствует мне и... о, Этт… я чувствую нутром – он велит мне: беги от него! Беги!
- И ты действительно хочешь от меня убежать?
Аула в отчаянии закрыла лицо руками и опустилась в глубокое кресло.
- В такие моменты – да… но до этого и после – нет. Скажи мне, если знаешь, кто строит эти препятствия?
- Закрой глаза, присмотрись и прислушайся… кого ты видишь?
Аула послушно исполнила то, что он велел ей сделать.
- Я вижу женщину… высокую, рыжеволосую… это Королева Иера! Но она одна, с ней рядом нет принца Морана.
- Ты видишь только Королеву? Там нет Императоров?
- Я не вижу их.
- Я догадывался об этом. Нам препятствует Королева Тьмы, а Императоры пока ещё не знают о наших планах и о том, что мы объединились, чтобы свергнуть их власть. Теперь попробуй разглядеть, что будет потом.
Аула сделала над собой усилие, чтобы выполнить и эту просьбу, однако разочарованно вздохнула.
- Я не вижу будущего. Сплошной туман.
- Значит, тебе рано ещё знать о том, что будет. Но я вижу немного… только не могу сказать это тебе.
- Но почему?
- Это может тебя убить. Но не убьёт, когда мы дойдём до того, что от нас сейчас скрывают высшие силы. Я помогу тебе выжить.
- Я верю тебе, Этт… я верю тебе и доверяю!
Она медленно поднялась с кресла, глядя пристально в глаза Этта и держа его за руки, затем, неожиданно всхлипнув, упала в его объятия. Она плакала от избытка накопившихся тревожных чувств, страха, ожиданий, душевной горечи, избытка любви и вообще всего, от чего может плакать молодая девушка.
- Ну, не надо, милая, - успокаивал он. – Я знаю, тебе тяжело и ты устала, но развязка впереди. Один, без тебя, я не справлюсь. Помоги мне!
- Я не устала, Этт… не устала… просто мне страшно от того, что ждёт впереди. Я не могу доверять этим людям. Но я доверяю тебе и верю, что ты мне поможешь, как я тебе. Но мне страшно.
- Я понимаю. Но мы справимся, как бы страшно нам ни было. Более страшного, что для меня приготовил Магистр Авен’Тра, вряд ли что можно придумать. Не плачь.
Он едва успел коснуться пальцами вспотевшего лба своей любимой, чтобы стереть с него солёные капли, как в дверь громко постучали.
- Кто-то сюда пришёл, - внезапно вздрогнув и отстранившись от него, шепнула Аула. – Это за нами!
Этт выпустил её и направился к двери.
- Кто это?
- Это Рикс. Открой дверь и выходите оба, вас желают видеть на палубе этого корабля!
Этт лихорадочно завозился с задвижкой, затем, наконец, отпер дверь каюты. В проёме стоял Рикс Эвада – рослый, нечёсаный, пропахший трубочным дымом и солёным морским ветром, которым успели пропитаться его волосы и одежда.
- Вы всё ещё здесь! Вас хочет видеть вся команда «Салессины»! Конечно, все они – прожжённые пираты, нет веры большинству их слов и деяний, но, увы, другой команды у нашего капитана нет.
- Пираты… - Этт почесал затылок. – Наверное, приятная компания.
Аула с побледневшим видом поглядела на обоих.
- Этого я опасалась…
- Не волнуйся, дорогуша, - подбодрил её Этт. – Что может какая-то шайка пиратов сделать такому волшебнику как я, рядом с которым прекрасная богиня, способная устроить бурю среди ясного дня, если что пойдёт не так?
От неожиданности Рикс едва не поперхнулся глотком воздуха. Впервые при нём этот человек открыто хвалился собой и своей прекрасной спутницей. Хотя в правдивости его слов капитан украденного «Адмирала судьбы» уже не сомневался, побывав свидетелем того, что они оба натворили вчерашним днём на главной площади Эритона, чтобы спасти приговорённого к ужасной казни молодого целителя.
