Володя Зайцев шёл к Политовым с плохими новостями: нашли тело Семёна. По всем признакам выходило, что по пьяному делу утонул. Видимо полез сеть вытаскивать, поскользнулся на илистом спуске и... В тот день никого рядом не оказалось, да и место заветное было за кустами, со стороны не углядишь. Мальчишки на баллонах по каналу наперегонки плавали, они и заметили.
Идти очень не хотелось... Валентина будет рыдать и причитать, а вот дед Лёша может и не пережить гибель единственного сына. У двора Сметаниных стояло такси, явно городская машина. Володя подошёл ближе.
- Командир, кого везти собрался? Не бабку ли в краевую больницу?
- Да не, девчонку иностранную привёз. Прикольная такая. По нашему еле-еле умеет, а болтает без умолку. Сейчас обещала воды вынести.
В калитку вышла и впрямь "прикольная" девица. Волосы зелёные, губы чёрные, на ногах берцы, а юбка едва трусы прикрывала. Протянула стакан с водой.
- Пожалуйста, - чётко проговорила она. - Спасибо. До свидания.
Участковый застыл в восторге. Таких девиц иной раз по телевизору показывают, в основном как жриц платной любви. Молодой организм полицейского чётко сработал на возможные запретные утехи. В селе была пара женщин, промышлявших оказанием определённых услуг за деньги, но к ним обращались только самые небрезгливые.
- Здравствуйте. А вы в гости к бабе Ире приехали? Надолго?
Девушка не сразу ответила, но жестом пригласила войти.
- Меня зовут Марта. Я из Мюнхена. Как вас зовут? - явно заученные слова падали, как камни в пустой колодец.
"Как робот в телефоне" - подумалось Володе.
Из спальни вышла принаряженная бабка.
- Володя, я вас по голосу узнала, вот у меня радость какая: внучка навестить приехала. Я и не чаяла свидеться. Вечером заходи, праздничный стол Лена готовит. Посидишь с нами, я и Тарасовых позову, Марте с молодёжью веселее будет. Познакомитесь поближе.
Зайцев с трудом вспомнил, куда и зачем, собственно, шёл.
***
Николай Петрович расстелил постель, включил ночник и улёгся в предвкушении посередине широкой софы. Ангелина долго плескалась в ванной, потом мазалась кремами, потом расчёсывала густые длинные волосы, явно тянула время.
- Ангел мой, я же соскучился. Иди скорее, я обниму и поцелую, - нетерпеливо ёрзал мужчина. - Ты же знаешь, что я без тебя не засну.
- Не устаёшь, вот и засыпаешь плохо. Ухайдокался бы, как я - живо бы уснул. Я так устаю, а ты ещё со своими нежностями. Не молодёжь вроде, чего каждый день по часу ласкаться. Угомониться пора.
Не в первый раз Аня отказывает любовнику в сексе. По первости его прыть была ей в новинку: муж не отличался сильной потенцией, а в последние годы вообще спал отдельно, почти каждый божий день нетрезв. Редкие кавалеры тоже больше тянулись к выставленной бутылке и не всегда отрабатывали угощение.
И вообще... Женщина с тоской вспоминала свободную одинокую жизнь. Когда могла смотреть телевизор хоть до утра, ужинать далеко за полночь, спать, раскинувшись по всей постели, досыта. А у Николая чёткий рабочий день, на обед приходил домой, это надо что-то горячее готовить, а сама бы бутербродами перекусывала с кружкой чая.
"Черти бы побрали эту его жену. Приучила к распорядку, всё по часам. Встаёт в шесть по привычке, болтается по подворью. А мне ему завтрак на стол подавай! Мог бы сам себе готовить, а как скажешь? Обидится, начнёт права качать. Ладно, ещё потерплю, а там чего-нибудь придумаю."
- Иду, любимый. Я тоже соскучилась, просто хочется для тебя подольше молодой и красивой оставаться, вот и прихорашиваюсь. Ты моё счастье, сейчас всего исцелую...