- Пойдёмте! – позвал их Рикс.
На палубе «Салессины» тем временем царило небывалое оживление. Моряки разных возрастов, задорно перебраниваясь между собой и поддевая то и дело ворчавшего на них и грозившего им всеми известными и не очень карами капитана Эгельмора, поднимали якоря и настраивали ветровые лопасти паруса, готовясь к отплытию. Увидев же поднявшихся на палубу Рикса Эваду с его свитой, некоторые из пиратов присвистнули и побросали свою работу, а другие продолжали тянуть толстенные тросы и цепи, но в два раза ленивее.
- В чём дело? – возмутился Эгельмор. – По моим расчётам, ротозеи, мы должны быть уже вон за тем мысом, а вы всё возитесь как червяки! Экая диковина – пассажиры на моём корабле! Живо отправляемся в путь, почему штурмана нет на месте?
Командирский тон Эгельмора Охен’Трана подействовал – все как один снова принялись за работу, настраивая лопасти и паруса на ветровой ход и приводя в движение огромные винты – на случай, если ветер ослабеет.. Вскоре «Салессина», выведенная из бухты, была наведена на курс согласно штурманской карте, начертанной во всех подробностях прочными светящимися красками на куске алналового* полотна, похожего на бумагу, однако же не размокающего в воде. Провидцы часто говорили, что настанет время, кода подобие алнала заменит бумагу целиком, из него станут делать книжные страницы, свитки и прочее, однако в те времена лишь очень состоятельные жители Элайи могли позволить себе столь дорогой материал для того, чтобы делать на нём записи, наносить координаты или писать картины. Ну и, конечно, пираты, которые могли задарма или путём хитроумных сделок с наивными аборигенами получить в свои руки какие угодно ценности и использовать их как угодно по своему усмотрению, вплоть до того, что продавали их тем самым состоятельным гражданам по баснословным ценам.
Путь по морю, даже в такой, как казалось, не заслуживающей доверия компании мореходов, показался нашим путешественникам приятной отдушиной, настоящим душевным отдыхом. И от суши, и от воздушных пространств, которые им не единожды в своей жизни приходилось пересекать. Свежий морской ветер, дувший с севера на юг прямо по курсу корабля, был крепким и холодным, поэтому даже днём им приходилось кутаться в тёплые плащи. Рикс же, уже не раз бывавший в подобных путешествиях по океану, напротив, развлекался тем, что снимал с себя всю одежду, кроме полотняных штанов, забирался на корму и ловил дувший в лицо ветер, размахивая руками и выкрикивая что-то вроде заклинаний. Всё остальное время он был главным помощником своего верного друга Эгельмора, поскольку на Эннибала Дин’Тра в этом отношении особой надежды не было – природное легкомыслие этого человека не делало его личностью, заслуживающей доверия и серьёзного отношения.
- Не подхватил бы ты лихорадку, Рикс, - крикнул ему Этт с палубы, застав помощника капитана за этим странным занятием.
- Не беспокойся, добрый человек! – со смехом ответил ему тот. – Я делал это ещё будучи мальчишкой, поэтому мне не страшны холодные ветры и льдистые воды полярных морей. К тому же, мой мальчик, мы плывём на юг, в жаркие страны, где мне точно не удастся так повеселиться, если только каким-нибудь чудом не окажусь на какой-нибудь большой высоте.
- И всё же, господин Рикс…
- Во всяком случае, Этт, ты, говорят, отменный целитель. Но я уже сказал, что вряд ли мне грозит смерть от холода, а вот если нам доведётся попасть в жаркие болотистые низины Эпайо – там и побеспокоишься. Когда-то я чуть не скончался там от ядовитых испарений, зелёной лихорадки и отвратительных кровососов.
Этт подавил улыбку, вспомнив, что долина реки Эпайо, хотя и находится в глубине огромного материка Гинвандия, однако вовсе не лежит на их предполагаемом пути до Затерянного Королевства, а расположена почти сразу за невысокой цепью гор, где находились знаменитые рудники Темпрадории. Таким образом, шанс угодить в ядовитые болота был гораздо больше у шайки пиратов, которой командовал Эгельмор, если тому вздумается в порыве гнева гнать их к берегам широкой реки с мутными водами, кишащей хищными пресмыкающимися, огромными ракоскорпионами и прочими не слишком приятными тварями.
- Можешь не беспокоиться, если тебе вздумается вести нас с Аулой через Эпайо, мы откажемся, потому что видели на твоей карте дорогу получше.
Этт поднялся на корму, встав рядом с Риксом, и потянул носом пахнувший солью холодный воздух.
- Я знаю, о чём ты говоришь, - ответил тот, продолжая размахивать руками и вдыхать свежий северный ветер. – Конечно, если Эгельмор припомнит мне мои старые ошибки и долги, тогда мы отправимся на восток пешими вдоль северной оконечности Гинвандии и потом сделаем поворот на юг. Но тогда, умная голова, посчитай, сколько будет длиться этот поход, если нас по пути не убьют местные дикари или не сожрут марангулы. А если он мне всё простит ради вас с Аулой, тогда наверняка он даст мне один воздушный челнок, на котором мы можем пролететь над любой местностью и прибыть в Эйладор быстрее, чем его команда успеет ограбить владельцев рудника.
Этт слегка опешил от такого ответа Рикса.
- Ты сказал – ограбить?..
- Ну да… что удивительного, они же пираты! Хотя я тут даже не совсем верно сказал. Конечно, Эгельмор устроит мену, но она предполагает быть выгодной для него и этой разбойной кучки и гораздо менее выгодной у тех, с кем он собирается торговаться. Ему нужна ценная иоловая* руда, которую там стали добывать в последние два года, а им он предлагает фальшивое золото, на которое они могут, если захотят, покупать дары местной природы у терангва.
- Хотел бы я узнать, зачем Эгельмору понадобилась иоловая руда?
- Эхе… - на губах Рикса мелькнула ироническая ухмылка. – Это я бы и сам хотел знать, но в последнее время отошёл от этих нечестных дел и он меня в них не посвящает. Если бы мне была нужна эта руда, я бы, может быть, и сказал…
- Так вот вы где! – раздался позади них звонкий голосок Аулы. – А я везде вас разыскиваю, как вы оба могли оставить меня одну на этом корабле вместе с этими негодяями?
Этт и Рикс обернулись и внимательно поглядели вниз, где была девушка. Она стояла, прислонившись к блестящему металлическому боку одного из пришвартованных к кормовой стойке воздушных челноков, и смотрела на них пылающим, гневным взглядом.
- Во имя покровителей северных морей… - прошептал Этт.
- Клянусь Стоглавым Змеем, это мерзавец Дин’Тра опять что-нибудь выкинул во время дневной трапезы! – в сердцах воскликнул Рикс, сбегая вниз, на главную палубу. – Где был капитан?
- Я не верю никому из них, и вашему капитану тоже! – в глазах Аулы блеснули слёзы. – И даже не знаю теперь, насколько стоит верить тебе, Рикс Эвада! Скажи, ты тоже считаешь, что женщина на корабле является всеобщим достоянием, я имею в виду, всей команды, включая капитана?
- Так гласит уже устаревшая глава пиратского Кодекса Чести. Увы, если мы всего лишь пассажиры на этом корабле, а Эгельмор и его команда всё ещё живут по заветам прадеда старого мракобеса Илайда Ганнора…
- И также я не верю, что ты, Рикс Эвада, и ты, Этт Мор, вы оба, не можете помочь! Я вовсе не желаю лежать тут по очереди под всей этой командой!