***
Сёму Политова проводили в последний путь скромно. Валентина ожидала много народа, а собрались всего несколько человек. Николай Мозжорин пришёл один, Денис Тарасов тоже. Баба Ира с Мартой лишь простились с соседом у калитки. Беженцы Полищуки постеснялись идти поминать, хотя их звали. С работы из ПМК выделили автобус и прислали троих угрюмых мужиков, нести гроб.
Когда все разошлись, Николай Петрович неожиданно задержался.
- А что, Валюша, тяжко одной будет? На деда надёжи нет, стар уже. А мужчина в доме нужен. Как теперь будешь? Тебе полтинник-то есть?
- Что-то ты клинья что ли подбиваешь, сосед? Так у тебя какая краля есть, куда нам до неё. Я не пропаду, Сёма мне не больно-то поддержкой был. Сам знаешь, что пьянка его и сгубила. Я смолоду сама на себя надеюсь. Что-то загадывать даже неприлично. Так к чему ты клонишь?
Николай повздыхал...
- Я всё про Лиду думаю, как она? Там невестка с характером, а Виктор-то подкаблучник. Лида привыкла быть хозяйкой, как ей там живётся? Виноват я перед ней. Сам как сыр в масле катаюсь, свою жизнь устроил. А ей каково? Может, дом не продавать, как думаешь? Найдёт себе мужчину по душе, будут жить... И мне спокойнее будет. А то хочется к сыну в гости, так ведь стыдно ехать. Полгода не виделись, внучка Маришечка уже забыла меня, наверное...
- Коля, Коля. Чего тебе стыдиться? Ну, нашёл другую, не ты первый. Сына вырастили, женили, в городе устроили на хорошую работу. Лидка у тебя работать не любит, на твоей шее сидела, ножки свесила. Ей-то чего бога гневить? Не замечала, чтобы она тебя сильно любила, всё зудела, что безрукий, да денег мало приносишь. Извини, я лукавить не умею, говорю, как есть.
- Да, ты права, наверное. Только что-то мне как бы зябко. Не чужая Лида мне, четверть века прожили. И хозяйка она хорошая была. Какие борщи варила! А пироги... Я же ей счастья желаю. Если ты чего о ней узнаешь - мне шепни. Ну, я пойду, а то Аня скоро приедет. За товаром поехала. Она же машину купила, Форд! Так радуется. Как ребёнок новой игрушке. Пока...
***
Марта проснулась в то утро неожиданно рано. Обычно нежилась в мягкой кровати почти до обеда. Утонув в пуховой перине предавалась фантазиям, всё равно делать было абсолютно нечего, не в огороде же копаться?
- Внученька, ты как раз к горяченьким блинкам подоспела. Леночка с утра сегодня решила нас побаловать. Садись, бери сметану и смородиновое варенье. Я так люблю, самая вкуснятина. Тебе кофе или чай?
- Спасибо, бабУшка. Доброе утро. Спасибо, Лена.
Запас слов закончился. Девушка с аппетитом съела с десяток тончайших блинчиков, запила топлёным молоком и вышла во двор. У калитки стояла машина, в которую садился Денис.
- Марта, не хочешь в город прокатиться? Я по делам на целый день, а ты сможешь посмотреть достопримечательности. У нас красивый город. Хотя... ты ведь и получше видела? Всё равно. Чего дома киснуть? Поехали! - Денис даже дверцу открыл, приглашая в поездку.
- Я буду. Я деньги хочу, - девушка метнулась в дом за сумкой.
Баба Ира одобрительно покивала, "Поезжай, чего дома сидеть".
Начало июля радовало тёплыми, не очень жаркими деньками. В машине играла весёлая музыка, водитель развлекал пассажирку разными байками, в основном из армейской жизни. Марта понимала далеко не всё из рассказываемого, но всё равно задорно смеялась. Ей было так уютно в этой допотопной машине, хотя привыкла к мощным немецким аппаратам с кондиционером и удобными сиденьями. У неё дома был "Фольксваген", который работал почти бесшумно, а эта "Лада" рычала и тряслась, спотыкаясь на выбоинах в дорожном полотне.
- Дэнис, машина твоя, ты покупал?
- Моя, но мне доплачивают на бензин и амортизацию. Я наше начальство обычно вожу. Бухгалтера, завкультурой, других. Высший свет персональные имеет, у всех и личные есть. Ты же видела наше село: без машины никак, вдоль трассы далеко растянулось. Богатеи ближе к центру строятся, там все конторы, банк, налоговая, магазины. А около нас и хлеба не купишь, пешком с полчаса. Я всё домой стараюсь с запасом покупать, а то Машке с малым трудно ходить, он в коляске сидеть не любит, а на руках уже тяжеловато. Восьмой месяц пошёл, ползать любит. Такой шустрый растёт.
- Юрик красивый, как отец. Мне нравится.
- Кто нравится-то? Отец или сын? - попытался пошутить Денис. Но увидел, как смутилась Марта, начал крутить ручки автомагнитолы, чтобы не развивать дальше скользкую тему.
***
В городе Марта первым делом созвонилась с Сергеем, который знал о её приезде, но никак не мог вырваться с работы. Пенсии на жизнь было явно мало, а он ещё помогал матери, её социальные выплаты были вообще копеечны, ведь никогда не работала, растила детей и занималась немаленьким хозяйством.
Сергей пообещал освободиться только к вечеру.
- Если что, я тебя завтра сам до матери отвезу, пусть Дениска не переживает. У меня переночуешь, с Катериной познакомишься, она у меня гостей любит привечать.
Днём девушка забрела в огромный, почти дикий, парк на окраине города. Походила по оранжерее, купила для бабы Иры бонсай в горшочке, как символ долголетия. Себе выбрала семена клубнике, которые солидный дядька-продавец расхваливал как самые лучшие в мире. Клубнику Марта любила. Но не ту, что круглый год продавалась в супермаркетах, красивую, но безвкусную. Она любила с болгарского базара или купленную у фермеров во французской провинции. И мечтала попробовать настоящую лесную, о которой только слышала от матери.
Часа в четыре позвонил Денис.
- Марта, я уже свободен, как ветер в поле. Ты пообедала или составишь мне компанию?
- Я нет, не ела. Хочу борщ.
- Говори, где ты, я подъеду.
***
За обедом молодые люди стеснялись смотреть друг на друга. Марта злилась на себя, что проболталась, хотя стыдиться ей было нечего: ну, нравится симпатичный вихрастый парень, ничего в этом "такого" нет. А Денис вдруг понял, что и девушка ему симпатична. Она была похожа на экзотическую бабочку, которую хочется поймать, Бог знает - зачем.
- Марта, тебя ждать или останешься у дядьки? До вечера ещё далеко, можем просто покататься по городу, я тебе все самые красивые места покажу.
- Я хочу. Уже ноги... как это? - застали?
- Устали. Конечно, в твоих ботинищах. Как только вообще ходишь? Надо было тебе кроссовки надеть.
- Что есть "кросотки"? Не понимаю.
- На мои ноги посмотри. Это и есть кроссовки. В них удобно. Можно много ходить, даже бегать. Давай тебе купим? Можно недорогие. Я куплю... - и Денис в свою очередь застеснялся.
***
Лидия Игнатьевна приехала посмотреть, в каком состоянии квартиранты оставили дом. Полищуки всё-таки купили жильё поближе к школе, чтобы близняшки могли ходить сами. Оксана устроилась уборщицей, ничего лучше не нашла, с работой в селе всегда напряжёнка.
Хозяйка осмотром осталась довольна. Если бы не заросший сорняками огород, то вообще всё было бы хорошо. Сашко даже кое-что подремонтировал и отладил. "Хоть с этим повезло. Николай-то и не заходил наверняка. Всё со своей Ангелиной сидит. Нашёл себе кусок... золота."
Лида решила зайти к Вале Политовой, хоть поздороваться, раньше почти дружили.
- Хозяева! Гостей принимаете? - покричала в приоткрытое окно.
- Кто там? - отозвался дед Лёша. - Заходьте, не заперто.
Лида чуть не вскрикнула, увидев деда, маленького, сгорбленного, морщинистого. Она помнила его ещё статным, крепким мужиком с горящим взором.
- Чего столбом встала, проходь. Валька в огороде картоху на обед пошла подкопать. Пока уже всю убирать, а у меня сил нет. Нанимать придётся, наверное. У вас-то хороша уродилась?