- О, поверь, семь благочестивых девиц из храма Намайи тоже не хотели становиться наложницами принца На-Ата с юга Сакриды и всех его приближённых, но иначе они не бы склонили Его Высочество помогать Анавальду Риктусу в его борьбе с армиями Императоров Зла. Он был пиратом, но заслуживал благосклонности и почёта, и после этого, в знак благодарности, он выкупил всех этих девиц и дал им свободу.
- Риктус – это классика, - усмехнувшись, ответил ему Этт. – В любой легенде есть какая-то доля истины, и, судя по поведению этих ребят из команды Охен’Трана, возможно, благородство и красота души Анавальда Риктуса сильно преувеличены.
- А никто и не называл его прекрасным принцем, - не растерялся Рикс. – Из тех же самых легенд все знают, что он был подчас жесток, тяжёл на руку и очень хитёр, однако освобождение девушек, согласившихся ради него стать войлами при дворе сакридского наместника, действительно считается актом благородства, на которое наверняка никто из нас не способен. Да, и… он жил ещё до создания проклятого пиратского Кодекса.
- Однако же – довольно болтовни! Скажи, как отменить действие этой устаревшей главы, и всё. Я не испытываю никакого желания делить эту девушку с наглыми пиратами, да и она тоже вряд ли давала на это согласие.
- Да, верно… я его не давала.
- Так вот, - Рикс приблизился к ним, чтобы говорить тише. – В той главе была ещё подглава, которая декларировала так называемое «право рыцаря», в том случае, если находится тот из мужчин, к кому женщина на корабле окажется наиболее благосклонна. Он имел право устроить поединок тому, кто первый предложил этой женщине стать «достоянием» всего экипажа, или, если сможет, усмирить всю команду корабля, при том, что капитан не вмешивался.
- Я уже знаю, кто усмирит эту команду, - сверкнув глазами, ответила Аула.
- Скажи мне, кто первым это тебе предложил? – спросил у неё Этт, неслышно подкравшись сзади и приобняв её за плечи.
Его голос и движения были спокойны, однако и Аула, и Рикс заметили в нём некое растущее напряжение, которое грозило при случае порваться наружу. Это было заметно по тому, как пальцы его рук слегка подрагивали.
- Тот, кто сегодня готовил еду… такой черноволосый, похож на кринганца.
- Эннибал Дин’Тра, - с усмешкой дополнил Рикс. – Тысяча энибийских шлюх! Он может сказать и не такое, не думаю, что стоит относиться так серьёзно к его словам.
- Но они все с ним согласились, и капитан тоже, и поэтому я здесь и говорю это вам! – крикнула в ответ Аула, едва не бросившись на него, однако Этт вовремя удержал её, вцепившись пальцами в хрупкие плечи, чем ненароком причинил ей боль. – Значит, Рикс, верить тебе нельзя…
- Каждый выбирает сам, верить мне или нет. Но, честно, будь я твоим кавалером вместо этого парня, уже бился бы в поединке с этим наглецом Дин’Тра.
- Я сделаю немного иначе, - отозвался Этт. – Наверное, никто из них, коме Эгельмора, не знает, что я волшебник и на что способен ещё, кроме целительства. Пойдёмте – и вы станете свидетелями применения искусства, которому меня никто никогда не учил.
Внятного ответа на это предложение не последовало. Этт Мор двинулся вперёд, к носовой части корабля, где сейчас хозяйничали Эннибал Дин’Тра и несколько его помощников, а Рикс и Аула, затаив дыхание, - за ним. Сейчас он был молчалив и грозен – так, каким, к примеру, бывает небо перед тем, как разразится гроза. Теперь он особенно ярко выглядел полной противоположностью легкомысленного, болтливого, глуповатого и нагловатого повара, решившего вот так легко и будто бы шутя распорядиться судьбой той, кем он, Этт Мор, глубоко дорожил с самых ранних лет своей жизни.