- Дед, ты чего, мы и не сажали в этом году. Я в городе у сына, а Николай... сам знаешь, наверное? Квартиранты не стали, на чемоданах жили. Съехали уже. Наш дом покупать не захотели. Говорят, что далеко от цивилизации. А мы ничё, жили как-то.
Валентина с порога кинулась обнимать соседку.
- Лидуша, ты чего на похороны не приезжала? Чай, не чужие. Сёма завсегда помочь не отказывал. Скоро уж сороковины.
- А кто мне сообщил? Я не знала, прости. Так вроде молодой ещё был, что с ним случилось?
- Молодой? Пятьдесят шесть было, мужики долго не живут, слабый пол, как говорится. А что случилось... На рыбалку пошёл, то ли сердце прихватило, то ли водку палёную купил у Кривого Бори... В общем, схоронили. Допился. Мы с дедом двое доживаем.
- Не зарекайся, ты молодая, пятьдесят лет - не возраст. Примешь кого. Без мужика в доме трудно. Это в городской квартире все удобства, живи-отдыхай. Ты корову ещё держишь?
- Давно на мясо сдала, хлопот много, а молоко стали плохо брать. И невыгодно, сто рублей за банку - себе в убыток. Это раньше детишек много было в округе, для них брали, теперь одно старичьё.
Пока Валентина готовила толчёнку со шкварками разговор шёл о погоде, о ценах на газ и воду, о здоровье. А как приняли по пятьдесят граммов "казёнки" за встречу и за упокой души Семёна, так и повернул разговор в другое русло.
- Лида, так вы дом всё-таки продавать будете? По селу много сейчас продают. И новые даже. Построили, а не живут. А такие подворья, как твоё и наше, чуть не каждое второе на продажу. Разбегается народ. Молодёжи совсем не видно. А что в тех городах? Суета, толкотня, воздух спёртый от машин. И чего в клетке сидеть? Ни укропа-петрушки своего не видеть. А тут и сад с яблоками, и яичко с-под курочки. Всё без химии. И тосковать некогда. Не скучаешь по родному дому в примачках?
- Скучать особо некогда, я же с внучкой. Опять же дом на мне. И стирка, и готовка, и уборка. Александра как бы на работе устаёт. Смешно с неё. В кассе сидит, платежи принимает, с чего усталость? С ребёнком погулять не заставишь насильно. Виктор хоть выходит до детской площадки, а после тоже, на диване у телевизора дремлет. Скучно живут в бездельи. А по дому тоскую. Сегодня зашла, как будто сердце остановилось. Хоть стены целуй, всё родное, всё с любовь сделано и куплено.
- А если тебе обратно вернуться? Разве не проживёшь? Мне вот жениха пророчишь, а ты ведь на четыре года младше. И не раскабанела, как я. Фигурка, как у девочки.
- Тоже скажешь. Мои мощи вряд ли кого прельстят. Муж и то к своей гренадёрше сбежал.
- Вот что я тебе сказать хотела. Приходил Коля. И по разговору я поняла, что не всё у него там ладно. Вздыхал, что вот ты хорошая хозяйка. И готовишь вкусно. Видимо его красавица не любит домашние хлопоты. Торгашка, одно слово. Лишь бы деньги считать. У неё в магазине всё дороже, чем везде, всё ей мало. Магазин огромный отгрохала, машину купила, а никак не успокоится. на наши кровные шикует, а мы копейки считаем. Я-то туда не хожу, но люди рассказывают.
Лидия только вздохнула.
- Бог с ними, пусть живут. Мне только обидно... Я-то за ним, как за малым дитём. И лучший кусок - ему. И обновки - ему. И подушку помягче - тоже ему. А он... Вот чем отплатил. Думаешь, мне за невесткой мыть-убирать в радость. Она губы подожмёт и молчит. И никак меня не называет. как с прислуге отношение. Давай ещё по лафитничку, а то расплачусь.
- Давай. Только ты подумай. Вдруг Коля одумается. И тебе бы не мешало. Сколько лет вместе.
- Почти тридцать, страшно подумать. Всю жизнь с ним, а теперь всё одна. Только внучка и радует, а то бы...